Что будет с бизнесом в россии
«Нам осталось несколько недель»: как коронавирус убивает малый бизнес в России
Анастасия Татулова — яркий пример селфмейд-предпринимательницы, которая в конце нулевых ушла с поста маркетолога в крупной кондитерской компании, чтобы открыть цех по производству сладостей для офисной столовой. Сегодня ее сеть «АндерСон» насчитывает 50 семейных кафе, а выручка в 2018 году оценивалась в 2 млрд рублей. Татулова пережила войну с рейдерами и Роспотребнадзором, баллотировалась в депутаты Мосгордумы, а сегодня, как и тысячи других российских бизнесменов, переживает серьезный кризис из-за последствий пандемии коронавируса. В колонке для Forbes Татулова рассуждает о том, как будет выглядеть мир после вируса и что должны предпринять правительство и простые граждане, чтобы помочь малому бизнесу выжить.
Смертельный диагноз
Мы столкнулись с фатальным кризисом. Пожалуй, самый большим и страшным в истории нашей страны после революции 1917-го.
Позавчера на банкротство подал мой конкурент, вчера — коллега по отрасли, тысячи сотрудников остались без рабочих мест и доходов. И это только начало.
Каждый день умирают бизнесы, которые много лет создавали комфортную среду в городах, развиваясь офлайн. Это те, кто не производит и не продает так нужные всем сейчас гречку, туалетную бумагу и санитайзеры. Это уютные кафе за углом, булочные с горячим хлебом, люди, которые устраивали дни рождения вашим детям, турагентства, которые отправляли вас в долгожданный отпуск. Выездной туризм умер полностью, ивент-индустрия бьется в агонии, рынка детских услуг и развлечений уже почти нет. Фактически умер весь и так мизерный пласт малого и среднего предпринимательства в нашей стране.
Косвенно это затрагивает нас всех — и предпринимателей, до которых железная рука кризиса еще не добралась, и потребителей. Просто пока что мало кто об этом задумывается. Со временем последствия коронавирусной паники доберутся даже до тех, у кого сейчас все хорошо, кто сидит дома на карантине и получает зарплату, воспринимая ситуацию как неожиданный бесплатный отпуск.
Обанкротившиеся предприниматели и их бывшие сотрудники больше не смогут тратить деньги на покупку товаров и услуг, на оплату кредитов, на обучение детей, на развлечения и путешествия. И бизнесы начнут складываться дальше как карточные домики.
Мир без булочных за углом
Я смотрю на все это и понимаю: люди просто не задумываются о том, что очень много таких же бизнесов, как наш, просто исчезнут после кризиса. Что миллионы людей, задействованные в этих бизнесах, окажутся без средств к существованию. А у многих дети, кредиты, съемные квартиры. Их семьи полностью живут за счет бизнеса — у них нет задела даже на несколько недель, а тем более месяцев.
Сегодня я и такие, как я, принимают решение уже не о выживании бизнеса, а о том, как нам вытащить заложенное собственное жилье из банков. Как не попасть в тюрьму при банкротстве, как избежать ситуации, при которой наши наследники будут всю жизнь должны Сбербанку за взятые нами несколько лет назад кредиты на развитие, которые мы сейчас просто не в силах погасить.
Решения, которые принимают, а точнее, не принимают по части спасения бизнеса наше правительство и мэр города, сейчас определяют нашу жизнь на долгие годы.
И выбирая между альтернативами, власть должна была, обязана была задаться вопросом не только о том, как преодолеть непосредственную угрозу, но и о том, в каком мире мы будем жить после вируса.
Пандемия пройдет, человечество выживет, большинство из нас все еще будут живы. Но жить мы будем в другом мире. Мы уже начали в нем жить. Не поменялось пока в нем только одно — наплевательское отношение к предпринимателям.
Выбраться из мясорубки
Что с вами, господа чиновники? Вылезайте из своих машин, из прекрасных офисов в Сити, из загородных резиденций. Выходите из карантина, приходите к нам, в наши бизнесы, посмотрите в глаза нашим сотрудникам. Вы там, наверху, даже представить себе не можете, с чем мы столкнулись.
Вы и раньше ничего про нас не понимали, судя по нашей мертвой системе налогообложения, провалившейся «гильотине», отсутствию во власти людей с опытом реального честного предпринимательства и, как следствие всего этого, фактического отсутствия среднего бизнеса в стране. Микро-, малый и сырьевой — вот, что мы имеем за редким исключением, лишь подтверждающим общее правило.
Поймите, если не действовать сейчас адекватно тому, что реально происходит, завтра уже будет поздно. Осознание этого, принятие этого факта — это такие нужные всем нам сейчас смелость и решительность. Пока этого нет.
Пусть это уже не поможет мне и многим из нас, которые не выберутся из этой мясорубки. Но это важно для выживания предпринимательства в России, для того чтобы предотвратить волну банкротств тех, кто своими руками много лет создавал рабочие места. Тех, кто не воровал, а создавал, не добывал нефть, а строил по кирпичику бизнес. Тех, кто из доходов своих производств, ресторанов, магазинов помогал благотворительным фондам и покупал все то, что не готово было дать их подопечным государство. Тем, кто не уезжал, а вкладывался в страну и платил налоги.
Тем, кто сейчас, как униженные просители милостыни, обивает пороги, чтобы достучаться до ваших высоких кабинетов с криком о помощи.
Обращение к правительству
Дайте пакет мер тем, кому он сможет помочь. Дайте их завтра. Как это сделали уже все страны мира, которым не наплевать на свой бизнес.
Не подачку в виде принятого плана правительства по спасению экономики в связи с коронавирусом, где нет ни одной субсидии и даже налоговые каникулы заменены на издевательскую «отсрочку». Не угрозы проверками за сокращения сотрудников, а то, что реально может спасти хоть кого-то из нас от разорения, что поможет сохранить людей и встать потом на ноги — пусть через годы, но встать.
В чем нуждается малый бизнес сегодня:
Если вы поддержите бизнес сейчас, он обеспечит людей работой и доходом. Ведь это очевидно: если работает бизнес, то платятся налоги, то люди заняты работой, они получают зарплату и создают спрос.
Меня попросили дать советы предпринимателям в сложившейся ситуации. Я попыталась, честно. Вот что получилось:
«Оберег от коронавируса»: как в Новой Москве строят новую больницу для лечения COVID-19
«Оберег от коронавируса»: что построили в Новой Москве за 10 дней, за которые в Китае возвели больницу для лечения COVID-19
Синий пиджак вместо малинового: какое место занял бизнес в России
Елена Кром, шеф-редактор РБК Петербург:
«В январе наступающего года мы отметим тридцатилетие отпуска цен и других экономических реформ правительства Егора Гайдара — тридцатилетие российского капитализма. С тех пор рыночную идею не отменили (у нас есть и всероссийский День предпринимателя, и госпрограммы поддержки предпринимательства), но популярность ее поблекла.
Можно смело сказать, что мода на рынок осталась в прошлом: в «лихих» 1990-х, когда населению с официальных трибун объясняли пользу капитализма, и в «тучных» 2000-х, когда эта польза стала очевидной — расцвели цветы цивилизации, не виданные советским человеком. Тогда девушки мечтали выйти замуж за бизнесмена — в малиновом пиджаке, на дорогом мерседесе, свободного. Сейчас — мечтают выйти за госслужащего или менеджера госкорпорации: тоже в дорогом (уже синем) пиджаке и на мерседесе — дисциплинированного, подчинившего свою жизнь государственным интересам, а не прибыли.
Тезис о важности предпринимательского сословия — за рамками публичного «дискурса». Когда речь заходит об общих достижениях, то предпринимателей вспоминают в последнюю очередь — или вообще не вспоминают. В результате эволюции общественной мысли снова получилось, что служить обществу можно только за зарплату или себе в убыток. Выражение «они же свой доход получают» чаще произносится с негативной коннотацией.
«Тогда девушки мечтали выйти замуж за бизнесмена — в малиновом пиджаке, на дорогом мерседесе. Сейчас — за госслужащего или менеджера госкорпорации»
Эволюция сознания имеет материальные следствия: во-первых, число предпринимателей (если не причислять к ним самозанятых фрилансеров) не растет, во-вторых — существуют два конкурирующих института: бизнес государственных корпораций, которые преследуют, по определению, общественные интересы, и рыночный бизнес, работающий «на себя». Действуют они зачастую на одних рынках, и второму виду такое соседство дается непросто.
При всем масштабе государственной (или тесно связанной с государством) экономики, осмотревшись, мы обнаружим: почти все, чем мы дорожим в повседневной жизни — теплый хлеб в булочной на углу, кружок каратэ для ребенка, фитнес для взрослых, отель на любимом озере, онлайн-книга на ночь, мобильная связь (частная и, возможно, поэтому лучшая в Европе) — по-прежнему сделано и совершенствуется частными предпринимателями. Когда общие задачи не решаются рыночными способами (например, в силу дефицита платежеспособного спроса), подключается некоммерческая частная инициатива — те же предприниматели, называемые «социальными».
В этом году, осуществляя проект «Герои года. Капитаны свободного рынка», мы удивились, как много «социально окрашенных» частных инициатив можно найти в сегодняшнем Петербурге. Предприниматели занимаются общими делами не в силу корпоративной социальной ответственности (КСО — официальный термин), а потому, что бизнес успешен, когда он user friendly — и в узком, и в широком смысле. Чем сложнее экономическая обстановка — тем больше запросов у потребителей, и тем внимательнее к этим запросам «частники».
«Герои 2021. Капитаны свободного рынка» — медийный проект, направленный на поиск и популяризацию частных инициатив, коммерческих и некоммерческих, делающих жизнь в Петербурге лучше, решающих важные задачи общества, потребителей и бизнеса, способствующих технологическому, рыночному и социальному прогрессу.
Подробнее о «Героях 2021» читайте на сайте проекта.
Парадоксально, но в очень сложный для предпринимателей момент рыночная мечта начала воплощаться — сейчас, через 30 лет роста и эволюции, наш капитализм вошел в пору цветения. В своих лучших проявлениях, он стал давать прекрасные плоды в виде просвещенных и социально полезных проектов, от доступного свежего хлеба до домов культуры нового типа, от беспилотников до передовых медицинских центров.
«Почти все, чем мы дорожим в повседневной жизни — теплый хлеб в булочной, кружок каратэ, фитнес — по-прежнему сделано и совершенствуется частными предпринимателями»
Что касается моды на рынок, то как раз вследствие конкуренции частных услуг с государственными эта мода имеет высокие шансы возродиться. Одно дело, потребитель сравнивает в своих воспоминаниях (тридцатилетней давности), а другое дело — наяву заезжает в муниципальный отель после обычного. Не зря известный инвестор говорил: когда начинается отлив, видно, кто купался голым. ».
Год умирающего бизнеса: где и почему в России исчезают индивидуальные предприниматели
Индивидуальные предприниматели в России переживают не лучшие времена: сегодня они чаще ликвидируют бизнесы, чем создают новые. Убыль ИП началась в кризисном 2020 году, а в 2021-м ускорилась в восемь раз, следует из изученных Forbes данных СПАРК-Интерфакс (агрегирует сведения Федеральной налоговой службы).
За семь месяцев 2021 года ликвидировались 576 000 ИП, а открылись — всего 446 000 (в расчет не входят ИП, которые за январь-июль были и созданы, и ликвидированы). Таким образом общее количество ИП сократилось на 130 000 или на 4%. Всего в России сейчас зарегистрированы 3,6 млн индивидуальных предпринимателей.
До этого столь массово ИП в России сокращались лишь в 2013 году, когда правительство удвоило для их владельцев ставки страховых взносов. Тогда за семь месяцев 2013 года общее число ИП в стране сократилось на 418 000 или на 11%. С тех пор численность ИП не сокращалась, либо сокращалась незначительно.
В этом году «звезды не сошлись» по всем направлениям: экономический кризис, карантинные ограничения, необходимость прививать 60% работников и закупать средства индивидуальной защиты, нехватка рук из-за оттока мигрантов, отмена единого налога на вмененный доход, ужесточение государственного контроля. Становится проще уйти в тень или свернуть бизнес и стать «фрилансером», оформив самозанятость, солидарны опрошенные Forbes эксперты и предприниматели.
Какие предприятия исчезают
В целом, индивидуальных предпринимателей в этом году стало меньше практически во всех отраслях экономики: в торговле, строительстве, сельском хозяйстве, добыче, обрабатывающей промышленности, энергетике, транспорте, финансах, гостиничном и ресторанном бизнесе и других услугах.
Исключений два: связь и операции с недвижимостью. В первом случае — благодаря буму, который переживает почтовая и интернет-торговля: количество занятых в ней ИП за январь-июль увеличилось на 60% — с 52 000 до 83 000. По численности они обогнали таксистов и стали одним из самых массовых направлений малого бизнеса в России.
Что касается услуг по управлению и аренде недвижимости, то здесь как было больше всего ИП — 163 000 на начало года — так и осталось, увеличившись еще на 3% за первые семь месяцев 2021 года.
Где исчезают предприятия
Только в Республике Алтай — где, благодаря притоку туристов, выросло количество торговцев сувенирами — количество ИП увеличилось, а в Мордовии не изменилось с начала года.
Во всех остальных регионах убыль, самая большая в абсолютном выражении — в густонаселенных Москве и Московской области, Санкт-Петербурге и Краснодарском крае, а также в небольшом по численности Дагестане.
В Москве самые большие потери понесли таксисты — на них пришлось 15% всей абсолютной убыли ИП в столице. Также пострадали салоны красоты, грузовые автомобильные перевозки, рестораны и авторемонтные мастерские.
Дагестан, известный как регион с самыми богатыми ИП, среди которых есть крупные магазины и супермаркеты, стал вторым по абсолютной убыли после Москвы, за семь месяцев потеряв 31% всех своих ИП (большей доли — 34% — лишилась лишь Чечня). Здесь самая большая убыль была среди предпринимателей, занятых торговлей на рынках и «нестационарных торговых объектах» — лотках, палатках, киосках, автолавках; вторая по численности — среди торговцев непродовольственными товарами в супермаркетах, универсамах и универмагах.
В Санкт-Петербурге, как и в Москве, самые большие потери понесли таксисты, в Московской области — салоны красоты. Но рекордсменом по пропаже парикмахерских и бьюти-салонов стал Краснодарский край: там их количество за семь месяцев сократилось более чем на тысячу.
Из бизнесменов во фрилансеры
Отток россиян из предпринимательства начался еще до коронакризиса, с середины 2016 года, писали исследователи Высшей школы экономики и РЭУ им. Плеханова. Спрос на закрытие ИП, по данным «Яндекса» о запросах пользователей, активизировался весной 2020 года, и продолжает расти до сих пор.
Очевидная причина сокращения ИП — кризис в экономике: предприятия закрываются, потому что не могут существовать в убыток, говорит Александра Суслина из Экономической экспертной группы. 47% ликвидированных в первом полугодии 2021 года ИП де-факто перестали работать еще в 2020-м, оценивали аналитики FinExpertiza.
Сектор услуг до сих пор не восстановился до допандемийных уровней, замечает президент «Опоры России» Александр Калинин: введенная на время пандемии господдержка прекратилась, в то время как ограничения кое-где все еще действуют. Но главной причиной исчезновения ИП, по его мнению, стала самозанятость: сейчас в России в месяц регистрируется 100 000 новых самозанятых, около 30% из которых, по оценке Калинина — бывшие владельцы ИП.
Специальный налоговый режим для самозанятых ввели в 2019 году, чтобы легализовать доходы от фриланса, подработки, нерегулярной занятости. Его испытали в Москве, Татарстане, Московской и Калужской областях, и в июле 2020-го распространили на всю Россию. Если человек оказывает платные услуги, не привлекая наемных работников, и его годовой доход не превышает 2,4 млн рублей, он может стать самозанятым и отчислять в бюджет всего 4% дохода — если оказывает услуги физлицам или 6% — если работает с компаниями. Причем платить нужно только если доход есть.
В июне 2021 года количество самозанятых приблизилось к 2,4 млн, большинство из них оказывали автомобильно-транспортные услуги, а также услуги в сферах ремонта, строительства и красоты, рассказывала директор департамента инвестиционной политики и развития малого и среднего предпринимательства Минэкономразвития Инна Дадаян.
Самозанятость — одна из главных причин ликвидации ИП в индустрии красоты, говорит вице-президент Ассоциации предпринимателей индустрии красоты Нина Литвинова. Слишком велика разница в ответственности: в отличие от владельца ИП, вынужденного платить налоги и социальные взносы, исполнять более 40 нормативных актов и подконтрольного девяти различным инстанциям, единственное, что обязан делать самозанятый мастер — это платить 4% или 6% с той выручки, которую сам же сочтет нужным показать. За самозанятыми нет никакой системы контроля, они не обязаны пользоваться кассовой техникой, а потому могут работать за наличные и занижать размер выручки, продолжает Литвинова. Им не нужно соблюдать СанПиНы, правила пожарной безопасности, закупать средства индивидуальной защиты.
Перетоку поспособствовала пандемия: многие мастера из салонов красоты во время локдауна в апреле-июне 2020 года, чтобы не остаться без средств к существованию, были вынуждены обслуживать клиентов на дому — кто-то из них так и продолжал работать в этом формате, рассказывает владелица арт-пространства СпешиLove (кофейня и салон красоты) Анна Спешилова.
Последнюю волну перехода ИП в самозанятые, по словам Литвиновой, спровоцировало введение требования о вакцинации 60% сотрудников салонов красоты, в то время как самозанятых прививаться не обязали. Мастера уходят, из-за оттока мигрантов заменить их некем, и салоны закрываются, говорит она. Некоторые их владельцы сдают помещения в аренду самозанятым мастерам как коворкинги, но большинство просто сворачивает бизнес и работают самостоятельно.
Перетока из более обременительных налоговых режимов в менее обременительные следовало ожидать, считает Калинин. В отличие от ИП, самозанятому не нужно отчислять взносы в государственные страховые фонды — сегодня это 40 874 рублей в год — а также сдавать отчетность. Он на пять лет позже выйдет на пенсию, но ее размер слишком мал, чтобы ради нее сохранять предприятие. Заключать [гражданско-правовые] договоры с фрилансерами также гораздо проще, чем содержать штат, добавляет Калинин. «Люди поняли, что нельзя планировать далеко вперед, нужно быть мобильным, готовым, что бизнес может всегда прекратиться. Многие поняли, что долгоиграющие модели даже опасны. Лучше иметь твердый доход, нормальные взаимоотношения с государством в виде самозанятости, чем строить воздушные замки», — говорит он.
Условия должны быть равными для всех игроков рынка, спорит Литвинова: ИП платит в казну значительно больше налогов, чем самозанятый, а ответственность несет несоразмерно большую.
В то же время некоторые сферы деятельности, такие как торговля или аренда, для самозанятых пока полностью закрыты, напоминает Калинин. С этим, по его словам, и связан рост количества ИП в интернет-торговле.
Обратно в тень
Однако режим самозанятости интересен далеко не всем владельцам исчезающих ИП. Так, убыль ИП в такси связана с общей экономической ситуацией и необходимостью платить налоги, считает руководитель центра компетенций Общественного института развития такси Станислав Швагерус. В России, за исключением Москвы и Подмосковья, до сих пор преобладает нелегальный извоз, напоминает он: разрешений выдано на 470 000 автомобилей, а услуги легкового такси, по оценке Швагеруса, оказывают более 1,5 млн авто. Из-за ужесточения контроля за безопасностью перевозок многие закрыли предприятия, чтобы не быть в зоне внимания уполномоченных органов, говорит председатель координационного совета профсоюза «Таксист» Андрей Попков.
В такси работает около трети всех самозанятых, но ликвидация ИП с этим вряд ли связана, поскольку статус самозанятого не позволяет получить лицензию на автомобиль: оформить ее может либо ИП, либо юрлицо (таксопарк), замечает Попков. Самый правильный способ — открыть ИП, получить разрешение на таксомоторную деятельность, а затем перейти на налог на профессиональную деятельность, то есть стать самозанятым ИП, рассуждает Швагерус. Ликвидировать ИП при этом нет никакого смысла.
Что касается авторемонта, то небольшие СТО (станции техобслуживания) уходят в тень из-за отмены с 2021 года единого налога на вмененный доход (фиксированный налог, заменяющий налоги на прибыль, имущество и НДС. — Forbes), поясняет председатель Российской Ассоциации станций технического обслуживания Ольга Селезнева. Из-за этого предприниматели вынуждены переходить на общую систему налогообложения, которая требует, помимо соцвзносов и налога на прибыль, уплачивать НДС, поясняет Чепуренко.
Из льготных налоговых режимов для ИП осталась только патентная система, но при персонале в 15 человек СТО должно ежегодно платить в казну 5,5 млн рублей — неподъемные деньги для небольших мастерских и гаражей, продолжает Селезнева. Самозанятность СТО не интересна, утверждает она: ремонтом автомобилей занимаются механики, а не руководители станций. Поэтому сервисы уходят в тень, переоформляют бизнес на другие организации, либо «вскладчину» открывают ООО, где ответственность директора ограничена уставным капиталом в 10 000 рублей, тогда как ИП отвечают всем своим имуществом.
Вряд ли бизнес может массово уйти в тень через закрытие ИП, возражает Суслина, скорее, предприниматели могут частично начать работать в тени, например — продавать из-под кассы: «Сейчас налоговая следит [за предпринимателями] в режиме реального времени. И если вчера ты приносил прибыль, а сегодня закрылся и стал работать в тени — это вызовет вопросы». Статистические данные, по ее словам, пока разрастания теневого сектора не фиксируют.
«Не год, а катастрофа»: каким был 2020-й для бизнеса в России
«Более тяжелого года за мою предпринимательскую жизнь, наверное, не было. Выручка упала на 65-70% по сравнению с прошлым годом. В 2020-м у меня от коронавируса умер отец. И вся наша семья переболела — мы понимаем, что это такое. Ограничительные меры помогли спасти жизни, это здорово и правильно. Но бизнес вести от этого не легче», — говорит Павел Поникаровский, владелец красноярской сети кинотеатров «Люмен».
Подходящий к концу год оказался тяжелым для подавляющей части небольших российских предпринимателей, зачастую не помогали даже «переобувание в воздухе» и производство дефицитных в начале пандемии масок и антисептиков — Поникаровский, например, чтобы спасти бизнес, шил маски прямо в залах кинотеатров, но все равно заканчивает год с убытком порядка 25 млн рублей.
По данным оператора фискальных данных «Платформа ОФД» (обслуживает более 1 млн онлайн-касс в России), объемы продаж объектов малого и среднего бизнеса падали во время пандемии до 91% по сравнению с прошлым годом. Больше всего в разгар локдауна пострадали рестораны и бары, а также парикмахерские, салоны красоты (88%) и продажа одежды и обуви (90%).
Подробнее о том, как менялись объемы продаж и выручка малого и среднего бизнеса в течение 2020 года и насколько ситуация ухудшилась по сравнению с годом 2019-м, — на графиках.
Какие предпринимательские истории стоят за этими цифрами?
Надежда Пак, соосновательница сети семейных кафе «Рецептор»
За пандемию закрыла половину заведений сети, потратила на выход из арендных договоров несколько миллионов рублей
Первое семейное кафе «Рецептор» на Большой Никитской Надежда Пак, тогда юрист компании Lotte Group, открыла вместе с мужем, режиссером и фанк-музыкантом Александром Брайловским в 2010 году. Обслуживали гостей сами после основных работ в офисе, готовили по корейским рецептам, которые Надежда помнила с детства, шеф-поваром был ее брат Геннадий. В апреле 2020-го, спустя десять лет работы, эту первую точку пришлось закрыть.
Кроме знаковой Никитской, закрыли еще два «Рецептора» — на улице Правды и в Одинцове, а также экспериментальную кофейню «КофеЦвет», где продавали разноцветный кофе и десерты, сделанные из натуральных ингредиентов. Если бы не пандемия, этого бы не случилось, уверена Пак.
Падение началось еще до официальных ограничений, когда власти Москвы начали призывать горожан добровольно соблюдать самоизоляцию. В середине марта выручка сети, на тот момент состоявшей из 8 заведений (семь «Рецепторов» и «КофеЦвет»), за несколько дней обрушилась на 80%. Если одно кафе в будни приносило в среднем 60 000-80 000 рублей выручки в день, то теперь — всего 7000 рублей.
«Сложно вот так терять то, что строили годами»
Пак и Брайловский сразу же начали переговоры с арендодателями. «Некоторые ответили сразу положительно. А кто-то сказал: «Давайте посмотрим», — вспоминает Надежда. К началу апреля, когда в Москве по распоряжению Сергея Собянина закрыли все залы ресторанов и выручка упала практически до нуля, предпринимателям пришлось разрывать договоры с владельцами помещений, которые не пошли на уступки. Законодательно арендодателей так и не обязали делать скидки пострадавшему бизнесу, более того, до конца мая выйти из договора аренды без прописанных в договоре штрафов и потери залога арендатор не мог, несмотря ни на какое падение выручки. Поэтому Пак и Брайловский теряли залоги и платили штрафы — в общей сложности несколько миллионов рублей. «Тянуть аренду за убыточное заведение выходило дороже», — поясняет Надежда.
Из оставшихся четырех объектов на доставку работало только два. Выручка позволяла частично покрывать аренду и платить зарплаты сотрудникам. Выстоять помогло сотрудничество со «ВкусВилл» — представитель сети сам вышел на Надежду и предложил поставлять блюда «Рецептора» на полки магазинов.
«Лето было глотком воздуха. А потом наступила вторая волна, и стало снова тяжко», — говорит Пак. Выручка по сравнению с летом упала на 25-30%. В оставшиеся кафе стали часто приходить проверяющие органы. «На одном из объектов выписали предписание со штрафом от 100 000 до 300 000 рублей из-за отсутствия перчаток у сотрудника, который обедал. Вот суд прошел только. Ждем решения», — рассказывает предпринимательница.
Вторая волна переживается тяжелее первой, потому что залы работают, хоть и стоят полупустые, и оснований просить у арендодателей продления скидок нет. Сейчас предприниматели в процессе судебных разбирательств с одним из владельцев помещений, который требует вернуть аренду в полном объеме за все время простоя, а в январе планируют закрыть еще одну точку. «Все это тяжело морально. Сложно вот так терять то, что строили годами, — вздыхает Надежда. — Но мы не отчаиваемся, надеемся, что скоро будет просвет».
Иван Алексеев, владелец мужских парикмахерских «СуперМен»
В локдаун потерял 100% выручки и переселился в гараж, чтобы сэкономить на жилье
«У меня это не год, а катастрофа», — говорит Иван Алексеев, владелец трех мужских парикмахерских «СуперМен» в Москве и области. Но самое страшное для него позади, поэтому «можно немного расслабиться и порефлексировать над пережитым». Пандемию он пережидал, живя в гараже площадью 6 кв. м без отопления и санузла — экономил, чтобы сохранить сеть на плаву.
К локдауну Алексеев, тогда владелец двух парикмахерских, подошел с оптимизмом: выручка росла от месяца к месяцу и в конце марта должна была подобраться к 1 млн рублей рублей с обеих точек. О локдауне в Европе и других регионах России он слышал и «морально был готов», но что делать, когда салоны закроют, не представлял: «По Zoom стричь еще не научились, а ходить по домам к клиентам запрещено законом и вообще опасно в такой ситуации». Незадолго до этого Иван расстался с женой и, когда парикмахерские все же закрыли, решил переехать из съемной квартиры за 45 000 рублей в гараж, который раньше служил ему мастерской и стоил 6000 рублей в месяц. «Там не было отопления, туалет на улице, никакого душа, естественно. Но я неприхотливый, в горах жил в палатке по три недели, поэтому особых неудобств не испытал». Он купил дачный умывальник, несколько обогревателей, раскладушку и ультразвуковой отпугиватель крыс, которые, как оказалось, тоже жили в гараже. Душ принимал на фитнесе, который еще какое-то время работал, а когда в Москве ввели пропускную систему, уехал к родителям на юг России. Взял кредит на маму в размере 200 000 рублей — этих денег и небольшой подушки безопасности с учетом жесткой экономии хватило на 2,5 месяца аренды салонов.
«Когда начинаешь ковыряться в деталях и считаешь каждую копейку, учишься экономить миллионы»
8 июня Сергей Собянин объявил о том, что на следующий день смогут возобновить работу салоны красоты и парикмахерские. «Чуть раньше открылось Подмосковье, поэтому мы в целом были готовы к скорому запуску, но вот так вот за полдня все закупить и вызвонить всех мастеров было на грани фантастики», — вспоминает Алексеев. Он купил билет на ближайший рейс, закупил маски, перчатки, одноразовые халаты для мастеров, разметку, обозначающую социальную дистанцию, и все-таки открылся 9 июня. В первые несколько дней выручка в 2-3 раза превышала обычные дневные показатели. «Люди два с лишним месяца не стриглись, и все ломанулись в первый же день. У нас очередь на улице стояла», — вспоминает Иван. Впрочем, волна довольно быстро схлынула, июль оказался не таким удачным, но к августу рост возобновился.
Пандемия отбросила бизнес парикмахерских в развитии примерно на полгода, которые уже не нагнать, говорит Алексеев. Но сейчас ситуация стабилизировалась, а под Новый год он ждет традиционного бума, который должен принести больше 1 млн рублей выручки с обеих точек. «У нас очень приличный эконом, и эта концепция меня, конечно, вытянула из кризиса, — считает Алексеев. — Многие, кто стригся раньше в модных барбершопах за две тысячи, перешли к нам. У нас нет центральной локации, брутальных интерьеров и бесплатного пива, но людям оно сейчас и не надо по большому счету. Зато в четыре раза дешевле. Поэтому мы практически не просели, а к концу года еще и выросли. Премиальному сегменту пришлось гораздо хуже».
Алексеев даже решился на открытие третьей точки — перекупил уже работающий бизнес в подмосковном Королеве, взяв деньги в кредит. «Пандемия пандемией, а расти нужно. Чем больше масштаб, тем, конечно, выше риск, но и показатели больше, а значит, быстрее можно накопить финансовую подушку на случай нового апокалипсиса», — рассуждает он.
Алексей Ковалев, генеральный директор сети клубов «Алекс Фитнес»
Отменил IPO, закрыл 4 клуба, долг сети — 300 млн рублей