Что было важно для полководцев в споре между оптиматами и популярами

Борьба оптиматов и популяров. Югуртинская война

Оптиматы и популяры не были партиями в позднейшем понимании этого слова. Они не имели ни стройной организации, ни чёткой программы, ни даже постоянного и определённого в классовом отношении состава. Вожди популяров, выходившие в подавляющем большинстве из среды аристократии, нередко переходили на сторону оптиматов, и, наоборот, оптиматы иногда переходили на сторону своих политических противников. Всё это обусловливалось многообразием противоречий и интересов различных социальных групп римского общества. Так, всадники соединялись то с нобилитетом, то с плебсом. Городской плебс, развращаемый подачками, мог в известных случаях переходить на сторону знати и выступать против сельского плебса. Большую роль играли личные связи и особенно институт клиентелы, ставивший в зависимость от знатных фамилий массу отпущенников, городских плебеев, крестьян, италиков и провинциалов. Кроме того, враждующие «партии» в отдельных случаях использовали и рабов, вооружая их на борьбу со своими противниками.

Новое обострение борьбы между оптиматами и популярами произошло в связи с событиями в Африке. После обращения большой части карфагенских владений в провинцию Африку римские и италийские арендаторы, купцы, ростовщики наводнили её и. соседнюю Нумидию, возбуждая к себе ненависть местного населения беззастенчивой эксплуатацией. Когда утвердившийся на нумидийском престоле Югурта овладел городом Циртой, в числе других жителей этого города были перебиты находившиеся здесь римские граждане и италики. Это дало популярам повод к наступлению на сенат, на римское правительство, которое фактически содействовало Югурте в его борьбе за власть. По их настоянию Югурте была объявлена война, длившаяся затем с перерывами шесть лет (111—105 гг.).

Ход войны, однако, изменился, когда командование было поручено Гаю Марию. Он происходил из крестьянской семьи, жившей в небольшой деревушке около города Арпина. Но получивший никакого образования и всю жизнь презиравший эллинскую культуру, «которой учат рабы», Марий выдвинулся благодаря своим военным дарованиям и храбрости. В 119 г. до н. э. он был избран народным трибуном. Участвуя в Югуртинской войне в качестве одного из помощников командующего войсками, Марий сумел завоевать популярность среди солдат; они были уверены, что только Марий сможет разбить Югурту. Как человек, вышедший из народа, он стал в глазах плебса желанным кандидатом на должность консула и командующего войсками в Африке. Его поддержали и всадники, желавшие скорейшей победы. Несмотря на противодействие нобилитета, Марий был в 107 г. до н. э. избран консулом и стал во главе римских войск в Африке.

P l ^ P собность римской армии.

в которых особенно заинтересованы были всадники, наживавшиеся на откупах налогов в провинциях, аренде провинциальной земли и тому подобных операциях, нужна была коренная реформа армии. Эту важную военную реформу, сыгравшую огромную роль в последующих событиях, провёл Марий. Во изменение прежних принципов комплектования легионов, когда в армию принимались только граждане, обладавшие земельной собственностью, Марий стал набирать в войско всех желающих, обращая внимание лишь на пригодность их к военной службе. Завербовавшись, солдат должен был прослужить 16 лет, в течение которых получал казённое содержание и жалованье; после отставки ветераны наделялись земельным участком. Кроме того, Марий обещал, что будет делиться с солдатами военной добычей.

Сенат не противодействовал реформе Мария, считая, что «чернь» не захочет идти в солдаты и что Марий позорно провалится. Но беднота из Рима и Италии, соблазнённая жалованьем, надеждой на добычу и землю, охотно записывалась в войско. Марий поддерживал среди своих солдат железную дисциплину и приучал их к трудностям и лишениям.

Прибыв в Африку, Марий нанёс несколько тяжёлых поражений Югурте, переманил на свою сторону гетулов и завязал сношения с Бокхом. Когда Югурта бежал к Бокху, Марий сумел добиться его выдачи. Югурта был передан квестору Мария Корнелию Сулле, что сразу же доставило этому молодому отпрыску обедневшего патрицианского рода широкую известность.

Вслед за войной с Югуртой началась другая, опасная для Рима война с кельтогерманскими племенами кимвров и тевтонов, которые в количестве нескольких сот тысяч человек надвигались на Северную Италию. Опустошив часть Галлии и

Испании, они в 105 г. до н. э. в Нарбонской Галлии при городе Аравсионе нанесли сокрушительное поражение двум армиям римлян, потерявшим до 80 тыс. человек. Вернувшись из Африки, Марий, который теперь из года в год избирался консулом, выступил против ким- вров и тевтонов. Войско, набранное им по новому принципу комплектования, вполне себя оправдало. В двух битвах — 102 и 101 гг. до н. э., при Аквах Секстиевых (в Нарбонской Галлии) и Верцеллах (в Галлии Цизальпинской), кимвры и тевтоны были разбиты наголову, около 80 тыс. пленных было продано в рабство. Марий получил право на триумф и был на вершине славы.

Военная реформа Мария имела большое значение для всей дальнейшей истории Рима. Возникла профессиональная, хорошо обученная и закалённая армия, преданная удачливому полководцу, который, опираясь на армию, становился, в свою очередь, независимым по отношению к гражданским органам власти. Профессиональная армия превратилась в крупную политическую силу, значение которой возрастало по мере обострения классовой борьбы и социальных противоречий. Так как конечной целью солдата было получение земли, аграрный вопрос начинает теперь тесно переплетаться с вопросом об удовлетворении земельными наделами войска, которое обычно заставляло считаться со своими требованиями.

Источник

Что было важно для полководцев в споре между оптиматами и популярами

Революционно-демократическое движение в Риме

В самом Риме, начиная с 108 г., идет острая борьба между демократи­ческой и аристократической партиями, между популярами и оптиматами. Временами она то затихает, то вновь усиливается, будучи тесно связанной с изменениями внешней обстановки. Поражения и успехи полководцев, принадлежавших к той или иной группировке, сразу же отражаются на изменениях политической конъюнктуры. Общая тенденция выражалась в усилении демократической партии. С каждым годом все яснее станови­лась неспособность правящей клики справиться с задачами внешней поли­тики, тогда как демократический (или считавшийся демократическим) пол­ководец Марий шел от одной победы к другой.

И содержание партийной борьбы в значительной степени определялось (по крайней мере в начале этого периода) внешней обстановкой. В частно­сти, судебные преследования бездарных или преступных полководцев из рядов аристократии составляли одну из самых актуальных задач демокра­тических лидеров. Но по мере дальнейшего углубления борьбы на перед­ний план вновь выступают великие проблемы, выдвинутые Гракхами. Де­мократическое движение конца II в. все более становится продолжением гракховского движения, правда, с некоторыми специфическими особенно­стями, о которых будет сказано ниже.

Вождями этого движения были две незаурядные фигуры: Луций Аппулей Сатурнин и Гай Сервилий Главция. Первый принадлежал к нобилитету, и перейти на сторону народной партии его заставили чисто личные мотивы: он поссорился с сенатом, который устранил его как квестора Остии от заве­дования поставкой хлеба и передал эту обязанность М. Эмилию Скавру.

Чувствуя себя глубоко обиженным, честолюбивый Сатурнин перешел в де­мократический лагерь и стал мстить сенату со свойственной ему страстно­стью. Такие случаи не являлись исключением в эпоху начинающегося паде­ния римской демократии. Популярами в узком смысле этого слова и назы­вались в Риме такие беспринципные люди из рядов нобилитета, которые использовали демократию для удовлетворения своего личного честолюбия. Впрочем, в остальном Сатурнин был честным и бескорыстным человеком.

К иному типу принадлежал Главция. Это был настоящий плебей, грубый, необычайно энергичный, прирожденный оратор, пользовавшийся среди мас­сы большой популярностью благодаря своей находчивости и остроумию.

На 104 г. Главция был избран одним из народных трибунов. Этот год ознаменовался энергичным наступлением на оптиматов. Главция и его кол­леги провели несколько демократических законов. Хотя традиция о внут­ренней истории Рима в эти годы находится в весьма жалком состоянии, однако важнейшие события можно установить с некоторой степенью ве­роятности.

Среди мероприятий 104 г. на первом месте нужно поставить судебный закон Главции (lex Servilia iudiciaria). По-видимому, он был направлен про­тив отмены судебного закона Гая Гракха, проведенной в 106 г. консулом Кв. Сервилием Цепионом[276]. По закону Главции, суды были снова переда­ны всадникам.

В тесной связи с lex iudiciaria стоит другой закон Главции: об усилении ответственности за вымогательства путем создания более жесткой судеб­ной процедуры (lex Servilia de repetundis). Коллеги Главции провели еще несколько менее важных законов. Наконец, в том же 104 г. против вождей оптиматов и их незадачливых полководцев (Кв. Сервилия Цепиона, М. Юния Силана и др.) были возбуждены судебные процессы.

Следующий год принес дальнейшее обострение политической борьбы. Среди народных трибунов 103 г. оказался Л. Аппулей Сатурнин. Незадол­го до этого (быть может, в 104 г.) произошла его ссора с сенатом, и теперь он пылал жаждой мести. Однако стремление свести счеты со своими вра­гами не увлекло Сатурнина на путь мелких и изолированных мероприя­тий. Он выдвинул довольно стройную программу действий, в основном продолжающую программу Гракхов[277].

По-видимому, Сатурнин начал с законопроекта, который понижал цены на хлеб, продаваемый из государственных складов. В то время как по за­кону Г. Гракха эта цена была установлена в 6 ‘/₃ асса за модий, Сатурнин предлагал снизить ее до 5 /₆ асса, что фактически означало почти бесплат­ную раздачу хлеба. Рогация Сатурнина встретила жестокое сопротивле­ние: на нее было наложено трибунское вето, а когда Сатурнин решил не считаться с этим, народное собрание было силой разогнано оптиматами. Возможно, что хлебный закон в этом году вообще провести не удалось.

Второй закон Сатурнина (аграрный) наделял ветеранов Мария по Югуртинской войне крупными участками земли (по 100 югеров) в Африке. Ког­да при голосовании этого закона один из трибунов попытался прибегнуть к интерцессии, его камнями заставили бежать из собрания. Аграрный за­кон прошел.

При поддержке Сатурнина, как было сказано выше, Марий получил свое четвертое консульство на 102 г. Так наметился «союз между популя­рами и знаменитым полководцем. Однако этот союз окончательно офор­мился только в 101 г., после возвращения Мария в Рим. Союз был выгоден обеим сторонам: популярам было важно иметь поддержку победоносного вождя и его армии, а Марий хотел использовать демократическую партию, чтобы с ее помощью наградить всех своих ветеранов. Но это являлось толь­ко ближайшей целью. Планы Мария, вероятно, шли гораздо дальше: в ка­честве победоносного полководца (imperator) он стремился к захвату во­енной диктатуры. Но условия для этого еще не созрели, да и личные каче­ства Мария мало подходили для той исторической роли, которую сыграют впоследствии Сулла и Цезарь.

Итак, в 101 г. Марий, Сатурнин и Главция заключили блок на следую­щем условии: на 100 г. добиваться выборов Мария консулом (шестой раз!), Сатурнина — второй раз народным трибуном и Главции — претором. Не­смотря на отчаянное сопротивление оптиматов, все трое были выбраны го­лосами (точнее — кулаками) ветеранов Мария. Во время выборов разыгры­вались сцены самого дикого насилия. Авл Нунний, один из кандидатов в народные трибуны, поддерживаемый оптиматами, был убит толпой народа.

Очутившись у власти, союзники принялись за осуществление своей про­граммы. Основным пунктом ее был второй аграрный закон Сатурнина. Он предполагал наделение землей ветеранов Мария, прослуживших в войске 7 лет (т. е. с момента африканского похода 107 г.). Наделы, как и в первом законе, достигали 100 югеров. Места для колоний отводились исключитель­но в провинциях, между прочим — в Транзальпинской Галлии, которую, собственно говоря, нужно было еще завоевать. Весьма существенным мо­ментом аграрного закона являлось то, что наделы должны были получать не только римские граждане, но и италики, большое число которых служи­ло в армии Мария. Тем самым им давались права римского гражданства, так как новые колонии предполагалось организовать как гражданские колонии (в крайнем случае — как колонии с латинским правом). Руководство всей этой сложной колонизационной деятельностью возлагалось на Мария. Если бы этот план прошел, Марий получил бы в свои руки огромные полномо­чия, делавшие его фактически диктатором на неопределенное время.

Связь второго аграрного закона с гракховым законодательством состо­яла в том, что он объединял в одно целое два важных пункта программы Гая Гракха: внеиталийскую колонизацию и наделение правами граждан­ства италиков. Но было и существенное отличие, которое станет нормой к концу гражданских войн: если по гракховым законам землю получали не­имущие граждане в силу своей принадлежности к гражданскому коллек­тиву, то теперь участки давались солдатам в качестве награды за службу.

В законе содержалась одна интересная оговорка: сенаторы в течение 5 дней после его принятия должны были принести присягу в том, что они будут его соблюдать. Неприсягнувшие подлежали удалению из сената и большому штрафу.

Вокруг законопроекта началась страстная борьба. Противниками его выступили не только оптиматы, но и всадники, испуганные теми приема­ми борьбы, к которым прибегали Марий и его союзники. Даже римский плебс отказался поддержать аграрный закон, так как народ, как всегда, был против наделения землей италиков и их уравнения в правах. В народ­ном собрании снова разыгрывались бурные сцены. Трибуны наложили на законопроект вето, должностные лица ссылались на неблагоприятные зна­мения. Но популяры ни с чем не считались. К дню голосования в город собрались толпы ветеранов Мария и италиков. Закон прошел под их дав­лением. Сенат был вынужден подчиниться, и почти все сенаторы принес­ли требуемую присягу, правда, со странной оговоркой, предложенной Марием: повиноваться закону, если он действительно имеет обязатель­ную силу. Только один Метелл Нумидийский отказался присягнуть ново­му закону, за что был вынужден покинуть пределы Италии.

Однако от принятия аграрного закона до его реализации было еще далеко. Все гражданство оказалось в оппозиции, государственный аппа­рат занимался саботажем. Марий держался двусмысленно, а в лучшем случае — пассивно, уступив руководящую роль своим союзникам, кото­рые вели безудержную демагогическую политику. Выдающийся полко­водец и блестящий военный организатор оказался совершенно беспомощ­ным в качестве общественного деятеля. Политически Марий был безгра­мотен и неустойчив. Его родственные и деловые связи с нобилитетом и всадничеством тянули его направо. Между союзниками начались ссоры. Это погубило все дело.

Наступили выборы на 99 г., проходившие в обстановке гражданской войны. Сатурнин выставил свою кандидатуру в народные трибуны в тре­тий раз. Другим кандидатом был самозванец Эквиций, вольноотпущенник (а может быть, беглый раб), выдававший себя за сына Т. Гракха. Оба они были избраны. Атмосфера еще более накалилась во время консульских выборов. Одним из кандидатов выступил Главция, его противником — Гай Меммий. На последнего напала толпа и забила насмерть палками.

10 декабря 100 г., в день вступления в должность новых трибунов, на форуме разыгралось настоящее сражение. Сатурнинцев оттеснили на Ка­питолий. Они сдались после того, как были разрушены водопроводные трубы, подававшие туда воду. Марий хотел спасти своих бывших союзни­ков и под сильной охраной отвел их в курию (здание сената), находившую­ся на форуме. Но озлобленная толпа аристократической молодежи взо­бралась на крышу курии, разобрала ее и закидала пленников черепицами. Сатурнин погиб вместе с большей частью своих сторонников. Главция попытался скрыться, был найден и тоже убит.

Так закончилось это большое революционно-демократическое дви­жение, зародившееся еще в 108 г. Как уже было сказано, оно явля­лось продолжением движения Гракхов, но в значительно модифици­рованной форме, вызванной изменившимися общественными услови­ями. Новыми факторами, которые отсутствовали в эпоху Гракхов, были: 1) возросшая роль люмпен-пролетариата, вносившего в дви­жение сильный элемент анархии; 2) демагогия популяров, широко использовавшая этот анархический элемент; 3) участие в движении армии в лице ее вождя Мария и ветеранов. Таким образом, движе­ние Сатурнина повторяло движение Гракхов не на расширенной, а на суженной основе падающей римской демократии.

И если Гракхи погибли из-за слабости демократии и внутренних противоречий, то еще неизбежнее была гибель Сатурнина и его сто­ронников. К концу II в. демократия еще более ослабела из-за прогрес­сирующей люмпен-пролетаризации мелких собственников. Вмешатель­ство же военного элемента отнюдь не укрепляло, а, наоборот, ослаб­ляло ее. Военные элементы сами по себе были еще недостаточно сильны, чтобы послужить базой для демократической диктатуры. Полити­ческая неспособность Мария с этой точки зрения не столько явля­лась его личной чертой, сколько отражала незрелость новой армии.

ГЛАВА XXII РЕВОЛЮЦИОННОЕ ДВИЖЕНИЕ И РЕАКЦИЯ 80-х гг. I в.

К концу 90-х гг. I в. внутриполитическая обстановка в Риме вновь обострилась. Главной проблемой был союзнический вопрос — предоставление италикам прав римского гражданства. В 91 г. народный трибун Ливий Друз предпринял очеред­ную попытку решить эту проблему конституционным путем. Провал этой попытки стал сигналом для италиков к вооруженной борьбе, получившей название Союзни­ческой войны (91—88 гг.). Рим сумел подавить движение италиков, но вынужден был дать большей их части права римского гражданства. Во время войны особенно отличился Сулла. В 88 г. он ввел свою армию в Рим и расправился с врагами, а в следующем году отбыл в Грецию на войну с царем Понта Митридатом, захватив­шим римские провинции в Малой Азии и на Балканах. После разгрома Митридата Сулла вернулся в Италию и начал гражданскую войну против марианцев (83—82 гг.). Одержав победу, Сулла добился провозглашения себя диктатором. Он провел серию консервативных реформ с целью восстановить господствующее положение сената, однако по существу его правление было первым примером новой военной диктатуры.

91—88 гг. — Союзническая война.

89—85 гг. — Первая Митридатова война.

88 г. — движение Сульпиция Руфа, захват Рима Суллой.

83—82 гг. — гражданская война, приход к власти Суллы.

Источник

Что было важно для полководцев в споре между оптиматами и популярами

Цицерон и его время Москва, Издательство «Мысль», 1972.

В истории человечества встречаются такие личности, которые, некогда появившись, проходят затем через века, через тысячелетия, через всю доступную нашему умственному взору смену эпох и поколений. Такие люди поистине «вечные спутники» человечества. Причем, когда мы говорим о них или имеем их в виду, то речь может идти о любой исторической эпохе и о любой области человеческой деятельности. Речь может идти о политических и государственных деятелях, о представителях науки, культуры, искусства. В этом смысле нет никаких ограничений, никаких условий. Вернее, условие лишь одно: ощутимый вклад, внесенный в развитие человеческого общества, его материального и духовного бытия.

К числу таких «вечных спутников» человечества принадлежит, несомненно, и Марк Туллий Цицерон. Кто же он такой? Чем он велик? Почему он попадает в это далеко не столь обширное число избранников самой истории, в эту элиту из элит?

Цицерон — знаменитый оратор, писатель, философ, ученый, политический деятель Древнего Рима. Но если речь идет о Древнем Риме, то ведь это действительно весьма далекое прошлое, а если иметь в виду историческую личность Цицерона, то не слишком ли это отжившая и, так сказать, «антикварная» фигура?

Вовсе нет! Нам хорошо известно, что Цицерон как историческая личность отнюдь не «антикваризовался», отнюдь не отжил, но, скорее, наоборот, пережил — и совсем не малый — исторический срок: более двух тысяч лет! А если это так, то невольно встает другой вопрос: что именно делает эту личность вечно живой и столь близкой людям самых различных эпох?

Ответом на данный вопрос должна служить вся эта книга. Сейчас же мы хотим воспользоваться своим правом ставить во введении всякие недоуменные вопросы, в том числе и такие, которые сами собой возникают, когда знакомишься с поистине необозримой литературой о Цицероне, с тем, что о нем писали когда–то и что пишут теперь и его апологеты и его хулители.

Мы уже сказали, что ответ на все эти вопросы должна дать предлагаемая книга. Но это не будет исчерпывающий, вернее, однозначный ответ. Такого ответа и не может быть, во–первых, потому, что личность Цицерона необычайно сложна, противоречива и, действительно, каким–то чудом вмещает в себя чуть ли не все только что названные и как будто взаимно исключающие качества; во–вторых, потому, что в данном случае однозначные ответы невозможны в принципе. На наш взгляд, это именно тот случай, когда речь должна идти не об оценке, но о представлении, не о дефиниции, но о впечатлении. Потому–то для нас так важен не только — и даже не столько — рассказ о Цицероне, сколько показ Цицерона, причем показ на фоне окружавшей его среды, общества, эпохи.

Эпоха, в которую жил и действовал Цицерон, «его время» могут быть отнесены, говоря словами поэта, к «роковым минутам» истории или, если пользоваться менее поэтическими образами, к так называемым переломным эпохам. Суть и принципиальное значение исторического перелома, определяющего собой время жизни Цицерона, состоят в том, что к этому времени Рим фактически уже превратился в мировую державу. Это — факт бесспорно огромной важности, но, скорее, как бы внешнего ряда. Внутренний же и более глубоко скрытый перелом — кстати, тот, который еще только начинался во времена Цицерона и отнюдь не был завершен, — состоял в другом: в переходе от форм общинной, полисной демократии к тоталитарному и нивелирующему режиму империи. Само собой разумеется, все эти процессы протекали отнюдь не в мирной, идиллической обстановке, но в напряженной, порой даже смертельной борьбе. История жизни Цицерона, пожалуй, лучшая иллюстрация к данному утверждению.

Как нам предстоит убедиться в дальнейшем, признание этого перехода революцией достаточно широко распространено в современной историографии (главным образом, в западной). Насколько данный вывод приемлем, какие здесь необходимы коррективы и чем отличаются наши собственные соображения от существующих взглядов, обо всем этом будет сказано в своем месте. Сейчас нам хотелось бы ответить лишь на один вопрос: насколько применимо понятие «социальной революции» к тем общественным потрясениям и переворотам, которые происходили в античном обществе?

Вопрос этот не случаен. Дело в том, что некоторые историки — мы, конечно, имеем в виду в данном случае историков–марксистов — склонны исключать из понятия «социальная революция» (в особенности если речь идет о древности!) те крупные общественные перевороты, те вторжения в область собственности, которые, несомненно, двигали развитие того или иного общества вперед, но еще не приводили к смене формации и способа производства.

Можно ли с этим согласиться? Не обедним ли мы таким образом мировую историю, не обедним ли и само понятие социальной революции? Конечно, конфликт между новыми производительными силами и отживающими производственными отношениями не может быть преодолен полностью в пределах одной формации. Но разве он и бывает когда–нибудь преодолен в результате единичного взрыва, единичного революционного акта? Разве невозможны частичные решения этого конфликта или — что, собственно говоря, то же самое — разве невозможны социальные революции в пределах одной общественно–экономической формации?

Ключ к решению этого вопроса может быть найден в знаменитом определении Маркса. Он писал: «На известной ступени своего развития материальные производительные силы общества приходят в противоречие с существующими производственными отношениями, или — что является только юридическим выражением последних — с отношениями собственности, внутри которых они до сих пор развивались. Из форм развития производительных сил эти отношения превращаются в их оковы. Тогда наступает эпоха социальной революции».

Сказанное целиком относится к буржуазным революциям, происходившим как в новое, так и в новейшее время, как еще в те годы, когда капиталистические отношения переживали свой расцвет, так и в эпоху империализма. Но ни революция 1830 г. во Франции, ни революции 1848 г. в ряде стран Европы, ни две русские буржуазно–демократические революции начала нашего столетия не привели, как известно, к победе нового способа производства.

Источник

Борьба оптиматов и популяров

По­ли­ти­че­ская борь­ба в Риме про­хо­ди­ла как про­ти­во­сто­я­ние между оп­ти­ма­та­ми и по­пу­ля­ра­ми. Оп­ти­ма­та­ми на­зы­ва­ли сто­рон­ни­ков преж­не­го, ари­сто­кра­ти­че­ско­го, ха­рак­те­ра управ­ле­ния. Они счи­та­ли, что такой по­ря­док яв­ля­ет­ся наи­луч­шим, оп­ти­маль­ным, от­сю­да и их на­зва­ние. По­пу­ля­ра­ми на­зы­ва­ли людей, ко­то­рые счи­та­ли, что обыч­ные рим­ские граж­дане долж­ны иметь воз­мож­ность управ­лять Рим­ским го­су­дар­ством или хотя бы вли­ять на по­ли­ти­ку. По­пу­ля­ры носят свое на­зва­ние от слова «по­пу­люс» – народ.

Пол­ко­вод­цы на­хо­ди­лись как на сто­роне оп­ти­ма­тов, так и на сто­роне по­пу­ля­ров. Для них было важно то, какая груп­па смо­жет предо­ста­вить им вер­хов­ную власть.

В 88 году до н. э. на­род­ный три­бун Суль­пи­ций Руф, ко­то­рый на­хо­дил­ся на сто­роне по­пу­ля­ров, пред­ло­жил за­ко­но­про­ект, ко­то­рый дол­жен был из­ме­нить по­ря­док управ­ле­ния го­су­дар­ством. Ме­нял­ся со­став Се­на­та: в него долж­ны были войти до­пол­ни­тель­но 300 че­ло­век, что уве­ли­чи­ва­ло ко­ли­че­ство се­на­то­ров прак­ти­че­ски вдвое.

Кроме того, дан­ный про­ект преду­смат­ри­вал от­стра­не­ние от ру­ко­вод­ства армии очень по­пу­ляр­но­го пол­ко­вод­ца Суллы (рис. 1). Армия под ко­ман­до­ва­ни­ем Суллы долж­на была от­пра­вить­ся на Во­сток и во­е­вать там с пон­тий­ским царем Мит­ри­да­томVIЕв­па­то­ром (рис. 2).

Рис. 1. Рим­ский пол­ко­во­дец Луций Кор­не­лий Сулла (Ис­точ­ник)

Рис. 2. Бюст царя Мит­ри­да­та VI Ев­па­то­ра (Ис­точ­ник)

Рим­ский закон ка­те­го­ри­че­ски за­пре­щал вхо­дить в город с ору­жи­ем. Но Сулла при­вел свои вой­ска в город, они вошли в Сенат и за­ста­ви­ли се­на­то­ров от­ме­нить при­ня­тое ими ре­ше­ние. Сулла был тор­же­ствен­но вос­ста­нов­лен в своих пра­вах и три­ум­фаль­но от­плыл из го­ро­да для войны с Мит­ри­да­том VI Ев­па­то­ром.

Се­на­то­ры были недо­воль­ны тем, что Сулла вме­ши­ва­ет­ся в по­ли­ти­че­ские дела. Но спра­вить­ся с Сул­лой в 88 году до н. э. ока­за­лось невоз­мож­ным. Од­на­ко как толь­ко он от­пра­вил­ся в Азию, Сенат вновь при­нял ре­ше­ние о про­ве­де­нии ре­фор­мы и лишил Суллу его пол­но­мо­чий. Но се­на­то­ры не учли того, что Сулла может вер­нуть­ся из во­ен­но­го по­хо­да.

Война в Азии ока­за­лась не очень длин­ной, но при­нес­ла Сулле се­рьез­ные по­ли­ти­че­ские плоды. В ходе этой войны армия пон­тий­ско­го царя была раз­би­та и был взят важ­ный город Гре­ции – Афины (рис. 3).

Рис. 3. Ан­тич­ные Афины (Ис­точ­ник)

В 85 году до н. э. Сулла под­пи­сал Дар­дан­ский мир. Со­глас­но до­го­во­ру Мит­ри­дат VI Ев­па­тор от­ка­зы­вал­ся от агрес­сив­ных на­ме­ре­ний, осво­бож­дал за­хва­чен­ные в Гре­ции и Малой Азии рим­ские про­вин­ции, вы­пла­чи­вал кон­три­бу­цию в три ты­ся­чи та­лан­тов и пе­ре­да­вал часть флота Сулле.

В 82 году до н. э. Сулла вы­са­дил­ся со своим вой­ском на юге Ита­лии. Он с боями про­дви­гал­ся к Риму.

Про­ти­во­бор­ство шло между сто­рон­ни­ка­ми управ­ле­ния, где ре­ша­ю­щую роль долж­ны были иг­рать пол­ко­вод­цы и про­тив­ни­ка­ми та­ко­го ре­жи­ма. Сулле уда­лось прий­ти к вла­сти в Риме, и он про­воз­гла­сил себя дик­та­то­ром. Впер­вые рим­ский дик­та­тор не из­би­рал­ся, а на­зна­чал­ся. Сулла сам на­зна­чил себя на это пост и не на пол­го­да, а на неогра­ни­чен­ный срок. Он по­тре­бо­вал от рим­ско­го об­ще­ства и от Се­на­та, чтобы ему были предо­став­ле­ны чрез­вы­чай­ные пол­но­мо­чия для борь­бы с той со­ци­аль­ной опас­но­стью, ко­то­рая су­ще­ство­ва­ла в го­ро­де (в Риме в это время шла пол­но­цен­ная Граж­дан­ская война).

Сулла при­ка­зал раз­ве­сить по всему го­ро­ду спис­ки своих по­ли­ти­че­ских вра­гов. Эти спис­ки по­лу­чи­ли на­зва­ние про­скрип­ции. Люди, за­не­сен­ные в эти спис­ки, под­ле­жа­ли смерт­ной казни, а их иму­ще­ство долж­но было быть кон­фис­ко­ва­но в поль­зу Суллы.

В ре­зуль­та­те Сулла стал самым бо­га­тым че­ло­ве­ком в Риме. Также Сулла стал соб­ствен­ни­ком огром­но­го на­де­ла зе­мель. Эти земли он не оста­вил себе, а рас­пре­де­лил между сво­и­ми сол­да­та­ми. Все мест­но­сти во­круг сто­ли­цы ока­за­лись на­се­лен­ны­ми сол­да­та­ми-ве­те­ра­на­ми, под­чи­нен­ны­ми Суллы.

С этого мо­мен­та и до са­мо­го конца Рим­ской ис­то­рии ни один се­рьез­ный во­прос в Риме не ре­шал­ся без уча­стия ве­те­ра­нов. С этого мо­мен­та пол­ко­вод­цы стали са­мы­ми вли­я­тель­ны­ми рим­ски­ми по­ли­ти­ка­ми. Те­перь долж­но­сти чи­нов­ни­ков нераз­рыв­ным об­ра­зом были свя­за­ны с рим­ской ар­ми­ей. Если на­зре­ва­ла ка­кая-то про­бле­ма или кри­зис, то ве­те­ра­ны при­хо­ди­ли в Рим и за­став­ля­ли чи­нов­ни­ков при­ни­мать те ре­ше­ния, сто­рон­ни­ка­ми ко­то­рых они яв­ля­лись.

Сулла оста­вал­ся дик­та­то­ром срав­ни­тель­но недол­го. Его пол­но­мо­чия фор­маль­но были неогра­ни­чен­ны, но уже в 79 году до н. э. он сло­жил их с себя. В сле­ду­ю­щем году он умер, и дик­та­ту­ра Суллы, таким об­ра­зом, за­кон­чи­лась.

80–70 гг. до н. э. – эпоха, когда Рим ведет мно­го­чис­лен­ные войны. Рим­ская армия уже не была огра­ни­че­на в своей чис­лен­но­сти. На­чи­на­ют­ся из­ме­не­ния в со­ци­аль­но-эко­но­ми­че­ской жизни об­ще­ства. Круп­но­мас­штаб­ные войны при­но­си­ли Риму все боль­шее ко­ли­че­ство рабов. Чем рабов было боль­ше, тем цены на них ста­но­ви­лись мень­ше. Чем ниже были цены на рын­ках, тем с ра­ба­ми хуже об­ра­ща­лись. Это при­ве­ло к тому, что Рим на­ча­ли по­тря­сать вос­ста­ния рабов.

Механическое удерживание земляных масс: Механическое удерживание земляных масс на склоне обеспечивают контрфорсными сооружениями различных конструкций.

Поперечные профили набережных и береговой полосы: На городских территориях берегоукрепление проектируют с учетом технических и экономических требований, но особое значение придают эстетическим.

Общие условия выбора системы дренажа: Система дренажа выбирается в зависимости от характера защищаемого.

Источник