Что было накануне первой мировой войны
Мир накануне Первой мировой войны кратко
Краткое содержание мира накануне 1 мировой:
Мир накануне Первой мировой войны, краткоговоря, был временем перемен, происходивших во всех сферах человеческой жизни. Наука, искусство, технологии – все развивалось и менялось буквально на глазах. Именно в этот исторический период появились квантовая теория и теория относительности, аэродинамика и радиоактивность, были заложены основы современной психологии и электротехники. Все более массовыми и доступными на рубеже 19-20 веков становились электричество, бытовая техника, телефоны, радио и даже фотография! Помимо этого, появлялись новые методы строительства и инновационные виды вооружения.
На фоне всего этого между крупнейшими мировыми державами разворачивалась конкурентная борьба за сырьевые базы и рынки сбыта.
Формирование военно-политических блоков. Начало противостояния
Объединившаяся Германия к концу 19 века по своему развитию и темпам экономического роста оказалась на втором месте после Соединенных штатов Америки, начав серьезно теснить прежних лидеров – Францию и Великобританию. Однако для того, чтобы окончательно утвердиться в роли самой крупной и развитой державы Европы, Германской империи не хватало еще очень многого. Например, колоний, которые могли бы одновременно и обеспечивать ее сырьем, и служить удобными рынками сбыта. Начав захват колоний, германское правительство быстро убедилось, что все самые лучшие территории уже довольно давно поделены между другими державами. Но это мешало развиваться Германии. Поэтому мир, существующий накануне Первой мировой войны, кратко говоря, очень не устраивал германское правительство. А значит необходимо было что-то менять.
Для достижения своих целей кайзеровская Германия попыталась заключить союз сначала с Францией, затем с Россией. Однако ни в том, ни в другом случае не добилась своих целей. В итоге, правительством было принято решение заключить союз против обеих этих стран. В союзники были выбрана Австро-Венгрия, бывшая намного слабее, но зато поддерживающая все инициативы своего могущественного соседа. Так было положено начало созданию военно-политического блока под названием Тройственный союз. Строго говоря это название он получил после того, как к германо-австрийскому договору присоединилась Италия.
Видя приготовления Германии и ее союзников, Россия, Великобритания и Франция в противовес решили тоже соблюдать свой альянс. Здесь стоит отметить, что ни одна из этих держав ни в коей мере не желала усиления германского государства. Хотя на это у каждой страны были свои причины: у Англии – экономические, у России – стратегические, у Франции – территориальные.
Бомба замедленного действия
Развитие промышленного производства сопровождалось ростом различных монополий и усилением капиталистического строя. При этом жизнь простых работяг во всех странах того периода была совсем нелегкой, что приводило к увеличению революционных настроений.
Чтобы утихомирить народ и не допустить массовых народных выступлений правительства крупных капиталистических странах начали обозначать контуры одного общего врага, перед лицом которого предполагалось сплотить народные массы. Главенствующая идеология государств пыталась внушить своему народу, что война за место под солнцем – это лишь часть естественного отбора, и что именно их нация заслуживает большего и лучшего.
Параллельно, в странах шло полным ходом и перевооружение армии и флота, модернизация старых, и разработка новых видов вооружения и методов ведения боевых действий.
Таким неспокойным, начинавшим бурлить котлом, можно кратко представить себе мир, каковым он был накануне Первой мировой войны.
События накануне Первой Мировой Войны
Первая половина 1914 года ознаменовалась двумя событиями.
В мае в Гааге в исключительно торжественной обстановке, в присутствии делегатов всех стран света, был открыт Дворец мира. Отныне война бесповоротно изгонялась из обихода культурного человечества, в истории которого начинался золотой век — эпоха мирного сотрудничества народов.
15 (28) июня в Сараево, в Боснии, были застрелены эрцгерцог Франц Фердинанд и его супруга. Убийца был гимназист — боснийский серб, австрийский подданный. Убийство это давало, наконец, возможность раз навсегда покончить с ненавистной Сербией. Завлечь боснийских сербов в искусно расставленную сараевскую западню оказалось делом нетрудным.
В продолжение последних июньских и первых июльских дней политическая жизнь Европы внешне вошла в нормальную колею. В монархических странах был объявлен придворный траур. Сербия, расстрелявшая свои боевые запасы в двух балканских войнах и не успевшая еще их возобновить, налаживала администрацию отвоеванной Македонии; воевода Путник, ничего не подозревая, лечился в Австрии на водах. В России положение было чрезвычайно напряженное. Загнанная внутрь Столыпиным болезнь вновь начинала сказываться.
Забастовки и рабочие волнения принимали стихийный характер — и в Петербурге пришлось, в конце концов, объявить военное положение. Внимание правительства и общества сосредоточилось частью на этих настроениях, грозивших повторением 1905 года, частью отвлекалось визитами иностранных гостей. Только что чествовали прибывшую в Кронштадт британскую эскадру адмирала Битти, и сейчас весь Петербург и войска Красносельского лагерного сбора готовились к встрече президента Пуанкаре.
А тем временем в Центральной Европе произошли решающие сдвиги. Подбодряемый Берлином Будапешт склонил Вену на роковой шаг. И 12 июля Европа содрогнулась от первого грома — Австро-Венгрия послала ультиматум Сербии.
«Россия никогда не останется равнодушной к судьбе Сербии», — ответил император Всероссийский. Получив этот ответ, старик Пашич перекрестился: «Есть Бог на небе, а царь в России!» — воскликнул он.
Сербия приняла все условия драконовского ультиматума, за исключением одного второстепенного, рассчитанного на то, чтобы затронуть национальную честь. А именно, подчинения сербских судебных властей австрийским.
От Германии зависело остановить австро-сербскую войну либо дать ей разгореться в общеевропейскую. В Берлине не колебались: лучшего повода для «предупредительной войны» и мыслить было трудно. Еще 8 июля, за четыре дня до австро-венгерского ультиматума, находившиеся в отпуске военнослужащие были вызваны в свои части, а с 11 числа исподволь начались военные перевозки.
Вильгельм II слал в Петербург успокоительные телеграммы, заверяя того, кого он еще называл «своим братом», о своих примирительных шагах в Вене, а в то же время категорическими телеграммами своему там послу повелевал «ни в коем случае не создавать у австрийцев впечатление, что мы противимся их решительным шагам». Начальник же Большого генерального штаба граф Моль-тке Младший потребовал J 6 июля от генерала Конрада общей мо-билизации австро-венгерской армии против России.
Получив известие об австрийском ультиматуме и о начале мобилизации австро-венгерской армии, император Николай II по-зелел 13 июля ввести «предмобилизационное положение». Нахо-дившиеся в отпуске были вытребованы в свои части, а войска из лагерей вернулись на свои стоянки. В германской армии эти меры были приняты за пять дней до того.
15 июля Австро-Венгрия объявила Сербии войну, и 16-го генерал Янушкевич представил государю на выбор и на подпись два указа: об общей мобилизации и о частичной мобилизации четырех округов, войска которых предназначались к действию против Австро-Венгрии: Киевского, Одесского, Московского и Казанского. Этот последний вариант был элементарной мерой предосторожности против уже вооружившегося соседа.
Надежда на миролюбие Вильгельма II была столь велика, что император Николай II, после мучительных колебаний, подписал указ о частичной мобилизации, назначив первым ее днем 17 июля.
Германии надо было найти предлог к объявлению войны. Частичная русская мобилизация таковым не могла считаться, ибо затрагивала только Австро-Венгрию. А эта последняя ничуть не собиралась объявлять войну России. Тогда в Берлине был предпринят мастерский ход. У фридриховских «газетиров» оказались достойные правнуки. 17 же июля экстренное издание официозной «Локаль Анцейгер» сообщило о мобилизации германской армии.
Русское посольство немедленно же сообщило об этом исключительном событии в Петербург. Известие это коренным образом изменило обстановку — и в 7 часов вечера последовал Высочайший указ о всеобщей мобилизации сухопутных и морских вооруженных сил. Первым днем этой общей мобилизации было назначено 18 июля. Германское правительство достигло своей цели. Оно смогло поэтому опровергнуть сообщение о мобилизации и в то же время распорядилось задержать на почте телеграмму нашего посла, сообщавшую об этом опровержении. В
Петербурге ничего не узнали — и Высочайший указ о всеобщей мобилизации был разослан в штабы округов. Тогда 18 июля Германия в ультимативной форме потребовала от России отмены мобилизации в 24-часовой срок, а сама объявила у себя мобилизацию. В случае непринятия этого ультиматума Германия угрожала войной. Это чудовищное в случае его выполнения требование выдавало Россию головой на милость и немилость вооруженных до зубов соседей.
Император Николай II предложил Вильгельму II передать конфликт на рассмотрение третейского суда в Гааге. Ответом было объявление Германией войны России 19 июля в 7 часов вечера.
21 июля Германия потребовала от Франции уступки Туля и Вердена и, не выждав ответа на это неслыханное требование, объявила ей войну, заявив, что французские летчики «бомбардировали Нюрнберг».
Две германские армии собрались в Эльзас-Лотарингии, пять развернулись на бельгийской границе. По праву сильного Германия потребовала от Бельгии (чей нейтралитет в свое время гарантировала) свободного пропуска. Но маленькая страна имела великого короля — и немцы получили ответ, какой заслуживали. В тот же день, 21-го, германцы перешли бельгийскую границу и ринулись на льежские форты.
Завоевание Бельгии немцами грозило смертельной опасностью Англии.
22 июля великобританское правительство объявило Германии войну (поводом послужило нарушение бельгийского нейтралитета, гарантированного в числе прочих держав и Англией). Выступление Великобритании не очень беспокоило немцев: сухопутную британскую армию они презирали и рассчитывали кончить войну одним ударом до того, как начнет чувствоваться блокада страны британским флотом.
Объявив войну России, ввязавшись в войну со всей Европой, Германия увидела, что венский кабинет колеблется последовать ее примеру. В Вену было послано энергичное требование. Не находя никаких предлогов, Австро-Венгрия в конце концов объявила 24 июля войну России.
Россия перед Первой мировой войной
Имперская Россия накануне Первой мировой войны
Социально-экономическое и политическое развитие России в предвоенный период
Первая мировая война началась тогда, когда Россия переживала один из самых непростых периодов своей многовековой истории. В XX столетие русское общество вступило отягощенное грузом неразрешенных противоречий, частично порожденных всем ходом пореформенного развития, частично унаследованных от минувших эпох. Социальные проблемы, несомненно, давали широким слоям населения немало поводов для недовольства, а власть сплошь и рядом демонстрировала нежелание и неспособность с этим считаться. Принятые самодержавием в условиях первой русской революции меры, призванные привести социально-экономические и политические структуры империи в соответствие с требованиями эпохи, к 1914 г. не смогли или не успели создать условий для оздоровления политической обстановки.
Предвоенная и, говоря шире, пореформенная Россия столкнулась с феноменом (с ним так или иначе приходилось сталкиваться всем обществам нового времени в результате увеличившейся социальной мобильности, развития просвещения, разрушения традиций, веками и даже тысячелетиями жестко определявших поведение и степень амбиций индивида и целых социальных слоев), который принято именовать «резким повышением уровня социальных ожиданий и требований», в силу чего притязания различных групп населения росли зачастую гораздо быстрее возможностей удовлетворения соответствующих запросов. Все это таило в себе серьезную угрозу общественной стабильности.
Ситуация, складывавшаяся в России к началу Первой мировой войны, была весьма неоднозначна. Так, в области экономики страна достигла результатов, которые выглядели весьма впечатляюще. Промышленность в 1910 г. вступила в фазу подъема. Среднегодовой прирост промышленной продукции в 1910—1913 гг. превысил 11%. Отрасли, производящие средства производства, увеличили за этот же период выпуск продукции на 83%, а отрасли легкой промышленности — на 35,3%. Необходимо при этом отметить, что до войны еще не успели дать должного эффекта увеличившиеся в 1910—1914 гг. капиталовложения в промышленность и се техническая модернизация.
Быстрыми темпами развивался начавшийся еще ранее процесс монополизации промышленности. Именно в это время в России появляются монополистические объединения высших типов — тресты и концерны.
По объему промышленного производства Россия в 1913 г. занимала пятое место в мире, уступая лишь США, Германии, Англии и Франции. При этом Россия вплотную приблизилась к Франции, доля которой в мировом промышленном производстве составляла 6,4%, тогда как доля России — 5,3%. По выплавке же стали, прокату, маши построению, переработке хлопка и производству сахара Россия опережала Францию, занимая четвертое место в мире. По добыче нефти Россия уступала только США. И все же она существенно отставала от трех ведущих индустриальных держав — США, Германии и Англии, доля которых в мировом промышленном производстве равнялась соответственно 35,8, 15,7, 14%. Процесс индустриализации российской экономики к 1913 г. был еще весьма далек от завершения. В структуре национального дохода России в 1913 г. доля промышленности и строительства составляла не более 29,1%, тогда как доля сельского хозяйства — около 56%.
О сохранявшейся аграрной направленности экономики страны свидетельствовал и объем российского экспорта, только 5,6% которого приходилось на промышленную продукцию, а более 90% — на продовольствие, полуфабрикаты и сырье. Доля же промышленных товаров в импорте равнялась 22%. Более того, как раз накануне Первой мировой войны отчетливо обозначилась весьма тревожная тенденция — возрастание зависимости России от ввоза промышленных товаров из-за рубежа. В результате положительное сальдо торгового баланса страны уменьшилось с 581 млн руб. в 1909 г. до 200 млн руб. в 1913 г., и Совет съездов представителей промышленности и торговли (руководящий орган общероссийского объединения предпринимателей) вынужден был, характеризуя сложившуюся экономическую конъюнктуру, констатировать возрастание «ввоза иностранных произведений при невозможности удовлетворить внутренний спрос продуктами отечественной, хотя и развивающейся промышленности».
Важнейшей целью реформы являлось создание новой социальной прослойки — зажиточных деревенских собственников, способных стать оплотом правопорядка (в силу своей кровной в нем заинтересованности) и обеспечить устойчивый рост производства в аграрном секторе российской экономики.
Результаты нового аграрного курса, выявившиеся к началу Первой мировой войны, были противоречивы. К 1915 г. из общины вышло 3084 тыс. дворов (26% от общего числа хозяйств). Цифра значительная. Однако среди вышедших было немало лиц, порвавших с сельским хозяйством и стремившихся, закрепив земельный надел в собственность, его продать. Слой зажиточных деревенских хозяев, который хотел создать П.А. Столыпин, формировался весьма замедленными темпами, чему в большой мере способствовали крепость общинных традиций, отсутствие у реформы надлежащего финансового обеспечения и т.п. Неслучайно сам Столыпин считал необходимым иметь для успеха своих начинаний «двадцать лет покоя внутреннего и внешнего». Этих двадцати лет России, однако, не было отпущено.
В целом столыпинская реформа, бесспорно, способствовала модернизации сельского хозяйства России, его развитию. Накануне Первой мировой войны наблюдался заметный рост сельскохозяйственного производства. Благодаря широко развернувшемуся при поддержке правительства переселению крестьян на свободные земли за Урал существенно увеличились посевные площади. Это обстоятельство, а также рост урожайности обусловили повышение годового сбора сельскохозяйственных культур. Средний валовой сбор хлебов в 1904—1908 гг. составлял 3,8 млрд пудов, а в 1909—1913 гг. — 4,9 млрд. Впрочем, рост сельскохозяйственного производства в предвоенный период являлся нс только результатом реформы, но и следствием благоприятных погодных условий, повышения цен на сельскохозяйственную продукцию на мировом и внутреннем рынках и пр.
Быстрое экономическое развитие страны в канун мирового катаклизма 1914—1918 гг. способствовало и повышению жизненного уровня населения. За периоде 1908 по 1913 г. национальный доход на душу населения вырос на 17%. Впрочем, по западным стандартам он оставался весьма невысоким. США превосходили Россию по этому показателю в шесть раз, Англия — в четыре раза. Лиц (физических и юридических), получавших в год не менее 1000 руб. чистого дохода (это был своеобразный «порог зажиточности», и именно получателей таких доходов предполагалось облагать подоходным налогом, введенным уже во время войны), насчитывалось в 1910 г. менее 700 тыс., что было, разумеется, очень мало для страны, численность населения которой приближалась к 160 млн человек.
Проведенные преобразования ограничили права монарха в законодательной области. При прежних порядках для вступления закона в силу требовалась только санкция царя. Но отныне ее было уже недостаточно. Соответствующий законопроект (в виде общего правила) мог стать законом лишь в случае одобрения сто как императором, так и Думой и Государственным советом. Впрочем, за короной сохранялись весьма широкие прерогативы. Так, императору принадлежала вся полнота исполнительной власти. Глава правительства (председатель Совета министров), министры назначались и смещались со своих постов исключительно по воле царя и не несли ответственности перед законодательными палатами. В результате преобразований 1905—1906 гг. в России утвердилась конституционная монархия дуалистического типа, или такая форма правления, при которой законодательная власть делится между представительными структурами и короной, а исполнительная сохраняется за короной.
Происшедшие перемены в политической системе империи были весьма существенны. Российская государственность явственно эволюционировала в направлении к правовому строю. Непременным элементом общественной жизни страны стала многопартийность. На политическую арену вышли открыто боровшиеся друг с другом партии как консервативной (Союз русского народа и др.), так и либеральной ориентации — Союз 17 октября (октябристы), а также Конституционно-демократическая партия (кадеты) и пр.
Конечно, процесс «врастания» представительных структур (прежде всего Государственной думы, ибо «полубюрократический» Государственный совет был органом, где тон во многом задавали больше монархисты, чем сам царь) шел очень непросто. С I и II Думами, оказавшимися с точки зрения власти слишком левыми, последняя ужиться нс смогла, и они были распущены. Лишь с III Думой, начавшей свою работу осенью 1907 г. (ее депутаты избирались на основании утвержденного царем в обход Думы и Государственного совета, в нарушение Основных законов империи и «Положения о выборах в Государственную думу» от З июня 1907 г., существенно расширившего возможности помещиков и крупных городских собственников влиять на избирательный процесс), правительству во главе с П.А. Столыпиным удалось найти общий язык.
Думское большинство в лице депутатов консервативно-либерального толка
в целом поддерживало столыпинский курс. Казалось, накладывавшему сильнейший отпечаток на всю историю пореформенной России драматическому противостоянию власти и общества пришел конец, а страна, пережив революционную бурю 1905—1907 гг., вступила в период «успокоения», характеризовавшегося помимо прочего резким спадом стачечной активности рабочих и «умиротворением» деревни. Леворадикальные организации — Партия социалистов-революционеров (эсеры), продолжавшая народнические традиции, большевистское и меньшевистское течения в Российской социал-демократической рабочей партии — переживали глубокий кризис.
Однако противоречия, раздиравшие российский социум, оказались слишком острыми.
Период политического затишья был непродолжителен. Уже на рубеже 1910—1911 гг. активизировалось рабочее движение. Как констатировал в 1913 г. Совет министров, «частое возникновение забастовок в данное время объясняется переживаемым ныне периодом оживления промышленной деятельности (иначе говоря, промышленным подъемом. — Прим.ред.), которым пользуются рабочие для усиленного предъявления к работодателям экономических требований». В этих условиях все громче заявляли о себе политические организации леворадикального толка. Большевики, размежевавшись на Пражской партийной конференции в 1913 г. с меньшевиками (ликвидаторами), вели успешную борьбу с более умеренными течениями в российской социал-демократии за влияние в рабочей среде.
Существенное воздействие на развитие внутриполитической ситуации в стране оказал расстрел мирного шествия рабочих Ленских золотых приисков 4 апреля 1912 г., в результате которого 270 человек были убиты, 250 — ранены.
В прокатившемся по городам России движении протеста участвовали около 300 тыс. рабочих. Широкого размаха достигли выступления, проходившие под политическими лозунгами. Число забастовщиков в 1912 г. составило примерно 1 млн 463 тыс. человек. Еще более бурным был 1913 г., когда в стачках участвовали около 2 млн рабочих. Размах движения, его активность, сочетание политических и экономических требований напоминали 1905 г. Председатель Совета министров В.Н. Коковцов, сменивший на этой должности в 1911 г. Столыпина, тем не менее не без оснований рекомендовал иностранному журналисту посетить города, отстоящие «радиусом на 100—200 километров от крупных промышленных центров, каковы Петербург, Москва, Харьков, Киев, Одесса, Саратов. Там, — отмечал Коковцов, — Вы не найдете того революционного настроения, о котором Вам говорят Ваши информаторы». Однако премьер в данном случае вольно или невольно игнорировал тот факт, что «крупные промышленные центры» являлись одновременно и центрами политической жизни империи, ввиду чего все происходившее в них вызывало особо сильный общественный резонанс.
Заметно ухудшились накануне Первой мировой войны и отношения между правительством и Государственной думой. Важным условием обозначившегося при Столыпине сотрудничества думского большинства с кабинетом являлось обещание правительства реализовать весьма широкую программу либеральных преобразований, обнародованную в специальной декларации еще в августе 1906 г. Помимо аграрной реформы программа предусматривала реформу органов местного самоуправления (земских учреждений), губернской и уездной администрации и т.п. Ущемлявшие в известной степени интересы дворянства планы Столыпина встретили, однако, серьезную оппозицию справа в лице общероссийской дворянской организации — Совета объединенного дворянства и консервативно настроенного большинства Государственного совета. Уступая своим критикам, Столыпин отказался (во всяком случае, на какое-то время) от реализации большей части обещанных им реформ, что вызвало раздражение в обществе и Государственной думе.
Возглавивший же после гибели Столыпина правительство Коковцов об осуществлении преобразовательных планов предшественника и не помышлял.
Осенью 1912 г. прошли выборы в IV Государственную думу. По своему составу новая Дума мало отличалась от прежней. Правда, октябристы, являвшиеся в III Думе крупнейшей фракцией, потерпели на выборах серьезное поражение, лишившись около 1/3 мандатов. Октябристский электорат, в частности московские предпринимательские круги, разочаровался в способности этой партии добиться от самодержавия желанных реформ.
IV Государственная дума оказалась в целом менее покладистой, нежели ее предшественница. Оппозиционные выступления депутатов стимулировали антидумские настроения в верхах и у самого Николая II, который, воспринимая идею неограниченности царской власти как религиозный догмат, тяготился порядками, утвердившимися в России в результате политических преобразований 1905—1906 гг. Внутри Совета министров усиливались противоречия между сторонниками сотрудничества с обществом и Думой и приверженцами жесткого курса. Последним глава Совета министров Коковцов казался чрезмерно либеральным, склонным излишне считаться с Думой. Позиции правых в верхах значительно укрепились после назначения в 1912 г. министром внутренних дел Н.А. Маклакова, откровенно демонстрировавшего свои ультрамонархические убеждения и пользовавшегося особыми симпатиями и доверием Николая И. В начале 1914 г. Коковцов был отправлен в отставку. Его преемником стал И.Л. Горемыкин — престарелый сановник, придерживавшийся весьма консервативных воззрений.
Наиболее влиятельной фигурой в Совете министров оказался, однако, главноуправляющий землеустройством и земледелием А.В. Кривошеин. Мастер политической интриги, опытный и способный государственный деятель, Кривошеин был инициатором «нового курса», на реализацию которого он, после отставки Коковцова, получил согласие Николая II. «Новый курс» предусматривал улучшение отношений с Думой и внесение существенных корректив в экономическую политику самодержавия. Кривошеин выступал за увеличение капиталовложений в сельское хозяйство, усиление помощи выделяющимся из общины крестьянам и поместному дворянству. Объективно это означало готовность пойти на некоторое замедление промышленного роста во имя ускорения развития аграрного сектора, преодоление его сохранявшегося отставания.
«Новый курс» не принес, однако, сколько-нибудь ощутимых результатов. Довольно скоро выявилась неспособность Министерства финансов добиться заметного увеличения государственных вложений в сельское хозяйство или привлечения туда частных капиталов. Сотрудничества с Думой также не получилось. Благожелательное отношение к ней, демонстрировавшееся первоначально правительством, скоро сменилось линией на мелочное ущемление думских прерогатив, что создавало основу для новых конфликтов между властью и обществом. В июне 1914 г. в Совете министров по инициативе Николая II обсуждался вопрос о пересмотре Основных законов 1906 г. с тем, чтобы превратить Думу (а заодно и Государственный совет) в законосовещательные учреждения. Практически все члены кабинета, за исключением Н.А. Маклакова, высказались, однако, против намерений царя. В результате Николай II уступил, заявив, подводя итог прениям: «Господа, как было, так и будет».
Тем временем обстановка в стране накалялась. В первой половине 1914 г. в забастовках приняли участие 1,5 млн человек. Размах движения был чрезвычайно велик. 28 мая 1914 г. началась стачка 500 тыс. рабочих в Баку. Расстрел митинга путиловских рабочих 3 июля 1914 г. вызвал волну забастовок и демонстраций в столице, где в ряде районов (впервые после 1905 г.) начали сооружаться баррикады. Ситуацию в стране резко изменила начавшаяся в июле 1914 г. Первая мировая война.