Что будет россии осенью
Сентябрь горит, Россия плачет. Что ждет страну и граждан осенью
Горячее лето 2020 года позади, но осень, скорее всего, не принесет россиянам умиротворения. Тлеет конфликт в Белоруссии, накатывает вторая волна коронавируса, история с Алексеем Навальным далека от благоприятного для России завершения. Ну и экономические проблемы с повестки дня никто не снимал. Каким окажется этот сентябрь? Попробуем разобраться.
Белорусский тупик
С момента проведения выборов президента Белоруссии прошел уже почти месяц, а ситуация в стране остается запутанной. Требующие отставки режима Александра Лукашенко свободолюбивые белорусы митингуют (особенно по выходным), а не желающий уходить Александр Григорьевич разгуливает с автоматом и произносит зажигательные речи (ежедневно).
Все это, как кажется, может продолжаться еще долго. Протесты в Белоруссии не радикализуются, их нехаризматичные лидеры либо находятся за границей, либо не способны (не желают) повысить градус противостояния. На этом фоне Запад, в первую очередь Европа, придерживается осторожной позиции, не желая, по всей видимости, конфликтовать с Москвой.
При этом Батька чуть ли не каждый день демонстративно беседует по телефону с президентом Владимиром Путиным и уже под шумок списал миллиард долларов долга перед Россией.
Навальный в роли малазийского Боинга
Запад Россию традиционно осудил и призвал. Однако здесь особую роль играет Германия, куда стремительно и неожиданно перевезли больного политика. Судя по происходящим событиям, Ангела Меркель на фоне белорусского кризиса и сложностей вокруг «Северного потока-2» совсем не желает играть на повышение, и тема Навального пока что отодвинута на второй план.
Когда она снова появится на передовой? Не исключено, что особой спешки Европа тут проявлять не будет. И все это может выродиться в историю с малазийским Боингом: шесть лет расследований, никаких конкретных итогов. Впрочем, если на выборах президента США победят демократы, все в деле Навального может пойти куда бойчее и по неприятному для России сценарию.
Усталость от вируса
Экономика пытается отжаться
Российская экономика провалилась во II квартале 2020 года более чем на 8% из-за вирусного карантина. Теперь она пытается восстановиться, но удается ей это с трудом. После снятия антивирусных ограничений за три месяца заметно выросли расходы граждан, но тут, скорее, можно говорить о реализации отложенного спроса. По этой же причине активизировалось и кредитование. А вот реальный сектор экономики пока что остается в фазе спада, и быстрого роста ждать не стоит.
Многие компании не наращивают инвестиции в производство и не желают работать «на склад», не понимая, каким будет спрос на их продукцию. Вирус уже «съел» почти 4 трлн рублей прибылей российских компаний, а многим еще придется расплачиваться по долгам, которые накопились перед государством за время кризиса. В итоге экономика пока что пытается лишь всплыть со дна, хотя Минэк смотрит на все традиционно позитивно и даже повысил прогнозы на 2020 год.
Рубль восстанет из пепла?
Российский рубль падал почти все лето к доллару и к евро и оказался одной из самых слабых валют на развивающихся рынках за этот период. Однако сентябрь может принести российской валюте передышку. Более чем десятипроцентная девальвация к доллару компенсировала восстановление импорта, цены на нефть уже почти у отметки 47 долларов за баррель, угроза новых санкций отодвинулась на 2021 год. В этих условиях рубль уже уверенно вырос и может продолжить движение наверх.
Хочешь понять, что происходит на самом деле?
Жаркая осень 2020 года: что ждет Россию?
П ока вся местечковая региональная общественность занята обеспечением явки на предстоящем всенародном голосовании по одобрению поправок в Конституцию РФ, московские тяжеловесы от политики решают совсем другие проблемы.
Как сообщают столичные телеграмм-каналы, в свете предстоящего решения о роспуске Госдумы и проведения в декабре досрочных выборов депутатов, сотрудники аппарата парламента начали лихорадочный поиск возможного трудоустройства.
И аппаратчикам есть чего бояться. Уже сейчас Госдума работает кое-как, если это вообще можно назвать работой. Так, пленарное заседание парламента, назначенное на 11 июня, было отменено без всякой вразумительной причины.
Отчет правительства Михаила Мишустина перед депутатами переносится с июля на сентябрь. А сама весенняя сессия парламента, как уже объявлено в кулуарах, и вовсе будет усечена до предела.
По факту, все эти телодвижения никак не сказываются на самочувствии депутатов, которые уже давно потеряли всякий интерес к законодательной деятельности. И дело здесь вовсе не в том, что депутаты никак не могут выйти из режима самоизоляции, а в том, что все прекрасно понимают, что нынешняя Госдума доживает свои последние дни.
Словом, московские элиты лихорадит, да так, что многие уже в открытую говорят о повторении событий 1991 или 1999 года.
— Начнем с того, что в Кремле никто и не говорил о победе над пандемией. Напомню вам, что Владимир Путин достаточно ясно заявил о том, что Россию ожидает вторая волна, ее последствия никто прогнозировать не берется.
— Почему же тогда отменили режим самоизоляции?
— Во-первых, потому что это хорошая возможность проверить, чего стоят губернаторы. Во-вторых, потому что возобладала точка зрения, что с жарой пандемия пойдет на спад. Вот только пойдет ли? Поживем – увидим.
— Но ведь большинство регионов абсолютно не готовы к этому?
— У них еще есть время подготовиться. А кто не подготовится, как это говорили во времена моей молодости, положит партбилет на стол. И на стол прокурора.
— В телеграмм-каналах пишут о том, что институт парламентаризма в России умирает, а политические партии показали свою тотальную неэффективность во время первой волны пандемии.
— А с чем связан переход к этой системе?
— С тем, что классики марксизма уже давно предупреждали о том, что капитализм загнивает. И вот, процесс загнивания сменился процессом умирания, за которым уже в ближайшее время последует летальный исход.
Все три варианта крайне неблагоприятны по своим последствиям, а в Кремле лихорадочно думают, к какому же варианту все-таки склониться.
— То есть, мы стоим на пороге большой войны?
— Может быть, в США все еще обойдется. Говорят, что протесты утихают.
— Конечно, все прекрасно понимают, что следующий год будет еще более свирепым, жестоким и плохо предсказуемым.
— Не приведет ли повторное введение режима самоизоляции к тому, что обнищавшее российское население начнет бунтовать?
— И вот поэтому нынешняя Госдума уже приняла решение о порядке введения ЧС и ЧП.
— Иначе говоря, осенью-зимой мы можем оказаться уже в настоящем режиме самоизоляции.
— Рассматривайте то, что произошло этой весной, как генеральную репетицию.
— Когда все это закончится?
Новости Барнаула
Опросы
Спецпроекты
Прямой эфир
Вакцина, вторая волна и локдаун. Что ждет Россию осенью и когда «победим» COVID
Во всем мире уже несколько дней подряд фиксируют новый подъем заболеваемости коронавирусом. Только за прошлые выходные в мире выявили 400 тысяч новых инфицированных COVID-19, что означает лишь ускорение пандемии, отметил глава ВОЗ Тедрос Гебреисус. У России — как всегда — особый путь: после принятия поправок в Конституцию статистика в отдельных регионах словно вышла из-под контроля. В некоторых субъектах, в том числе и Алтайском крае, установлены новые рекорды. Однако на общей картине это не сказывается в худшую сторону из-за практически «выздоровевшей» Москвы. В середине мая количество выявленных случаев в РФ приближалось к 12 тысячам в день, сейчас их немногим более 6 тысяч. Amic.ru собрал возможные сценарии дальнейшего развития событий и мнения экспертов, которые подчас абсолютно противоположны в своих суждениях и прогнозах. Что же будет дальше?
Между Сциллой и Харибдой
По всей видимости, решение о карантине — частичном или полном — будет вновь отдаваться на откуп властям каждого конкретного региона, считает политолог Илья Гращенков. Поскольку знаковых событий во второй половине года не ожидается (парад в честь юбилея Победы, а также голосование за поправки в Конституцию остались позади) вряд ли данные по COVID-19 будут жестко подчиняться общественно-политической конъюнктуре.
«Мероприятия, подобные параду Победы, повышают у людей ощущение, что все хорошо, и пандемия коронавируса закончилась, хотя на самом дело это и близко не так, — рассказал доктор медицинских наук, профессор НИИ эпидемиологии и микробиологии имени Гамалеи, вирусолог Анатолий Альтштейн. — Так что в этом смысле массовые мероприятия представляют серьезную опасность».
По мнению ученого, число зараженных, безусловно, увеличится. При этом степень летальности коронавируса заметно не изменится. Как полагает Альтштейн, летняя жара будет способствовать снижению заболеваемости. Это видно на примере Москвы и Московской области, но совершенно не работает с Алтайским краем и еще целым рядом регионов.
Для каждого субъекта РФ важно с одной стороны не слишком спешить и увлекаться игрой в «оттепель», с другой — не дать погибнуть экономике окончательно, продолжает Гращенков. Ведь если не продолжать послабления или хуже того — начать движение в обратную сторону — это может вылиться в активные социальные протесты, что в канун Единого дня голосования в сентябре властям совсем не нужно. А ведь не за горами и выборы нового созыва Госдумы. Поэтому лишний раз давать поводы населению для критики никто не будет.
Интересно, что о победе над коронавирусом официально заявили два государства и оба с постсоветского пространства. Помимо России — это Белоруссия. Понять соседей можно – в августе им на очередной срок продлять полномочия «батьки», поэтому ковид может немного и потерпеть.
Государство вам ничего не должно
Один раз власти уже закрывали всю страну на 1,5 месяца. Тогда многие предприниматели просто разорились, а сотрудники компаний осталась без средств к существованию. Вряд ли государство еще раз пойдет на такой шаг. И дело не только в растущем недовольстве населения, что подтверждается многочисленными соцопросами.
Так, около трети россиян считают те или иные из введенных ранее ограничительных мер чрезмерными. На первом по непопулярности месте оказались режим самоизоляции и штрафы, на втором — ограничение передвижения, на третьем — закрытие рабочих мест.
Ясно, что население второй раз не намерено ради собственного здоровья лишаться средств к существованию. Проблема кроется еще и в сверхпрагматичной позиции государства, которое не горит желанием в полной мере финансировать вынужденный простой, как это происходило в других странах, утверждает Гращенков.
Тяни-толкай
Косвенно о том, что COVID-19 не одолеть в ближайшие полгода, свидетельствуют слова руководителя федерального Минздрава. Михаил Мурашко считает, что возвращение к полноценной жизни в России до февраля 2021-го маловероятно. «Должна быть разорвана цепочка передачи вируса», — цитирует министра «Интерфакс».
Кстати, не исключено, что за второй волной последуют и другие. Аналитики из международной консалтинговой компании Boston Consulting Group разработали несколько основных сценариев развития ситуации с коронавирусом в России: от наиболее благоприятного до самого пессимистичного.
При самом оптимистичном варианте кризис ограничится первой волной. Однако наиболее вероятным аналитики считают прогноз, согласно которому в стране вплоть до 2021 года будут происходить повторные волны эпидемии и, как следствие, череда карантинов. Такой сценарий получил название «тяни-толкай». Самоизоляция, масочный режим и электронные пропуска будут применяться точечно в наиболее проблемных территориях.
Осенью коронавирус вернется, но это не должно сказаться на ограничениях для россиян, заявил «Интерфаксу» депутат Госдумы, академик РАН, экс-глава Роспотребнадзора Геннадий Онищенко. По его словам, осенью в России «будет большая прослойка населения с иммунитетом, но сейчас, летом, ультрафиолет играет свою роль, сопротивляемость организма выше, чем в холодное время года, поэтому надо готовиться». Онищенко подчеркнул, что даже если коронавирус вернется, «сегодня мы точно не имеем права идти по пути, когда полностью все запрещали, не давали людям работать, двигаться».
Вакцина — как панацея?
Российский Минздрав убеждает, что ситуация нормализуется только после появления вакцины. Но если осенью вакцина так и не будет найдена? Насколько реально запустить ее в массовое производство в такие сжатые сроки? Кроме того, пока до конца неясна эффективность тестируемого препарата и возможные побочные эффекты, считает академик РАН Сергей Колесников.
При этом если массовая вакцинация не начнется в ближайшие 2-3 месяца, то в связи с тем, что коронавирус зависит от времени года (холода сделают его более активным), вероятность второй волны многократно возрастает.
Такой точки зрения придерживается советник директора Центрального НИИ эпидемиологии Роспотребнадзора Виктор Малеев. «По оценке ВОЗ, заболеваемость COVID-19 будет продолжаться и осенью. Невозможно предсказать, будет ли это новая волна или это будут лишь отдельные всплески. ВОЗ также сообщила, что сейчас невозможно определить особенности кривой линии, определяющей предстоящую заболеваемость. Заболеваемость будет, но неясно в какой форме она будет представлена», — рассказал Малеев в беседе с «Российской газетой».
Ученый отметил, что «количественная характеристика эпидемии зависит от иммунной прослойки у населения, от соблюдения ограничительных мероприятий населением, от организации карантинных мер, от объема и эффективности тестирования». По его словам, так же это будет зависеть от погодных условий.
Врач Камила Туйчиева, поработавшая весной в Коммунарке, напротив, убеждена, что второй волны в России не будет: «Судя по массовым обследованиям на базе московских поликлиник, примерно у 30-40% людей уже выработан коллективный иммунитет. То есть эти люди на себе прерывают цепочки заражения и не распространяют вирус дальше. Поэтому я думаю, что как таковой второй волны не будет. Если называть второй волной огромный пик заболеваемости, какой был в апреле-мае — то нет. Но возможен небольшой пик в осенний сезон, в период распространения респираторных инфекций».
А вот вирусолог Анатолий Альтштейн считает, что второй волны не избежать: «Я опасаюсь, что осенью будет рост заболеваемости, то, что называется вторая волна. Конечно, с этим согласны не все специалисты, но вирус никуда не денется, раз он есть, то он будет заражать. А холодная и сырая погода только этому поспособствует, как и развитию других заболеваний простудного типа. Ведь что значит простуда? Когда мы говорим, что простудились и заболели, мы, конечно, не имеем ввиду, что заболели от холода. Это значит, что охлаждение организма просто ослабило иммунную систему и инфекция развивается сильнее, чем в теплое время года».
Здравствуй, дистанционка?
Если предположить, что к концу лета вирус все же сойдет на нет, в запасе окажется несколько недель условной передышки. Весьма вероятно, что многие из регионов не дойдут к этому времени до третьего, заключительного этапа снятия ограничений. А это значит, что фитнес-центры, бассейны могут так и не открываться, стадионы останутся без зрителей, и, конечно, никаких турпоездок за границу. Не исключен вариант продолжения дистанционного обучения в школах и вузах, под вопросом и работа детских садов.
Возобновление обучения в школах — вопрос особенно актуальный для родителей. Большинство пап, мам и учеников оказались не в восторге от дистанционки и с тревогой ждут 1 сентября. Масла в огонь добавили слухи, что часть регионов, включая Алтайский край, вошли в эксперимент по обязательному внедрению цифровой образовательной среды. Это восприняли как окончательный переход школьников на дистанционное обучение.
Однако министр образования Алтайского края Максим Костенко заверил, что с 1 сентября все школьники сядут за парты, и для них начнется обычный учебный процесс.
Мобилизация № 2
Насколько система здравоохранения окажется готова ко второй волне? Будет ли новый пик мощнее предыдущего? Точного ответа пока не знает никто, существует только несколько вероятностных прогнозов. При нормальной организации процесса и при условии, что ковидные госпитали не будут загружены под завязку, ничто не должно помешать полностью обеспечить медучреждения лекарствами, аппаратами ИВЛ, обучить медперсонал, полагает Сергей Колесников.
Задача более чем актуальная. На первых порах многие регионы действительно испытывали нехватку аппаратов ИВЛ. Так, в Алтайском крае по состоянию на начало апреля насчитывалось менее 1000 аппаратов, или примерно 45 штук на 100 тысяч населения. При этом по нормативу их должно было быть почти в 5 раз больше.
Вместо эпилога
Даже если вторая волна коронавируса в количественном отношении превзойдет первую, это не значит, что также вырастет и число тяжелых случаев. Вирус может ослабнуть, а человек — получить необходимый иммунитет.
Правда, пока все прогнозы больше напоминают гадание на кофейной гуще: слишком много факторов необходимо учесть, многие из которых представляют собой неизвестные величины. Так или иначе, но драконовских мер, подобных тем, что вводились с конца марта, мы, пожалуй, не увидим. Бизнес будет работать, люди болеть, власти — декларировать заботу о населении, Роспотребнадзор — считать инфицированных и писать рекомендации, а СМИ — освещать всю эту пеструю картину.
Экономисты рассказали, что будет с ценами, рублем, доходами в 2022 году
Гринберг, Николаев, Масленников подвели итоги 2021 года и дали прогноз
Уходящий 2021 год оказался для отечественной экономики весьма противоречивым. Преодолев пик коронакризиса, она начала восстанавливаться, а бюджет вернулся к профициту. Ситуацию во многом спасли стабильно высокие цены на традиционные для России экспортные товары — нефть и газ. Однако на уровне отдельно взятых семей картина куда мрачнее: ускоряющаяся инфляция обрушила доходы и пенсии, люди все чаще влезают в кредитную кабалу. Эту двойственность 2021 года отметили и участники прошедшего в «МК» в онлайн-формате итогового «круглого стола» — член-корреспондент РАН, научный руководитель Института экономики РАН Руслан Гринберг, ведущий эксперт Центра политических технологий Никита Масленников и доктор экономических наук Игорь Николаев.
Фото: Алексей Меринов
— В течение года наблюдался рост ВВП, который в отдельные месяцы министр экономического развития Решетников характеризовал как аномальный. К концу года начали расти доходы населения, бюджет стал профицитным. Можно ли считать нашу экономику выздоровевшей от коронакризиса и восстановилась ли она до допандемийного уровня?
Масленников: — По всем формальным признакам экономика восстановилась. Допандемийный уровень превышен, пусть и ненамного. Более того, есть вероятность, что до конца года мы по динамике реальных располагаемых доходов населения выйдем в ноль, и даже — в небольшой плюс. Однако по-прежнему будем отставать от показателя 2013 года на 10%. А вот с выздоровлением все сложнее. Выражаясь фигурально, резкое обострение простудного заболевания удалось преодолеть, однако хронические болезни, сопутствующие экономическому организму, остались. Экономика вернулась к прежним условиям ведения бизнеса, которые ничуть не улучшились. У нас сохраняется низкая мотивация к инвестициям со стороны частных предпринимателей и корпоративного сектора. В целом же, при инфляции в 8,4%, вероятен прирост ВВП на 4,3–4,4% по итогам 2021 года.
Николаев: — Чисто статистически экономика восстановилась, но последствия пандемии не преодолены. Давать более-менее адекватную оценку можно будет только после отмены всех ограничений, связанных с коронавирусом. Помимо такого макроэкономического показателя, как ВВП, не надо забывать об инфляции. С ней ситуация обратная. Инфляция разогналась до 8% с лишним, и сдержать ее властям пока не удается. Так что объективно нам далеко до восстановления. Нынешний рост ВВП до 4% во многом является отскоком от провальных прошлогодних показателей. Пандемия никуда не делась, появляются новые штаммы, прогнозировать экономическое развитие страны в таких условиях очень сложно.
Гринберг: — В наше время беспрецедентной неопределенности нельзя фетишизировать динамику ВВП или профицитность бюджета. У нас нет четкого понимания того, где мы находимся — в начале пути преодоления пандемии, в середине или уже в его конце. К тому же из-за радикальной трансформации тридцатилетней давности российская экономика с самого начала реформ оказалась инфляционной. И в дальнейшем, все три десятка лет, была запрограммирована на ценовые скачки. В западных странах, когда власти создают дополнительную денежную массу для поддержания экономики и домохозяйств, цены растут не сразу, а через определенное время, в течение которого новый спрос удовлетворяется новым предложением. И лишь потом, когда производственные мощности заполнены до отказа и импортные возможности исчерпаны, разворачиваются инфляционные процессы. А в России инфляция дает о себе знать сразу после дополнительных денежных вливаний. И это вполне оправдывает действия Центробанка по повышению ключевой ставки, которая, впрочем, подрывает экономическую активность из-за удорожания кредита как важного источника инвестиций. Говорить в этих условиях о «здоровом состоянии» экономики не приходится. Независимо от того, достигла ли она формально допандемийного уровня или нет.
— Одна из главных проблем уходящего года — высокая инфляция (свыше 8%), особенно продовольственная (почти 11%). Власти считают ее завезенной из-за границы, подобно вирусу. Кто на самом деле виноват в разгуле цен и что делать, чтобы их обуздать?
Масленников: — Внешние факторы играют здесь далеко не главную роль. По расчетам рейтингового агентства АКРА, их суммарный вклад в инфляцию 2021 года не превышает 1,8 процентных пункта. Основная же причина — это локдауны и карантинные меры прошлого года и отчасти 2021-го, обернувшиеся разрывом спроса и предложения. Экономические закономерности не обманешь: если у вас спрос восстанавливается быстрее, чем предложение, а инвестиционных мотиваций к расширению производственных мощностей нет, инфляционное давление нарастает. Конечно, оно подпитывается и внешними обстоятельствами, дорожающим импортом, необходимым для поддержания производственного цикла. В итоге компании вынуждены резко повышать цены на свою продукцию: годовая инфляция у нас 8,4%, а инфляция цен производителей — 27% с лишним.
Центробанк делает все от него зависящее, чтобы обуздать инфляцию. В первом квартале 2022 года ставку придется еще раз повысить, поскольку этот период традиционно находится под высоким инфляционным давлением, есть риск получить в феврале 9%. Регулятор может лишь замедлить инфляцию или вывести на плато, но ее радикальное снижение зависит от динамики предложения, а это — зона ответственности правительства. Нужно оказывать помощь аграриям, идти на прямое субсидирование покупок минеральных удобрений, чтобы избежать рисков неурожая. Нужно оказывать адресную помощь бедным, это тоже одна из антиифляционных мер. Нужно стимулировать конкуренцию, особенно в малом и среднем бизнесе, в агропроизводстве и сфере услуг. Чем больше компаний и индивидуальных предпринимателей будут заняты удовлетворением потребительского спроса, тем выше вероятность перелома общего ценового тренда в сторону понижения. Думаю, по итогам года инфляция составит 8,3%, а в последующие несколько лет — около 5%.
Николаев: — Не соглашусь с позицией «сами мы хорошие, а во всем заграница виновата». Да, выросли цены на энергоресурсы и на продовольствие на мировых рынках, и это не могло не сказаться на внутрироссийской инфляции. Во время пандемии власти западных государств вкачали в экономику огромные деньги, которые вылились на сырьевой и продовольственный рынки. Спрос вырос, а с предложением сырья и товаров возникли проблемы. Отчасти это связано с разрывом логистических цепочек, а отчасти с тем, что мир вступил в первую фазу энергоперехода. В итоге цены разогнались на внешних рынках, что отразилось и на России.
Очень удобно кивать на заграницу, но наши внутренние предпосылки инфляции никто не отменял. Первая — недостаточный уровень развития конкуренции в экономике. Это вообще наша ахиллесова пята. Производитель не опасается, что если он завысит цены, то его продукцию перестанут покупать и ему придется уйти с рынка. Второе обстоятельство — директивные механизмы регулирования. Год назад попытались заморозить цены на сахар и подсолнечное масло, что создало дополнительный импульс в сторону повышения цен на продукцию других производителей. Третий фактор — российские антисанкции: мы по-прежнему не импортируем многие виды продовольствия из европейских стран, а это влияет на цены, поскольку ограничивает предложение и снижает конкуренцию. Четвертый долгоиграющий внутренний фактор — не самое эффективное госрегулирование тарифов естественных монополий. Что касается усилий Центробанка по сдерживанию инфляции, то считаю, что ЦБ переоценивает действенность такого механизма, как ключевая ставка. Инфляция в России не носит исключительно монетарного характера.
Гринберг: — Исходный толчок инфляционным процессам и у нас, и за рубежом дала пандемия. С одной стороны, рвутся логистические цепочки, что ведет к сужению предложения. С другой — растет отложенный спрос. В итоге повсеместно повышаются цены на топливо, сырьевые товары и услуги. Однако если мы сравним динамику цен на продовольствие у нас и в Европе, то увидим, что там все намного спокойнее идет, без резких скачков. В России товары на полках есть, и внешне это выглядит как полное изобилие, а в реальности товаров намного меньше, чем в развитых странах. Импортозамещение готовых потребительских товаров, можно сказать, не состоялось. В том числе и поэтому у нас возможностей для монополистических сговоров больше. На Западе громадное количество продавцов и производителей, что позволяет не повышать цены на рынке без крайне веских оснований. А у нас экономика представлена в основном крупными предприятиями, а в ряде отраслей — фактически монополистами, и им легче договориться. Чтобы провернуть такое на Западе, пришлось бы вести переговоры с огромным числом игроков рынка, что тут же привлекло бы внимание антимонопольных служб. А в России и крупных предприятий не так много, и договориться им между собой всегда проще — это плохая комбинация для обуздания инфляции. С одной стороны, повышение спроса сразу подстегивает цены. С другой — быстро растут издержки производителей. Это связано с ростом тарифов естественных, и не только естественных, монополий. Антимонопольная служба работает, но у нее мало рычагов влияния на крупный бизнес. И цены растут во всех сегментах сразу.
— Весь год проходил под знаком пандемии и конца-края коронавирусной угрозе не видно. Как она влияет на мировую и российскую экономику?
Масленников: — В прошлом году экономика повязла в локдаунах, а их последствия малопредсказуемы. Коронакризис обернулся прямыми и косвенными материальными потерями из-за повышенной смертности и заболеваемости. Как минимум 1,5 млн человек убыло в России за эти два года — при нашей откровенно плохой демографии. Этот фактор стреножит средне- и долгосрочный экономический рост, дестабилизирует рынок труда. Плюс мир никак не выберется из тяжелого состояния неопределенности. Никто не может с точностью сказать, что такое «Омикрон», последний ли это «вздох» ковида, или же новая смертоносная инфекция, которая пока затаилась. В итоге инвестиционная активность тормозится. Зачем вкладываться в производство, если настолько все непонятно? Уж лучше мы поднимем цены, думают про себя производители.
Николаев: — Самый серьезный негативный эффект связан с локдаунами. Российская экономика с ее сырьевой направленностью неожиданно оказалась в выгодном положении: деятельность «нефтянки» во время локдаунов не останавливалась в силу специфики производства. Добыча и экспорт полезных ископаемых не прекращались. Во всем мире локдауны коснулись так называемых сервисных отраслей, которые у нас недоразвиты: туризм, общепит, гостиницы. Если сравнить долю в ВВП, скажем, туристической отрасли, то в России она в разы меньше, чем в Италии, Испании, Франции. Второе отрицательное последствие ограничительных мер — это инфляция, вызванная денежными вливаниями в экономику развитых стран. Выбора особого ни у кого не было, нужно было поддерживать население и спасать целые отрасли, но и эффект от предпринятых мер наступил очень быстро. Третий фактор — это влияние на экономику роста заболеваемости и смертности. До поры до времени его воздействие не так значительно в сравнении с локдаунами. Но когда заболеваемость остается высокой, да еще и смертность не снижается, ситуация становится тяжелой. Россия как раз рискует вступить в такой период, если пандемия не начнет затухать. Заболевшие люди выпадают из числа экономически активных и просто трудоспособных. Не говоря уже о том, что, по официальной статистике оперативного штаба в России, от пандемии умерло уже около 300 тысяч человек.
Гринберг: — Сейчас идет дискуссия вокруг очередного штамма «Омикрон». В Европе уже легкая паника, вводятся меры, которые негативно отразятся на экономике. Но нужно спасать людей в первую очередь. Мы не вышли из пандемии по итогам 2021 года. Соответственно, бессмысленно жалеть о том, что не сбываются экономические прогнозы и что наши показатели отстают от желаемых. Все это не имеет значения на фоне тех проблем, которые приходится решать странам и народам. Нельзя забывать: экономика — для человека, а не наоборот.
— В течение 2021 года курс рубля был относительно стабильным. Сохранит ли нацвалюта эту стабильность в 2022-м, и каков ваш прогноз на динамику валютного курса?
Николаев: — Думаю, за курс рубля к доллару и евро можно не беспокоиться по той причине, что цены на энергоносители еще какое-то время будут оставаться высокими. Это связано с повышенным спросом, который проявился на начальной фазе энергоперехода. Цены на нефть сегодня очень комфортные для рубля, а на газ — так просто подарок. Это сулит стране большие долларовые и, в целом, валютные поступления. К тому же мы видим некую стабилизацию ситуации с санкционным противостоянием. Особенно это продемонстрировала последняя онлайн-встреча двух президентов — Владимира Путина и Джо Байдена. Вряд ли будут вводиться новые санкции, а это для рубля тоже хорошо, поэтому я прогнозирую, что рубль не будет ни сильно укрепляться, ни обвально падать. Ослабление возможно, но в рамках приличия, так сказать. Во всяком случае вряд ли в будущем году мы увидим доллар дороже 80 рублей, а евро — выше 90 рублей.
Гринберг: — Это сложнопрогнозируемая вещь. Сейчас идет энергопереход. Причем идет не так быстро, как ожидалось, а это хорошо для российской экономики. На Западе слишком рано уверовали в то, что уголь, нефть и газ можно легко заменить на возобновляемые источники энергии. В этом смысле, если экономический рост после завершения пандемии начнется по традиционной модели, то рубль, как зависимая от цены на углеводороды валюта, может даже укрепиться. Но в исторической перспективе это будет один из последних счастливых периодов для нашей нацвалюты. Очевидно, что уход от углеводородного сырья теперь не просто лозунг, а общемировое устремление. В среднесрочном плане мы рискуем очень сильно проиграть, если не найдем замену ископаемому сырью. Если зима выдастся холодной (что весьма вероятно), то в первом квартале у рубля есть шанс укрепиться до 70–71 за доллар.
— Что ожидает российскую экономику в 2022 году: какова будет динамика ВВП, реальных доходов населения, инфляции? Каких «черных лебедей» стоит ждать на будущий год?
Масленников: — Экономику ждет достаточно сильное снижение темпов роста. Если в текущем году мы исходим из показателя 4,3–4,4%, то в следующем — из 2,0–2,5% роста ВВП. При инфляции выше 5% инвестиции не живут, и тут права глава ЦБ Эльвира Набиуллина, заявляющая: контроль за инфляцией — это дверь, которая открывает экономике вход в пространство длинных денег. До тех пор, пока мы не приблизим инфляцию к таргету в 4–4,5%, сложно рассчитывать на серьезный инвестиционный подъем. Что касается доходов, было бы хорошо, чтобы они хоть немного опережали инфляцию. Здесь у нас главный резерв — это доходы от собственности и предпринимательской деятельности. Если удельный вес этих компонентов повысить хотя бы вдвое, мы выйдем на стабильные темпы роста реальных доходов.
А «черные лебеди» могут залететь в нашу страну из двух «гнезд». Одно — это геополитические риски, которые очень быстро добавляют дополнительной турбулентности финансовым рынкам, и дальше эта волна накатывается на российскую экономику. Второе «гнездо» — это достаточно серьезная угроза мирового долгового кризиса. Если в 2022 году Федрезерв США повысит ключевую ставку не один раз, а два или три, то такое ужесточение американской денежно-кредитной политики может подорвать способность ряда эмитентов (как корпоративных, так и суверенных) обслуживать долг, номинированный в долларах. В данном случае существует целая «стая» рисков — начиная от китайских девелоперов и кончая Турцией.
Гринберг: — Для всех большое значение будет иметь ситуация с добычей и ценами на газ, с одной стороны, и темпами перехода к «зеленой экономике» — с другой. Хотелось бы думать, что напряжение между Западом и Россией начнет спадать. Надо защитить и сберечь нашу общую среду обитания, а сделать это без взаимного сотрудничества невозможно. Если прогресс в отношениях не наступит, то в лучшем случае наша страна получит стабильность, переходящую в застой, то есть показатель роста ВВП на уровне 1–2%. Сложно ожидать какого-то подъема в 2022 году. Откуда ему взяться? Благоприятные условия для ведения малого и среднего бизнеса так и не созданы, а риски очень велики. Крупным предприятиям не дадут умереть, но и не будет никакого экономического чуда. Заметного увеличения реальных доходов ждать не стоит, а продовольствие продолжит расти в цене. Что касается «черных лебедей», для России — это резкое ускорение энергоперехода, устойчивость пандемии и усиление санкционного давления со стороны Запада.