Что было в новочеркасске в 1962 году
Новочеркасск 1962: мифы, причины, последствия
ВВЕДЕНИЕ
Наверняка многие наши читатели не раз замечали, как в комментарии про любую новость про успешные забастовки или массовые демонстрации тут же набегают правые, и начинают как по методичке шпарить однотипные посты про «кровавый совок», где «сразу расстреляли бы, как в Новочеркасске». Понятно, что большую часть таких комментариев пишут недалёкие люди, в лучшем случае изучавшие историю по мемам в правых пабликах, в худшем – запомнившие пару-тройку штампов.
Занятно и то, что многие правые упоминают Новочеркасский расстрел, чтобы подчеркнуть, что советский народ был послушным и запуганным, не бастовал и не протестовал. Ну да, какие уж тут протесты, если кровавый режим тут же пулемёты выкатывает. Можно ли считать правдивыми такие утверждения? Давайте попробуем в этом всём разобраться. Для начала – в том, по каким причинам граждане СССР во времена «хрущёвской оттепели» вообще могли устраивать беспорядки.
«ГОРЯЧИЕ» ШЕСТИДЕСЯТЫЕ
Бунт 1962 года в Новочеркасске, приведший к известным событиям, без сомнения, очень известен и широко растиражирован. Действительно, если вырвать эти события из общего контекста той эпохи (как это делают либералы и националисты), очень легко представить их из ряда вон выходящим событием: доведенные до отчаяния рабочие в одном единственном городе вышли на улицы, и тут же были расстреляны войсками по приказу КПСС. Замечательная база для правых агиток! Но на самом деле, 60-е годы в СССР были вообще достаточно беспокойными. В первую очередь, разумеется – по экономическим причинам.
В конце 1950-х, начале 1960-х годов хрущевские реформы начали негативно сказываться на благосостоянии советских граждан. Децентрализация управления, ликвидация МТС, урезание личных подсобных хозяйств и «добровольно-обязательный» выкуп скота у колхозников, денежная реформа 1961 года – всё это больно ударило по большому количеству людей. Нездоровая любовь к кукурузе, в конечном счёте, обернулась нехваткой пшеницы и ржи во время неурожая 1962 года, когда Советскому Союзу пришлось закупать пшеницу в США. Люди буквально стали больше работать и меньше есть. При этом народ ещё хорошо помнил сталинские времена, когда цены на продукты регулярно, хоть и медленно, снижались, а не росли. Неудивительно, что с падением уровня жизни начало расти недовольство по отношению к политике, проводимой Хрущёвым. Ещё одним серьёзным фактором здесь можно считать резкий скачок роста преступности, случившийся по причине амнистии 1953 года и низкого уровня жизни. Вопреки убеждению многих современных школьников, подавляющее большинство людей, отбывавших наказание в лагерях «кровавого совка» составляли настоящие уголовники. Разумеется, очень многие из них продолжили заниматься привычным делом, как только вышли на свободу. Всё это не могло не привести к локальным социальным взрывам, которые и начали происходить в 60-е годы.
В 1960-м году были беспорядки в Одессе, в 1961-м было пять случаев значительных беспорядков в городах СССР: Беслан, Муром, Александров, Бийск, Краснодар. Во всех перечисленных случаях имели место избиения милиционеров, часто – погромы правительственных зданий. Во всех случаях беспорядки начинались с какого-нибудь довольно невинного бытового события – задержания пьяных солдат или хулиганов. Немного иначе было в Муроме, здесь протест начался со смерти нетрезвого рабочего, который неудачно попытался залезть в грузовик, упал и ударился головой. Проезжавшие милиционеры забрали его в отдел, где он и скончался (то ли от повреждений, полученных во время падения, то ли от избиения). Как бы там ни было, рабочие с завода, где он работал, обвинили в его гибели милицию. Похоронная процессия превратилась в беспорядки, которые привели к разгрому и дальнейшему поджогу здания ГОВД.
НОВОЧЕРКАССК
Конечно, эта тема просто невероятно избита и описана сотни раз, поэтому я обойдусь более-менее кратким описанием основных событий тех двух июньских дней. Беспорядки в Новочеркасске спровоцированы хрущевским повышением цен на мясомолочные продукты, произошедшим 1 июня 1962 года. Это в принципе неприятное событие было усугублено тем, что незадолго до того на заводе существенно повысили нормы выработки для рабочих. На следующий день после объявления о повышении цен рабочие НЭВЗ объявили забастовку, требуя повышение зарплаты. Директор завода Курочкин проявил себя не самым лучшим образом, заявив собравшимся рабочим что-то в духе «нет хлеба – ешьте пирожки с ливером». Собственно, неизвестно, что именно он сказал (так как в разных источниках встречаются аж четыре версии его слов), но можно с уверенностью говорить о том, что его слова не успокоили рабочих, а наоборот, ещё больше разгорячили. Забастовка стремительно переросла в беспорядки, сопровождаемые избиением людей, пытающихся успокоить толпу. Как и в бунтах 1960-1961 годов, важную роль здесь сыграли рабочие с уголовным прошлым. Если основная масса людей хотела просто донести до властей недовольство повышением цен и снижением зарплат, маргинальные элементы работали на радикализацию протеста, на «беспорядки ради беспорядков». Люди двинулись к железнодорожному полотну, где остановили поезд «Саратов-Ростов» и устроили импровизированный митинг.
К утру второго дня обстановка ещё больше накалилась. В течение ночи военные успели занять большинство важных зданий в городе, присутствовали они и на заводе. Рабочие, разумеется, отказались приступать к работе «под дулами автоматов», и вновь пошли на площадь к заводоуправлению НЭВЗ. К ним присоединились работники с других заводов – электродного, «Нефтемаша», и завода №17. Вновь был остановлен поезд, на этот раз «Шахты-Ростов», а также проезжавший мимо заводоуправления тепловоз. Стихийный митинг с антихрущёвскими речами быстро превратился в полноценную демонстрацию (с красными флагами и портретом Ленина), которая двинулась в центр города, к горкому КПСС под лозунгами «Мяса, масла, повышения зарплаты!». К шествию рабочих присоединялись группы других жителей города.
На тот момент в здании горкома КПСС находилась группа высокопоставленных членов партии, включая членов Президиума ЦК КПСС А.И. Микояна и Ф.Р. Козлова. Рабочие знали, что в город приехали представители Москвы, и, вероятно, шли к горкому именно для того, чтобы пообщаться с ними. Но, по мере приближения к цели, толпа протестующих становилась всё более агрессивной, чему способствовали вялые попытки военных не пропустить людей в центр города: мост через реку Тузлов был перегорожен несколькими танками и бронетранспортерами. Часть людей перешла реку вброд, часть – просто перелезла через танки, военные этому не препятствовали. Узнав о том, что толпа «прорвала» военное заграждение, большинство московских партийцев покинули город, переместившись в военный городок.
Перед толпой, уже вышедшей на площадь у горкома, выступил председатель горисполкома Замула, но его начали забрасывать камнями и палками: люди ожидали, что перед ними выступит сам Микоян. Толпа ворвалась в здание горкома, и начала крушить его и избивать партийных работников. Сразу же после захвата, протестующие начали выступать с балкона горкома, кто-то призвал освободить рабочих из отдела милиции – и на его штурм незамедлительно отправилась группа в 30-50 человек. Там произошла драка между военными и рабочими, в результате которой погиб один из протестующих (он вырвал автомат у одного из солдат, попытался им воспользоваться, но был застрелен). По другим данным в результате стрельбы погибло пять человек.
Тем временем, к горкому подошла группа солдат внутренних войск под командованием начальника Новочеркасского гарнизона генерал-майора Олешко. Они оттеснили людей от разоренного здания, в котором уже никого не было, и выстроились перед ним шеренгой. Олешко выступил с балкона. Он потребовал от собравшихся людей разойтись. Практически сразу после этого и произошли события, известные как «Новочеркасский расстрел».
По официальной версии, на площади произошло повторение событий из отдела милиции: у одного из солдат отняли автомат, попытались начать стрельбу, а военные были вынуждены открыть огонь. Некоторые очевидцы сообщали немного другое – якобы, толпа начала напирать, солдаты сделали залп в воздух, люди сначала отхлынули, но потом кто-то закричал «не бойтесь, стреляют холостыми», и толпа рванула к солдатам. После чего и началась стрельба, сначала повторный залп в воздух – потом по людям, короткими очередями. Протестующие в панике покинули площадь, оставив на асфальте больше десятка погибших.
ЧТО ЖЕ ЭТО БЫЛО?
Повизгивания правых в духе «коммунисты специально расстреляли народ» тоже звучат странновато, учитывая, что демонстрация не носила ярко-выраженного антикоммунистического характера – собравшиеся ругали именно Хрущёва и его экономическую политику. Вот, к примеру, текст одной из листовок протестующих:
«Сталина вы критиковали, сторонников частично в гроб загнали, остальных от руководства отстранили, но цены на все продукты и товары в апреле каждый раз снижать они не забывали. Хрущев из года в год в магазинах цены поднимает, заработок рабочим при этом он снижает, невольно возникает вопрос у нас, кто — враг народа был или есть. Какие же вы лгуны и лицемеры и власти жаждущие псы, народа угнетатели. К чему стремитесь вы? Сталин и сторонники его последовательно к коммунизму шли и всех вели, при этом не смотрели на проделки капитала и не указывали пальцем так, как вы лгуны»
На мой взгляд, сами беспорядки можно считать вполне закономерным явлением для того времени, а вот факт расстрела толпы был случайностью, произошедшей в результате цепи событий, помноженных на некомпетентность местного партийного руководства и военных. Партийные органы не смогли успокоить людей в самом начале забастовки, местная милиция и военные бездействовали на протяжении 1 июня, и несут ответственность за то, что ситуация, в конечном счёте, вышла из под контроля. Сам же момент с расстрелом толпы и вовсе вызывает массу вопросов. Нет никаких доказательств наличия какой-либо «санкции на стрельбу» у военных в Новочеркасске. Да и защищали они, в отличие от того же Александрова, не тюрьму с уголовниками, а пустое, уже разгромленное здание горкома партии. Свою роль сыграло и отношение советских людей к советской армии – никому в голову не могло прийти, что военные могут открыть огонь по народу. Возможно, и самим военным тоже, учитывая слова солдат о приказе применять холостые патроны.
СНИМАЕТ ЛИ ЭТО ОТВЕТСТВЕННОСТЬ С ВЛАСТЕЙ?
Нет, разумеется, не снимает. Во-первых, до такого состояния народ довела сама власть, с помощью «гениальных» реформ Хрущёва. Во-вторых, даже несмотря на случайный характер расстрела, власть вполне могла уже после трагедии действовать адекватно: найти и наказать виновных. Вместо этого был устроен спешный суд над участниками протестов, семеро зачинщиков были расстреляны, ещё под сотню человек получили серьёзные сроки (впрочем, после снятия Хрущёва уменьшенные). Действительные же виновники того, что ситуация накалилась и вышла из под контроля, расстались только со своими должностями (как, например, первый секретарь ростовского обкома КПСС Басов, директор НЭВЗ Курочкин и командующий СКВО генерал-полковник Плиев). Впрочем, если взглянуть более глобально, можно сказать что Новочеркасск косвенно привел к отставке Хрущёва в 1964, и приходу Брежнева с его более сбалансированной экономической политикой.
В-третьих, и это тоже очень важно, власти попытались скрыть эти события от народа. Даже тела погибших были вывезены из города и тайно захоронены в разных местах Ростовской области. Понятно, что последнее было сделано, частично, из практических соображений (чтобы похороны не переросли в повторные беспорядки). Но почему нельзя было провести серьезное расследование трагедии, осветить всё, что произошло и наказать не только зачинщиков беспорядков, но и виновных со стороны военных, милиции, партийных органов? Народ ведь не был «антисоветски» настроен, люди бы наверняка всё поняли. Но место того, чтобы всем вместе разобраться в причинах этих событий, партия, к тому моменту уже начавшая активно вырождаться и оторвавшаяся от народа, предпочла заниматься этим самостоятельно и тайно. А вся эта секретность, в конце концов, привела к появлению массы слухов, выдумок и мифов, использующихся либеральными пропагандистами до сих пор.
МИФОЛОГИЗАЦИЯ ТРАГЕДИИ
Новочеркасский расстрел стал для российских либералов и охранителей примерно тем же, чем для украинских националистов «голодомор» – важной частью государствообразующего мифа. Нынешние либеральные СМИ, а вслед за ними и националисты всех мастей тоже продолжают напоминать о тех событиях, каждый год публикуя материалы о «рабочих, поднявших восстание против коммунизма, но убиенных кровавыми большевиками». Так, в статье на некогда популярном «Спутнике и Погроме» автор и вовсе попытался объяснить, что восстал Новочеркасск потому, что там было много свободолюбивых потомков казаков, а в качестве доказательства «кровавости коммуняк» использовал скриншоты из сериала «Однажды в Ростове» и фотографию погибших красноармейцев времен Великой Отечественной.
ИТОГИ
В общем, можно смело рекомендовать нашим правым побольше читать о тех событиях. Когда они пишут о «мирной демонстрации, намеренно расстрелянной военными по приказу коммунистов», это выглядит достаточно странно. Равно как и когда они пытаются «доказать», что в СССР народ не протестовал. Ещё как протестовал, нашим доморощенным нацикам с «Манежки» до простых советских граждан – как до Луны. Что, кстати, было заметно, например, и по первомайской демонстрации 1993 года.
Так же глупо выглядят и попытки правых выставить новочеркасские события «антикоммунистическим восстанием». Или использовать это в качестве доказательства того, что «при социализме бастующих расстреливают». По этой «логике» можно на примере Кровавого воскресенья 1905 года попытаться доказать, что «в Российской Империи расстреливали православных христиан». Ну а что, с хоругвями и иконами ведь шли.
Разумеется, расстрелы бастующих рабочих или демонстрантов не являются одним из характерных признаков социализма или коммунизма, как бы это не хотели доказать отечественные почитатели Ельцина и Пиночета. Новочеркасский расстрел, несомненно, был трагическим происшествием, случившимся по вине властей. Но далеко не нормой для Советского Союза тех лет, где, как мы уже знаем, хватало мощных протестов.
Забастовки также были в СССР вполне обычным делом – как правило, по обычным поводам, вроде низкой зарплаты, плохих условий труда и т.п. Вот, например, воспоминания рабочего о забастовках на Куйбышевском заводе им. Масленникова (на секундочку, режимного предприятия, производящего военную продукцию):
Участвовал в забастовке и молодой Эдуард Лимонов, работавший в 1963 году на харьковском заводе «Серп и Молот»:
«Три дня мы бастовали, все 28 человек, сидели на работе. Только печи, конечно, варили, но металл выливали мимо. На четвертый день приехал не то второй, не то третий секретарь обкома, взобрался на кучу руды, в руках новые расчетные листы, и стал нас выкликать по одному. Сказал, что в бухгалтерии засели саботажники, так же как и в нормировочном отделе, но он лично элиту рабочего класса в обиду не даст, он нас защитил»
Да и на самом печально прославившемся заводе НЭВЗ, «уже имели место факты, когда некоторые рабочие кузово-сборочного цеха приходили на завод, но в течение трех дней не приступали к работе, требуя от дирекции улучшения условий труда», что следует из информации заместителя председателя КГБ о массовых беспорядках от 7 июня 1962 года. Так что, «отсутствие забастовок в Союзе» – это ещё один миф, который правые пытаются проталкивать, используя Новочеркасский расстрел.
Конструктивная критика социализма и СССР – пусть даже «справа», в любом случае полезна: она помогает с разных сторон взглянуть (или даже просто обратить внимание) на какие-то реальные промахи и ошибки, допущенные во время попытки построения социализма в Советском Союзе. Но в случае с Новочеркасском, к сожалению, всё совершенно не так. Отечественные правые, за редким исключением, не умеют в конструктивную критику, а их удел – наспех слепленные мемчики, или, в лучшем случае, агитки вроде газеты «Не дай Бог!» рассчитанные на определенную целевую аудиторию, которая никогда не полезет рыться в источниках.
Засекреченный антисоветский бунт: воспоминания очевидца о кровавых событиях 1962 года в Новочеркасске
Писатель Владимир Конюхов родился в 1950 году в Новочеркасске. Он возглавляет Новочеркасское отделение Всероссийского общества охраны памятников истории и культуры, является членом Союза писателей России.
В 1962 году он стал очевидцем перешедшей в массовые беспорядки забастовки рабочих Новочеркасского электровозостроительного завода (ранее — Завод имени С.М. Будённого), недовольных повышением цен. Выступления, которые первый секретарь ЦК КПСС Никита Хрущёв назвал «антисоветским бунтом», были подавлены силами МВД, КГБ и ВС СССР.
Конюхов описал эти события в своей книге «Комендантский час». По мнению писателя, в том противостоянии не было положительных героев: заводская администрация, партийное руководство, военные и сами митингующие — все вели себя агрессивно и несговорчиво.
В результате тех событий по меньшей мере 22 человека погибли, более 70 получили тяжёлые огнестрельные ранения. В отношении наиболее активных участников протестов были возбуждены уголовные дела. Впоследствии семерых из них приговорили к высшей мере наказания, ещё 103 человек — к лишению свободы сроками от двух до 15 лет. Информация о произошедшем в Новочеркасске была засекречена и стала достоянием общественности лишь в конце 1980-х, в годы перестройки.
— В исторических справках причиной выступления рабочих в Новочеркасске называют повышение цен. Были ли какие-то дополнительные причины?
— Конечно, были. Повышение цен, о котором объявило правительство СССР, совпало с изменением расценок на труд рабочих на заводе Будённого. Расценки срезали, а нормы выработки выросли. Одно наложилось на другое. Рабочие заволновались. К несчастью, заводом руководил на тот момент очень глупый человек — Борис Курочкин. Его выдвинули на эту должность из рабочей среды. Считалось, раз ты коммунист, из рабочей среды, то тебе можно верить. Вот его и назначили директором. Вместо того чтобы как-то грамотно поговорить с рабочими, он им заявил: «Не хватает на мясо-молоко — жрите пирожки с ливером». Эти слова и подстегнули. Время летнее. От проходной НЭВЗа до железнодорожной ветки — 100 метров. Шёл поезд Ростов — Саратов. Перекрыли движение. С этого всё началось. Приехали из обкома партии, тоже ничего умного не сказали. Приехали из райкома, тоже не нашли что сказать. Произошли отдельные аресты.
И тогда заводские приняли решение — идти в горком партии, который находился в Атаманском дворце, где сейчас музей. Идти с требованием пересмотреть решение и отпустить арестованных.
«Когда Сергей признался, что был свидетелем произошедшего и что рабочие собираются идти в город «качать права», отец пробурчал не то осуждающе, не то одобрительно:
— А куда им деваться, если наши тупаки ничего не понимают. — И уже на пороге отчеканил: — На завод сегодня ни шагу, в городе войска». В. Конюхов. Фрагмент из повести «Комендантский час», журнал «Дружба», 1991 г.
— Они были арестованы за то, что перекрыли движение и остановили поезд? Сколько их было?
— Сколько их там было — до сих пор никто не знает. То ли пять человек, то ли шесть. Отделение милиции находилось на главной улице — Московской. Рядом с банком. И получилось так, что полезли не только в милицию, якобы их освобождать, но стали взламывать ещё и двери банка.
Ведь в этой толпе были очень разные люди. Многие из них жили в бараках, кроме отдельной комнаты, у них ничего и не было. Нищета. Среда была в какой-то степени маргинальная, не в обиду будет сказано. И такие люди в этой толпе преобладали. Они, конечно, дебоширили тогда. Пошли в горсовет. Срывали портреты членов президиума ЦК КПСС. Сбрасывали их. Выступали с крыльца, с балкона второго этажа. Хотя там же звучали и другие речи — с призывами остепениться.
«Над портретом Ленина возвышался транспарант: «Долой грабительские цены!». Молодые женщины пели что-то разудалое, а несколько мужских голосов затянули «Варшавянку». Сергею даже показалось, что перед ним первомайская демонстрация». Фрагмент из повести «Комендантский час».
— Но зачем нужно было открывать по ним стрельбу? Неужели это был единственный выход?
— Никакой надобности в этой стрельбе, конечно, не было. Погалдели бы, погалдели — и разошлись. Но командующий Северо-Кавказским военным округом генерал Плиев решил не церемониться. И произошла трагедия.
— А вы видели, как солдаты стреляли по рабочим?
«Солдаты с автоматами, пройдя вдоль фасада, стали в две шеренги. На балконе появился офицер с громкоговорителем. Он не уговаривал, а угрожал:
— Продуй сначала матюгальник. Командуй в казарме! — гневно отозвались в толпе». Фрагмент из повести «Комендантский час».
— Вы сказали, что вам было 12 лет. А сколько было вашему отцу?
— Вы обсуждали увиденное с братом?
— Брат был младший. Он эти вещи ещё не понимал. А я тогда уже всё понимал. Как сейчас помню разговоры взрослых о случившемся. Помню, как ездил «бобик» и объявлял комендантский час с девяти вечера до пяти утра.
— Сколько длился комендантский час?
— Комендантский час был со 2 по 6 июня, четыре дня.
«Сергей вспомнил портрет Ленина, висящий в классе. Откуда бы ты на него ни смотрел, глаза вождя устремлены на тебя; из всего класса отмечают они лишь тебя, и ты никуда не скроешься от всевидящих зениц.
Так и человек в полевой форме, застывший в рамке окна, казалось, держал под прицелом неослабного внимания лишь одного Сергея». Фрагмент из повести «Комендантский час».
— Бывший губернатор Красноярского края Александр Лебедь родился и вырос в Новочеркасске и был в то время ребёнком вашего возраста. Ссылаясь на его рассказ во время президентской предвыборной кампании в 1996 году, газета «Труд» писала, что якобы в ходе разгона протестов погибли сидевшие на деревьях мальчишки. Однако подтверждений слов Лебедя о случившемся из первых уст журналистам RT найти не удалось. Это правда, что пострадали дети?
— Нет, это не так. Действительно, с деревьев за взрослыми наблюдала детвора. Новочеркасск тогда был самым зелёным городом на юге Российской Федерации, деревьев много. И когда был дан вверх первый залп, ребятишки стали прыгать вниз, «как груши посыпались». Но никаких сведений о том, что дети пострадали, что хотя бы у кого-то была царапина, нет. Какие были пострадавшие — все нашлись. Где оказывали помощь, кому, где похоронили погибших. А уже то, что тела не выдавали, — это отдельная история.
— А почему не выдавали тела?
— Видно, боялись, не были уверены, кто там ещё погиб.
«Это его письменный стол украшает фотография Фиделя Кастро, и Серёжка жалеет, что не имеет такого же снимка Патриса Лумумбы и продолжателя его бессмертного дела Антуана Гизенги. Его распирает гордость за шахтёра Мамая и ткачиху Гаганову, не говоря уже о космических братьях Гагарине и Титове.
Но всё это было не вчера, а целую вечность назад. А сегодня, 2 июня 1962 года, не в Катанге и не в Алабаме, а средь бела дня в Новочеркасске погибли люди и ранен однокашник Снегирь». Фрагмент из повести «Комендантский час».
— Как проходил судебный процесс?
— Суд проходил в актовом зале в КУКСе, это старое название закрытого военного танкового городка, сокращение от «Курсы усовершенствования командного состава». На суде обязывали присутствовать всех передовиков, стахановцев и прочих активистов, чтобы зал был полон. Семерых человек, наиболее рьяных, посчитали зачинщиками беспорядков и приговорили к расстрелу. А остальных — тех, кто попал на фотографии, так как шла скрытая съёмка, — к лишению свободы. Довольно большие сроки у многих были. Но после октябрьского пленума 1964 года, когда Брежнев пришёл к власти, их начали отпускать. Никто из них не досидел свой срок до конца.
«И тут Сергей увидел детей, бегущих прямо на танки. Легко проскальзывая меж ними, они выскочили на мост, оглядываясь назад. На шоссе, разделяющем Хотунок на две части, показалась колонна людей. Передний ряд, со знамёнами и транспарантами, замедлил шествие перед танками. Идущие следом напирали, сбиваясь в кучу». Фрагмент из повести «Комендантский час».
— Про Шапошникова узнали уже во время перестройки, после того как в мае 1989 года Евгений Евтушенко выступил на I Съезде народных депутатов. Тогда он рассказал про трагедию в Новочеркасске. Вот тогда мы впервые узнали, что, оказывается, был такой генерал Шапошников, который прошёл Великую Отечественную войну. И что он сказал: «Я не вижу перед собой такого противника, которого следовало бы атаковать нашими танками».
Кроме того, потом, в годы горбачёвской власти, в 1990—1991 годах, была создана следственная комиссия. Нашли захоронения погибших в четырёх местах Ростовской области. В 1994-м их торжественно перезахоронили на новом кладбище города Новочеркасска.
— В списках погибших есть 15-летний подросток. Это же почти ваш ровесник. Вы о нём что-то узнали?
— Нет, я его не знал. Но о каждом погибшем сейчас уже есть информация. У нас создан Фонд «Новочеркасская трагедия». Председатель фонда Татьяна Павловна Бочарова активно занимается исследованием. У неё есть подробные списки.
2 июня 1991 года в городе установили памятный камень. Каждый год проводятся торжественные мероприятия в память о жертвах расстрела. Приходят мэр города, глава городской думы. Звучат речи с главным посылом: чтобы это никогда не повторилось.
— Да, он приезжал вместе с Дмитрием Медведевым. И был возле этого камня.
— По вашему мнению, если сейчас посмотреть на эту трагедию, то в ней нет ни одного положительного героя? Неправы все?
— Чтобы понять случившееся, надо понимать то время. Надо подойти структурно. Это была хрущёвская оттепель. В город вернулись измождённые, измученные лагерями люди. Шла реабилитация. А тут из-за какого-то повышения цен, из-за снижения расценок начинается бунт. По идее-то, если уж так говорить, на улицы надо было выходить со словами благодарности. Тем более учитывая, что в городе у нас были высококачественные продукты питания. Какая рыба была! Сколько было этой рыбы! Но тогда это ничего не ценилось. Это считалось само собой разумеющимся. К хорошему быстро привыкаешь. Вот в чём дело. Это потом уже люди поняли, при Брежневе, когда цены подскочили не на проценты, а в разы. Мясо из госторговли исчезло, а появилось в кооперативных магазинах. И уже оно было не на 10—15% дороже, а значительно больше. И качество стало совсем другое. И тогда уже, конечно, никто никуда не выступал.
«И яркие лучики догадки забрезжили в самых дальних уголках сознания. То, что людям дали возможность собраться и свободно вести себя, и есть, наверное, проблески коммунистической свободы. Человек волен переступать некогда запретную отметку». Фрагмент из повести «Комендантский час».
Когда у меня спрашивали, почему в моей повести такие бледные краски времени, когда я описывал те события, я говорил, что если бы это случилось на десять лет раньше или на десять лет позже, при Сталине или при Брежневе, то я бы, конечно, красок не пожалел. А чернить Хрущёва мне совесть не позволяет. Здесь ещё и субъективный фактор.
— То есть хрущёвскую оттепель вы считаете позитивным периодом в истории СССР?
— Конечно! Если бы не хрущёвская оттепель, никто бы на площадь не вышел. Вот в чём дело! Незадолго до этого прошёл XXII Съезд партии. Через две недели после его открытия палача выбросили из Мавзолея. Появилось знаменитое стихотворение Евтушенко об этом событии — «Наследники Сталина». Его переписывали, оно ходило по рукам. Ксероксов-то не было тогда.
Поэтому, конечно, ничего бы подобного не могло произойти раньше, никто бы и не заикнулся, если бы был Сталин, если бы не «оттепель».
В те дни в городе были члены президиума ЦК КПСС. Анастас Микоян тогда приехал, Фрол Козлов. На второй день, когда он был на предприятии, к нему подходили старые рабочие и просили прощения, что такое произошло на их славном орденоносном заводе.
— Не ты один у нас умный. Но хочется спросить и тех героев, кого не научил пример Новочеркасска. Почему как настаёт очередная «оттепель», так сразу волнения и беспорядки? Кто науськивает, тот в стороне, а люди страдают.
— Не мешай всё в кучу». Фрагмент из повести «Комендантский час».
— Вы сами провели эту параллель между эпохами: хрущёвской оттепелью и перестройкой Горбачёва. У вас есть такое ощущение, что эти эпохи равнозначны?
— Да. Более того, я уверен, что никакой бы гласности конца 1980-х не было без 1960-х годов. Сразу же пошли публикации. Сразу же в обществе появлялась совсем другая риторика. Причём с каждым разом всё это ширилось, ширилось и ширилось.
И в 1988 году, когда прошла XIX партконференция, людей было уже не остановить. Отката уже не было. Общество уже созрело к переменам. Уже по-иному воспринимались многие вещи. Но я больше чем уверен, что не было бы этой гласности либо она приняла бы более осторожные формы, если бы не хрущёвская оттепель.
«Сергей Андреевич, глядя за окно, не столько Калачёву, сколько сам себе сказал:
— Трагедия комендантского часа в том, что он сидит в каждом из нас. Если душа человека не свободна — он раб и подчиняется не высшим заветам мудрости, а требованиям комендантского часа.
— Ты по профессии философ, с тобой трудно спорить.
— Был да вышел. Но суть в другом. Пока на свете есть разбой, пока дети заболевают уже в утробе матери, пока не наказаны злодеи всех мастей, для нас с тобой комендантский час не может быть отменён». Фрагмент из повести «Комендантский час».