что значит по разные стороны баррикад

Баррикада, по разные стороны которой, что это?

Это невидимая преграда между враждующими сторонами отстаивающими своё мнение. Одним словом, оппозиционирование.

Разделяются мнения совершенно противоположным образом и начинается спор, похожий на холивар, а то и рукоприкладство.

Баррикада, это то, что разделяет людей имеющих противоположные мнения или просто не понимающих друг друга. Если говорить об образной баррикаде, то можно ее представить в виде невидимой стены, которая разделяет двух людей. Чувства и мысли одного не воспринимаются или категорически отвергаются другим. Ну а обычная баррикада, это преграда физическая (камни, бревна, столы, стулья, все, что может разделять людей, барьер).

Я думаю они были в шоке от увиденного. А потом когда привыкли тихо сидят и хихикают. И радуются что они животные. Кстати бывает переодеваешься, а собака так смотрит странно, даже страшно становится что происходит у нее в голове.

Если рассматривать жизнь как нескончаемое стечение обстоятельств, то в ней нет ни мудрости, ни замысла, ни какого-то особого отношения к человеку.

А мудрость человека заключается в том, чтоб сделать реку-жизнь своей союзницей, а не противницей.

Бывает так, что пишешь ответ, стараешься, а когда нажимаешь кнопку «Отправить ответ» вдруг выходит диалоговое окно «Вопрос не найден». С мной такое бывало не раз.Обидноооо!

А если это только единичный случай, значит, действительно, автору вопроса (и вам)не повезло, и его закрыли.

Жаль, что вы не дали картинок, какие «раритеты» вас больше всего возмутили. Может быть, это бабушкина шубка-плюшка из середины прошлого века? Или валенки стоптанные и подшитые? Может это треух, как у почтальона Печкина или фуфайка с ваткой торчащей из дырок?

Да, это хлам. Но он может кому-то напомнить о событиях из его жизни. Или из жизни родителей, дедов. Я знаю, что выходцы из России, живущие давно на Западе покупают таки вещи для домашнего музея. Чтобы осталась частичка прежней жизни, юности. Может даже горести прошлые чтобы не забывать и напоминать себе, что к этому возврата не будет. Мало ли?

Мне дочь предложила продать на авито потрепанную карту СССР, помните что на доске в школе висела в каждом классе на уроке географии. Я не отдала. Еще она мне сказала, что из моих раритетов можно продать почти все. Например наперстков у меня с десяток разных медных из давних времен. Их как коллекцию продать можно. Кто-то ищет, у меня есть. Но продавать жаль. Деньги что ли выручишь за это? Пусть дома душу греют.

Источник

Поиск ответа

Здравствуйте, я вам писала, но ответа не было. Пишу второй раз. Скажите пожалуйста, как правильно написать название гребного клуба «Красное знамя», существовавшего в Ленинграде в советское время? (Сейчас клуб переименован.) Орфографический словарь указывает, что в словосочетании «Красное Знамя» надо оба слова писать с заглавной буквы. На сайте гребного клуба, в книгах, посвященных его истории, а также в газетных публикациях о нем пишут «Красное Знамя». Справочная служба «Грамота.ру» в ответе на вопрос № 261721 указывает, что в словосочетании «переходящее Красное знамя» следует писать только одно слово с заглавной буквы. Пожалуйста, уточните, как писать название клуба!

Ответ справочной службы русского языка

Если в исторических источниках название гребного клуба имеет устойчивую форму с двумя прописными буквами, то в современных текстах эту форму нужно сохранить.

Сочетание (К/к)расное (З/з)намя использовалось и используется для называния разных объектов. Написание зависит от типа названного объекта. В академическом орфографическом словаре зафиксировано название ордена (орден Красного Знамени), в Тверской области есть поселок Красное Знамя, в советское время победителю социалистического соревнования вручали переходящее Красное знамя. Возможно написание этого сочетания и со строчных букв, например: Гордо развевается красное знамя на наших баррикад ах… Мы не побеждены… (Василий Аксенов. Любовь к электричеству).

Последнее, что я видел, это как старик с помощью молодого двигал шкаф с лекарствами к двери, чтобы за баррикад ировать проход. Правильно ли стоят запятые?

Ответ справочной службы русского языка

Ответ справочной службы русского языка

Предпочтительна постановка тире вместо двоеточия.

Здравствуйте!
Скажите, пожалуйста, как правильно расставлять кавычки в названиях предприятий и фирм, например:
ООО ПКФ «Линта» или ООО «ПКФ «Линта»?
А если название написано полностью, меняется ли постановка кавычек, например:
Акционерное общество судоремонтный завод «Красные Баррикад ы» или Акционерное общество «Судоремонтный завод «Красные Баррикад ы»?

Ответ справочной службы русского языка

В подобных случаях рекомендуется (при условии, что для этого есть технические возможности) использовать кавычки разного рисунка: ООО «ПКФ «Линта»», Акционерное общество «Судоремонтный завод «Красные Баррикад ы»». Если же такой технической возможности нет, то закрывающие кавычки ставятся только один раз. Кавычки одного рисунка рядом не повторяются. Допустимый вариант: ООО «ПКФ «Линта», Акционерное общество «Судоремонтный завод «Красные Баррикад ы».

Ответ справочной службы русского языка

Устойчивое выражение: по разные стороны баррикад ы.

Источник

По разные стороны баррикад

— Миха… Ну, сколько можно мучиться? Я пойду с тобой…
— Нет. Сара, я ещё в состоянии самостоятельно вести беседу с доктором… Я сам…
— Но, столько лет всё без толку. Сколько можно ходить и ходить к этим врачам. Если бы эти врачи видели, как ты мучаешься, то возможно они бы по-другому посмотрели на твои жалобы. А, так, что, ты приходишь и просто говоришь, говоришь… А, кто из них знает, как тебе трудно?
— Сара, я сам.
— Я пойду с тобой… Я им все скажу… Я им скажу, обо всём…
— Я скажу всё сам.
— Ты не скажешь, я тебя знаю…
— Сегодня, скажу. Я сам решил сказать…

Сара помогает мужу одеться и Миха выходит из квартиры. Он спускается по лестнице со второго этажа и чувствует, что задыхается и соответственно этому у него возникает убеждённость, что сегодня он поговорит с доктором. Он скажет ему всё, что он
о нём думает. Пусть этот доктор знает, что он… что он…

Миха проходит через скверик. Его обгоняют две старушки. Эти старушки на много старше него, а смотри, как бодро его обогнали. Он смотрит в спину быстро удаляющимся фигурам. Весёлые голоса старушек ещё звенят в его ушах.
Миха бредёт к автобусной остановке. Автобус подкатил и Миха, цепляясь за поручни, поднимается по ступенькам в автобус. На красный свет светофора автобус остановился. Миха смотрит в окно. Перед ним проходят два молодых солдата армии обороны Израиля. У солдат перекинуты через плечо автоматы.

Дым, грохот и полная оторванность ото всех. Они сидят в каком-то углублении… никто не знает, где свои, где чужие… их только десять человек… Их командир куда-то уползает… вернулся… Командир мрачен – они в окружении… У них нет никаких боеприпасов… У них только какие-то допотопные винтовки старого образца и ни одного патрона к ним… все патроны израсходованы… У них… только ножи…

Миха, всегда спокоен. Он тих, не тороплив. Память, о взмахах ножом над человеком, над спящим человеком, сидит прочно в его памяти. Это не преследует его. Это живёт с ним или он живёт с этим.

Автобус мягко подкатил и остановился на остановке. Миха, цепляясь за поручни, выходит из автобуса и движется в направлении поликлиники.
Оплатив 20 шекелей в кассу за визит к доктору, он усаживается на стул и смотрит на экран, где высвечивается номер комнаты и фамилия принимающего в этой комнате доктора. Внизу, под всеми этими сообщениями высвечивается номер очереди пациента.
Миха смотрит на номер очереди на экране и на свой номер. Он удобнее умащивается на стуле – есть время…

Память вновь вернула его к событиям более сорока летней давности. Он там. Он совсем молодой. Он не готов никого убивать, но он там, он со всеми… он на защите…

Миха поднял голову и посмотрел на экран. На экране высвечивался его номер.
Он вошёл в кабинет доктора и подал ему свою карточку. Доктор чиркнул карточкой и защёлкал по клавишам компьютера. На экране высветились колонки номеров удостоверений личности – это пациенты. Доктор щёлкнул по нужному номеру и принялся просматривать страничку.
— Как самочувствие?
— Доктор… Всё… Нет изменений в лучшую сторону… Наоборот…

Доктор что-то говорит… Доктор предлагает попробовать другие таблетки… Выписывает рецепт… Доктор ничего не объясняет, он просто выполняет свою работу. Доктору не о чём говорить с пациентом, ведь пациент всё равно в этом ничего не понимает, как думает доктор.

Доктор может думать что угодно. Доктор может писать в карточку больного что угодно. Доктор ни перед кем не отчитывается за свои действия, ведь это его, доктора личное мнение по поводу болезни пациента.
А, если доктор ошибается, ну, значит, ошибается. Последствиями этой его, доктора, ошибки будут заниматься адвокаты, которые стоят на страже защиты страховки доктора, которую он, доктор, исправно платит.
Миха смотрит на доктора. Берёт рецепт и молча выходит. Он идёт в аптеку и покупает новое лекарство от…
— Ну… Что сказал доктор? – Сара помогает Михе раздеться.
— Вот. Выписал другое лекарство…
— А, что сказал?
— Не знаю… Что я в этом понимаю? Он доктор, ему лучше знать.
— Но ты поговорил с ним? Ты сказал ему всё, что хотел?
— Сказал.
— Я вижу, что ты ему ничего не сказал. В следующий раз я пойду с тобой. Я разберусь с этим доктором. Ты раньше никогда не жаловался и никогда не был так слаб, как последние три года.
— Хорошо, Сара, пойдём вместе.

Миха идёт к диванчику и ложится. Память возвращает его к событиям более сорока летней давности. Миха молчит.

Сдавшие экзамен врачи на получение разрешения на работу в Израиле – ликовали! За этим разрешением стоит их усердный труд, труд в невыносимых условиях жизни.
За этим разрешением стоят тяготы, лишения, безденежье и страстное желание работать по специальности, которую они приобрели такими нечеловеческими усилиями.

Особенно трудно было добиться разрешения на работу врачам из СССР. Кроме знания иврита им создавались всяческие преграды к получению этого заветного листочка, пропуска в жизнь. Эту специальность они не только получили в СССР, но они имеют опыт работы. Дипломы врача, полученные в СССР, были в мире не последними. Качество обучения в медицинских институтах было на высоком уровне, а остальное, опыт и практика. Большинство врачей, приехавших из СССР, обладали высокой квалификацией. Многие были настоящими профессионалами, но были и другие… просто с дипломом врача. И те, и другие были в равных условиях получения заветного пропуска.

Он праздновал. Он праздновал получение заветного пропуска в жизнь – подтверждения его диплома доктора. Он был настроен на работу, как он думал, как никто другой. Он так желал этого, что ничто не могло сравниться, в тот момент, ни с каким другим желанием и вся его личная жизнь была подчинена только одному.

Доктор в кабинете. Очередь пациентов к нему не иссякает, но он не чувствует усталости. Он молод. У него полно сил. Он внимательно выслушивает жалобы, и у него нет страха перед принятием решения.

За окном кабинета доктора жара, а в кабинете прохладно. За окном кабинета доктора льёт долгожданный дождь, а в кабинете доктора тепло.
Жизнь доктора катит вместе с жизнями его пациентов.

Усталость он почувствовал внезапно. Он заметил, что пациенты сидящие в очереди к нему стали его раздражать своими разговорами и криками, что доктор долго принимает пациента, но, войдя в кабинет доктора, крикуны умолкали и занимали внимание доктора столько, сколько им было нужно.

Раздражение нарастало, и доктор подумал о том, что это плохой признак, ведь он хороший доктор, и он понимает не только то, что происходит с пациентами, он понимает и то, что происходит с ним самим.

Он видел своих коллег, которые вечно жалуются на усталость от приёма больных. Эти коллеги раздражены и едва скрывают свою раздражённость ото всех. Он слышал всякие сплетни, которые муссируются в коллективе, но никогда не принимал в них участие. Он видел и понимал всё, и ему не хотелось дожиться до такого состояния.

Доктор хотел оставаться доктором на работе и человеком в личной жизни, но пациент шёл всё раздражённей и капризней.

Доктор публичен. И пусть его не знают все, как знают кинозвезду, но его, доктора, знают многое и это к чему-то обязывает. И однажды, в публичном месте, пациент приветствовал доктора, и доктор услышал, как тот говорит своим спутникам:
— Это мой доктор!

Раньше, доктор никогда не задумывался, что о нём думают или говорят пациенты, но услышав восторженное – Это мой доктор! Он задумался. Он впервые подумал о том, что пациенты разные. Он впервые стал смотреть на больных, как-то иначе, чем раньше.

И доктор установил барьер между собой и больным. Этот барьер был, не зрим для пациента, но он, этот барьер ограждал доктора от не желаемого общения, ведь у него доктора, помимо его прямой работы, есть ещё и инструкции, которые он обязан выполнять. Выполнение этих инструкций проводит жирную черту между доктором и пациентом, и именно эти инструкции работают на разрыв их отношений.

У доктора есть своя личная жизнь. У доктора есть родители, которые нуждаются в уходе. У доктора есть дети, которые тоже иногда болеют. Доктор болеет и сам. И доктор сам на время становится заложником других докторов. У доктора есть жена, а иногда и любовница, о которой внезапно узнаёт жена.

У доктора есть весь набор человеческих чувств.

Доктор, он, прежде всего, просто человек, как все. Но, от того, какие качества человека в нём преобладают, и зависят отношения доктора и пациента, если доктору не нужно применять инструкции для данного пациента. Часто, от доктора зависит человеческая жизнь.

Жара в стране, извещает о том, что лето продолжается. Сара и Миха собираются на очередной приём к доктору. Они не спешат. Они всегда берут время с запасом, чтобы не торопиться.
— Сара… а, ведь мне ещё надо работать и работать… Я даже боюсь думать… если со мной что-то случится, а ты останешься одна… без квартиры… Как ты будешь одна менять все эти съёмы жилья?
— Не думай об этом… Я надеюсь, что найдётся то, что мешает тебе жить…
Миха подходит к Саре и кладёт ей руки на плечи, смотрит в глаза.
— Мы прожили с тобой простую, человеческую жизнь… Мы не смогли купить квартиру. Мы растили детей…
— Миха, у нас хорошие дети. А чего это ты вдруг заговорил обо всём? Что-то тревожит тебя?
— Я теперь всё время думаю о том, как и почему мы остались на старости без своего жилья… Мы ведь с тобой всю жизнь работали… и работаем…
— Миха, так сложилось…
— Но почему так сложилось? Почему? У какого-то мэра или заместителя мера 60 квартир… Ты только подумай 60 квартир… И, никто не спрашивает, где этот мэр или заместитель мэра взял эти миллионы долларов… Государственным служащим запрещено заниматься бизнесом… Сколько квартир в руках других, которые никогда не работали… Что такое происходит, что у нас в стране такие сложности с жильём? Почему не строят маленькие квартиры? Почему? Нам ведь не нужно ни три, ни даже две комнаты… Нам хватит и одной… на двоих…
— Миха не думай об этом.
— Я думаю об этом… сейчас… скоро кончается договор на съём и снова надо искать и снова надо переезжать. У меня нет сил на всё это…
— У меня есть силы, мы потянем…
— Потянем… Сколько ж мы с тобой, просто тянем? Куда тянем? Для чего тянем? Почему тянем?
Миха смотрит в глаза жене.
— Сара, может мы как-то не так жили всю жизнь?
— Не думай об этом. Мы прожили хорошую жизнь. Ты самый лучший отец для наших детей… Ну, нет у нас миллионов, ну, нет… Миха, дело жизни не только в миллионах…
— Дело не в миллионах… дело в том, что у нас нет даже сбережений… Как ты останешься без меня? Как ты будешь одна скитаться по этим съёмным квартирам?
— Да, что ж ты сегодня, только и говоришь об этом. Зачем? Ты что, себя чувствуешь хуже, чем всегда?
Миха отводит взгляд, отходит от жены.
— Пойдём. Миха, ты ничего не забыл?
— Нет.
Они выходят из квартиры и медленно идут на автобусную остановку. Они проходят через сквер. Их обгоняют весёлые старушки.

Сара и Миха подошли в регистратуру, назвав номер своего удостоверения личности, стоят в ожидании, пока работни регистратуры, выдаст им листочек с номером очереди к доктору.
— А, не хотите ли вы подписать документы на то, чтобы прямо с вашего банковского счёта снимались деньги за оплату… Вам не придётся платить наличными каждый раз посещая врача… Это будет делаться автоматически… прямо с вашего счёта в банке… Это очень удобно, если вам понадобятся какие либо другие оплаты.

Сара и Миха смотрят друг на друга. Сара ведёт все домашние и денежные дела семьи.
— Нет. Мы не хотим, чтобы кто-то снимал с нашего счёта в банке, какие угодно выплаты. Мы привыкли оплачивать всё наличными и на месте. Нам так удобно корректировать свои расходы.

Сара и Миха сидят на стульях под кабинетом доктора и посматривают на экран, на котором высвечиваются номера очереди и фамилия доктора. Рядом на стульях сидят другие пациенты.
— А, ты слышал… как нас… вводят в заблуждение…
— Кто?
— Да эти частные страховщики, которые рекламируют свои дополнительные медицинские услуги…
— Какие услуги?
— Да, вот, слышал по радио, что страховые компании, которые занимаются медицинской страховкой зарабатывают 2,5 миллиарда шекелей на том, что мы ничего не понимая в услугах больничных касс покупаем себе их услуги, а часть этих услуг бесплатна! Она входит в корзину предоставляемых больничной кассой услуг. Нас…
— Подожди, я ничего не понимаю…
— А, что ты не понимаешь? У тебя какая карточка?
— Карточка?
— Да, ну какая карточка? Только больничной кассы или ещё и дополнительной платной медицинской страховки?
— У меня есть дополнительная карточка, платной страховки. Мне это сделала жена. Она говорит, что на её работе, все сделали себе такие дополнительные медицинские платные услуги…
— Вот, так ты проверь, за что ты платишь. Может, ты платишь, за то, что уже оплачено и предоставляется корзиной услуг больничной кассы.
— Проверь! Ты что! Как это можно проверить?! Кто знает что положено? Кто знает, что входит в корзину услуг больничной кассы?! Кто?!
— Так вот в этом и всё дело! Никто не знает, что нам положено в этой медицинской корзине услуг больничных касс предоставляемых государством.

Мужчины, сидящие на стульях рядом с Сарой и Михой, переглянулись. Они вытащили свои карточки. У одного, оказалась даже платиновая. Мужчины разглядывают свои магнитно-электронные карточки. Внезапно оба рассмеялись.
— Так тут ничего не написано!

Народ подтянулся к беседе. Народ достал свои магнитно-электронные карточки. Народ вертит карточки в руках и удивлённо посматривает друг на друга.
— А, у меня нет никаких этих ваших электронных карточек! Эти карточки только для того, чтобы сдирать со счёта каждый месяц деньги… а как дойдёт до дела… так побегаешь за всеми и ещё будешь просить всех страховщиков об этих их услугах… Это всё… какой-то лохотрон!

Все посмотрели на русского старика, который плохо говорил на иврите и поэтому никто не понял многих слов, а особенно слова лохотрон. Они произносили это слово и поглядывали друг на друга.
— Я тут не верю никому… всё обман…
Израильтяне с гордым видом отвернулись от старика. Старик не унимается.
— Я тут столько всего увидел. Так, что вы тут не размахивайте своими карточками… Придёт время и весь обман вылезет наружу… а денежки то уже ушли в чужой карман… А, дочка, я правильно говорю? – Старик повернулся к женщине с виду похожей на советских граждан.

Женщина улыбнулась старику.
— Верно. Всё верно. Если нам что-то надо было от кого-то, в том числе от доктора, то… мы всегда давали на лапу… но, лично в руки и по мере надобности. А, чтобы вот так кто-то распоряжался нашими деньгами… такого никогда бы никто не допустил. Наши денежки, на счету сберкассы охранялись государством и никогда никто не украл со счёта ни одной копейки.
— Вот и я про это… А, все только и говорят о Сталинских временах. Никто не хочет говорить о том, что всё таки советская власть дала всем бесплатное образование и жильё, работу. Моя семья тоже пострадала от тех, сталинских времён, но мы то потом уже жили по-другому. И, всё у нас было…

— Эй! У кого 25-й номер?
Старик посмотрел на свой номер и поднялся.
— Это мой номер…
Израильтяне зашумели на старика, что он задерживает очередь.

Сара и Миха сидели притихшие. Они внимательно слушали разговоры о дополнительной медицинской страховке. У них нет никаких дополнительных страховок, кроме обязательной медицинской страховки. Их это всё не касается, но то, что и как происходит, их удивило. Они посматривали друг на друга и внезапно улыбнулись друг другу.
— Сара, ты знала об этих частных страховках?
— Да. Это уже не первый год…
— Ты об этом думала?
— Да, но я подумала о том, что неизвестно за что надо платить дополнительные деньги… Я видела эти договоры с частными страховщиками у сотрудниц, но ничего там в них не поняла, а раз не поняла так и платить неизвестно за что, не согласна.
— Сара. Я ничего в этом совсем не понимаю.
— Тебе не надо думать об этом…
— Сара, я не знаю, кого мне благодарить за то, что у меня такая умная жена. Чтобы я без тебя делал?
— А, чтобы я без тебя делала?

Сара и Миха переглянулись, посмотрели на свой номерок, и пошли в кабинет доктора.

Они вышли из кабинета доктора. Молча прошли к лифту. Спустились, миновали регистратуру, даже не посмотрев в её сторону и вышли на улицу.

Они стоят на тротуаре у входа в поликлинику и смотрят друг другу в глаза. Они молчат. Они понимают друг друга без слов.
Миха сжал руку Саре.
— Спасибо тебе за понимание. Спасибо тебе за всё.

Впервые за долгие годы жизни с памятью о том взмахе ножа над спящим, пусть и врагом, по щеке Михи покатилась слеза. Он внезапно почувствовал облегчение.
Сара обняла мужа.
— Мы справимся. Мы обязательно справимся.
Миха улыбался жене. Он впервые поверил, что теперь всё будет по-другому и он справится.

Источник

По разные стороны баррикад

В кровавом октябре девяносто третьего

В ре­зуль­та­те го­су­дар­ст­вен­но­го пе­ре­во­ро­та ок­тяб­ря 1993 го­да и на­вя­зы­ва­ния ав­то­ри­тар­ной кон­сти­ту­ции окон­ча­тель­но сфор­ми­ро­вал­ся авторитарный ель­цин­ский ре­жим. У До­ма Со­ве­тов столк­ну­лись сле­дую­щие си­лы.

Во­круг До­ма Со­ве­тов со­бра­лись раз­но­шер­ст­ные эле­мен­ты: представители обез­до­лен­ных, де­клас­си­ро­ван­ных и обоз­лен­ных слоёв, боль­шей частью не объ­е­ди­нен­ные ни­ка­ки­ми по­ли­ти­че­ски­ми ор­га­ни­за­ция­ми; ком­му­ни­сти­че­ские ор­га­ни­за­ции раз­лич­ных от­тен­ков, стре­мя­щие­ся к вос­ста­нов­ле­нию ком­му­ни­сти­че­ско­го Со­вет­ско­го Сою­за; ма­ло­чис­лен­ные пат­рио­ти­че­ские ор­га­ни­за­ции и мно­го­чис­лен­ные пат­рио­ти­че­ски на­стро­ен­ные гра­ж­да­не, за­щи­щаю­щие российский парламент как ру­беж со­про­тив­ле­ния ан­ти­на­цио­наль­но­му ре­жи­му, а не потому, что он выражал их интересы. По­ми­мо это­го, воз­ле До­ма Со­ве­тов бы­ло мно­же­ст­во про­во­ка­ци­он­ных групп, руководимых спецслужбами. Всё вме­сте это пред­став­ля­ло пё­ст­рую тол­пу, свои­ми ло­зун­га­ми и дей­ст­вия­ми не вну­шаю­щую до­ве­рия рав­но­душ­но­му обы­ва­те­лю.

До кро­ва­вой раз­вяз­ки стре­ми­лись быть ней­траль­ны­ми ре­гио­наль­ные по­ли­ти­че­ские эли­ты, ар­мия и си­ло­вые струк­ту­ры, а так­же боль­шая часть об­ще­ст­ва. Ини­циа­ти­вы Пат­ри­ар­хии об уми­ро­тво­ре­нии сто­рон вла­сть ис­поль­зо­вала в ка­че­ст­ве идео­ло­ги­че­ской за­ве­сы, скры­ваю­щей её це­ли и дей­ст­вия. Пол­ной бло­ка­дой До­ма Со­ве­тов, огол­те­лой ин­фор­ма­ци­он­ной про­па­ган­дой, че­ре­дой кро­ва­вых про­во­ка­ций сто­рон­ни­кам Ель­ци­на уда­лось вну­шить об­ще­ст­ву миф о мно­го­чис­лен­ных воо­ру­жен­ных «ком­му­но-фа­ши­стс­ких» от­ря­дах в Бе­лом До­ме, яв­ляю­щих­ся уг­ро­зой об­ще­ст­вен­ной безо­пас­но­сти. Спо­соб­ст­во­ва­ли это­му и про­во­ка­ци­он­ные мар­ши­ров­ки пе­ред те­ле­ка­ме­ра­ми от­ря­дов праворадикалов с фа­ши­ст­ской сим­во­ли­кой, провокационное на­па­де­ние на зда­ние шта­ба СНГ левых радикалов «Союза офицеров» Терехова. В ре­зуль­та­те с ог­ром­ны­ми уси­лия­ми Ель­ци­ну уда­лось вы­ну­дить армейское руководство по­да­вить со­про­тив­ле­ние. Не­ви­дан­ный в ци­ви­ли­зо­ван­ных го­су­дар­ст­вах рас­стрел за­кон­но­го пар­ла­мен­та из танков и кро­ва­вая рас­пра­ва над его за­щит­ни­ка­ми по­на­до­би­лись Ель­ци­ну для за­пу­ги­ва­ния об­ще­ст­ва и оп­по­зи­ци­он­ных по­ли­ти­че­ских сил. Сви­ре­пая ак­ция уст­ра­ше­ния во мно­гом дос­тиг­ла сво­их це­лей: ре­гио­наль­ные ли­де­ры, мно­гие ко­леб­лю­щие­ся по­ли­ти­ки по­спе­ши­ли про­де­мон­ст­ри­ро­вать ло­яль­ность по­бе­дителю.

Кон­сти­ту­ция бы­ла навязана на ре­фе­рен­ду­ме де­каб­ря 1993 го­да при на­ру­ше­нии за­ко­на о ре­фе­рен­ду­ме. Не со­бра­ла она, как теперь известно, и необходимого ко­ли­че­ст­ва го­ло­сов, соответствующего ука­зу Ель­ци­на о референдуме. На вы­бо­рах в Фе­де­раль­ное со­б­ра­ние бы­ли вы­би­ты из борь­бы пат­рио­ти­че­ские не­ком­му­ни­сти­че­ские ор­га­ни­за­ции. Ряд их лидеров был арестован, у них изы­ма­ли по­ме­ще­ния, от­клю­ча­ли те­ле­фо­ны, пе­ре­кры­ва­ли воз­мож­но­сти фи­нан­си­ро­ва­ния пред­вы­бор­ной кам­па­нии, их ак­ти­ви­стов в раз­ных го­ро­дах милиция задерживала при сбо­ре под­пи­сей, они не до­пус­ка­лись к го­су­дар­ст­вен­ны­м ра­дио и те­ле­ви­де­нию, по ко­то­рым шла ин­тен­сив­ная дис­кре­ди­та­ция их дея­тель­но­сти.

В то же вре­мя бы­ли пре­дос­тав­ле­ны все воз­мож­но­сти для пред­вы­бор­ной кам­па­нии Жи­ри­нов­ско­го, который по­лу­чил го­ло­са мно­гочисленных избирателей-патриотов, так как все ос­таль­ные пат­рио­ти­че­ские объ­е­ди­не­ния не бы­ли до­пу­ще­ны к вы­бо­рам. Об­ще­ст­во ока­за­лось не­спо­соб­ным про­ти­во­сто­ять гу­би­тель­ным дей­ст­ви­ям ре­жи­ма по­то­му, что в на­ро­де, из­му­чен­ном де­ся­ти­ле­тия­ми ре­прес­сий и подавления, ещё не вос­ста­но­ви­лась ис­то­ри­че­ская па­мять, не воз­ро­ди­лось на­цио­наль­ное са­мо­соз­на­ние, не пробудилась национальная воля. Соз­дав без­вла­ст­ную Ду­му, сфор­ми­ро­вав ма­рио­не­точ­ную оп­по­зи­цию, пол­но­стью кон­тро­ли­руя пра­ви­тель­ст­во, ко­ман­да Ель­ци­на раз­вя­за­ла се­бе ру­ки. Но с это­го на­ча­лась жёсткая борь­ба раз­лич­ных кла­нов в пра­вя­щей олигархии, что и оп­ре­де­ли­ло мно­гие по­сле­дую­щие со­бы­тия.

Источник