Что было за тунеядство в ссср
Что было за тунеядство в ссср
В число уголовно преследуемых за «паразитизм» в СССР попадали цыгане, верующие, цеховики, алкоголики и диссиденты
Периодически о желании наказывать тунеядцев выступают и представители российской власти. Летом этого года такую инициативу предложило законодательное собрание Самарской области, ее поддержала член Комитета СФ по социальной политике Валентина Петренко: «В СССР действовал закон о тунеядстве, согласно которому отлынивавшие от работы подлежали уголовной ответственности. Думаю, неплохо было бы к нему вернуться. Многие же просто не хотят работать: им легче жить на пособие, перебиваться попрошайничеством, переезжать из города в город якобы в поисках лучшей жизни. Закон же, как мне кажется, мог бы быть неким сдерживающим фактором. Хотя бы часть людей осознали, что за уклонение от труда их ждет не пособие по безработице, а суровое наказание».
В обоих случаях представители белорусских и российских властей не просто ссылаются на советский опыт по борьбе с тунеядством, но и в качестве основного объекта преследования видят «паразитов» — людей, ведущих асоциальный образ жизни. Однако в СССР тунеядство трактовали гораздо шире.
За гадание и попрошайничество — на Север
В большинстве популярных статей годом появления в Уголовном кодексе РСФСР наказания за тунеядство называют 1961-й. Однако пресловутая 209 статья лишь дополнила ряд ранее действовавших указов, в которых прописывалась ответственность за «асоциальный образ жизни».
В июле 1951 года выходит Указ Президиума Верховного Совета СССР «О мерах борьбы с антиобщественными, паразитическими элементами». Под это определение попадали бродяги, безработные и попрошайки. За «злостное паразитирование», то есть задержание за данное преступление во второй раз, давали один год колонии, а на первый раз — высылали из городов за 101-й километр. Во втором полугодии 1951 года в городах, на железнодорожном и водном транспорте было задержано 107 тысяч «паразитов», в 1952 году — 156 тысяч, в 1953 году — 182 тысячи.
Социальный состав задержанных был таков: нищие и инвалиды войны и труда составляли 70 %, лица, впавшие во временную нужду — 20 %, профессиональные нищие — 10 % (в их числе трудоспособные граждане — 3 %).
Но если в сталинское время борьба с «паразитизмом» оправдывалась тем, что послевоенный СССР испытывал дефицит рабочих рук (то есть в основе гонений была экономика), то при Хрущеве борьба с ним получила идеологический подтекст.
Предтечей уголовной статьи за тунеядство стал указ Верховного Совета от 5 октября 1956 года «О приобщении к труду цыган, занимающихся бродяжничеством». Казалось бы, только-только страна пережила нашествие германского нацизма, делившего нации на плохие и хорошие, и сталинизм с его коллективной ответственностью нации (депортации), как вновь появляется ущемление по национальному признаку. По этому указу около 10 тысяч цыган было выслано на сроки от двух до пяти лет в северные районы как «злостные паразиты», занимающиеся гаданием и попрошайничеством. Местные власти с азартом начал громить цыганские стоянки и насильно сдавать детей цыган в интернаты.
Впервые стройное идеологическое обоснование под борьбу с «паразитизмом» было подведено в 1957 году. Тогда в советских газетах появился проект закона «Об усилении борьбы с общественно вредными паразитическими элементами», предусматривавший их разделение на две группы: «совершеннолетних, работоспособных граждан, ведущих антиобщественный паразитический образ жизни и злостно уклоняющихся от общественно полезного труда», и «граждан, живущих на нетрудовые доходы». Тогда же появилось и понятие «тунеядец». Под ним, кроме «паразитов», стали понимать лиц, сознательно уклоняющихся от труда, а также разного рода «индивидуальных предпринимателей» (туда попадали и «извлекающие нетрудовой доход с приусадебного участка»). Конец 1950-х — это время нового гонения на верующих, и в категорию «тунеядцев» стали включать представителей разного рода сект, по религиозным принципам отказывающихся от работы на государство.
«Постановление встречено горячими аплодисментами людей с честными рабочими руками»
На XXII съезде председатель КГБ СССР Александр Шелепин выступил с программной речью, в которой обрушился на паразитов и тунеядцев: «Советские законы — самые гуманные в мире, но их человеколюбие должно распространяться лишь на честных тружеников, а в отношении паразитических элементов, всех тех, кто живет за счет народа, законы должны быть суровы, ибо указанная категория лиц — это наш внутренний враг».
В мае 1961 года вступает в силу указ «Об усилении борьбы с лицами, уклоняющимися от общественно полезного труда и ведущими антиобщественный паразитический образ жизни». Теперь для того, чтобы попасть под действие статьи 209 УК РСФСР, достаточно было не работать более четырех месяцев в году. Отсутствие соответствующих записей в трудовой книжке служило основанием для привлечения к уголовной ответственности. Исключение составляли только женщины, воспитывающие малолетних детей. Наказанием для тунеядцев стала высылка в специально отведенные местности на срок от двух до пяти лет и обязательное привлечение к труду по месту поселения.
В СССР лицам, обвиненным в тунеядстве, присваивалась аббревиатура — БОРЗ (без определенного рода занятий), а несколько позже в уголовной среде появилась формулировка на жаргоне — «борзой», то есть человек стойко не желающий работать.
Выявление и отлов тунеядцев возложили на МВД, но их сил на это не хватало, и тогда на помощь милиции пришли так называемые общественные суды — группы активистов, состоящие из дружинников, комсомольцев, партийных и хозяйственных деятелей. Фактически до половины тунеядцев проходили через этих активистов. Через три месяца действия Указа в служебной записке для Бюро ЦК КПСС приводилась статистика: «В РСФСР выявлено 130 тысяч тунеядцев. После проведения разъяснительной работы большинство лиц, уклоняющихся от общественно полезного труда, приступило к работе на предприятиях, стройках, в колхозах и совхозах».
Самый известный в советской истории тунеядец — поэт Иосиф Бродский. После масштабной травли в газетах он чуть не умер в камере от сердечного приступа, а весной 1964-го получил максимальное наказание по 209 статье — пять лет принудительных работ на Севере. Как сообщала советская печать, «постановление суда было встречено горячими аплодисментами людей с честными рабочими руками». «Перевоспитывался» Бродский в совхозе «Норинское» Архангельской области, где он провел чуть менее полутора лет (под давлением мировой общественности приговор поэту был сокращен).
Поэт Евгений Рейн вспоминал про жизнь Бродского в ссылке:
«Были у него несколько раз. Ему там отвели половину избы, очень просторной, уютной. В основном он занимался стихами, иногда их вывозили на какие-то работы. Он помогал убирать урожай, раскидывал на поля навоз. Как потом рассказывал сам Бродский, это было самое счастливое время в его жизни. Помню, поехали вместе с Найманом поздравлять его с 25-летием. Привезли икры зернистой, водки ящик, американские сигареты и японский радиоприемничек. Очень хорошо отпраздновали. А через несколько месяцев его амнистировали. Жан-Поль Сартр попросил председателя Верховного Совета повлиять на ситуацию, и это сработало».
За четыре года действия Указа судьбу Бродского (но не с таким счастливым финалом) разделили 37 тысяч человек, всего же было выявлено 520 тысяч тунеядцев. Выслали бы больше, чем 37 тысяч, но власти северных областей, куда отправляли «паразитов» (Архангельская и Пермская область, Удмуртия и Коми — всего около тридцати регионов) засыпали Москву бесконечными жалобами, что не могут принять такое число ссыльных. Аргумент их был прост — для тунеядцев нет ни работы, ни жилья. В 1965 году высылка тунеядцев была отменена. Вместо этого их привлекали к труду по месту жительства.
Тогда же закрытые социологические исследования показали, что около половины людей, привлекавшихся по 209 статье, — случайные люди, попавшие под раздачу из-за нерасторопности местных властей. Так, характеризуя причины и условия своего поведения, большинство опрошенных (21,2 %) назвали отсутствие профтехучилища, где они могли бы приобрести профессию. 16,8 % обследованных заявили, что не выполняют норм выработок из-за отсутствия достаточного фронта работ. Большинство осужденных (80 %) не имели постоянного места жительства и лишь 18,3 % были жителями городов. Объясняя причины бродяжничества, 50,8 % опрошенных лиц указали на отсутствие желания прописаться там, куда отправили их после отбытия наказания.
Почти четверть осужденных за тунеядство (22,2 %) работали на частных работах. Людей, заявлявших о принципиальном несогласии работать где-либо, была половина (50,6 %).
Характерен и тот факт, что сама формулировка 209-й статьи менялась четыре раза (в 1975, 1979, 1982, 1984 годах). Власти то ужесточали ее (до одного-двух лет лишения свободы), то смягчали (исправительные работы и снова введение ссылки). В брежневское время негласно под тунеядцами стали понимать асоциальные элементы — алкоголиков, наркоманов, бродяг, придерживающихся криминальных установок («работать западло»). С ними участковые вели профилактические беседы, да и сами тунеядцы и паразиты научились обходить систему — именно тогда появилось «поколение дворников и сторожей». На «липовые должности» устраивалась не только богема, но и цеховики, верующие, различного рода чудаки — все те, кого тогда было принято называть «антисоветским элементом».
Антрополог Татьяна Ластовка в журнале «Антропологический форум» (2009, № 14) описывает несколько приговоров тунеядцам в Томском областном суде и суде Кировского района Томска:
«Приговор № 106 от 10 мая 1972 года по делу гражданина М.
В ноябре 1968 года М. устроился на работу на Томский завод режущих инструментов, начал пить и в августе 1969 года был уволен с завода как самовольно оставивший производство. До 29 октября 1969 года М. не работал, жил на иждивении бабушки, затем устроился на работу в Тимирязевский лесхоз, где проработал до 14 января 1970 года и уволился. До мая 1971 года М. не работал, пьянствовал. 10 мая временно устроился на работу в землеустроительную экспедицию, где проработал до 15 июня и самовольно оставил работу.
М. был подвергнут приводу в органы милиции, где ему было сделано официальное предостережение об устройстве на работу. По день ареста не работал, жил и питался у бабушки в Курлеке, пил, когда его угощали друзья.
Согласно заключению наркологической экспертизы М. является хроническим алкоголиком, нуждающимся в принудительном лечении. Противопоказаний к этому не имеется, а поэтому суд считает необходимым направить его на принудительное лечение от алкоголизма в период отбывания им наказания».
«Приговор № 1-194/78 от 10 июля 1975 года по делу А., ранее судимого по части 1 статьи 209 УК РСФСР, приговоренного к 6 месяцам лишения свободы, освобожденного по истечении наказания, отрицательно характеризующегося, признанного наркологической экспертизой хроническим алкоголиком, преданного суду по части 2 статьи 209 УК РСФСР.
Проживая в семье матери, А. систематически вел паразитический образ жизни, не работая в 1977 году 8 месяцев, а в 1978 году вообще не работал. В то же время вел разгульный образ жизни, пьянствовал, вымогая деньги у матери и бабушки. В этом же году он дважды — в 1978 году 1 февраля и 24 июня 1978 года — был предупрежден об уголовной ответственности по статье 209 II УК РСФСР, но на работу не устроился и продолжал пьянствовать.
Суд приговорил: А. признать виновным в совершении преступления, предусмотренного статьей 209 II УК РСФСР и подвергнуть его лишению свободы по указанной статье на срок один год шесть месяцев с содержанием в ИТК строгого режима. Применить к А. принудительное лечение по поводу хронического алкоголизма».
Доля осужденных по статье 209 УК РСФСР в общем числе осужденных была относительно небольшой, составляя в целом по республике 6—7 %. Лишь в Москве и Сочи этот показатель был в разы выше — по 14 % от всех уголовных дел. Реальным сроком заканчивались лишь 10—12 % от общего числа дел по тунеядству.
Статья 209 оставалась хорошим способом воздействия на диссидентов. За политическую деятельность многих из них увольняли с работы, а новую найти не давали возможности. Хроника «Московской Хельсинкской группы» приводила множество примеров, как власти преследовали диссидентов за тунеядство:
«Недавно представители административных органов являлись домой к таким известным писателям, как Георгий Владимов — вышедший из Союза советских писателей, Владимир Войнович и Владимир Корнилов — исключенные из того же Союза, Александр Зиновьев, лишенный всех званий и уволенный с работы философ, — и требовали отчета о средствах существования. Даже к Льву Копелеву пришел милицейский чин, интересуясь, почему он не работает (Копелев давно достиг пенсионного возраста).
Летом 1977 года был арестован и затем осужден к двум годам ссылки преподаватель иврита Иосиф Бегун. Преподавание иврита суд не счел «общественно полезным трудом», так как власти отказываются регистрировать эту работу в финансовых органах, тем самым фактически накладывая запрет на преподавание иврита в СССР. Срок ссылки Бегуну был сокращен по амнистии в связи с 60-летием Октябрьской революции, и недавно Бегун возвратился в Москву, но ему отказывают в прописке, хотя он москвич и жена его живет в Москве».
Новая волна борьбы с тунеядцами прошла уже на исходе советской власти — при Андропове. Советским гражданам 1983 год запомнился облавами в рабочее время на людей в парикмахерских, банях и кинотеатрах. Со смертью Андропова эта кампания была свернута, а официально тунеядство исчезло из УК вместе с распадом СССР — в декабре 1991 года.
60 лет назад в СССР приняли указ об усилении борьбы с тунеядцами
4 мая 1961 года президиум Верховного совета РСФСР принял указ «Об усилении борьбы с лицами (бездельниками, тунеядцами, паразитами), уклоняющимися от общественно-полезного труда и ведущими антиобщественный паразитический образ жизни». Указ ужесточал правовые документы сталинского периода: статью 12 Конституции СССР 1936 года «Труд в СССР является обязанностью и делом чести каждого способного к труду гражданина по принципу: кто не работает, тот не ест», а также постановление Совнаркома СССР, ЦК ВКП(б) и ВЦСПС «О мероприятиях по упорядочению трудовой дисциплины» от 28 декабря 1938 года.
Отныне гражданин привлекался к ответственности по статье 209 Уголовного кодекса РСФСР «Тунеядство», если не трудился «во благо Родины» в течение четырех месяцев.
Исключение составляли женщины, на воспитании которых находились маленькие дети.
«Совершеннолетние трудоспособные граждане, не желающие выполнять важнейшую конституционную обязанность — честно трудиться по своим способностям, уклоняющиеся от общественно полезного труда и ведущие антиобщественный паразитический образ жизни, привлекаются по решению исполнительного комитета районного (городского) Совета депутатов трудящихся к общественно полезному труду на предприятиях (стройках), расположенных в районе их постоянного места жительства или других местностях в пределах данной области, края, автономной республики», — следовало из текста указа.
Москвичи, жители Московской области и ленинградцы, «уклоняющиеся от общественно полезного труда и ведущие антиобщественный паразитический образ жизни», подлежали выселению на срок от двух до пяти лет. Имущество осужденного при этом могли конфисковать как нажитое «нечестным путем».
Высокую популярность в Советском Союзе приобрел лозунг: «Тунеядцы — наши враги. Хлеб трудовой от них береги!»
Руководители разных уровней начали критиковать трудоспособных граждан, не желавших «честно трудиться» и получавших нетрудовые доходы от движимого и недвижимого имущества (эксплуатации жилой площади, автомобилей, земельных участков).
Обвиненных в тунеядстве граждан называли БОРЗ — «без определенного рода занятий». Отсюда в уголовном жаргоне появилось слово «борзой», то есть, человек, не желающий работать. Обязанности по выявлению и отлову тунеядцев возложили на МВД. Но сотрудников не хватало, поэтому на помощь милиции пришли так называемые «общественные суды» — группы активистов, состоявшие из дружинников, комсомольцев, партийных и хозяйственных деятелей.
Указ от 4 мая 1961-го уравнивал «отъявленных бездельников» и всех граждан, работавших, но получавших нетрудовые доходы, в том числе представителей творческих профессий.
«В ретроспективе советской истории борьба с тунеядством стала инструментом для решения самых различных социальных, экономических и политических проблем, само обсуждение которых требовало специфических оговорок и эзопова языка. Симптоматично уже то, что в роли обвиняемых по статье 209 проходили лица, которым приписывались правонарушения, объединявшие алкоголизм, проституцию, нетрудовые доходы, скрытую безработицу, частное предпринимательство, политическое инакомыслие и т.д.», — отмечается в статье Татьяны Ластовки «Тунеядство в СССР (1961–1991): юридическая теория и социальная практика».
Самым известным из тех, кто не вписался в определенные КПСС рамки, стал Иосиф Бродский. В 1964 году была организована масштабная травля поэта. Весной того же года состоялся суд. Бродский получил по максимуму — пять лет принудительных работ. «Перевоспитываться» его отправили в отдаленный совхоз «Даниловский» Архангельской области. Друг Бродского Евгений Рейн вспоминал, что в ссылке «тунеядцу №1» отвели половину избы. В совхозе опальный поэт занимался уборкой урожая. В свободное от работы в полях время он продолжал писать стихи.
Через полтора года под давлением зарубежной общественности срок Бродскому сократили. Впоследствии он признавался, что проведенное в «Даниловском» время было самым счастливым в его жизни.
«Мне повезло во всех отношениях. Другим людям доставалось гораздо больше, приходилось гораздо тяжелее, чем мне», — говорил Бродский.
Актер Николай Годовиков, известный по роли красноармейца Петрухи в «Белом солнце пустыни», был осужден за тунеядство на один год.
В том же самом пытались обвинить историка-публициста Роя Медведева, существовавшего на средства от публикации своих книг за границей, философа Александра Зиновьева, исключенного из Союза писателей Владимира Войновича.
«Вам не стыдно обвинять в паразитизме писателя, книги которого изданы тиражом в сотни тысяч экземпляров и переведены на три десятка с лишним языков? Если эти книги для вас ничего не значат, так, может быть, вы примете во внимание, что я написал песни, которые пели вы, ваши дети и почти все поголовно население Советского Союза!», — такой тирадой он разразился в ответ на вопрос участкового о месте работы.
В декабре 1980 года Войнович был выслан из СССР и позже лишен советского гражданства, которое ему вернули только в 1990-м.
Впрочем, статья 209 УК РСФСР достаточно быстро перестала работать против творческих людей, диссидентов и прочих любителей «нетрудовых доходов». Богема научилась избегать привлечения к ответственности путем трудоустройства на чисто рабочих, часто фиктивных должностях.
Так, эмигрировавший в США физик Юрий Мнюх в течение продолжительного времени работал лифтером, а лингвист и правозащитник Константин Бабицкий после освобождения из тюрьмы (куда он попал за протест против ввода войск в Чехословакию) — плотником в Костромской области. Культовый рок-музыкант Виктор Цой, чтобы не прослыть тунеядцем со всеми вытекающими последствиями, уже в позднем СССР трудился кочегаром в котельной. Другая икона жанра Юрий Шевчук был и кочегаром, и дворником, и ночным сторожем.
А Константин Кинчев в целях уйти от статьи за тунеядство снялся в фильме «Взломщик» и даже получил награду Международного кинофестиваля в Софии как «Лучший актер года».
Формулировка 209-й статьи менялась четыре раза (в 1975, 1979, 1982, 1984 годах). Власти то ужесточали ее, то смягчали. Всего с 1961 по 1965 год по этой статье осудили 37 тыс. человек. Любопытно, что партийные руководители в северных регионах просили Москву не присылать к ним осужденных за тунеядство: их попросту не могли обеспечить работой и условиями для проживания.
Выдворять тунеядцев перестали в 1965-м, однако при Юрии Андропове в начале 1980-х гонения возобновились с новой силой. Люди старшего поколения хорошо помнят так называемые «андроповские облавы», когда милиционеры посреди дня могли неожиданно нагрянуть в кинотеатр, магазин или парикмахерскую с единственным вопросом: «Почему вы не на рабочем месте?»
Имена нарушителей заносились в специальные списки прогульщиков, которые затем передавались руководству предприятий.
Уголовная статья за тунеядство просуществовала ровно 30 лет — до принятия в апреле 1991 года закона «О занятости населения». Он отменял уголовную ответственность за тунеядство и легализовал безработицу — тем, кто потерял работу, стали выплачивать социальные пособия.
В память об эпохе преследования тунеядцев сохранились агитационные плакаты наподобие таких: «Пусть горит земля под ногами тунеядцев!», «Паразиты и лодыри, не работая, сами мешают работе других».
Жизнь в СССР. Тунеядство: кто не работает, тот не ест!
В мае 1961 года в СССР был принят указ об усилении борьбы с тунеядством. Его ратифицировал Верховный Совет СССР, разработав меры по борьбе с явлением трудовой незанятости граждан и антиобщественным образом жизни. Главным бичом общества стали называть «паразитирующий» образ жизни, то есть тунеядство. Тунеядцами автоматически становились все, кто не работал четыре месяца в году. И за это была предусмотрена уголовная ответственность…
В связи с этим, каждый член общества обязывался заниматься полезным для всего общества трудом, который способствует строительству коммунизма. Не работать имели законное право только женщины, которые занимались воспитанием детей.
Лодырей и бездельников высмеивали и песочили. Попрекали даже в мультфильмах. Советская пропаганда еще долго дергала за эти струны в разной тональности. Пока не превратила образ тунеядца в анекдотический. Но начиналось все в 1961 году очень серьезно.
Причём, их было много, этих сумочек. Я уж не говорю о тонких дамских сигаретках, которые она шикарно отбрасывала, недокуренными. Как выстреливала. А какой у неё был лак для ногтей! Помню, как наше детсткое воображение поразила эмаль с темно-синими блёстками.
Да, ещё Лёля очень любила на полную громкость заводить песню Пугачёвой «Знаю, милый, знаю, что с тобой. » С тех пор эта песня стала для меня звуковым символом классического тунеядства. Почему я называю Лёлю «классической тунеядкой»? Для этого следует вспомнить винтажные юридические нормы.
По советскому уголовному законодательству было наказуемо тунеядство, заключавшееся в длительном, более четырёх месяцев подряд (или в течение года в общей сложности), проживании совершеннолетнего трудоспособного лица на нетрудовые доходы с уклонением от общественно полезного труда (ст. 209 УК РСФСР). Вообще, для того, чтобы оказаться осуждённым по 209-й надо было очень сильно “борзеть”, очень сильно досаждать Советской Власти своим антиобщественным образом жизни и таким же антиобщественным видом.
Потому что для привлечения к ответственности “органы правопрядка” должны были получить сигнал и долго по нему проверять реалии. Люди возмущались, но не писали. Ибо нафиг. В «андроповский год», когда на тунеядцев и прочих пролетариев свободного труда, накатила безжалостная машина законодательства, Лёля тут же устроилась кассиршей в универмаг и даже проработала там несколько месяцев.
Потом Юрий Владимирович почил в бозе, а его начинания канули в Лету. И Лёля, уволившись, тут же укатила на курорт.
. Вообще же, в народе термин «тунеядство» трактовался тогда расширительно, то есть без учёта правовых норм. Так, тунеядками именовали женщин, которые жили за счёт мужей. С точки зрения права, они таковыми не являлись, ибо официально значились домохозяйками. Тот факт, что некоторые из них вставали к часу дня и бежали по маникюрным салонам, милицию не волновало. Имеет право.
Второй тип представлял собой какую-нибудь филологиню, которая, вместо того, чтобы читать лекции на тему «Образ пол-литры в русской литературе первой половины XIX века», спокойно возлежит с Сартром в пенной ванне, ибо сумела захомутать старичка-профессора.
Другой любимый подвид тунеядцев представлял собой молодых людей, живущих за счёт родителей или дедов. Что меня больше всего поражало, так то, что эти карикатурно-фельетонные юноши и девушки умудрялись модно и богато одеваться за счёт. бабкиных пенсий. Да-да. Большое число карикатур обыгрывало ситуацию, когда внучок требует от бабки пенсию на удовлетворение своей базовой потребности, например, на покупку джинсов.
Тут дело в не моральной стороне вопроса, а в материальной. Ведь тогда действительно пенсионеры получали достаточную трудовую пенсию, а многие из них продолжали работать, как например, мой дед, который в совокупности имел очень неплохой доход. Многие престарелые граждане тогда имели колоссальный трудовой стаж (с 14 лет), плюс всякие надбавки. А вообще, ситуация с неработающими взрослыми детьми была спровоцирована самими родителями.
Отдельно стояли так называемые “свободные художники”, которым было не по пути с соцреализмом. Я не могу сказать, что на них целенаправленно охотилась милиция или ещё какие органы посерьёзней. Но ровно до того момента, пока эти самые носители свободно духа не становились отъявленными диссидентами. Ибо нежелание рисовать «как надо» уживалась в них со стремлением к антисоветским вылазкам.
И тогда, увы. Привлечь их за тунеядство было милым делом, не касаясь тонкостей самиздата и прочих бульдозерных выставок.
Те из них, что были поумнее, не связывались с 209-й статьёй и пристраивались в котельные или в охрану. Помню, как уже в начале 1990-х какие-то бородатые умники на ТВ ржали, что в эпоху Застоя был такой высокий уровень образования, что все дворники и кочегары имели дипломы ведущих гуманитарных ВУЗов страны.