Что будет то и будет пускай судьба
Исповедь городу
Когда-нибудь и мой последний дождь,
пройдёт, стихая в чистоте асфальта,
и в полумрак гранита и базальта
меня ты незаметно позовёшь.
Тебе раскрою душу и глаза,
не в силах удержаться от признанья,
отброшу многолетние терзанья,
и разрыдаюсь, всё тебе сказав.
Мой город, ты ведь знал меня давно,
не вспомнить всё, но и менять не надо.
Я отрекаюсь от любой награды,
желая быть с тобою заодно!
. Вот, время отражается в реке,
когда я был рождён в шестьдесят пятом,
и начал жить в твоём, отдельно взятом,
уютном «коммунабельном» мирке.
Тут я постарше. Топаю, смеясь,
за ручку с мамой вдоль по Петроградке,
хватаясь за чугунные оградки,
и собирая вековую грязь.
А вскоре школа приняла меня,
тревожно прозвенев звоночком первым…
Потом звонок последний, как по нервам
открыл портьеру выпускного дня.
За эти годы удалось узнать
куда текут Невы тугие воды,
всю куртуазность питерской погоды,
и горожан твоих крутую стать.
Я жадно и безудержно бродил
по лабиринтам всех твоих районов,
где было всё родным или знакомым,
и постепенно набирался сил!
Я постигал ажурный слог мостов,
читал каналы, реки и проспекты,
и разбирал мудрёные конспекты,
твоих домов, соборов и дворцов!
. Во сне парю над крышами домов:
то резко вверх, то, падая как камень.
Но ангел был и остаётся с нами;
и крест его останется таков.
Бывало, ненадолго уезжал,
но каждый раз скучал и, возвращаясь,
я пил с тобой на кухне чашку чая,
и мир вокруг меня казался мал.
Я трещин на домах коснусь рукой,
в них кроется истории дыханье.
И с каждым днём яснее пониманье,
что есть один на свете град такой!
. Пройдёт в цилиндре петербургский франт;
и трости стук сухой в тиши раздастся;
и с конки спрыгнув, кто-то скажет: «здравствуй!»
И всё исчезнет прямо на глазах.
Скучаю по булыжным мостовым,
по дребезжанью питерских трамваев,
по ветхости домишек и сараев,
что липли по окраинам твоим.
Санкт-Петербург! Пусть Бог тебя хранит!
Пусть Пётр и Павел ликами святыми
уберегут твоё святое имя,
благословляя вечный твой гранит!
Вбери меня потом в культурный слой,
так круг моей истории замкнётся.
На дне ингерманландского болотца
всенепременно обрету покой.
Так вышло, что мы оба, город мой,
Петровичи, и это символично!
Не попрошу себе чего-то лично,
хочу и после жизни быть с тобой!
Навек уснув в объятиях твоих,
шпилём уйду в твоё сырое небо.
И в тех краях, где я ни разу не был,
прочтут мой нераскаявшийся стих.
Андрей Миронов
Андрей Миронов — Что будет, то будет
На данной странице вы можете слушать и скачать песню «Что будет, то будет» Андрей Миронов, а также найти слова песни, чтобы петь её вместе с друзьями. Голосуйте за песню в нашем хит-параде детских песен.
Поделиться
Текст песни
Hе знаю я, известно ль вам,
Что я певец прекрасных дам,
Hо с ними я изнемогал от скуки.
А этот город мной любим
За то, что мне не скучно с ним.
Hе дай мне Бог,
Не дай мне Бог,
Не дай мне Бог разлуки.
Hе знаю я, известно ль вам,
Что я бродил по городам
И не имел пристанища и крова,
Hо возвращался, как домой,
В простор меж небом и Hевой.
Hе дай мне Бог,
Не дай мне Бог,
Не дай мне Бог другого.
Hе знаю я, известно ль вам,
Что я в беде не унывал,
Hо иногда мои влажнели веки.
Я этим городом храним,
И провиниться перед ним
Hе дай мне Бог,
Не дай мне Бог,
Не дай мне Бог вовеки.
Я этим городом храним,
И провиниться перед ним
Hе дай мне Бог,
Не дай мне Бог,
Не дай мне Бог вовеки.
Петербург. Я ЭТИМ ГОРОДОМ ХРАНИМ
Я этим городом храним (1973). Фото В. Григорьева
ПЕСНЯ «ЧТО БУДЕТ, ТО И БУДЕТ» (РОМАНС О ПЕТЕРБУРГЕ). СЛУШАТЬ ОНЛАЙН
Музыка Е. Крылатова
Слова Б. Ахмадулиной
Исполняет А. Миронов
ПЕСНЯ «ЧТО БУДЕТ, ТО И БУДЕТ» (РОМАНС О ПЕТЕРБУРГЕ). ТЕКСТ
Что будет — то и будет.
Пускай судьба рассудит.
Пред этой красотою
Всё — суета и дым.
Бродяга и задира
Я обошел полмира,
Но встану на колени
Пред город моим.
Не знаю я, известно ль вам,
Что я певец прекрасных дам,
Но с ними я изнемогал от скуки.
А этот город мной любим
За то, что мне не скучно с ним.
Не дай мне Бог,
Не дай мне Бог,
Не дай мне Бог разлуки.
Не знаю я, известно ль вам,
Что я бродил по городам
И не имел пристанища и крова,
Но возвращался, как домой,
В простор меж небом и Невой.
Не дай мне Бог,
Не дай мне Бог,
Не дай мне Бог другого.
Не знаю я, известно ль вам,
Что я в беде не унывал,
Но иногда мои влажнели веки.
Я этим городом храним,
И провиниться перед ним
Не дай мне Бог,
Не дай мне Бог,
Не дай мне Бог вовеки.
Я этим городом храним,
И провиниться перед ним
Не дай мне Бог,
Не дай мне Бог,
Не дай мне Бог вовеки.
Текст песни Белла Ахмадулина-Она ушла,оставив нам свои стихи… — Что было — то и будет
Оригинальный текст и слова песни Что было — то и будет:
Что было — то и будет,
Пускай судьба рассудит,
Пред этой красотою
Все суета и дым…
Бродяга и задира,
Я обошел полмира,
Но встану на колени
Пред городом моим…
Не знаю я, известно ль вам,
Что я певец прекрасных дам,
Но с ними я изнемогал от скуки…
А этот город мной любим,
За то, что мне не скучно с ним.
Не дай мне Бог, не дай мне Бог,
Не дай мне Бог разлуки…
Не знаю я, известно ль вам,
Что я бродил по городам,
И не имел пристанища и крова…
Но возвращался, как домой,
В простор меж небом и Невой.
Не дай мне Бог, не дай мне Бог,
Не дай мне Бог иного…
Не знаю я, известно ль вам,
Что я в беде не унывал,
Но иногда мои влажнели веки,
Я этим городом храним,
И провиниться перед ним
Не дай мне Бог, не дай мне Бог,
Не дай мне Бог вовеки…
Перевод на русский или английский язык текста песни — Что было — то и будет исполнителя Белла Ахмадулина-Она ушла,оставив нам свои стихи…:
What — what will be,
Let the fate of the judge,
Before this beauty
All the fuss and smoke …
Rogue and badass,
I walked halfway around the world,
But kneel
Previous my town …
I do not know, l know you,
What I am a singer of beautiful ladies,
But with them, I was overwhelmed by boredom …
And this city I love,
For what I do not get bored with it.
Do not let me God, do not let me God,
Do not let me God separation …
I do not know, l know you,
As I wandered through the city,
And I had no refuge or shelter …
But he is returning as home
The space between the sky and the Neva River.
Do not let me God, do not let me God,
Do not let me God given …
I do not know, l know you,
What am I in trouble did not lose heart,
But sometimes my vlazhneli eyelids,
I keep this city,
And wronged him
Do not let me God, do not let me God,
Do not let me God forever …
Если нашли опечатку в тексте или переводе песни Что было — то и будет, просим сообщить об этом в комментариях.
Горе от ума (Грибоедов А. С., 1824)
Дождусь ее и вынужу признанье:
Кто наконец ей мил? Молчалин! Скалозуб!
Молчалин прежде был так глуп.
Уж разве поумнел. А тот —
Хрипун, удавленник, фагот,
Созвездие манёвров и мазурки!
Судьба любви — играть ей в жмурки,
Вы здесь? я очень рад,
Конечно, не меня искали?
Дознаться мне нельзя ли,
Хоть и некстати, ну́жды нет:
Ах! боже мой! весь свет.
Есть многие, родные.
И я чего хочу, когда всё решено?
Мне в пе́тлю лезть, а ей смешно.
Хотите ли знать истины два слова?
Малейшая в ком странность чуть видна,
Веселость ваша не скромна,
У вас тотчас уж острота́ готова,
Я сам? не правда ли, смешон?
Да! грозный взгляд, и резкий тон,
И этих в вас особенностей бездна;
А над собой гроза куда не бесполезна.
Я странен, а не странен кто ж?
Тот, кто на всех глупцов похож;
Примеры мне не новы;
Заметно, что вы желчь на всех излить готовы;
А я, чтоб не мешать, отсюда уклонюсь.
Раз в жизни притворюсь.
Оставимте мы эти пренья,
Перед Молчалиным не прав я, виноват;
Быть может, он не то, что три года назад:
Есть на земле такие превращенья
Правлений, климатов, и нравов, и умов;
Есть люди важные, слыли за дураков:
Иной по армии, иной плохим поэтом,
Иной… Боюсь назвать, но признаны всем светом,
Особенно в последние года,
Что стали умны хоть куда.
Пускай в Молчалине ум бойкий, гений смелый,
Но есть ли в нем та страсть? то чувство? пылкость та?
Чтоб кроме вас ему мир целый
Казался прах и суета?
Чтоб сердца каждое биенье
Любовью ускорялось к вам?
Чтоб мыслям были всем и всем его делам
Душою — вы, вам угожденье.
Сам это чувствую, сказать я не могу,
Но что теперь во мне кипит, волнует, бесит,
Не пожелал бы я и личному врагу,
А он. смолчит и голову повесит.
Конечно, смирен, все такие не резвы́;
Бог знает, в нем какая тайна скрыта;
Бог знает, за него что выдумали вы,
Чем голова его ввек не была набита.
Быть может, качеств ваших тьму,
Любуясь им, вы придали ему;
Не грешен он ни в чем, вы во сто раз грешнее.
Нет! нет! пускай умен, час от часу умнее,
Но вас он сто́ит ли? вот вам один вопрос.
Чтоб равнодушнее мне понести утрату,
Как человеку вы, который с вами взрос,
Как другу вашему, как брату,
Мне дайте убедиться в том;
От сумасшествия могу я остеречься;
Пущусь подалее простыть, охолодеть,
Не думать о любви, но буду я уметь
Теряться по́ свету, забыться и развлечься.
Вот нехотя с ума свела!
Молчалин давеча мог без руки остаться,
Я живо в нем участье приняла;
А вы, случась на эту пору,
Не позаботились расчесть,
Что можно доброй быть ко всем и без разбору;
Но, может, истина в догадках ваших есть,
И горячо его беру я под защиту:
Зачем же быть, скажу вам напрямик,
Так невоздержну на язык?
В презреньи к людям так нескрыту?
Что и смирнейшему пощады нет. чего?
Случись кому назвать его:
Град колкостей и шуток ваших грянет.
Шутить! и век шутить! как вас на это станет!
Ах! боже мой! неужли я из тех,
Которым цель всей жизни — смех?
Мне весело, когда смешных встречаю,
А чаще с ними я скучаю.
Напрасно: это всё относится к другим,
Молчалин вам наскучил бы едва ли,
Когда б сошлись короче с ним.
Зачем же вы его так коротко узнали?
Я не старалась, бог нас свел.
Смотрите, дружбу всех он в доме приобрел:
При батюшке три года служит,
Тот часто бе́з толку сердит,
А он безмолвием его обезоружит,
От доброты души простит.
Веселостей искать бы мог;
Ничуть: от старичков не ступит за порог;
Мы ре́звимся, хохочем,
Он с ними целый день засядет, рад не рад,
Молчит, когда его бранят!
Она его не уважает.
Конечно, нет в нем этого ума,
Что гений для иных, а для иных чума,
Который скор, блестящ и скоро опротивит,
Который свет ругает наповал,
Чтоб свет об нем хоть что-нибудь сказал;
Да эдакий ли ум семейство осчастливит?
Сатира и мораль — смысл этого всего?
Она не ставит в грош его.
Он наконец: уступчив, скромен, тих,
В лице ни тени беспокойства
И на душе проступков никаких,
Чужих и вкривь и вкось не рубит, —
Вот я за что его люблю.
Шалит, она его не любит.
Докончить я вам пособлю
Но Скалозуб? вот загляденье:
За армию стоит горой,
Лицом и голосом герой…
Не вашего? кто разгадает вас?
Сударыня, за мной сейчас
К вам Алексей Степаныч будет.
Простите, надобно идти мне поскорей.
Нельзя, ждем на́вечер гостей.
Бог с вами, остаюсь опять с моей загадкой.
Однако дайте мне зайти, хотя украдкой,
К вам в комнату на несколько минут;
Там стены, воздух — всё приятно!
Согреют, оживят, мне отдохнуть дадут
Воспоминания об том, что невозвратно!
Не засижусь, войду, всего минуты две,
Потом, подумайте, член А́нглийского клуба,
Я там дни целые пожертвую молве
Про ум Молчалина, про душу Скалозуба.
София пожимает плечами, уходит к себе и запирается, за нею и Лиза.
Чацкий, потом Молчалин.
Ах! Софья! Неужли Молчалин избран ей!
А чем не муж? Ума в нем только мало;
Но чтоб иметь детей,
Кому ума недоставало?
Услужлив, скромненький, в лице румянец есть.
Вон он на цыпочках и не богат словами;
Какою ворожбой умел к ней в сердце влезть!
Нам, Алексей Степаныч, с вами
Не удалось сказать двух слов.
Ну, образ жизни ваш каков?
Без горя нынче? без печали?
А прежде как живали?
День за́ день, нынче как вчера.
К перу от карт? и к картам от пера?
И положённый час приливам и отливам?
По мере я трудов и сил,
С тех пор, как числюсь по Архивам,
Три награжденья получил.
Взманили почести и знатность?
Нет-с, свой талант у всех…
Умеренность и аккуратность.
Чудеснейшие два! и стоят наших всех.
Вам не дались чины, по службе неуспех?
Чины людьми даются,
А люди могут обмануться.
Татьяна Юрьевна рассказывала что-то,
Из Петербурга воротясь,
С министрами про вашу связь,
С Татьяной Юрьевной!!
Слыхал, что вздорная.
Да это, полно, та ли-с?
Татьяна Юрьевна. Известная, — притом
Чиновные и должностные —
Все ей друзья и все родные;
К Татьяне Юрьевне хоть раз бы съездить вам.
Мы покровительство находим, где не метим.
Я езжу к женщинам, да только не за этим.
Как обходительна! добра! мила! проста!
Балы дает нельзя богаче,
От рождества и до поста,
И летом праздники на даче.
Ну, право, что́ бы вам в Москве у нас служить?
И награжденья брать и весело пожить?
Когда в делах — я от веселий прячусь,
Когда дурачиться — дурачусь,
А смешивать два эти ремесла
Есть тьма искусников, я не из их числа.
Простите, впрочем, тут не вижу преступленья;
Вот сам Фома Фомич, знаком он вам?
При трех министрах был начальник отделенья,
Пустейший человек, из самых бестолковых.
Как можно! слог его здесь ставят в образец!
Я глупостей не чтец,
Нет, мне так довелось с приятностью прочесть,
И по всему заметно.
Не смею моего сужденья произнесть.
Зачем же так секретно?
В мои лета не должно сметь
Свое суждение иметь.
Помилуйте, мы с вами не ребяты,
Зачем же мнения чужие только святы?
Ведь надобно ж зависеть от других.
В чинах мы небольших.
Чацкий (почти громко)
С такими чувствами, с такой душою
Любим. Обманщица смеялась надо мною!
Ветер. Все двери настежь, кроме в спальню к Софии. В перспективе раскрывается ряд освещенных комнат, слуги суетятся; один из них, главный, говорит:
Эй! Филька, Фомка, ну, ловчей!
Столы для карт, мел, щеток и свечей!
(Стучится к Софии в дверь.)
Скажите барышне скорее, Лизавета:
Наталья Дмитревна, и с мужем, и к крыльцу
Еще подъехала карета.
Расходятся, остается один Чацкий.
Чацкий, Наталья Дмитриевна, молодая дама.
Не ошибаюсь ли. он точно, по лицу…
Ах! Александр Андреич, вы ли?
С сомненьем смотрите от ног до головы,
Неужли так меня три года изменили?
Я полагала вас далёко от Москвы.
Однако, кто, смотря на вас, не подивится?
Полнее прежнего, похорошели страх;
Моложе вы, свежее стали;
Огонь, румянец, смех, игра во всех чертах.
Давно бы вы сказали!
Мой муж — прелестный муж, вот он сейчас войдет.
Я познакомлю вас, хотите?
Что вам понравится. Взгляните и судите!
Сам по себе, по нраву, по уму.
Платон Михайлыч мой единственный, бесценный!
Теперь в отставке, был военный;
И утверждают все, кто только прежде знал,
Что с храбростью его, с талантом,
Когда бы службу продолжал,
Конечно, был бы он московским комендантом.
Чацкий, Наталья Дмитриевна, Платон Михайлович.
Вот мой Платон Михайлыч.
Друг старый, мы давно знакомы, вот судьба!
Здорово, Чацкий, брат!
Платон любезный, славно.
Похвальный лист тебе: ведешь себя исправно.
Московский житель и женат.
Забыт шум лагерный, товарищи и братья?
Нет, есть-таки занятья:
На флейте я твержу дуэт
Что твердил назад тому пять лет?
Ну, постоянный вкус в мужьях всего дороже!
Брат, женишься, тогда меня вспомянь!
От скуки будешь ты свистеть одно и то же.
От скуки! как? уж ты ей платишь дань?
Платон Михайлыч мой к занятьям склонен разным,
Которых нет теперь — к ученьям и смотрам,
К мане́жу… иногда скучает по утрам.
А кто, любезный друг, велит тебе быть праздным?
В полк, эскадрон дадут. Ты обер или штаб?
Платон Михайлыч мой здоровьем очень слаб.
Здоровьем слаб! Давно ли?
Всё рюматизм и головные боли.
Движенья более. В деревню, в теплый край.
Будь чаще на коне. Деревня летом — рай.
Платон Михайлыч город любит,
Москву; за что в глуши он дни свои погубит!
Москву и город… Ты чудак!
Да, брат, теперь не так…
Здесь так свежо, что мочи нет,
Ты распахнулся весь и расстегнул жилет.
Теперь, брат, я не тот…
Мой милый, застегнись скорей.
Да отойди подальше от дверей,
Сквозной там ветер дует сзади!
Теперь, брат, я не тот…
Мой ангел, бога ради
От двери дальше отойди.
Уж, точно, стал не тот в короткое ты время;
Не в прошлом ли году, в конце,
В полку тебя я знал? лишь утро: ногу в стремя
И носишься на борзом жеребце;
Осенний ветер дуй, хоть спереди, хоть с тыла.
Эх! братец! славное тогда житье-то было.
Те же, Князь Тугоуховский и Княгиня с шестью дочерьми.
Наталья Дмитриевна (тоненьким голоском)
Князь Петр Ильич, княгиня! боже мой!
Громкие лобызания, потом усаживаются и осматривают одна другую с головы до ног.
Какой фасон прекрасный!
Нет, если б видели мой тюрлюрлю атласный!
Какой эшарп cousin мне подарил!
Сс! — Кто это в углу, взошли мы, поклонился?
Да, путешествовал, недавно воротился.
Князь, князь, сюда. — Живее.
Князь (к ней оборачивает слуховую трубку)
К нам на ́вечер, в четверг, проси скорее
Натальи Дмитревны знакомого: вон он!
(Отправляется, вьется около Чацкого и покашливает.)
Им бал, а батюшка таскайся на поклон;
Танцовщики ужасно стали редки.
Княгиня (громко, что есть мочи)
Те же и Графини Хрюмины: бабушка и внучка.
Ах! grand’maman! Ну, кто так рано приезжает,
(Пропадает в боковую комнату.)
Вот первая, и нас за никого считает!
Зла, в девках целый век, уж бог ее простит.
Графиня внучка (вернувшись, направляет на Чацкого двойной лорнет)
Мсьё Чацкий! вы в Москве! как были, всё такие?
На что меняться мне?
На ком жениться мне?
В чужих краях на ком?
О! наших тьма без дальних справок
Там женятся и нас дарят родством
С искусницами модных лавок.
Несчастные! должны ль упреки несть
От подражательниц модисткам?
За то, что смели предпочесть
Те же и множество других гостей. Между прочими Загорецкий. Мужчины являются, шаркают, отходят в сторону, кочуют из комнаты в комнату и проч. София от себя выходит, все к ней навстречу.
Eh! bon soir! vous voila! Jamais trop diligente,
Vous nous donnez toujours le plaisir de l’attente. [А, добрый вечер! Наконец-то вы! Вы не спешите и всегда доставляете нам удовольствие ожидания. – Ред.]
На завтрашний спектакль имеете билет?
Позвольте вам вручить, напрасно бы кто взялся
Другой вам услужить, зато
В контору — всё взято,
К директору, — он мне приятель, —
С зарей в шестом часу, и кстати ль!
Уж с вечера никто достать не мог;
К тому, к сему, всех сбил я с ног,
И этот наконец похитил уже силой
У одного, старик он хилый,
Мне друг, известный домосед;
Пусть дома просидит в покое.
Благодарю вас за билет,
А за старанье вдвое.
Являются еще кое-какие, тем временем Загорецкий отходит к мужчинам.
Поди ты к женщинам, лги им и их морочь;
Я правду об тебе порасскажу такую,
Что хуже всякой лжи. Вот, брат,
Как эдаких людей учтивее зовут?
Нежнее? — человек он светский,
Отъявленный мошенник, плут:
Антон Антоныч Загорецкий.
При нем остерегись: переносить горазд,
И в карты не садись: продаст.
Оригинал! брюзглив, а без малейшей злобы.
И оскорбляться вам смешно бы,
Окроме честности есть множество отрад:
Ругают здесь, а там благодарят.
Ох, нет, братец! у нас ругают
Везде, а всюду принимают.
Загорецкий мешается в толпу.
Легко ли в шестьдесят пять лет
Тащиться мне к тебе, племянница. — Мученье!
Час битый ехала с Покровки, силы нет;
От скуки я взяла с собой
Арапку-девку да собачку; —
Вели их накормить, ужо, дружочек мой,
От ужина сошли подачку.
Ну, Софьюшка, мой друг,
Какая у меня арапка для услуг:
Курчавая! горбом лопатки!
Сердитая! все ко́шачьи ухватки!
Да как черна! да как страшна!
Ведь создал же господь такое племя!
Чорт сущий; в девичей она;
Нет-с, в другое время.
Представь: их как зверей выводят напоказ…
Я слышала, там… город есть турецкий…
А знаешь ли, кто мне припас? —
Антон Антоныч Загорецкий.
Загорецкий выставляется вперед.
Лгунишка он, картежник, вор.
Я от него было и двери на запор;
Да мастер услужить: мне и сестре Прасковье
Двоих ара́пченков на ярмарке достал;
Купил, он говорит, чай, в карты сплутовал;
А мне подарочек, дай бог ему здоровье!
(с хохотом Платону Михайловичу)
Не поздоровится от эдаких похвал,
И Загорецкий сам не выдержал, пропал.
Кто этот весельчак? Из звания какого?
Ну? а что нашел смешного?
Чему он рад? Какой тут смех?
Над старостью смеяться грех.
Я помню, ты дитёй с ним часто танцовала,
Я за уши его дирала, только мало.
Ждем князя Пётра Ильича,
А князь уж здесь! А я забился там, в портретной.
Где Скалозуб Сергей Сергеич? а?
Нет, кажется, что нет. — Он человек заметный —
Сергей Сергеич Скалозуб.
Творец мой! оглушил звончее всяких труб!
Те же и Скалозуб, потом Молчалин.
Сергей Сергеич, запоздали;
А мы вас ждали, ждали, ждали.
(Подводит к Хлёстовой.)
Моя невестушка, которой уж давно
Вы прежде были здесь… в полку… в том…
В его высочества, хотите вы сказать,
Не мастерица я полки-та различать.
А форменные есть отлички:
В мундирах выпушки, погончики, петлички.
Пойдемте, батюшка, там вас я насмешу,
Курьезный вист у нас. За нами, князь! прошу.
(Его и князя уводит с собою.)
Ух! я точнёхонько избавилась от петли;
Ведь полоумный твой отец:
Дался ему трех сажень удалец, —
Знакомит, не спросясь, приятно ли нам, нет ли?
Молчалин (подает ей карту)
Я вашу партию составил: мосьё Кок,
Спасибо, мой дружок.
Ваш шпиц — прелестный шпиц, не более наперстка,
Я гладил всё его: как шелковая шерстка!
Спасибо, мой родной.
(Уходит, за ней Молчалин и многие другие.)
Чацкий, София и несколько посторонних, которые в продолжении расходятся.
Нельзя ль не продолжать?
За то, что он смягчил разгневанную гостью,
Сказать вам, что́ я думал? Вот:
Старушки все — народ сердитый;
Не худо, чтоб при них услужник знаменитый
Тут был, как громовой отвод.
Молчалин! — Кто другой так мирно всё уладит!
Там моську вовремя погладит,
Тут в пору карточку вотрет,
В нем Загорецкий не умрет.
Вы давеча его мне исчисляли свойства,
Но многие забыли? — да?
Ах! этот человек всегда
Причиной мне ужасного расстройства!
Унизить рад, кольнуть; завистлив, горд и зол!
Как его нашли по возвращеньи?
Не то чтобы совсем…
Однако есть приметы?
(смотрит на него пристально)
Как можно, в эти леты!
А, Чацкий! Любите вы всех в шуты рядить,
Угодно ль на себе примерить?
С ума сошел. Ей кажется. вот на!
Недаром? Стало быть… с чего б взяла она!
Не я сказал, другие говорят.
А ты расславить это рад?
Пойду, осведомлюсь; чай, кто-нибудь да знает.
Г. D., потом Загорецкий.
Услышит вздор и тотчас повторяет!
Ты знаешь ли об Чацком?
А, знаю, помню, слышал,
Как мне не знать? примерный случай вышел;
Его в безумные упрятал дядя-плут…
Схватили, в желтый дом, и на́ цепь посадили.
Помилуй, он сейчас здесь в комнате был, тут.
Так с цепи, стало быть, спустили.
Ну, милый друг, с тобой не надобно газет,
Пойду-ка я, расправлю крылья,
У всех повыспрошу; однако — чур! — секрет.
Загорецкий, потом Графиня внучка.
Который Чацкий тут? — Известная фамилья.
С каким-то Чацким я когда-то был знаком. —
Об Чацком, он сейчас здесь в комнате был.
Так я вас поздравляю:
Представьте, я заметила сама;
И хоть пари держать, со мной в одно вы слово.
Те же и Графиня бабушка.
Ah! grand’maman, вот чудеса! вот ново!
Вы не слыхали здешних бед?
Послушайте. Вот прелести! вот мило.
Мой труг, мне уши залошило;
(Указывает на Загорецкого.)
Il vous dira toute l’histoire… [Он расскажет вам всю историю. – Ред.]
Загорецкий, Графиня бабушка.
Что? что? уж нет ли здесь пошара?
Нет, Чацкий произвел всю эту кутерьму.
Как, Чацкого? кто свел в тюрьму?
В горах изранен в лоб, сошел с ума от раны.
Что? к фармазонам в клоб? Пошел он в пусурманы?
И он пешит, все в страхе, впопыхах.
Графиня бабушка и Князь Тугоуховский.
Князь, князь! ох, этот князь, по палам, сам чуть
Он ничего не слышит!
Хоть, мошет, видели, здесь полицмейстер пыл?
В тюрьму-та, князь, кто Чацкого схватил?
Тесак ему да ранец,
В солтаты! Шутка ли! переменил закон!
Да. в пусурманах он!
Ах! окаянный волтерьянец!
Что? а? глух, мой отец; достаньте свой рожок.
Ох! глухота большой порок.
Те же и Xлёстова, София, Молчалин, Платон Михайлович, Наталья Дмитриевна, Графиня внучка, Княгиня с дочерьми, Загорецкий, Скалозуб, потом Фамусов и многие другие.
С ума сошел! прошу покорно!
Да невзначай! да как проворно!
Кто первый разгласил?
Ну, все, так верить поневоле,
О чем? о Чацком, что ли?
Чего сомнительно? Я первый, я открыл!
Давно дивлюсь я, как никто его не свяжет!
Попробуй о властях, и нивесть что наскажет!
Чуть низко поклонись, согнись-ка кто кольцом,
Хоть пред монаршиим лицом,
Так назовет он подлецом.
Туда же из смешливых;
Сказала что-то я — он начал хохотать.
Мне отсоветовал в Москве служить в Архивах.
Меня модисткою изволил величать!
А мужу моему совет дал жить в деревне.
По матери пошел, по Анне Алексевне;
Покойница с ума сходила восемь раз.
На свете дивные бывают приключенья!
В его лета с ума спрыгну́л!
Чай, пил не по летам.
Шампанское стаканами тянул.
Бутылками-с, и пребольшими.
Загорецкий (с жаром)
Нет-с, бочками сороковыми.
Ну вот! великая беда,
Что выпьет лишнее мужчина!
Ученье — вот чума, ученость — вот причина,
Что нынче, пуще, чем когда,
Безумных развелось людей, и дел, и мнений.
И впрямь с ума сойдешь от этих, от одних
От пансионов, школ, лицеев, как бишь их,
Да от ланкарточных взаимных обучений.
Нет, в Петербурге институт
Пе-да-го-гический, так, кажется, зовут:
Там упражняются в расколах и в безверьи
Профессоры!! — у них учился наш родня
И вышел! хоть сейчас в аптеку, в подмастерьи.
От женщин бегает, и даже от меня!
Чинов не хочет знать! Он химик, он ботаник,
Князь Федор, мой племянник.
Я вас обрадую: всеобщая молва,
Что есть проэкт насчет лицеев, школ, гимназий;
Там будут лишь учить по-нашему: раз, два;
А книги сохранят так: для больших оказий.
Сергей Сергеич, нет! Уж коли зло пресечь:
Забрать все книги бы да сжечь.
Загорецкий (с кротостию)
Нет-с, книги книгам рознь. А если б, между нами,
Был ценсором назначен я,
Насмешки вечные над львами! над орлами!
Хотя животные, а всё-таки цари.
Отцы мои, уж кто в уме расстроен,
Так всё равно, от книг ли, от питья ль;
А Чацкого мне жаль.
По-христиански так; он жалости достоин;
Был острый человек, имел душ сотни три.
Всё врут календари.
Как раз четыреста, ох! спорить голосиста!
Нет! триста! — уж чужих имений мне не знать!
Четыреста, прошу понять.
Нет! триста, триста, триста.
Те же все и Чацкий.
(Пятятся от него в противную сторону.)
Ну, как с безумных глаз
Затеет драться он, потребует к разделке!
О господи! помилуй грешных нас!
Любезнейший! Ты не в своей тарелке.
С дороги нужен сон. Дай пульс. Ты нездоров.
Да, мочи нет: мильон терзаний
Груди́ от дружеских тисков,
Ногам от шарканья, ушам от восклицаний,
А пуще голове от всяких пустяков.
Душа здесь у меня каким-то горем сжата,
И в многолюдстве я потерян, сам не свой.
Нет! недоволен я Москвой.
Москва, вишь, виновата.
Гм, Софья! — Не глядит!
Скажите, что вас так гневит?
В той комнате незначащая встреча:
Французик из Бордо, надсаживая грудь,
Собрал вокруг себя род веча
И сказывал, как снаряжался в путь
В Россию, к варварам, со страхом и слезами;
Приехал — и нашел, что ласкам нет конца;
Ни звука русского, ни русского лица
Не встретил: будто бы в отечестве, с друзьями;
Своя провинция. — Посмотришь, вечерком
Он чувствует себя здесь маленьким царьком;
Такой же толк у дам, такие же наряды…
Он рад, но мы не рады.
Умолк. И тут со всех сторон
Тоска, и оханье, и стон.
Ах! Франция! Нет в мире лучше края! —
Решили две княжны, сестрицы, повторяя
Урок, который им из детства натвержён.
Куда деваться от княжон! —
Я одаль воссылал желанья
Смиренные, однако вслух,
Чтоб истребил господь нечистый этот дух
Пустого, рабского, слепого подражанья;
Чтоб искру заронил он в ком-нибудь с душой,
Кто мог бы словом и примером
Нас удержать, как крепкою вожжой,
От жалкой тошноты по стороне чужой.
Пускай меня отъявят старовером,
Но хуже для меня наш Север во сто крат
С тех пор, как отдал всё в обмен на новый лад —
И нравы, и язык, и старину святую,
И величавую одежду на другую
По шутовскому образцу:
Хвост сзади, спереди какой-то чудный выем,
Рассудку вопреки, наперекор стихиям;
Движенья связаны, и не краса лицу;
Смешные, бритые, седые подбородки!
Как платья, волосы, так и умы коротки.
Ах! если рождены мы всё перенимать,
Хоть у китайцев бы нам несколько занять
Премудрого у них незнанья иноземцев.
Воскреснем ли когда от чужевластья мод?
Чтоб умный, бодрый наш народ
Хотя по языку нас не считал за немцев.
«Как европейское поставить в параллель
С национальным? — странно что-то!
Ну как перевести мадам и мадмуазель?
Ужли сударыня!!» — забормотал мне кто-то…
Вообразите, тут у всех
На мой же счет поднялся смех.
«Сударыня! Ха! ха! ха! ха! прекрасно!
Сударыня! Ха! ха! ха! ха! ужасно!!» —
Я, рассердясь и жизнь кляня,
Готовил им ответ громовый;
Но все оставили меня. —
Вот случай вам со мною, он не новый;
Москва и Петербург — во всей России то,
Что человек из города Бордо,
Лишь рот открыл, имеет счастье
Во всех княжон вселять участье;
И в Петербурге и в Москве,
Кто недруг выписных лиц, вычур, слов кудрявых,
В чьей, по несчастью, голове
Пять, шесть найдется мыслей здравых,
И он осмелится их гласно объявлять, —
(Оглядывается, все в вальсе кружатся с величайшим усердием. Старики разбрелись к карточным столам.)