что такое гпу в россии в 1920 е гг

Государственное политическое управление при НКВД РСФСР

Государственное политическое управление
Страна:
Создана:	6 февраля 1922
Распущена (преобразована):	15 ноября 1923
Юрисдикция:	НКВД РСФСР
Предшествующая служба:	ВЧК при СНК РСФСР
Преемственная служба:	ОГПУ при СНК СССР
Руководство
Руководитель:	Феликс Эдмундович Дзержинский

Государственное политическое управление (ГПУ) при НКВД РСФСР — политическая спецслужба в РСФСР в 1922—1923 г., преемник ВЧК и предшественник ОГПУ.

Учреждено по предложению В. И. Ленина IX съезду Советов 6 февраля 1922 года Постановлением ВЦИК об упразднении ВЧК с передачей полномочий Государственному политическому управлению (ГПУ НКВД РСФСР) при НКВД РСФСР. При этом функции по наблюдению за законностью, ранее выполнявшиеся ВЧК, были возложены на Наркомат юстиции РСФСР, при котором Постановлением ВЦИК «Положение о Прокурорском надзоре» от 28 мая 1922 года была учреждена Прокуратура.

Весь период, когда главная спецслужба РСФСР именовалась ГПУ, во главе её находился Ф. Э. Дзержинский, ранее руководивший ВЧК, а впоследствии — ОГПУ.

Содержание

Структура ГПУ

Высшим административным органом ГПУ являлась Коллегия при председателе ГПУ, приказы который были обязательны для исполнения всеми подразделениями, включая территориальные.

Состав коллегии ГПУ на конец 1922 года:

Для решения задач согласно Положению о НКВД СССР и постановлениям ЦИК при центральном ГПУ создаются:

С 1 декабря 1922 года центральный аппарат имеет следующую структуру:

Надзор за деятельностью ГПУ был уполномочен осуществлять Народный Комиссариат юстиции РСФСР.

Полномочия ГПУ

С марта 1923 по 20 апреля 1928 ГПУ участвовало в комиссиях по рассмотрению и утверждению уставов обществ и союзов (объединений), не преследующих целей извлечения прибыли. (согласно материалам ЦГАОР СССР, ф. 393, оп. 39, д. 25б, лл. 39—43 об.)

В 1923—1924 годах ГПУ фактически руководило Центральной аттестационной комиссией по единовременной аттестации личного состава милиции (согласно материалам ЦГАОР СССР, ф. 393, оп. 39, д. 27, л. 247.).

ГПУ являлось центральным управлением, осуществляющим деятельность на территории всей республики, на местах были созданы подчиненные органы безопасности.

ГПУ осуществляло контроль за политическими отделами при ЦИК автономных республик и областей.

В подчинении ГПУ находились особые части войск, необходимые для подавления контрреволюционных выступлений и бандитизма.

Источник

История советских органов госбезопасности

История органов госбезопасности в СССР

Содержание

ВЧК (1917—1922)

6 (19) декабря 1917 года Совет народных комиссаров (Совнарком, СНК) рассмотрел вопрос о возможности антибольшевистской забастовки служащих правительственных учреждений во всероссийском масштабе. Было принято решение создать чрезвычайную комиссию для выяснения возможности борьбы с такой забастовкой «самыми энергичными революционными мерами». На пост председателя комиссии была предложена кандидатура Феликса Дзержинского.

7 (20) декабря 1917 Дзержинский на заседании Совнаркома сделал доклад о задачах и правах комиссии. В своей деятельности она, по мнению Дзержинского, должна была обращать внимание прежде всего на печать, «контрреволюционные партии» и саботаж. Её надлежало наделить довольно широкими правами: производить аресты и конфискации, выселять преступные элементы, лишать продовольственных карточек, публиковать списки врагов народа. Совнарком во главе с Лениным, заслушав Дзержинского, с его предложениями по наделению нового органа чрезвычайными полномочиями согласился. [1]

Таким образом, 7 (20) декабря 1917 постановлением СНК РСФСР была образована Всероссийская чрезвычайная комиссия при СНК по борьбе с контрреволюцией и саботажем (ВЧК). С 22 декабря 1917 по март 1918 г. ВЧК располагалась в Петрограде на Гороховой ул., д.2 (ныне Музей политической полиции России).

С июля по август 1918 обязанности председателя ВЧК временно исполнял Я. Х. Петерс, 22 августа 1918 г. Ф. Э. Дзержинский вернулся к руководству ВЧК.

20 декабря 1920 года был организован Иностранный отдел (ИНО) ВЧК при НКВД РСФСР. Его возглавил Яков Христофорович Давыдов (Давтян).[2]

ГПУ при НКВД РСФСР (1922—1923)

6 февраля 1922 года ВЦИК РСФСР принял постановление об упразднении ВЧК и образовании Государственного политического управления (ГПУ) при Народном комиссариате внутренних дел (НКВД) РСФСР. Войска ВЧК преобразованы в войска ГПУ. Таким образом, управление органами милиции и госбезопасности было передно одному ведомству.

Термин «ГПУ» по отношению к советским органам госбезопасности использовался в зарубежной и эмигрантской печати (в том числе пропагандистского характера) даже после переименования ГПУ в ОГПУ и дальнейшего вхождения ОГПУ в состав НКВД. В 1940 году в нацистской Германии был снят фильм «ГПУ», где этот термин расшифровывался как «Гибель, Паника, Ужас» (Grauen, Panik, Untergang).

ОГПУ (1923—1934)

После образования СССР Президиум ЦИК СССР 15 ноября 1923 года принял постановление о создании Объединённого государственного политического управления (ОГПУ) при СНК СССР и утверждает «Положение об ОГПУ СССР и его органах». До этого ГПУ союзных республик (там, где они были созданы) существовали как самостоятельные структуры, при наличии единой союзной исполнительной власти. Наркоматы внутренних дел союзных республик освобождались от функций обеспечения государственной безопасности.

9 мая 1924 года Президиум ЦИК Союза ССР принимает постановление о расширении прав ОГПУ в целях борьбы с бандитизмом, которым предусматривалось подчинение в оперативном отношении ОГПУ СССР и его подразделениям на местах органов милиции и уголовного розыска.

Этим постановлением, кроме значительного расширения полномочий органов ОГПУ в сфере внесудебных репрессий, подчинялись ОГПУ и его местным органам в оперативном отношении местные органы милиции и уголовного розыска. Так начался процесс слияния органов государственной безопасности и органов внутренних дел.

15 декабря 1930 года в связи с ликвидацией наркоматов внутренних дел союзных и автономных республик. ЦИК и СНК СССР приняли постановление «О руководстве органами ОГПУ деятельностью милиции и уголовного розыска», на основе которого ОГПУ и его местные органы получили право назначать, перемещать и увольнять работников милиции и уголовного розыска, а также использовать в своих целях их гласный состав и негласную агентурную сеть.

С начала 1930-х годов органы ОГПУ начали проведение массовых политических репрессий.

Председателем ГПУ и ОГПУ до конца своей жизни (20 июля 1926) оставался Ф. Э. Дзержинский, которого сменил В. Р. Менжинский, возглавлявший ОГПУ до своей смерти 10 мая 1934. Затем ОГПУ до его реформирования фактически возглавлял заместитель председателя Г. Г. Ягода.

НКВД — НКГБ (1934—1943)

10 июля 1934 года ЦИК СССР принял постановление «Об образовании общесоюзного Народного комиссариата внутренних дел СССР», в состав которого вошло ОГПУ СССР, преобразованное в Главное управление государственной безопасности (ГУГБ) НКВД СССР.

С 1934 по 1936 гг. НКВД руководил Г. Г. Ягода. С 1936 по 1938 НКВД возглавлял Н. И. Ежов, с ноября 1938 до декабря 1945 г. руководителем НКВД был Л. П. Берия.

3 февраля 1941 года НКВД СССР был разделен на два самостоятельных органа: НКВД СССР и Народный комиссариат государственной безопасности (НКГБ) СССР. В июле 1941 года НКГБ СССР и НКВД СССР вновь были слиты в единый наркомат — НКВД СССР. Наркомом государственной безопасности был бывший руководитель ГУГБ В. Н. Меркулов.

НКГБ — МГБ (1943—1954)

В апреле 1943 года из НКВД вновь был выделен НКГБ СССР. Скорее всего был создан 19 апреля 1943 года ГУКР «СМЕРШ»

15 марта 1946 года НКГБ СССР был переименован в Министерство государственной безопасности (МГБ) СССР.

В 1947 году создан Комитет информации (КИ) при Совете Министров СССР, в феврале 1949 года преобразованный в КИ при Министерстве иностранных дел СССР.

Затем разведку вновь вернули в систему органов госбезопасности — в январе 1952 года организовано Первое Главное управление (ПГУ) МГБ СССР.[3]

7 марта 1953 года было принято решение об объединении Министерства внутренних дел (МВД) СССР и МГБ СССР в единое МВД СССР.

КГБ СССР (1954—1991)

13 марта 1954 года создан Комитет государственной безопасности (КГБ) при Совете Министров СССР (с 5 июля 1978 года — КГБ СССР).

Разделение КГБ (август 1991 — январь 1992)

22 октября 1991 года постановлением Государственного Совета СССР № ГС-8 Комитет государственной безопасности СССР был разделён на Межреспубликанскую службу безопасности (МСБ), Центральную службу разведки СССР (ЦСР) и Комитет по охране государственной границы СССР. Чуть ранее (в августе-сентябре) из него также были выделены подразделения правительственной связи (создан Комитет правительственной связи СССР) и правительственной охраны. 3 декабря 1991 года Президент СССР М. С. Горбачёв подписал Закон «О реорганизации органов государственной безопасности», таким образом окончательно закрепив ликвидацию КГБ.

19 декабря 1991 года Президент РСФСР Б. Н. Ельцин подписал ряд указов, в соответствии с которыми Межреспубликанская служба безопасности упразднялась, а её материально-техническая база передавалась создаваемому Министерству безопасности и внутренних дел РСФСР. Однако из-за протеста Верховного Совета РСФСР новое министерство так и не было создано. 24 января 1992 года МСБ была упразднена повторно, её инфраструктура была передана создаваемому Министерству безопасности Российской Федерации (МБР).

24 декабря 1991 года на базе комитетов правительственной связи СССР и РСФСР создано Федеральное агентство правительственной связи и информации при Президенте РСФСР (ФАПСИ).

26 декабря 1991 года на базе Центральной службы разведки СССР была создана Служба внешней разведки Российской Федерации.

Комитет по охране государственной границы СССР просуществовал до октября 1992 года, однако пограничными войсками руководил только до июня 1992 года. 12 июня 1992 года указом Президента № 620 были созданы Пограничные войска Российской Федерации (в составе Министерства безопасности Российской Федерации).

Органы правительственной охраны после ряда реорганизаций к январю 1992 года были объединены под руководством Главного управления охраны Российской Федерации и Службы безопасности Президента Российской Федерации.

Создание российских органов госбезопасности (май 1991 — январь 1992)

6 мая 1991 года Председатель Верховного Совета РСФСР Б. Н. Ельцин и председатель КГБ СССР В. А. Крючков подписали протокол об образовании, в соответствии с решением Съезда народных депутатов РСФСР отдельного Комитета государственной безопасности РСФСР (КГБ РСФСР), имевшего статус республиканского государственного комитета. До осени 1991 года штат комитета составлял несколько человек, однако по мере ликвидации КГБ СССР его полномочия и численность начали расти.

26 ноября 1991 года Президент РСФСР Б. Н. Ельцин подписал указ о преобразовании КГБ РСФСР в Агентство федеральной безопасности РСФСР (АФБ РСФСР).

19 декабря 1991 года Президент РСФСР Б. Н. Ельцин подписал Указ «Об образовании Министерства безопасности и внутренних дел РСФСР» (МБВД). При этом упразднялись Министерство внутренних дел СССР, Министерство внутренних дел РСФСР, Агентство федеральной безопасности РСФСР и Межреспубликанская служба безопасности. 14 января 1992 года Конституционный суд РФ признал этот указ не соответствующим Конституции РСФСР, и 15 января 1992 года Б. Н. Ельцин его отменил. Соответственно, оказались восстановленными Агентство федеральной безопасности Российской Федерации и Министерство внутренних дел Российской Федерации.

МБР (1992—1993)

24 января 1992 года Президент РФ Б. Н. Ельцин подписал указ об образовании Министерства безопасности Российской Федерации (МБР) на базе Агентства федеральной безопасности Российской Федерации.

21 декабря 1993 года Борис Ельцин подписал Указ об упразднении МБ РФ и о создании Федеральной службы контрразведки Российской Федерации (ФСК России). ФСК была создана на базе МБР, за исключением следственного аппарата и пограничных войск, выделенных в Федеральную пограничную службу Российской Федерации — главное командование пограничных войск Российской Федерации (создана 30 декабря 1993 года, с 30 декабря 1994 — Федеральная пограничная служба Российской Федерации).

3 апреля 1995 года Борис Ельцин подписал Федеральный закон «Об органах Федеральной службы безопасности в Российской Федерации», на основании которого ФСК была переименована в Федеральную службу безопасности РФ (ФСБ России). Закон вступил в силу 12 апреля 1995 года. Указом Президента РФ № 633 от 23 июня 1995 г. соответствующие изменения внесены в структуру федеральных органов исполнительной власти, и переименование было закреплено окончательно.

Источник

Чк-гпу-огпу в 20-е годы

Не стоит забывать слова Ленина, что революция только тогда чего-то стоит, если она умеет защитить себя. И такая функция, охранять завоевания Октябрьского переворота, была возложена на Всероссийскую Чрезвычайную комиссию – ВЧК, во главе которого был поставлен Феликс Дзержинский. Но мало декретом создать контору с такой вывеской, надо еще набрать кадры, которые способны выполнить задачи, стоящие перед этим органом. Вот об этом и пойдет далее речь.

Среди социальных и национальных сдвигов, вызванных революцией, мировой и гражданской войнами, политикой нового руководства страны, одним из наиболее заметных был приток в города, государственный и партийный аппарат представителей этнических групп, до революции признававшихся властями как инородцы, а после нее получивших наименование «национальные меньшинства».

Исключительно важной роли, которую сыграли национальные меньшинства в революции, гражданской войне, партии большевиков, способствовал ряд факторов. Первым был постоянно декларировавшийся интернационализм большевиков, естественным образом проистекавший из их классового подхода к общественной организации, из их нацеленности на мировую революцию. Вторым существенным фактором, обусловившим взаимную привлекательность друг для друга российского большевизма и национальных меньшинств, явилась недостаточная поддержка новой власти со стороны русской интеллигенции. Следует признать, что в глазах очень многих очевидцев революции внутри страны и тех, кто следил за ней из-за рубежа, характер большевистской революции и новой власти очень быстро стал отождествляться с национальной принадлежностью отдельных ее вождей и деятелей.

Олицетворением новой власти были не только ее отдельные представители. Чаще всего она отождествлялась со своим карательным органом — ЧК. А такая параллель еще больше укрепляла во мнении о неместном, привнесенном извне характере революции, чьи интересы защищал орган, в котором инородцы играли столь заметные роли.

И русские эмигранты первой волны, и нынешние националисты, говоря об «инородцах в ЧК», по-разному подчеркивали и подчеркивают свое неприятие большевизма, одержавшего в 1917 году верх в России и победившего (если мы позволим себе соединить эти две точки зрения) в результате «еврейского заговора» при поддержке «латышских штыков».

Всероссийская чрезвычайная комиссия по борьбе с контрреволюцией и саботажем (с августа 1918 г. — ВЧК по борьбе с контрреволюцией, спекуляцией и преступлениями по должности) при Совнаркоме под председательством Ф.Э.Дзержинского была организована 7(20) декабря 1917 г. в Петрограде. В марте 1918 г. ВЧК вместе со всеми центральными органами государства переезжает в Москву.

Предметом моего внимания стало участие евреев в аппарате ВЧК—ОГПУ в период до конца 1920-х гг. В этот период сошел на нет тот эффект, который революция произвела в социокультурном сознании общества, утерял свою острогу и элемент чрезвычайности. ОГПУ как карательный орган стал постоянно действующим фактором общественною бытия, одной из составных частей установившегося режима. Проблема роли и места евреев (как и представителей других национальных меньшинств) в советском аппарате еще не становилась предметом специального исследования. Вопрос участия евреев в деятельности органов ВЧК—ОГПУ в общих чертах затрагивался в работах зарубежных историков советского еврейства.

«Заметное участие евреев в большевистском режиме драматизировалось большим числом евреев в ЧК. Причины популярности среди евреев службы в ЧК не совсем ясны, но поскольку евреев едва ли можно было подозревать в преданности царскому режиму, они считались надежными противниками белых»,— полагает американский историк; на его взгляд, служба в ЧК привлекала многих молодых евреев, стремившихся отомстить за погромы и т.п.; с другой стороны, «поскольку ЧК была органом большевистской власти, вызывавшим наибольшую ненависть и страх, антиеврейские чувства возрастали в прямой пропорции к террору ЧК».

Доступная западным исследователям литература и опубликованные источники лишь в малой степени раскрывают степень участия евреев в аппарате ВЧК—ОГПУ. Для плодотворной разработки данной темы наиболее важными, несомненно, являются архивные материалы. Конечно, у меня нет возможности заниматься архивами, но зато я могу смотреть некоторые работы историков по этой тематике. И вот что мне стало известным в последние годы.

Наиболее ранние из архивов относятся к деятельности Комиссии по проверке служащих и сотрудников советских учреждений при ВЦИК. Комиссия, работавшая в 1918—1919 гг.. провела в сентябре 1918 г. перепись работников советских учреждений Москвы. Анализ первичных материалов переписи по ВЧК — 781 анкета ее сотрудников и служащих — позволяет представить структуру этого органа, социальный облик работников, источники формирования кадров и, по ряду косвенных данных, национальный состав аппарата ВЧК на первом этапе ее деятельности.

В фондах центральных партийных органов, хранящихся ныне в РЦХИДНИ (Политбюро, Секретариата, отделов ЦК коммунистической партии(6)’) находится — переписка ЦК с ВЧК— ОГПУ по кадровым вопросам; доклады руководителей органа безопасности о состоянии кадров вверенного им учреждения; различные списки, содержащие сведения о национальном и социальном происхождении, профессии, образовании, стаже в партии и в органах ЧК сотрудников и руководителей советских карательных органов; статистические сведения об их личном составе.

Особый интерес представляют протоколы заседаний комиссий но проверке и чистке членов партии в аппарат ОГПУ, относящиеся к 1925 и 1929—1930 гг. и хранящаяся в фонде Центральной контрольной комиссии ЦК РКЛ(б)’. (Уже с начала 20-х ни один беспартийный не мог занимать в аппарате ЧК ответственной должности.) Протоколы дают широкое представление о характере чекистских кадров, их социальном и национальном составе, взаимоотношениях между сотрудниками внутри коллектива./322/
Проблему особенностей национального состава аппарата ВЧК—ОГГТУ на первый взгляд можно было бы легко свести к вопросу участия различных этнических групп российского населения в аппарате советской власти. Подобный подход был бы верен, если бы ЧК можно было поставить рядом с любым другим советским, партийным, хозяйственным учреждением или даже с Красной Армией. Однако такое сопоставление представляется не вполне правомерным.

В отличие от любых других советских органов и учреждений, ЧК с первых же дней своего существования, а особенно после объявления красного террора осенью 1918 г., стала объектом массовой неприязни. ЧК боялись и не любили не только противники большевизма, что было вполне естественным. В самой партии, чаще всего среди рядовых ее членов, большевиков со стажем, укоренилась глубокая антипатия к карательному органу и, как следствие, к его сотрудникам. Неприятие ЧК и ее методов нередко приводило к неприятию новой власти. И в этом нет ничего удивительного. Многие в Советской России, начиная от Ленина, заявившего, что «хороший коммунист в то же время есть и хороший чекист», и, заканчивая рядовыми обывателями, полагавшими, что понятия «коммунист» и «чекист» мало чем друг от друга отличаются, видели в ЧК олицетворение большевистского режима.

Чекисты и сами осознавали свое особое положение в обществе: «Нам все разрешено, ибо мы первые в мире подняли меч не ко имя закрепощения и угнетения кого-либо, а во имя раскрепощения от гнета и рабства всех». Ряд свидетельств говорит и о том, что в чекистской среде очень быстро возник комплекс самоуничижения. Свою статью в «Известиях», посвященную 5-летию ВЧК—ГПУ, М.И.Лацис симптоматично озаглавил «Чернорабочие революции», нарисовав образ самоотверженных чекистов, вынужденных выполнять самую черную, но необходимую работу. В 1921 г. чекисты из далекой Кушки жаловались в ЦК партии на повсеместное презрение к сотрудникам карательных органов со стороны других коммунистов и призывали к уважению к себе как к «мученикам революции».

Что привлекало людей на службу в эту организацию? Можно, конечно, предположить, что среди чекистов попадались революционные романтики, идеалисты, настоящие фанатики своего дела. Но большинство источников свидетельствует, что таких людей в ЧК было ничтожно мало, а по мере развития системы органов госбезопасности разговоры о чистом энтузиазме их сотрудников вообще теряют смысл. Многие попадали на работу в ЧК по направлениям партийных и советских организаций, из действующей армии. При всех недостатках чекистской службы существовала достаточно сильные стимулы, которые привлекли к ней многих людей делать выбор в пользу этой работы.

Работники ЧК освобождались от призыва в армию, приравниваясь к мобилизованным на фронт, а позже считаясь военнослужащими действующей Красной Армии. Чекисты получали оклады, превышавшие зарплаты красноармейцев и сотрудников большинства советских учреждений, продовольственные и промышленные пайки. Меньшевик Григорий Аронсон, сидевший в ЧК в Витебске, Орле и Москве в 1918—1921 гг., наблюдал чекистов вблизи и пришел к таким выводам о причинах, приводивших рядовых сотрудников на службу в карательный орган: «Кто освободился таким путем от мобилизации на фронт, кто соблазнился двумя фунтами хлеба в день и жалованьем, кого потянуло русское озорство, а кто по неспособности к производительному труду пошел в чекисты. Одному льстит, что его сверстники, с которыми он в детстве играл в гайки, сейчас его побаиваются, а другого прельстила легкая жизнь и безнаказанность человека с ружьем». Мотивы могли быть и другими. Часто они зависели от социальных, национальных и культурных факторов.

Особенности этнического состава сотрудников ВЧК—ОГПУ довольно быстро стали обращать на себя внимание. Очевидны свидетельствуют, что представители нерусских народов с самого начала заняли в этой организации очень заметное место. С.П.Мелыунов отмечает:
«Только в одной ВЧК непосредственных служащих в 1919 г. было более 2000, из них три четверти латышей. Латыши вообще занимают особое положение в учреждениях ЧК. Они служат здесь целыми семьями и являются самыми верными адептами нового коммунистического строя». Латыши и латышки, зачастую не владея русским языком, ведут иногда допросы, производят обыски, пишут протоколы и т.д.

Активистка партии левых эсеров А.А.Измаилович, находившаяся в московской тюрьме ЧК, вспоминала: «Вся администрация — почти сплошь латыши. Этот революционный когда-то народ теперь специализировался на отхожем промысле шпионства, тюремной охране, провокации и палачестве». В воспоминаниях П.Е.Мельгуновой-Степановой слово «латыш» незаметно превращается в синоним слова «чекист». Гр. Аронсон вспоминает суету, которая царила среди чекистского начальства в преддверии годовщины революции, на которую ожидалась амнистия: «Но коридорам забегали. следователи, большей частью латыши или евреи, студенты, изредка женщины. «. Философ Лев Шестов идет еще дальше, обобщая сложившиеся впечатления от латышского «засилья» в ЧК: «Все знают, как работают латышские чрезвычайки. «.

Мнение о широком участии евреев в органах ЧК было также весьма распространено, однако не столь ярко отразилось в воспоминаниях современников. Причин здесь может быть несколько.

С одной стороны, наличие евреев в ЧК могло быть не столь заметным в первые месяцы революции. Так, американская журналистка Луиза Брайант, супруга Джона Рида, после своего очередного посещения России в 1921 г. писала: «Все важные посты в Чека занимали и до сих пор занимают латыши и поляки с безукоризненным революционным прошлым. Евреи там едва заметны».

С другой стороны, авторы большинства известных воспоминаний об этом периоде — антибольшевистски настроенные социалисты, члены партий с весьма заметным членством еврейской интеллигенции. В этой среде подобное обращение к «еврейской теме», вполне вероятно, могло вызвать «непонимание».

Представления о большом количестве евреев в ЧК, тем не менее, бытовали весьма и весьма широко. Современники давали разные объяснения большому количеству представителей нерусских меньшинств в ЧК.

С.П.Мельгунов, ссылаясь на бюллетень левых эсеров, так объясняет тягу в ЧК со стороны латышей: «В Москву из Латвии в ВЧК едут как в Америку, на разживу». Луиза Брайант полагает, что русские занимали в ЧК только незначительные должности, а латыши и поляки были там на первых ролях, поскольку, как ей казалось, русские «больше склонны к взяточничеству и легче поддаются влиянию».

Горький, вообще считавшийся юдофилом, очень болезненно воспринимал рост антисемитских настроений в послереволюционной России и одну из причин этого видел в сотрудничестве евреев в органах ЧК. В мае 1922 г., в интервью корреспонденту нью-йоркской еврейской социалистической газеты «Форвертс» Якову Лещинскому Горький сказал: «Я верю, что назначение евреев на опаснейшие и ответственные посты часто можно объяснить провокацией, так как в ЧК удалось пролезть многим черносотенцам. реакционные должностные лица постарались, чтобы евреи были назначены на опаснейшие и неприятнейшие посты».

С первых же дней работы ВЧК столкнулась с серьезными проблемами комплектования своих кадров. В отличие от большинства государственных органов, ВЧК не могла рассчитывать на помощь в работе со стороны старых специалистов. (Известное мнение о широком сотрудничестве в органах ЧК работников дореволюционных жандармских и полицейских учреждений не подтверждается имеющимися источниками.) Вынужденный отказ от привлечения дореволюционных кадров являлся, с точки зрения властей, положительным моментом, и позволял укомплектовать аппарат карательных учреждений «здоровыми» социальными элементами и партийной прослойкой.

Первый историк ЧК М.Лацис отмечал, что на Чрезвычайные Комиссии нельзя смотреть «как на учреждения, составленные из наемных лиц, работающих для получения средств к существованию». Сама ВЧК разъясняла, что в отсутствие правовых законов в эпоху гражданской войны правильно подобранный состав сотрудников ЧК является «единственной гарантией законности «.

Отсутствие квалифицированных специалистов в карательных органах создавало на всем протяжении 1920-х особые проблемы для ВЧК—ОГГТУ. Одной из причин постоянно испытываемого ВЧК—ОГПУ кадрового дефицита была невысокая популярность этих органов и службы в них среди членов партии. Партийные и советские структуры нередко отказывали органам ЧК—ГПУ в какой-либо поддержке. Коммунисты в армии не хотели помогать Особым отделам — армейским подразделениям ЧК; несмотря на соответствующие директивы, отказывались становиться их осведомителями.

Другой причиной постоянного некомплекта в ЧК—ГПУ было отсутствие необходимого количества лиц, преданных революции и одновременно имеющих достаточный уровень хотя бы общего образования.
Постоянный кадровый кризис в органах ЧК следует иметь в виду при анализе статистических данных, отражающих национальные особенности их аппарата.

Видно, что среди следователей-чекистов заметно возросла доля евреев. Можно предположить, что такая работа требовала наибольшей квалификации, и этим требованиям, благодаря своему более высокому образовательному цензу, часто могли отвечать именно евреи.
Примечательно, что из 12 следователей отдела по борьбе с контрреволюцией — наиболее важного в структуре ВЧК — половину составляли евреи. У заметной части сотрудников-евреев в графе анкеты переписи служащих ВЧК в ответе на вопрос о последнем месте работы указаны учреждения, находившиеся в местах традиционного проживания евреев (Одесса, Могилев, Мстислав, Смоленск и пр.). Можно предположить, что значительная часть чекистов-евреев первого поколения происходила из бывшей черты оседлости и соседних с ней районов.

Интересны данные о партийности чекистов-евреев в 1918 г. Обращает на себя внимание высокий для ВЧК процент беспартийных среди них — 28,6%. Среди латышей процент беспартийных самый низкий среди всех национальностей, представленных в аппарате ВЧК, — 10,4%.
Данные, приводимые в анкетах работников ВЧК переписи 1918 г., позволяют сделать некоторые выводы об источниках формирования ее кадров.

Наиболее важную роль при приеме на службу в ЧК в эти голы играли личные рекомендации, которые в некоторых случаях могли облекаться в форму рекомендаций какой-либо партийной или советской инстанции. Кадровый дефицит мог восполняться при помощи личных связей сотрудников ЧК. Именно эта система личных рекомендаций способна в значительной степени объяснить весьма заметное представительство в этом органе латышей и, в меньшей степени, евреев. В анкетах служащих и сотрудников — латышей можно найти десятки подтверждений того, что родственники рекомендовали друг друга для работы в ВЧК и переезжали в Москву целыми семьями.

Такая «клановость», характерная почти исключительно для латышей, могла быть связана не только со стремлением устроить родственников и знакомых на хорошее место в Москву, но с и желанием вывезти их из оккупированной в тот момент немцами Латвии». (В анкетах есть многочисленные примеры того, как родственники рекомендовались на технические должности судомоек, сапожников, горничных, кухарок ВЧК.) Отсюда постоянно высокое представительство латышей во всех звеньях структуры ВЧК.

Представительство других национальных меньшинств также в немалой степени было обусловлено этой системой формирования кадров. Сотрудники-поляки рекомендовали своих товарищей по польской социал-демократии. Очевидно, подобная практика имела место и в ряде случаев с чекистами-евреями.

Еще одни важный показатель, отраженный в сведениях о личном составе секретных отделов местных ЧК, — образовательный ценз. В средней школе обучались 12,5% чекистов секретных отделов; закончили курс средней школы — 13,7%; обучались в высших учебных заведениях — 1.1%; получили высшее образование — 0,8%. Эти данные подтверждают, насколько остро нуждалась ЧК в образованных кадрах.

Заметные отличия доли различных национальностей в составе местных органов ЧК по сравнению с центральным аппаратом объясняются особенностями их расселения по территории Советской России. Так, например, основными центрами латышской диаспоры в России, сложившимися уже к 1915 г., к началу немецкой оккупации Латвии, были Москва. Петроград, Харьков, Поволжье и Сибирь. Еврейское население концентрировалось в первые послереволюционные годы в основном на Украине, в Белоруссии, Москве и западных губерниях Центральной России, составляя в некоторых районах Западного края до 50% городского населения. В общем по стране, и особенно в регионах массового сосредоточения, еврейское население было гораздо более многочисленным, чем латышское. Отсюда — значительная разница среди других показателей представительства евреев и латышей в органах ЧК в центре и на периферии.

Говоря об удельном весе евреев и других национальностей в центральных и местных органах ЧК, следует принять во внимание не только долю этих национальностей в населении, но и их долю в рядах РКП (б). Последний показатель ярче других может проиллюстрировать степень вовлеченности отдельных национальных групп в революционный процесс.

Видно, что национальные меньшинства, чьи этнические территории оказались за пределами советского государства, отличались очень активным участием в партии коммунистов. Первое место принадлежало латышам, 7,8% которых были членами РКП(б). Это отчасти также объясняет заметное представительство латышей в ЧК. Процент коммунистов-евреев также превышал их долю в населении страны, что может среди прочего объясняться высоким уровнем их урбанизированности.

Преобразование ВЧК в ГПУ не сразу сказалось на характере и составе аппарата органов государственной безопасности. Общий штат ГПУ на первых порах остался точно таким же, каким был штат ВЧК (без войсковых частей) в конце ее существования, — 105000 человек.

Можно сказать, что в эти годы сотрудники-евреи являли собой наиболее образованную прослойку аппарата ОГПУ: поляки — наиболее надежную в партийном отношении (половина членов партии с дореволюционным стажем в руководстве ОГПУ — поляки); латыши — наиболее опытную в боевом отношении и преданную, в силу специфики своего положения в Советской России, группу чекистов.

Отмененные тенденции были достаточно устойчивыми и сохраняли свою силу на протяжении 1920-х. В этом убеждает один из наиболее полных и достоверных из имеющихся в нашем распоряжении источников — статистическая ведомость личного состава сотрудников ОГПУ, составленная отделением личного состава Административно-организационного отдела ОГПУ в мае 1924 г

Итак, на начальном этапе деятельности караульных органов, в эпоху красного террора, национальные меньшинства составляли около 50% центральною аппарата ВЧК. При этом доля национальных меньшинств на ответственных должностях в аппарате достигала 70%. Национальные кадры занимали должности, не пользовавшиеся особенной популярностью в партии большевиков. Возможно, евреи и представители других национальных меньшинств были в меньшей степени подвержены общему негативному настрою по отношению к ЧК.

Постепенно к середине 20-х доля представителей национальных меньшинств в аппарате снизилась. В целом по ОГПУ этот показатель упал до 30—35%, а в руководстве и среди ответственных работников — до 40—45%. Отмечалось уменьшение процента латышей и увеличение процента евреев. Снижение роли латышей в ОГПУ к концу 20-х объясняется в первую очередь отсутствием притока свежих латышских кадров при постоянном росте аппарата. Напротив, 20-е были временем значительного притока еврейских кадров в органы ОГПУ. Этот период характеризуется активным включением евреев в социалистическое строительство. Наблюдался их массовый приток в крупные города. Евреи стремились реализовать свои возможности, не востребованные в дореволюционный период. С учетом углублявшейся профессионализации органов госбезопасности евреи часто лучше других отвечали требованиям, предъявлявшимся к кадрам ОГПУ в новых условиях. При этом интересно отметить, что годы увеличения роли евреев в аппарате ОГПУ были и временем борьбы с оппозицией, имевшей определенный антисемитский подтекст.

Руководители партии и самих карательных органов обращали внимание на несбалансированное представительство национальных меньшинств (особенно в местных органах) и на использование этого факта для ведения шовинистической пропаганды, но не предпринимали достаточно настойчивых попыток, чтобы изменить сложившуюся ситуацию. Изменение в представительстве евреев, латышей и других национальных меньшинств в органах государственной безопасности являлось не результатом целенаправленной кадровой политики, а следствием объективных социальных изменений в советском обществе.

Евреи и другие национальные меньшинства, представленные в аппарате ЧК—ГПУ, могут быть по-разному охарактеризованы с точки зрения их социального облика и степени связей внутри своей национальной общности. Так, чекисты-латыши представляли собой достаточно сплоченную в национальном, сравнительно однородную в социальном отношении группу. В то же время сотрудники ВЧК — евреи в меньшей степени стремились к открытой национальной самоидентификации и представляли собой пеструю, весьма репрезентативную для своей национальности социальную группу.

Участие евреев в деятельности ВЧК—ОГПУ не может быть истолковано как национальный феномен. С одной стороны, это явление стало результатом социальных, политических и культурных процессов, происходивших в среде российского еврейства в пред- и послереволюционные годы. С другой стороны, свою роль сыграли особенности формирования аппарата карательных органов (кадровые сложности, невозможность привлечения старых специалистов, система личных рекомендаций). При этом в 20-е годы доля евреев в аппарате ВЧК—ОГПУ, как правило, была сравнима с их долей в партии большевиков.

Не стоит забывать и весьма неплохие результаты ВЧК-ОГПУ по борьбе с контрреволюцией. После вроде как завершившейся Гражданской войны за границей оказалось огромное количество эмигрантов, в том числе не менее 200 тысяч офицеров, жаждущих поквитаться с большевиками за потерянные богатство и положение. Условно их можно было разделить на два лагеря – на монархистов и национал-патриотов. Первый объединялись под крылом двух претендентов на престол – Кирилла и Николая Романовых. И офицерство тоже становилось в ряды двух бывших генералов – Врангеля и Крымова. И те, и другие, не могли объединиться, и это давало шанс Советской России. На этом строилась игра чекистов – сталкивать друг друга лбами. Под видом созданной в России монархической организации «Трест», накапливающей силы для переворота внутри страны, чекисты заманивали на нашу территорию некоторых особо неуёмных террористов и обезвреживали их.

Источник