Что будет если попадешь в ад
Вопросы об аде и рае
На них отвечает кандидат богословия преподаватель СПбДАиС иеромонах Кирилл (Зинковский)
 |
— 90 процентов всех верующих представляют ад и рай именно такими, как их описывал Данте: совершенно материальными. Подобные представления нередко можно встретить и в православной литературе, предназначенной «для широкого читателя». До какой степени такие представления допустимы?
— Прежде всего нужно сказать, что грубые представления средневекового католического Запада ни в коей мере не соответствуют святоотеческому православному Преданию. Святые Отцы Церкви, размышляя о рае и аде, всегда основывали свои рассуждения на безмерной благости Божией и никогда не смаковали в подробностях (как это мы находим у Данте) ни мучения ада, ни блаженства рая. Рай и ад никогда не представлялись им грубо материальными. Не случайно прп. Симеон Новый Богослов говорит: «Ад и тамошние муки всяк представляет так, как желает, но каковы они, никто решительно не знает». Точно так же, по мысли прп. Ефрема Сирина, «сокровенное лоно рая недоступно созерцанию». Рассуждая о тайнах будущего века, Отцы Церкви учат согласно с Евангелием, что геенна уготована не для людей, а для падших и укоренившихся во зле духов, а Святитель Иоанн Златоуст отмечает воспитательное значение, которое имеет ад для человека: «Мы находимся в таком бедственном положении, что, не будь страха геенны, мы, пожалуй, и не подумали бы совершить что-нибудь доброе». Современный греческий богослов митрополит Иерофей Влахос вообще говорит об отсутствии в учении Отцов понятия о тварном аде — таким образом, он решительно отрицает те грубые представления, которыми полно франко-латинское предание. Православные Отцы упоминают и о тонких, духовных, «внешних» рае и аде, но основное внимание они предлагают обратить на «внутреннее» происхождение того состояния, что ждёт человека в будущем веке. Духовные рай и ад — это не награда и наказание со стороны Бога, а, соответственно, здравие и болезнь человеческой души, особенно ясно проявляющиеся в ином бытии. Души здоровые, то есть потрудившиеся над очищением от страстей, испытывают на себе просвещающее действие Божественной благодати, а души больные, то есть не соизволившие подъять труд очищения, — действие опаляющее. С другой стороны, мы должны понимать, что, кроме Бога, никто и ничто не может претендовать на совершенную невещественность: ангелы и души, конечно, обладают качественно отличной от видимого мира природой, но всё же они достаточно грубы по сравнению с абсолютным Духом Божиим. Поэтому их блаженство или страдания нельзя представлять чисто идеальными: они увязаны с их природным строем или нестроением.
— Всё-таки есть ли какая-то разница между тем раем, куда попадают праведники после смерти, Царствием Божиим и будущей, вечной жизнью после всеобщего воскресения?
— Очевидно, разница есть, так как, по мысли Святых Отцов, и блаженство, и мучение увеличатся после всеобщего воскресения, когда души праведников и грешников воссоединятся с их восстановленными из праха телами. Согласно Писанию, полноценный человек есть Богом созданное единство души и тела, поэтому разлучение их противоестественно: оно является одним из «оброков греха» и должно быть преодолено. Святые Отцы рассуждали, что само соединение, вхождение души в воскрешённое Богом тело будет уже началом усугублённых радости или страдания. Душа, соединяясь со своими телесными членами, которыми она когда-то творила добро или зло, будет сразу испытывать особые отраду или скорбь и даже отвращение.
— Об аде. Понятно, почему его называют «вечной мукой», но встречается и такое выражение, как «вечная смерть»… Что это? Небытие? Вообще, если всякая жизнь от Бога, то как могут существовать (пусть даже в вечной муке) те, кто отвергнут Богом?
— Вообще-то в Священном Писании нет выражения «вечная смерть», встречается сочетание «вторая смерть» (Деян. 20 и 21). Зато постоянно говорится о тайне «вечной жизни», «вечной славе» спасённых. Понятие «второй» или «вечной» смерти разъясняется у Святых Отцов. Так, поясняя её тайну, свт. Игнатий Брянчанинов отмечал, что «преисподние темницы представляют странное и страшное уничтожение жизни, при сохранении жизни». Это вечное прекращение личного общения с Богом будет главным страданием осуждённых. Свт. Григорий Палама так поясняет соединение внешних и внутренних мук: «при отъятии всякой благой надежды и при отчаянии во спасении невольное обличение и грызение совести плачем будет безмерно увеличивать надлежащую муку».
Даже в аду нельзя говорить о совершенном отсутствии Бога, Который наполняет Собой весь тварный мир, в то же время не смешиваясь с ним. «Аще сниду во ад, Ты тамо еси», — возглашает богодухновенный Давид. Однако прп. Максим Исповедник говорит о различии благодати бытия и благобытия. Очевидно, что в аду бытие сохраняется, а благобытия быть не может. Происходит таинственное истощание всякого блага, что и может быть названо духовной смертью. Самого дара бытия не может отречься созданное Богом творение, а присутствие Творца становится мучительным для отрекшихся от бытия с Ним, в Нём и по Его законам.
— Почему Церковь говорит о двух судах: частном, случающемся с человеком непосредственно после смерти, и всеобщем, Страшном? Разве не достаточно одного?
— Душа, попадая в загробный мир, понимает со всей отчётливостью, что не может быть согласия между добром и злом, между Богом и сатаной. Пред лицом Божественного Света человеческая душа видит сама себя и ясно осознаёт соотношение света и тьмы в себе. Это и есть начало так называемого частного суда, в котором, можно сказать, человек сам себя судит и оценивает. А окончательный, последний, Страшный суд связан уже со Вторым пришествием Спасителя и окончательными судьбами мира и человека. Этот суд более таинственен, он учитывает как ходатайство Церкви о своих чадах, особенно через безкровную литургическую жертву, приносимую в ходе истории, так и глубинное всеведение Божие о каждом из Его творений и окончательное определение всякой свободной личности в своём отношении к Богу, когда Он явится перед лицом всех и каждого.
— В нашей жизни люди, отрицающие чью-то любовь — Божескую ли, человеческую ли, — живут очень хорошо: они, как говорится, не грузят себя лишними проблемами. Почему же после смерти, отрицая Божескую любовь, они будут мучиться? Другими словами: если человек сам, по своей воле, по своему вкусу выбрал путь противления Богу, почему он от этого будет страдать?
— Страдание человека, отвергшего Бога и Божественную любовь, отвергшего христианское самопожертвование, будет заключаться в том, что ему откроется вся бесконечная красота Бога, который есть Любовь. Откроется ему и уродство собственного эгоистического бытия. До конца осознав истинное положение вещей, человек-эгоист неизбежно ощутит страдание — так страдает уродец и предатель, оказавшийся в обществе благородных и прекрасных героев. «Мучимые в геенне поражаются бичом любви! И как горько и жёстко это мучение любви!» — так зрит адское мучение бесплодного раскаяния прп. Исаак Сирин. При этом надо подчеркнуть, что самолюбивая гордость, в которой закоснеют обитатели ада, не позволит им признать свою неправоту и уродливость выбранного ими пути, несмотря на его абсурдность. Цель и смысл всякого пути более всего очевидны в его конце, как качество плода понятно при его созревании, а так как ад есть конец и результат богоборческого выбора, то в нём и станут ясны как бытийные основы, так и горькие последствия гордого и нераскаянного противления Творцу.
— Рассуждая по-человечески, не все люди замечательно хороши и не все беспросветно злы. Святых и злодеев мало, основная масса — серая: и добрая, и злая (а может быть, вернее: ни добрая, ни злая). Такое впечатление, что мы не дотягиваем до рая, но и адские мучения — это в нашем случае слишком жестоко. Почему Церковь не говорит ни о каком промежуточном состоянии?
— Опасно мечтать о получении в будущей жизни эдакого лёгкого, среднего местечка, ради которого не нужно особо напрягать свою волю. Человек и так слишком расслаблен духовно. Святые Отцы говорят о разных обителях в раю и аду, но тем не менее ясно свидетельствуют о чётком разделе на Суде Божием, которого никому не избежать. Наверное, многие грехи земной жизни человеческой условно можно назвать «малыми», оправдать слабостью людской. Тем не менее тайна Божиего суда состоит в том, что этот суд всё-таки будет, хотя единственным желанием Бога является общее спасение. Господь «хочет, чтобы все люди спаслись и достигли познания истины» (1Тим.2:4). Строго говоря, мы должны бояться не столько наказания внешнего, сколько наказания внутреннего, не ада как окончательного осуждения, а даже малого оскорбления благости Божией. У старца Паисия Афонского есть мысль, что не многие попадут в ад, но даже если мы избежим его, каково будет нам предстать перед Лицом Божиим с неочищенной совестью? Вот в чём должна быть главная обеспокоенность христианина.
Кроме того, важно понимать, что при вступлении в духовный мир в душе человека происходит молниеносная борьба между живущими в ней тьмой и светом. И непонятно, каков будет результат этой схватки несовместимых сил, обнаживших свою суть, скрытую до смертного исхода под «завесой плоти». Само это внутреннее противостояние уже мучительно для их носителя, а насколько удушлива победа внутренней тьмы над светом, вообще трудно говорить.
— И ещё о «малом грехе». Неужели можно попасть в ад за то, что съел котлету в пост? За то, что курил? За то, что изредка позволял себе некие не вполне пристойные мысли (не дела)? Словом, за то, что не был затянут в струнку каждую секунду своей жизни, а порой позволял себе «немного расслабиться» — по человеческим меркам вполне простительно?
— Дело не в кажущейся жестокости Бога, Который якобы готов послать в геенну за малую человеческую слабость, а в таинственном накоплении силы греха в душе. Ведь «малый» грех хоть и «мал», но совершается, как правило, многократно. Как песок, состоящий из мелких песчинок, может весить не менее большого камня, так и маленький грех набирает силу и вес с течением времени и может тяготить душу не менее «большого» греха, совершённого один раз. Кроме того, очень часто в нашей жизни расслабление «в малом» незаметно подводит к большим и очень серьёзным грехам. Не случайно ведь и Господь сказал: «. верный в малом и во многом верен» (Лк.16:10). Излишние напряжённость и мелочность зачастую даже вредят нашей духовной жизни и к Богу не приближают, но требовательность в отношении к себе, к нашей духовной жизни, в нашем отношении к ближним и к Самому Господу для христианина естественны и обязательны.
Почему людей в аду наказывают, если там правит дьявол? Разве там не должны уважать грешников?
Приблизительное время чтения: 10 мин.
Человек, попавший после смерти в рай, получит награду от Бога. А тот, кто окажется в аду, — разве он не заслуживает пусть не награды, но хотя бы моральной поддержки от его обитателей? Такой вопрос мы встретили в одной из социальных сетей. И, несмотря на некоторую долю иронии в самой его постановке, решили разобраться в этом вопросе со всей серьезностью.
Недоумение автора вопроса было бы совершенно справедливым, если бы в мире существовало два равноправных центра власти — Бог с Его ангелами, правящий «светлой стороной» мира, и дьявол с его демонами, правящий «темной стороной». Примерно таким, черно-белым, представляли себе мир последователи некоторых восточных религий — например, зороастрийцы или манихеи. Такой мир изображают и некоторые современные писатели-фантасты — например, Сергей Лукьяненко с его серией «Дозоров».
В мире, где есть два властителя и у каждого — своя шкала ценностей (одна со знаком «плюс», другая со знаком «минус»), и впрямь можно было бы ожидать, что каждый из правителей станет поощрять или наказывать своих подчиненных в зависимости от того, насколько те преуспели в своем деле, «светлом» или «темном». В повестях Лукьяненко так и происходит. Сотрудники Света получают от своего шефа награды за предотвращенные катастрофы и спасенные человеческие жизни, а сотрудников Тьмы повышают за противоположные «достижения»: разжигание конфликтов, ссор, сеяние соблазнов и т.п.
Но христиане знают, что реальный мир устроен иначе. У него есть только один Владыка — Господь Бог. Он Сам говорит о Себе: Я Господь, и нет иного; нет Бога кроме Меня (Ис 45: 5). И только одна шкала ценностей — заданная Богом.
Борьба между добром и злом происходит, но не в масштабах всего мира, а в сердце каждого человека. И исход ее предрешен с тех пор, как две тысячи лет назад в мир пришел Спаситель, Сын Божий Иисус Христос. Добро победило раз и навсегда — ради этой победы Христос позволил распять Себя на Кресте, умер, воскрес и основал Свою Церковь. Человеку, который крестился во Христа и стал членом Тела Христова — Церкви, диавол уже ничего не может диктовать; тот сам решает, кого слушать и за кем следовать.
Так что булгаковский Воланд, конечно, может считать себя полезной частью злой силы, без которой и на фоне которой и добро не было бы добром. Но это обман, как и все, что исходит от дьявола. Христиане прекрасно знают, что добро само по себе абсолютно и не нуждается в дьявольских подпорках. Зло — это всего лишь отсутствие добра, а не самостоятельная и равная Богу сила.
Откуда христиане знают, как устроен мир?
Прежде всего — из Откровения Самого Бога, которое содержится в Священном Писании. Самая первая заповедь, которую получил от Бога еще Моисей, гласит: Я Господь, Бог твой … да не будет у тебя других богов пред лицем Моим (Исх 20: 2,3). У пророка Исайи читаем: Я Бог, и нет иного Бога, и нет подобного Мне (Ис 46: 9). В Послании апостола Иакова говорится: Един Законодатель и Судия, могущий спасти и погубить (Иак 4: 12). Все библейские книги пронизаны мыслью о том, что вселенная создана Единым Богом и управляется по установленным Им законам. Как физическим, так и нравственным.
Да, так написано в Библии. Но есть ведь и другие книги…
То, что написано в Библии, на каждом шагу подтверждается самой действительностью. Шкала добра и зла в буквальном смысле вживлена в каждого из нас. И дает о себе знать даже в людях, которые, казалось бы, опустились на самое дно человеческого общества. Тому множество примеров.
Например, замечательный христианский писатель и исповедник Сергей Фудель (1900-1977), который 12 лет жизни провел по тюрьмам и лагерям, вспоминал, как уголовники, оказавшиеся в одной с ним камере и в обычное время державшиеся особняком, объединялись, «когда совершалось избиение провинившегося в воровстве хлебной пайки». Такое поведение похвалы, конечно, не заслуживает, но оно весьма показательно. Преступники жестоко наказывали воров в своей собственной среде, чтобы самим не оказаться жертвами воровства. Многие из них позволяли себе нарушать законы, но жить так, как будто этих законов не существует в принципе, им и в голову не приходило.
Даже самые отпетые негодяи, убийцы и насильники осознают: нравственный закон — только один, и, хотя его можно пытаться игнорировать, невозможно сомневаться в самом факте его существования. Никаких наград, повышений и «орденов почета» за убийства, кражи, изнасилования в человеческом мире не предусмотрено. Даже среди преступников.
Но, может быть, такие награды предусмотрены в аду?
Давайте для начала разберемся, что такое ад.
Обыденному сознанию он может представляться как место, где правят бал сатана и бесы. Но это представление спотыкается о тот самый факт, о котором мы сказали раньше: в мире есть только один Правитель и Законодатель — Господь Бог. И «править бал» помимо Него — невозможно. Даже в аду.
Во всей вселенной нет такого места, где Бог отсутствовал бы, где не действовали бы установленные Им законы. У Бога нет никакого противника, хоть сколько-то соразмерного Ему. Сатана — всего лишь создание Божие, увы, мятежное, избравшее путь противодействия своему Создателю (по-еврейски «сатана» как раз и значит «противник»). Без позволения Бога он не может сделать ничего. В ветхозаветной части Библии есть рассказ о праведнике Иове, которого падший дух обрекает на страшные страдания — но только после того, как на это соглашается Господь, Которому ведомо, что Иов с честью выдержит эти испытания и укрепится в вере, а его вера останется навсегда образцом для всех людей (Иов 1: 6-22, 2: 1-10). Другой пример — из Евангелия: злые духи, изгнанные из двух бесноватых, просят Христа послать их хотя бы в свиней (Мф 8: 28-32); по своей воле эти духи не способны войти ни в кого, даже в животных.
Во всем сотворенном Богом мире есть только одно место, в котором Бог ограничил Свое всемогущество. Это место — сердце человека. Человек изначально создан со свободной волей, свобода выбора — наш ежедневный опыт. И свобода предполагает, что человек может выбрать жизнь без Бога. В таком случае его душа после смерти направляется не в рай — Бог никому не навязывает Свое общество насильно, — а в специальное место, где пребывают души, не желающие встречи с Богом. Это место в Библии называют по-разному — местом мучения (Лк 16: 28), темницей (1 Пет 3: 19), геенной огненной (Мф 5: 22 и др.), озером огненным и серным (Откр 20: 10), тьмой внешней (Мф 22: 13)… Греческое слово Αΐδης — Аид, в русском варианте «ад» — означает преисподнюю, подземное царство, в котором умершие томятся без надежды когда-нибудь выйти на свет…
Ад — это не наказание и тем более не месть Бога тем, кто Его отвергает. Это просто единственное место, которое Бог может предоставить Своим творениям, не захотевшим быть с Ним, и куда они сами удаляются.
И ад — вовсе не концлагерь, а его обитатели — не заключенные, отданные Богом на расправу дьяволу и другим падшим духам. Над душами, заключившими себя в это место, все равно властвует Бог, Который, по свидетельству апостола Иоанна Богослова, есть любовь (1Ин 4: 16). Проблема в том, что души, не любящие Бога, воспринимают Его любовь как огнь поядающий (Евр 12: 29). Об этом замечательно сказал преподобный Исаак Сирин: «Мучимые в геенне поражаются бичем любви». В чем заключается действие этого бича? Тут можно только строить предположения. Может быть, пребывающие в аду души, лишенные укреплявшей их в земной жизни (несмотря ни на что) Божией благодати, останутся наконец предоставлены исключительно сами себе — и терзающим их страстям. И это может быть действительно страшно.
Вот как виделось это английскому писателю и богослову Клайву Стейплзу Льюису: «Спасенные идут в место, уготованное для них, а погибшие — в место, вообще не уготованное для людей… Попадая в ад, они выбывают из человечества. То, что выброшено (или выбросилось) во тьму,— не человек, а его „останки“. У полноценного, целого человека страсти подчинены воле, а воля предана Богу. У человека „бывшего“ воля, по-видимому, полностью сосредоточена на нем самом, а страсти совершенно ей неподвластны … Он уже не грешник, а какая-то свалка враждебных друг другу грехов».
Но, если в аду грешники будут вместе с диаволом, почему бы им там не поддержать друг друга?
Апостол Павел не случайно называет сатану и соблазненных им ангелов духами злобы поднебесной (Еф 6: 12). Злоба — определяющая характеристика этих существ. Христос именует дьявола человекоубийцей от начала (Ин 8: 44). За тысячи или миллионы лет, прошедшие с момента отпадения от Бога, сатана совершенно изничтожил в себе все крупицы доброго, бывшего в нем прежде, и с тех пор он весь — ненависть и злоба в их чистом, незамутненном виде. Повредить Самому Богу он, конечно, не в состоянии, и потому его грызет страстное желание — уничтожить творение Божие и его венец — человека.
Очень трудно уничтожить то, что сотворил Бог, тем более человека, созданного по образу Божию. Но сатана нечеловечески умен и хитер, поэтому он действует не напрямик, а обманом. Недаром Христос называет его лжец и отец лжи (Ин 8: 44). Дьявол клевещет человеку на Бога (именно это — «клеветник» — и значит греческое слово διάβολος), предлагает разные соблазнительные мысли, которые на первый взгляд могут представляться и разумными, и добрыми, и справедливыми. Но цель у дьявола только одна — довести человека до гибели, заставить его окончательно отречься от Бога, подтолкнуть к краю, за которым бездна, где уже не спастись.
Ждать от человекоубийцы сатаны какой-то поддержки — значит жестоко и фатально обманываться.
Может быть, попавшие в ад могут рассчитывать хотя бы на уважение и сочувствие себе подобных?
К сожалению, нет. Сочувствие, уважение, взаимная поддержка, вообще любое позитивное взаимодействие — это все то, что сближает, объединяет нас друг с другом и приближает к Богу. Но в том-то и дело, что ад — состояние предельного одиночества, которое человек выбрал добровольно и бесповоротно.
Пока душа человека соединена с телом, в его распоряжении есть время, а, значит, и возможность меняться. Ведь время — это не что иное как изменчивость, цепочка сменяющих друг друга событий, в том числе и наших решений — когда на смену одним приходят другие. Как пишет блаженный Августин: «Длительное время делает длительным множество преходящих мгновений, которые не могут не сменять одно другое»; поэтому, живя на земле, человек может передумать, измениться, покаяться.
А вот в вечности, продолжает блаженный Августин, «ничто не преходит, но пребывает как настоящее во всей полноте».
Ад — это тоже вечность, только вечность дурная, когда человек застыл в своем решении существовать без Бога. Это все равно как если бы кто-нибудь решил перестать дышать. Его решение никак не отменяет существования воздуха вокруг него, но сделать вдох он уже не может: казалось бы, секундное дело — набрать в легкие воздуха, но этой секунды в его распоряжении больше нет. Мгновение остановилось и застыло, обернулось вечностью.
Клайву Стейплзу Льюису принадлежат знаменитые слова: «двери ада заперты изнутри». Так и есть: человек, решивший жить для себя, по своей воле поворачивает ключ в замке и закрывается от Бога в своей темнице. Беда в том, что по ту сторону смерти отпереть эту дверь он уже не сможет. Не сможет даже захотеть отпереть ее — ведь для того, чтобы передумать и захотеть, тоже нужно время, а времени в аду уже нет… Ад — это множество таких одиночных камер, обитатели которых заперлись изнутри, а потом их воля и тело внезапно оказались парализованы. Для человека, созданного для любви и общения с Богом, это состояние абсолютно противоестественно, поэтому это состояние предельной муки. Только внешнее воздействие — любовь и молитва близких людей и самой Церкви — может что-то изменить в посмертной судьбе такого человека, но сам он уже бессилен.
Православная Жизнь
Разве там не должны уважать грешников?
Человек, попавший после смерти в рай, получит награду от Бога. А тот, кто окажется в аду, — разве он не заслуживает пусть не награды, но хотя бы моральной поддержки от его обитателей? Такой вопрос мы встретили в одной из социальных сетей. И, несмотря на некоторую долю иронии в самой его постановке, решили разобраться в этом вопросе со всей серьезностью.
Недоумение автора вопроса было бы совершенно справедливым, если бы в мире существовало два равноправных центра власти — Бог с Его ангелами, правящий «светлой стороной» мира, и дьявол с его демонами, правящий «темной стороной». Примерно таким, черно-белым, представляли себе мир последователи некоторых восточных религий — например, зороастрийцы или манихеи. Такой мир изображают и некоторые современные писатели-фантасты — например, Сергей Лукьяненко с его серией «Дозоров».
В мире, где есть два властителя и у каждого — своя шкала ценностей (одна со знаком «плюс», другая со знаком «минус»), и впрямь можно было бы ожидать, что каждый из правителей станет поощрять или наказывать своих подчиненных в зависимости от того, насколько те преуспели в своем деле, «светлом» или «темном». В повестях Лукьяненко так и происходит. Сотрудники Света получают от своего шефа награды за предотвращенные катастрофы и спасенные человеческие жизни, а сотрудников Тьмы повышают за противоположные «достижения»: разжигание конфликтов, ссор, сеяние соблазнов и т.п.
Но христиане знают, что реальный мир устроен иначе. У него есть только один Владыка — Господь Бог. Он Сам говорит о Себе: «Я Господь, и нет иного; нет Бога кроме Меня» (Ис 45: 5). И только одна шкала ценностей — заданная Богом.
Борьба между добром и злом происходит, но не в масштабах всего мира, а в сердце каждого человека. И исход ее предрешен с тех пор, как две тысячи лет назад в мир пришел Спаситель, Сын Божий Иисус Христос. Добро победило раз и навсегда — ради этой победы Христос позволил распять Себя на Кресте, умер, воскрес и основал Свою Церковь. Человеку, который крестился во Христа и стал членом Тела Христова — Церкви, диавол уже ничего не может диктовать; тот сам решает, кого слушать и за кем следовать.
Так что булгаковский Воланд, конечно, может считать себя полезной частью злой силы, без которой и на фоне которой и добро не было бы добром. Но это обман, как и все, что исходит от дьявола. Христиане прекрасно знают, что добро само по себе абсолютно и не нуждается в дьявольских подпорках. Зло — это всего лишь отсутствие добра, а не самостоятельная и равная Богу сила.
Откуда христиане знают, как устроен мир?
Прежде всего — из Откровения Самого Бога, которое содержится в Священном Писании. Самая первая заповедь, которую получил от Бога еще Моисей, гласит: «Я Господь, Бог твой … да не будет у тебя других богов пред лицем Моим» (Исх 20: 2,3). У пророка Исайи читаем: «Я Бог, и нет иного Бога, и нет подобного Мне» (Ис 46: 9). В Послании апостола Иакова говорится: «Един Законодатель и Судия, могущий спасти и погубить» (Иак 4: 12). Все библейские книги пронизаны мыслью о том, что вселенная создана Единым Богом и управляется по установленным Им законам. Как физическим, так и нравственным.
Да, так написано в Библии. Но есть ведь и другие книги…
То, что написано в Библии, на каждом шагу подтверждается самой действительностью. Шкала добра и зла в буквальном смысле вживлена в каждого из нас. И дает о себе знать даже в людях, которые, казалось бы, опустились на самое дно человеческого общества. Тому множество примеров.
Например, замечательный христианский писатель и исповедник Сергей Фудель (1900-1977), который 12 лет жизни провел по тюрьмам и лагерям, вспоминал, как уголовники, оказавшиеся в одной с ним камере и в обычное время державшиеся особняком, объединялись, «когда совершалось избиение провинившегося в воровстве хлебной пайки». Такое поведение похвалы, конечно, не заслуживает, но оно весьма показательно. Преступники жестоко наказывали воров в своей собственной среде, чтобы самим не оказаться жертвами воровства. Многие из них позволяли себе нарушать законы, но жить так, как будто этих законов не существует в принципе, им и в голову не приходило.
Даже самые отпетые негодяи, убийцы и насильники осознают: нравственный закон — только один, и, хотя его можно пытаться игнорировать, невозможно сомневаться в самом факте его существования. Никаких наград, повышений и «орденов почета» за убийства, кражи, изнасилования в человеческом мире не предусмотрено. Даже среди преступников.
Но, может быть, такие награды предусмотрены в аду?
Давайте для начала разберемся, что такое ад.
Обыденному сознанию он может представляться как место, где правят бал сатана и бесы. Но это представление спотыкается о тот самый факт, о котором мы сказали раньше: в мире есть только один Правитель и Законодатель — Господь Бог. И «править бал» помимо Него — невозможно. Даже в аду.
Во всей вселенной нет такого места, где Бог отсутствовал бы, где не действовали бы установленные Им законы. У Бога нет никакого противника, хоть сколько-то соразмерного Ему. Сатана — всего лишь создание Божие, увы, мятежное, избравшее путь противодействия своему Создателю (по-еврейски «сатана» как раз и значит «противник»). Без позволения Бога он не может сделать ничего. В ветхозаветной части Библии есть рассказ о праведнике Иове, которого падший дух обрекает на страшные страдания — но только после того, как на это соглашается Господь, Которому ведомо, что Иов с честью выдержит эти испытания и укрепится в вере, а его вера останется навсегда образцом для всех людей (Иов 1: 6-22, 2: 1-10). Другой пример — из Евангелия: злые духи, изгнанные из двух бесноватых, просят Христа послать их хотя бы в свиней (Мф 8: 28-32); по своей воле эти духи не способны войти ни в кого, даже в животных.
Во всем сотворенном Богом мире есть только одно место, в котором Бог ограничил Свое всемогущество. Это место — сердце человека. Человек изначально создан со свободной волей, свобода выбора — наш ежедневный опыт. И свобода предполагает, что человек может выбрать жизнь без Бога. В таком случае его душа после смерти направляется не в рай — Бог никому не навязывает Свое общество насильно, — а в специальное место, где пребывают души, не желающие встречи с Богом. Это место в Библии называют по-разному — местом мучения (Лк 16: 28), темницей (1 Пет 3: 19), геенной огненной (Мф 5: 22 и др.), озером огненным и серным (Откр 20: 10), тьмой внешней (Мф 22: 13)… Греческое слово Αΐδης — Аид, в русском варианте «ад» — означает преисподнюю, подземное царство, в котором умершие томятся без надежды когда-нибудь выйти на свет…
Ад — это не наказание и тем более не месть Бога тем, кто Его отвергает. Это просто единственное место, которое Бог может предоставить Своим творениям, не захотевшим быть с Ним, и куда они сами удаляются.
И ад — вовсе не концлагерь, а его обитатели — не заключенные, отданные Богом на расправу дьяволу и другим падшим духам. Над душами, заключившими себя в это место, все равно властвует Бог, Который, по свидетельству апостола Иоанна Богослова, есть любовь (1Ин 4: 16). Проблема в том, что души, не любящие Бога, воспринимают Его любовь как огнь поядающий (Евр 12: 29). Об этом замечательно сказал преподобный Исаак Сирин: «Мучимые в геенне поражаются бичем любви». В чем заключается действие этого бича? Тут можно только строить предположения. Может быть, пребывающие в аду души, лишенные укреплявшей их в земной жизни (несмотря ни на что) Божией благодати, останутся наконец предоставлены исключительно сами себе — и терзающим их страстям. И это может быть действительно страшно.
Вот как виделось это английскому писателю и богослову Клайву Стейплзу Льюису: «Спасенные идут в место, уготованное для них, а погибшие — в место, вообще не уготованное для людей… Попадая в ад, они выбывают из человечества. То, что выброшено (или выбросилось) во тьму,— не человек, а его „останки“. У полноценного, целого человека страсти подчинены воле, а воля предана Богу. У человека „бывшего“ воля, по-видимому, полностью сосредоточена на нем самом, а страсти совершенно ей неподвластны … Он уже не грешник, а какая-то свалка враждебных друг другу грехов».
Но, если в аду грешники будут вместе с диаволом, почему бы им там не поддержать друг друга?
Апостол Павел не случайно называет сатану и соблазненных им ангелов духами злобы поднебесной»(Еф 6: 12). Злоба — определяющая характеристика этих существ. Христос именует дьявола «человекоубийцей от начала» (Ин 8: 44). За тысячи или миллионы лет, прошедшие с момента отпадения от Бога, сатана совершенно изничтожил в себе все крупицы доброго, бывшего в нем прежде, и с тех пор он весь — ненависть и злоба в их чистом, незамутненном виде. Повредить Самому Богу он, конечно, не в состоянии, и потому его грызет страстное желание — уничтожить творение Божие и его венец — человека.
Очень трудно уничтожить то, что сотворил Бог, тем более человека, созданного по образу Божию. Но сатана нечеловечески умен и хитер, поэтому он действует не напрямик, а обманом. Недаром Христос называет его лжец и отец лжи (Ин 8: 44). Дьявол клевещет человеку на Бога (именно это — «клеветник» — и значит греческое слово διάβολος), предлагает разные соблазнительные мысли, которые на первый взгляд могут представляться и разумными, и добрыми, и справедливыми. Но цель у дьявола только одна — довести человека до гибели, заставить его окончательно отречься от Бога, подтолкнуть к краю, за которым бездна, где уже не спастись.
Ждать от человекоубийцы сатаны какой-то поддержки — значит жестоко и фатально обманываться.
Может быть, попавшие в ад могут рассчитывать хотя бы на уважение и сочувствие себе подобных?
К сожалению, нет. Сочувствие, уважение, взаимная поддержка, вообще любое позитивное взаимодействие — это все то, что сближает, объединяет нас друг с другом и приближает к Богу. Но в том-то и дело, что ад — состояние предельного одиночества, которое человек выбрал добровольно и бесповоротно.
Пока душа человека соединена с телом, в его распоряжении есть время, а, значит, и возможность меняться. Ведь время — это не что иное как изменчивость, цепочка сменяющих друг друга событий, в том числе и наших решений — когда на смену одним приходят другие. Как пишет блаженный Августин: «Длительное время делает длительным множество преходящих мгновений, которые не могут не сменять одно другое»; поэтому, живя на земле, человек может передумать, измениться, покаяться.
А вот в вечности, продолжает блаженный Августин, «ничто не преходит, но пребывает как настоящее во всей полноте».
Ад — это тоже вечность, только вечность дурная, когда человек застыл в своем решении существовать без Бога. Это все равно как если бы кто-нибудь решил перестать дышать. Его решение никак не отменяет существования воздуха вокруг него, но сделать вдох он уже не может: казалось бы, секундное дело — набрать в легкие воздуха, но этой секунды в его распоряжении больше нет. Мгновение остановилось и застыло, обернулось вечностью.
Клайву Стейплзу Льюису принадлежат знаменитые слова: «двери ада заперты изнутри». Так и есть: человек, решивший жить для себя, по своей воле поворачивает ключ в замке и закрывается от Бога в своей темнице. Беда в том, что по ту сторону смерти отпереть эту дверь он уже не сможет. Не сможет даже захотеть отпереть ее — ведь для того, чтобы передумать и захотеть, тоже нужно время, а времени в аду уже нет… Ад — это множество таких одиночных камер, обитатели которых заперлись изнутри, а потом их воля и тело внезапно оказались парализованы. Для человека, созданного для любви и общения с Богом, это состояние абсолютно противоестественно, поэтому это состояние предельной муки. Только внешнее воздействие — любовь и молитва близких людей и самой Церкви — может что-то изменить в посмертной судьбе такого человека, но сам он уже бессилен.