Что взяли азербайджанцы в карабахе
Что происходит в Нагорном Карабахе спустя год после войны
Въезд в город Шуша
Земля и города на ней принадлежат тем, кто их захватил. Тем, кто их захватил, следовательно, они были нужнее, чем тем, кто их оставил.
— Эдуард Лимонов, «Старик Путешествует»
Qarabag Azerbaycandir!
От Баку до Шуши — около пяти часов езды. Двигаясь по этому пути даже без навигатора, водитель вряд ли заблудится: указатели до «сердца Карабаха» встречают его почти на каждой развилке чуть ли не с самого выезда из столицы. Эти знаки стояли на своих местах даже тогда, когда в расположенный на скале город не мог попасть ни один азербайджанец. Как и ежедневный прогноз погоды в Шуше, указатели последние 28 лет служили для азербайджанцев напоминанием: «этот город — часть нашей страны».
«Иначе люди забыли бы», — констатирует мой сопровождающий Рияд.
Возможно, без этих напоминаний об утраченных в начале 90-х территориях действительно могли забыть. 30 лет — долгий срок.
За это время столица Азербайджана, кажется, полностью забыла о своем советском прошлом — сегодня у Баку больше общего с городами южной Европы, чем с городами бывшего СССР.
Карабахский конфликт между Арменией и Азербайджаном обострился в годы перестройки. В центре конфликта — территория Нагорно-Карабахской автономной области, входившей в состав Азербайджанской ССР. После развала Советского Союза проживавшие на территории НКАО армяне объявили об учреждении Нагорно-Карабахской Республики (НКР) и выходе из состава Азербайджана, что привело к полномасштабным военным действиям в 1991 году.
В 1994 году поддерживавшая НКР Армения и Азербайджан подписали протокол о перемирии. Баку де-факто лишился контроля над Нагорным Карабахом и прилегающими к нему территориями своих областей, названных «поясом безопасности Нагорного Карабаха». Конфликт был заморожен, однако на линии соприкосновения регулярно происходила эскалация. НКР за эти годы не была признана ни одним мировым государством, в том числе и Арменией.
В сентябре 2020 года началась Вторая карабахская война. После 44 дней беспрерывного наступления азербайджанской армии Баку и Ереван при посредничестве Москвы подписали новое заявление о прекращении огня. По его итогам Азербайджан установил контроль над большей частью утраченных в 90-е территорий. В регионе были размещены российские миротворцы, контролирующие режим прекращения огня.
В отдельных районах столицы все еще можно увидеть знакомые и родные пятиэтажки-хрущевки, постройки брежневского периода и даже гаражные кооперативы. В генплане обновленного Баку для них не нашлось места, но пока снос этих строений откладывается: республика перераспределяет ресурсы на восстановление освобожденных от контроля непризнанной НКР территорий.
Русскую речь в столице Азербайджана встретить проще, чем советские постройки. Но чем моложе ваш собеседник, тем выше вероятность, что «общий язык» вы с ним не найдете.
Впрочем, пониманию самой распространенной в Баку надписи языковой барьер вряд ли помешает. «Qarabag Azerbaycandir!» — гласят многочисленные билборды, сопровождающие жителей и гостей Баку от самого выхода с трапа самолета в бакинском аэропорту.
Рождение нации
Возвращение на постсоветское пространство ощущается почти сразу после выезда из столицы. На трассе все чаще встречаются советские автомобили, некоторые из них — с местным колоритом. Я несколько раз замечаю классическую «Волгу», переделанную под пикап — в кузове перевозят скот.
Встречающиеся по дороге села и небольшие города похожи на российские. Свидетельством того, что ты находишься в Азербайджане, служат лишь постоянные напоминания о Карабахе и минувшей войне. И эти напоминания, кажется, единственное, что есть общего у столицы и провинции.
Почти в каждом населенном пункте Азербайджана есть мемориальная доска с фотографиями родившихся здесь шахидов — солдат, погибших во время прошлогодней войны. Портреты молодых людей в военной форме можно увидеть также и над дверьми небольших придорожных магазинов или на балконах жилых домов. Сразу понимаешь: в этих семьях потеряли сына.
Но даже больше, чем скорбь, в этих мемориалах чувствуется гордость родителей и односельчан за своих шахидов.
«Наши мужчины — это гордость нашей страны. Каждый солдат, который сражался за возвращение наших земель, каждый шахид, который отдал жизнь за нашу мечту — герой и гордость своей страны и своей семьи», — объясняют мне мои попутчики.
Узнав, что я российский журналист, почти каждый мой собеседник рассказывал историю о двух русских шахидах, которые были с почестями захоронены на мемориальном кладбище в Баку.
«Здесь все мы — азербайджанцы. И тюрки, и русские, и евреи, и лезгины, и другие народы. Все мы — одна нация, и у всех нас — одна цель», — говорят они.
Чем больше общаешься с азербайджанцами, тем яснее понимаешь: Карабах для них — не просто территории. Освобождение этих земель, а теперь их восстановление — национальная идея, объединившая в едином порыве 10 миллионов человек.
Стройка на руинах
Спустя почти четыре часа езды появляется первый КПП — въезд в Физулинский район. Дальше проезд только по пропускам. Освобожденные территории заминированы и будут открыты для широких масс лишь после того, как власти убедятся в их безопасности.
Первая остановка — «воздушные ворота Карабаха», международный аэропорт Физули.
«Запачкал кровью всю машину» Испанец поехал на войну в Карабах, чудом выжил под обстрелом и понял, почему армяне проиграли
Фото: Валерий Мельников / РИА Новости
Война в Нагорном Карабахе завершилась больше двух месяцев назад, но ее итоги еще долго будут предметом споров и обсуждений. Тем более что многочисленные очевидцы событий продолжают знакомить общественность с подробностями того, что им пришлось пережить. Один из них — испанский журналист Пабло Гонзалес, работавший в Степанакерте и других городах Карабаха в разгар боевых действий. Для него это уже не первый вооруженный конфликт на постсоветском пространстве — репортер оказался в Донбассе, когда там начались бои. Гонзалес рассказал «Ленте.ру» о том, что, на его взгляд, отличает и роднит эти войны, как он чуть не погиб под обстрелом в Карабахе, как ему приходилось выносить на руках раненых коллег и какие условия ставили ему власти в обмен на возможность работать в зоне боевых действий.
В Карабахе я делал материалы для испанского информационного агентства EFE, баскской газеты Gara, Voice of America, нескольких польских изданий и латиноамериканского телевидения. Это не первый мой опыт работы в горячей точке: у меня за плечами война на Украине, я работал по обе стороны фронта. В Карабахе я провел три недели, выезжал к местам боев самостоятельно и вместе с пресс-службой Минобороны республики.
Мартакерт, Нагорный Карабах
Фото: Валерий Мельников / РИА Новости
Регион мне знаком: я бывал там в 2013 году и в 2019-м на чемпионате по футболу среди непризнанных государств. Почему я освещал события именно со стороны непризнанной Нагорно-Карабахской республики? Первым делом написал обеим сторонам конфликта, чтобы узнать, какие возможности для работы они готовы предоставить. В Азербайджане ответили уклончиво, стало понятно, что согласовывать поездку будут очень долго. А вот из Армении откликнулись за пару часов, пообещали обеспечить транспортом и сделать тест на коронавирус, чтобы не сидеть в самоизоляции. Выбор был очевиден.
О войне узнал, пока был в командировке в Варшаве, и тут же сорвался. Так получилось, что в Карабах я приехал без снаряжения: бронежилет, каска и набор нужной одежды остались дома, в Испании, заезжать за ними времени не было. Жилетом меня пообещали обеспечить, но почему-то этого не произошло, так что во время нескольких обстрелов мне пришлось работать и без защиты вовсе, в одном из них я чуть не погиб. Пришлось подключиться армянской диаспоре в Испании, чтобы Минобороны Арцаха все-таки выдало мне обмундирование.
Кроме того, очень сильно помогли на месте мои читатели. В начале войны не было связи, и я технически не знал, как положить деньги на армянский номер. Позже мне удалось разместить пост с просьбой о помощи в соцсетях, и счет сразу же пополнили знакомые армяне. Я предлагал возместить затраты, так как некорректно получать финансирование от конкретной стороны, даже если это пять-десять евро. Но они наотрез отказались.
«С Донецком не сравнить»
Столица Нагорного Карабаха — Степанакерт с первых дней обстреливался из ракетных систем залпового огня (РСЗО) «Смерч» и кассетными бомбами, причем как советского образца, так и турецкого производства. Я несколько раз попадал под огонь. Это запрещенные боеприпасы, я публиковал их снимки в соцсетях.
Фото: Пабло Гонзалес
Вообще надо сказать, что в этой войне погибло не так много мирного населения по сравнению с девяностыми. В частности, была хорошо организована эвакуация. Через две-три недели после начала боев из региона вывезли около 70 процентов гражданских. Хорошую работу также проделал омбудсмен НКР Артак Бегларян. Люди сидели в подвалах почти все время, да и прицельность обстрелов по городам была не такой, как, скажем, на Украине.
Все-таки азербайджанцы пытались бить по конкретным целям — например, по системам ПВО. Когда бомбили город, целенаправленно гражданские объекты не трогали, в том числе гостиницы и места с большим скоплением мирных людей. Не стреляли даже в президентский дворец, хотя при желании попасть в него было очень легко — здание хорошо видно.
Да, азербайджанские снаряды попадали и по домам, но интенсивность этих обстрелов не сравнить с тем же Донецком, который получил в разы больше стали, чем Степанакерт
«Нам запрещали публиковать разбитую технику»
У меня есть определенные вопросы к работе пресс-службы Минобороны Нагорно-Карабахской республики. Она многое не обеспечивала для работы, очень неграмотно взаимодействовала с журналистами.
Были попытки цензуры, очень неграмотные. Вероятно, это происходило из хороших побуждений, но получалось так себе.
Например, нам запрещали публиковать разбитую армянскую технику недалеко от линии фронта. Почему кадры нельзя публиковать, особенно если на них неясна местность обстрела, осталось непонятно. Однажды повезли снимать остатки какого-то дрона в аэропорт, а на месте стали кричать, что ничего здесь фотографировать нельзя. Я тогда обращался к руководству — мол, неужели вы думаете, что азербайджанцы не смогут купить фотографии со спутника в реальном времени?
Еще есть цензура касательно крови и съемки погибших солдат, но это я тоже могу понять. Я и сам не публикую фотографии мертвых, если в этом нет информационной надобности, не разношу ненависть на этнической почве. Хотя даже такие запреты в итоге оказались не в интересах армянской стороны.
К сожалению, я понимаю, как общество реагирует на войну. Если в Киеве в 2014 году всем было до лампочки, что происходит на востоке страны, то в Ереване люди относились к этому куда более настороженно
Если бы общество осознавало реальные обстоятельства на фронте, если бы они знали, что реально происходит на войне, может быть, армяне заставили бы своих правителей действовать по-другому. В этом и есть сила журналистики, но поскольку была цензура — ничего этого не случилось. Это в чистом виде нежелание верить в происходящее.
«Вся неразбериха шла сверху»
Как я могу судить, мобилизацию, которую объявили, в итоге и не провели толком. Очень многое делалось на авось. Люди почему-то ждали, что все будет как летом 2020 года, когда произошли незначительные столкновения на границе Армении и Азербайджана. Хотя было очевидно, что даже без учета турецкого фактора Армении нужно было еще тогда сконцентрировать все силы и возможности для войны.
По моему мнению, это не было реализовано. Я посещал фортификационные линии на границе Арцаха и Азербайджана в 2019 году. Делалось очень многое, возводились новые укрепления. При желании их никакой дрон не смог бы уничтожить, разве что тяжелая артиллерия. Первые дни эта линия держалась, и казалось, что все будет хорошо. Но потом стало не хватать людей…
В регион часто приезжали «гости» из Армении, их можно было в Степанакерте увидеть. Это были своего рода гастролеры: все на дорогих машинах (иногда даже с российскими номерами), кто-то даже красил их в очень стильный камуфляж. Заехали, покатались и уехали назад в Армению
Это люди, которые хотели показать свою гражданскую позицию, но воевать у них не было желания. Боевые качества армянской стороны от этого, мягко говоря, не улучшались. Я не буду никого судить — кто-то привозил гуманитарную помощь, но до линии фронта, до окопов и укреплений они не доезжали.
Конечно, поражение — это совокупность факторов. Организационные вопросы были решены плохо. Сложилось впечатление, что вся неразбериха шла сверху. Не было воли для принятия решений, как мне показалось. С самого начала конфликта видные фигуры армянского общества, к которым можно относиться как угодно, высказывались критически по ряду пунктов: провал мобилизации, логистики, многим и вовсе не давали возможности отправиться на фронт.
Армянские солдаты, Нагорный Карабах, 29 сентября 2020 года
Фото: Vahram Baghdasaryan / Photolure / Reuters
Я заметил, что из-за этого некоторые мужчины самостоятельно ехали в части, где раньше служили. Они никого не спрашивали, добирались до места и просились воевать. Но сделать это, очевидно, могли не все. Доходило до того, что командование не снимало боеспособные части со стабильных участков фронта, они просто там стояли, пока на южном направлении шло азербайджанское наступление. Никто не организовал должной обороны Шуши. Как его потеряли — это просто немыслимо! Я не могу этого понять.
Уехал я из Карабаха в середине войны по личным обстоятельствам. Взял в Ереване интервью у Никола Пашиняна и улетел. Сейчас направляюсь туда снова. Сделаю обзор политической ситуации, узнаю, как обстоят дела с возвращением беженцев и на линии фронта. Говорят, миротворцы организуют свои пресс-туры, но туда вроде как не берут иностранных журналистов. Ничего страшного, думаю, смогу работать и без этого.
У меня сохранились нормальные отношения со знакомыми с обеих сторон. Во время войны у меня были прямые включения и онлайн-конференции из зоны конфликта, в том числе с экспертами из Азербайджана, так что я не придерживался какой-то одной стороны в этом конфликте. Да и какие претензии могут быть к журналистам, когда даже сама Армения признает Карабах территорией другой страны? Я не стал нашивать на одежду государственные символы Арцаха или знаки отличия Русской императорской армии. Так поступали некоторые мои коллеги, хотя по журналистской этике это просто невозможно, так делать нельзя!
Как в Карабахе началась война между армянами и азербайджанцами
Тяжелое наследие
Некую двойственность в положении Карабаха заметили еще в Средние века. Иоганн Шильтбергер, крестоносец, взятый в плен мусульманами, писал о местности под названием Карабаг, в которой живут армяне, но управляют ею мусульмане.
В нынешнем Нагорном Карабахе армяне действительно жили буквально тысячелетиями, но и отношения с тюркскими племенами и народами у них здесь были сложными. Армянские княжества на территории Карабаха регулярно попадали в зависимость от других правителей и держав. В XVIII веке в Карабахе захватил власть Панах Али-хан (тюркского происхождения), основавший здесь свое небольшое государство. Однако в начале XIX века ханы перешли под крыло России, которая довольно быстро ликвидировала ханство как таковое. Как потомки запорожских казаков установили русский порядок в Карабахе и окрестностях
В эту эпоху в Карабахе жили в основном армяне, но хватало и мусульман. Несколько десятилетий Карабах наслаждался относительным спокойствием. Но в ХХ веке затерянная среди гор страна хлебнула потрясений сполна.
В Закавказье бурно развивались не только ремесла, торговля и промышленность, но и национальные движения. Трения, разумеется, начались рано, в начале ХХ века доходило до очень серьезных столкновений, но пока речи не шло о тотальной вражде и резне. Однако Закавказье не избежало всех тех потрясений, которые разрушили старую Россию и запустили множество самых неожиданных процессов.
Первая мировая война и последовавший хаос русской Гражданской +сыграли огромную, просто-таки роковую роль в судьбе Нагорного Карабаха.
С одной стороны, армяне, само собой, исключительно остро переживали геноцид соплеменников, который учинили турки на подконтрольных им территориях. А вот азербайджанцы наоборот, смотрели на Турцию как на маяк будущего. Пока шла мировая война, и Российская империя стояла прочно, эту разницу приглушало общее государство. Но в 1917 году империя рухнула. И из разбитой с размаху шкатулки Пандоры полетели такие напасти, которых никто не ожидал.
Поначалу вакуум власти в Закавказье пытался заполнить Закавказский комиссариат, куда входили представители и Грузии, и Армении, и Азербайджана. Но все проекты какой-то общей закавказской конфедерации быстро рухнули — это была слишком уж заведомая утопия. Бензина в разгорающийся огонь подлила Турция. Ее войска ворвались на территорию разрушенной Российской империи. Было очевидно, что теперь азербайджанцы и армяне пойдут совершенно разными путями.
Проблема в том, что в Закавказье народы перемешивались на небольшой площади, и провести национальные границы так, чтобы никого не обидеть, было невозможно. Нахичевань, Карабах, Зангезур, даже Эривань и Баку были местами, где нации причудливо перемешивались. Итогом неизбежно стала война. Часы от Мустафы: как луганский слесарь новую Турцию помогал создавать
Основную массу населения Нагорного Карабаха составляли армяне, но азербайджанцев было достаточно много, чтобы всерьез оспаривать край. Быстро воцарился жуткий хаос. Армии сменяли друг друга, по краю гуляли эпидемии, жителей терзали обычные внеидеологические уголовники, на горизонте явно маячил голод.
В конце концов, в роли лесника, пацифицировавшего всех, выступила Красная армия. Однако задача перед большевиками стояла, мягко говоря, не самая простая. Требовалось распутать массу узлов — этнические, социальные, религиозные противоречия. В конце концов, красные пошли на территориальные уступки Турции, а кроме того, сделали ход, который на тот момент казался очень удачным.
Нагорно-Карабахская область стала автономией, но — внутри Азербайджана. Тогда казалось, что это отличное решение. Но оно проработало лишь немногим более полувека.
Гром в горах
В советскую эпоху в Карабахе постоянно росла доля азербайджанцев. В 1920-е годы их было только около 6% населения области, но к концу 1980-х они уже составляли пятую часть. В соседних районах Азербайджана их доля была, само собой, выше, зато во многих азербайджанских областях жило много армян. Все остальные народы в населении Карабаха были представлены очень мало. Все-таки в рамках СССР это была довольно глухая провинция.
Пока советская власть держалась крепко, проблемы удавалось если не решать, то подавлять. Но в 1980-е казавшийся нерушимым Союз начал разваливаться на глазах. День в истории. 2 августа: на киевском майдане обрушилось здание, похоронив под собой людей
Переломным стал 1988 год. В маленьком Степанакерте — столице Карабаха — шли митинги. Собирали подписи в пользу присоединения к Армении. Одновременно начался сначала медленный, а затем все более массовый «обмен населением» — азербайджанцы уезжали из Армении, армяне покидали Азербайджан. Пока еще не дошло до смертоубийства, но в конце февраля произошло худшее.
Во время драки между армянами и азербайджанцами погибли двое мужчин. По ТВ сообщили о трагедии — но по глупости назвали фамилии убитых, так что стало ясно, что это азербайджанцы. И тогда в городе Сумгаит — в Азербайджане — произошел жуткий армянский погром. Хотя местные партийные деятели пытались остановить толпу, ситуация стремительно вышла из-под контроля. Бандиты врывались в дома, людей избивали, насиловали, грабили и убивали. Погибли 32 человека — 6 азербайджанцев, остальные армяне.
В конце концов, в Сумгаит вошли военные, но в итоге трагедия этого города оказалась переломным моментом — масштаб и свирепость насилия ширились, а проблема Карабаха становилась все более острой. Дошло до того, что когда в Закавказье приехал Горбачев по случаю землетрясения в Спитаке, его начали спрашивать… про Карабах.
В 1990 году трясло уже Баку. В город снова вошла армия, и в результате непродуманного применения силы погибли более ста человек. Азербайджан стремительно выходил из-под контроля Москвы. Как, впрочем, и Армения. Бессарабская репетиция украинских майданов
В 1991 году в Карабахе уже шла полноценная война.
Формально Армения не была активной стороной конфликта, но помощь местным повстанцам оказывали очень деятельно. Образовался «слоеный пирог»: внутри Карабаха были блокированы азербайджанские анклавы, но сам Карабах был блокирован азербайджанцами. Формально Советский Союз еще существовал, но присутствия советских силовиков уже никто не стеснялся — в боях использовали бронетехнику и артиллерию. Как бессарабские тюрки отстояли право на русский язык
Вообще, война быстро принимала очень свирепый характер, когда чье-либо успешное наступление сопровождалось по факту этнической чисткой. Войне добавляла «прелестей» гуманитарная катастрофа: снабжение светом, газом, канализация — все оказывалось стремительно разрушено.
Кроме проблемы анклавов, армяне занялись вопросом связи с «большой» Арменией. Они сумели пробить коридор для связи со страной, попутно заняли некоторые районы, до войны населенные азербайджанцами, за пределами, собственно, прежней Карабахской области.
Первую кампанию армяне выиграли вчистую — их ополчение взяло под контроль, собственно, Карабах, возобновило связь с «большой землей». Казалось бы, они выиграли войну.
Однако азербайджанцы смогли подняться из нокдауна и предпринять эффектное контрнаступление в 1992 году. Война в Новороссии задолго до Донбасса. Как был заморожен конфликт в Приднестровье
С обеих сторон, кстати, воевало немало славянских добровольцев и наемников. Солдаты и офицеры бывшей Советской армии, авантюристы и искатели приключений, идеалисты — на войне оказывались самые разные люди, иной раз выбиравшие сторону по игре случая. Иной раз им приходилось встречаться в бою и обстреливать, а то и убивать друг друга.
Все это происходило на фоне внутренней смуты в самом Азербайджане.
Пришедший к власти по итогам интриг и закулисных переговров Гейдар Алиев расформировал считавшиеся нелояльными подразделения, чем укрепил свою власть, но ослабил фронт.
Худой мир
Обе стороны были сильно истощены. Ни Армения, ни Азербайджан, ни тем более Карабах не были богатыми странами, да и населения было не столько, чтобы массово терять его в боях. Война продолжалась по инерции. Силы сторон быстро таяли в мешанине наступлений и контрнаступлений. Армяне в целом добивались более заметных успехов и медленно пробивались вперед, но это уже были атаки из последних сил.
При посредничестве России представители Карабаха, Азербайджана и Армении договорились о прекращении огня, которое вступило в силу в мае 1994 года. К этому моменту армяне контролировали почти всю территорию, на которую претендовали в Карабахе и некоторые районы, собственно Азербайджана.
Ценой этих побед стали до 25 тысяч погибших с обеих сторон солдат и мирных жителей. Число же беженцев и вынужденных переселенцев было просто гигантским — оценки разнятся, но речь идет о сотнях тысяч людей, если не миллионах, по обе стороны линии фронта.
Переговоры 1994 года не привели к окончанию эры насилия в Закавказье. Крупные и мелкие перестрелки происходили регулярно. События, которые мы наблюдаем осенью 2020 года — это только крупнейшее, но вовсе не единственное подобное обострение.
Жестокая война предельно озлобила армян и азербайджанцев друг против друга. Никаких миротворцев между сторонами не стояло. Мир в Карабахе оказался чрезвычайно хрупким, держался, по сути, только на доброй воле сторон, и сейчас мы наблюдаем, насколько быстро холодный мир может вернуться ко временам танковых атак 90-х годов.
Города, побитые временем и артобстрелами, снова оказались на линии огня.