что значит сердце сокрушенно бог не уничижит
О сокрушении сердечном.
Еще раз поздравляем вас, братие и сестры, с днем воскресным. И в завершение нашего вечернего богослужения мы побеседуем с вами о значении духовном библейского выражения, стиха из 50-го псалма: «Жертва Богу дух сокрушен, сердце сокрушенно и смиренно Бог не уничижит».
Когда мы употребляем глагол «сокрушить», то обыкновенно имеем ввиду нанесение поражения, такого удара, от которого противник оправиться уже не может. Впрочем, говорим и о себе самих: «Мои силы совершенно сокрушены, они изменили мне», «Сокрушены все мои надежды, погибли, в прах расточились», «сокрушены кости мои, так повреждены, что им уже не восстановиться». Сокрушить можно высокое дерево, тянущееся к небу. Сокрушить можно скалу, твердую, почти что неодолимую, однако и она поддается воздействию металла.
Когда же мы вдумаемся в значение слов «Жертва Богу дух сокрушен, сердце сокрушенно и смиренно Бог не уничижит», то, очевидно, имеется ввиду такое состояние сердца, при котором оно уже не может более гордиться, возноситься, мыслить о себе высоко, осуждать ближних, не может испытывать тайного чувства превосходства. Но, будучи сокрушенным, может лишь плакать, воздыхать, осознавать, ощущать свою полную немощь, неспособность ни к чему благому. Будучи сокрушенным, сердце осознает необходимость сторонней, в частности, Божественной помощи. Будучи сокрушенным, сердце совершенно смиряется пред обстоятельствами своей жизни, особенно, неблагоприятными обстоятельствами. И оказывается, что для духовного служения, для духовного жертвоприношения нет жертвы чище, богаче, ценнее и краше, чем сокрушенное сердце. Ибо «Бог гордым противится», «Мерзок пред Господом всякий высокосердый», то есть, неопытный и неискушенный в жизни земной и в жизни духовной человек, который превозносится, гордится, не понимая, что лишь «смиренным дает Бог благодать».
Состояние сокрушенности сердца, конечно же, не может прийти к нам сразу, едва лишь только мы поверим в его спасительность. Ибо много в нас скрывается этого яда – самолюбия, самоугодия, много мы возрастили в душе уродливых опухолей, желваков самоцена, а особенно, гордости, над людьми превозношения – чтобы так сразу нам вкусить иного самочувствия, взойти в иное качество нравственного бытия. Однако желающим, произволяющим приносить Богу истинные духовные жертвы содействует благодать, содействуют те посредства и пособия, которые отцы святые, как мудрые врачи, прописывают болящим гордыней и самолюбием (таковы все мы) для стяжания сердца сокрушенного.
Иными словами эта добродетель именуется «духовным плачем». Духовным, потому что он может вовсе и не сопровождаться никаким внешним слезоточением. И напротив, внешние слезы еще совершенно не есть, не суть свидетельство сокрушения сердечного. Многие люди, сами того не зная, на молитве плачут под воздействием чувственности. Их слезы не чисты, по причине гнилых в них скрытых корней, ушедших глубоко в почву испорченного сердца. Иные, по неопытности, ищут слез на молитве, радуются, когда эти слезы приходят. Однако, они, повторяем. вовсе не есть свидетельство духовного преуспеяния. А могут держать своих обладателей, удерживать в плену неправильного болезненного состояния.
Добродетель духовного плача редка ныне, потому что требует она православного мировоззрения и чистоты жизни.
Лишает нас сокрушения сердечного и духовного плача многое. Особенно, невоздержание телесных чувств. Едва лишь только мы начинаем потрафлять нашему телу, покоить, холить его и нежить, сердце становится бесчувственным, словно камень. Почему в Священном Писании сказано ясно: «Не отягощайте сердец ваших объядением и пиянством. Ибо последний день придет незаметно, подобно сети падет на землю». Плотской образ жизни, стремление к телесным удовольствиям совершенно истребляет в человеке чувство нужды в Боге, лишает его понимания важности сокрушенного сердца и духовного плача.
Иной может быть воздержным, однако, имеет обыкновение строго судить людей и каждый его разговор, в большей или меньшей степени, приправлен резкими характеристиками, уничтожающими, сарказмом, иронией, а значит, и злословием, верными и неверными суждениями, которые, отравляя наше сердце, приводят его к полной слепоте и глухоте духовной. Иные просто по привычке празднословить. И, таким образом, пребывают в непрестанной суете, беспечны, невнимательны, легкомысленны, ходят как бы в тумане, не видя ни зги, не понимают, в какую сторону идти, где брезжит свет Божий, свет самопознания, свет богопознания.
А иной сокрушается потому что осознает, сколько невидимых врагов ищут его погибели, осознает, как лукавы, как коварны злые демоны, всегда нас окружающие, всегда смеющиеся над нами, всегда почти что празднующие над нами свою победу. И если человек внимает себе, то, страшась этого лукавства и коварства, равно оплакивая свое непостоянство и невнимательность, будет приходить в сокрушение духа.
А иной сокрушается потому что видит, каким потоком разлилось зло на этой земле, как оно со дня на день умножается, как легко захватывает это зло человеческие души, утягивая их на глубины погибели. И, созерцая это зло, сокрушается христианская душа. Но нимало не отчаивается, потому что верит в Промысл Божий, верит, что это зло временно – и по своему характеру, и природе – верит, что будет оно побеждено добром, что воцарится Господь весьма скоро над непокорным миром. Однако, для пользы своей собственной и сокрушается душа, когда обозревает проявления зла, умножающееся в мире.
Иной приходит в сокрушение от сознания нищеты, скудости, неспособности собственными руками прокормить семью. Но не впадает от этого сокрушенного состояния в расслабление, в отчаяние. Просто молит сердечнее Бога, бесконечно богатого в милостях Своих, обещавшего подать нам все необходимое, если только мы будем искать Царства Небесного и жить по правде Божией.
Сокрушаться удобно и тому, кто вспоминает, хотя бы раз в день о близости исхода из временной жизни, и насколько много искушений в жизни земной, еще больше их в Вечности. Еще темнее заставы, которые должно проходить христианской душе на пути к Престолу Божию. Еще наглее и бесчеловечнее истязатели, которые, не встретив телесного покрова, будут пытаться душу обличить. пленить, захватить в свою власть. Как не сокрушиться, как не восплакать, воспомянув об этом множестве демонов, которые наверняка захотят воспользоваться неочищенностью нашей от страстей и заявят на нас свои права.
Этого делания и искали всегда разумные христиане. Хотя, преимущественно, оно было жребием тех, кто оставлял шумные города, дабы иметь возможность всегда созерцать раны своей души. Особенно это делание духовного плача цвело в 3-4-5-6-м столетии, и завещание о нем оставили самые великие святые отцы пустынники. Так авва Пимен Великий говорил: «Если не захотим, не восплачем здесь произвольно, то вечно будем плакать невольно, там, за гробом». А другой святой, Антоний Великий засвидетельствовал, что плач о себе самом, заповеданный нам Господом в словах: «Плачьте о самих себе и о чадах ваших», есть единственный путь на Небо. Нам, живущим в миру, да еще в конце 20-го столетия, с большим рассуждением воспринять и осмыслять эти слова должно. Потому что грех, пропитавший насквозь наше сердце и наш ум, мешает нам все понимать правильно, мешает видеть меру в подвигах. И всякий раз доводит до несообразности, до смешного благие наши желания. Начнем сокрушаться – испытываем отчаяние, начнем плакать – заболеваем душевно, не понимая, что духовный плач сочетается с радостью о Господе, с благодарением Его, со всегдашним прославлением Господа, то есть, есть состояние подлинно разумное, премудрое, но никак не вымышленное, не сочиненное, не изобретенное. Однако, духовный плач, сокрушенное сердце всегда были и всегда останутся единственно верной предпосылкой богоугождения, родителями истинной боголюбезной молитвы. Посему и нам, читаем ли мы духовные книги, молимся ли в храме, пытаемся ли сами молиться, в уединении или среди людей, полезно вопрошать себя самих – в смиренном ли духе мы, стяжали ли сокрушенное сердце, стремимся ли к нему, и не тешим ли себя тщеславием, произвольно не погружаемся ли в море прелести, обольщения. Почаще должны мы, подобно мытарю, воздыхать о милости к самим себе, повторяя: «Жертва Богу дух сокрушен, сердце сокрушенно и смиренно Бог не уничижит». Аминь.
Какой смысл содержат слова псалма 50-го «жертва Богу дух сокрушен»?
Какой смысл содержат слова псалма 50-го «жертва Богу дух сокрушен»?
Смысл в том, что обращение к Господу Богу с молитвой должно совершаться от души, со смирением и кротостью сознающей свое недостоинство, как это мы видим и из евангельской притчи о мытаре и фарисее: «Мытарь же, стоя вдали, не смел поднять глаз на небо; но, ударяя себя в грудь, говорил: Боже! будь милостив ко мне грешнику» (Лк., XVIII, 13). «Сказываю вам, что сей пошел оправданным в дом свой более, нежели тот (фарисей)», — заключил Свою притчу Исус Христос.
В другом месте Своего Святого Евангелия Христос Спаситель говорит: «. если ты принесешь дар твой к жертвеннику и там вспомнишь, что брат твой имеет что-нибудь против тебя, оставь там дар твой пред жертвенником и пойди прежде примирись с братом твоим, и тогда приди и принеси дар твой» (Мф., V, 23,24). Следовательно, если твоя душа, твое сердце не прониклось сокрушением о своем ничтожестве, если ты обращаешься к Господу, имея дух надменный, высокомерный, то при таких условиях твоя молитва, твой дар, которые ты приносишь в жертву Богу, ничтожны, бесполезны и даже служат тебе во осуждение. Только сердце «сокрушенно и смиренно Бог не уничижит» (Псалом 50).
Итак, чтобы наша молитва, наша жертва дошли до Бога, они должны быть искренними и сердечными. Господу угодны молитвы и жертвы от души, от сердца, причем от души невысокомерной, но смиренно сокрушающейся о своем недостоинстве, сознающей свое ничтожество. Только тогда возможно возносить Господу и молитву, и жертву.
Журнал «Церковь», 1913, № 11
Полный учебник церковнославянского языка
Уникальное издание «Полный учебник церковнославянского языка» с примерами из грамматики 1648 года — первая книга на русском языке, которая содержит исчерпывающее внутреннее описание церковнославянского языка, а также множество таблиц с примерами. Учебник написан без использования специальной филологической терминологии и предназначен для самого широкого круга читателей. Он будет незаменимым пособием для желающих во всей полноте понимать церковные книги и старинные русские источники, написанные с соблюдением правил церковнославянского языка.
Святое Евангелие.
Прямой перевод с церковнославянского
Первый прямой перевод старого русского Евангелия на современный русский язык, доносящий до нас то, как читали и понимали Священное Писание наши предки. Перевод был сделан с церковнославянского дораскольного Евангелия Московской печати 1651 года. В книгу вошли все четыре канонических Евангелия: от Матфея, Марка, Луки и Иоанна. Для удобства, в книге приведено синодальное разбиение на главы и стихи, а также церковное деление на зачала. Двухцветная печать с киноварью. Предназначено для самого широкого круга читателей.
О разделе
Вопрос священнику — раздел сайта «Русская вера», который пользуется особенной популярностью. Мы получаем новые вопросы православному батюшке практически каждый день и особенно много их поступает от начинающих христиан, которые только слышали о старообрядчестве, а познакомиться с ним ближе не имели возможности.
Мы знаем как это бывает сложно, — переступить порог храма и задать свой вопрос священнику вживую. И конечно, личная беседа и живое слово утешения никогда не заменят электронной переписки. Тем не менее, нам нужен духовный совет.
Мы верим, что все старания наших пастырей будут не напрасны даже в том случае, если хотя бы один из спросивших получит некую духовную пользу!
Русская вера и русские традиции: старообрядчество и староверы вчера и сегодня
Последние годы в Росиии, в силу известных политических и экономических событий, растет интерес к своим корням и самоопределению русской нации. Идет поиск тех незыблемых, родных ценностей, которыми так богата наша история, наш народ. Русская культура, русские традиции, русская истрия и русская вера — вот основные тематики, которыми все чаще интересуются наши соотечественники, настоящие русские люди! Старообрядчество является живым примером того созидательного мировоззрения, на котором можно построить прочную и незыблемую патриотическую основу для духовной, культурной и научно-экономической жизни общества.
Сама история старообрядчества показывает невероятные примеры стойкости и патриотизма, защиты делом своей веры и традиций, истории и культуры своей Родины — святой Руси. Уже сейчас многие как светские, так и церковные авторы публикуют материалы, посвященные духовному и культурному наследию, истории и современности старообрядчества. Однако сам феномен старообрядчества, его философия, мировоззрение и особенности терминологии исследованы до сих пор слабо. «Кто такие староверы?» — на этот вопрос пока нет однозначного ответа, понятного для каждого нашего соотечественника.
Сайт «Русская вера» является самым обновляемым источником информации, рассказывающий об истории и современной жизни старообрядчества в целом и старообрядческих согласий в частности, таких как: РПСЦ, РДЦ, ДПЦ, Старопоморы-федосеевцы и другие, а также Старообрядные приходы в лоне РПЦ. Наш проект дает возможность читателю отслеживать актуальные новости старообрядчества, найти прямую дорогу и посетить старообрядческий храм, вспомнить прекрасные русские традиции, прикоснуться к архивным документам и памятникам культуры, каковым является Лицевой Летописный свод (Лицевой свод Ивана Грозного). Сайт первым начал собирать истории и биографии из жизни особо значимых деятелей прошлого (протопоп Аввакум, Митрополит Амвросий) и наших современников (Агафья Лыкова, Митрополит Алимпий). На страницах нашего ресурса можно задать вопрос священнику и побеседовать с единомышленниками. Мы приглашаем всех небезразличных патриотов поддержать нашу идею и объединиться в деле восстановления нашей общей родины — святой Руси!
Сокрушение духа
«Жертва Богу дух сокрушенный; сердца сокрушенного
и смиренного Ты не презришь, Боже».
Поговорим теперь об этом сокрушенном духе. Сокрушенный, значит разбитый вдребезги. «Сердца сокрушенного», разбитого вдребезги, «Бог не презрит».
Затем (2) сокрушенный дух сознает собственную немощь перед Богом и скорбит о ней. Но есть и чудная услада в сознании немощи своей. Знакомо ли она вам? Человеческая сила, сама по себе, не приносит с собою благодатного благословения. Человеческая же немощь, когда она положена к ногам Божиим, заключает чудную усладу, которая не многим знакома; и это сознание немощи не должно покидать души, даже когда она испытывает над собою силу Божию.
Многие христиане впадают в ошибку рассчитывая на свою безопасность ввиду того, что они в течение долгого времени не оставляли привычки молиться и имели ненависть ко греху. По всей же вероятности мы до конца жизни будем сознавать, насколько нетрудно христианину упасть; и хотя бы он был пятьдесят лет тому назад обращен, он не более может полагаться на свои собственные силы, нежели другой, который только за неделю обратился. Дух сокрушенный будет все более и более поражаться своей немощью в очах Божиих при всяком испытании и всяком искушении своем.
С точки зрения Божией оказывается возможным быть избавленным от привычки закоренелого, постоянного и постыдного греха. Но каким же образом может состояться это чудесное избавление? Сам Бог принимает его на Себя. Единственное условие, зависящее от нас, это предать себя в Его руки на это дело. Он говорит: «Я Господь, освящающий» (Иезек. 20:12). «Окроплю вас чистою водою, и вы очиститесь» (Иезек 36:25). Хотя это и было сказано раньше Израилю, тем не менее духовный смысл этого обетования принадлежит народу Божию, т. е. нам. «От всех скверн ваших, и от всех идолов ваших очищу вас. И дам вам сердце новое, и дух новый дам вам; и возьму из плоти вашей сердце каменное, и дам вам сердце плотяное». Не с нашим содействием это совершается. А что следует дальше? «И сделаю то, что вы будете ходить в заповедях Моих, и уставы Мои будете соблюдать и выполнять. Освобожу вас от всех нечистот ваших. в тот день, когда очищу вас от всех беззаконий ваших». (36:25-33). Одним словом, Бог принимает на Себя все дело освящения христианина, если только последний прибегает к Нему и отдает себя в Его руки, чтобы быть очищенным.
Слово в неделю о блудном сыне.
О сокрушении сердца.
«Жертва Богу дух сокрушен: сердце сокрушенно и смиренно Бог не уничижит ( Пс. 50, 19 ).»
Понятие о сокрушении сердца в общем смысле означаете всякую скорбь и печаль, ощущаемую нами под тяжестью бедствий, сопровождающих земную жизнь нашу. Народ наш на своем простом языке называет эту печаль кручиною, разумея под этим словом скорбь глубокую и продолжительную. Так все мы испытываем бедствия и скорби: кто от болезни, кто от бедности, кто от измены друзей, кто от злобы врагов, кто от непоправимых собственных ошибок, от неудавшихся предприятий и несбывшихся надежд, кто от оскорбленного самолюбия и т. под. Перечислить все наши скорби нет возможности, и совершенно освободиться от них нет средств у рода человеческого. Но все эти житейские скорби и страдания в Слове Божием называются печалью века сего, которая при крайнем усилении скорбей, при нашей беспомощности смерть соделовает ( 2Кор. 7, 10 ), т. е. подавляет дух наш и лишает его сил и возможности выйти победителем из борьбы с бедствиями жизни и ввергает в отчаяние и погибель.
Совершенно иное значение имеет нравственное состояние, испытанное Давидом после его падения и названное им в покаянном псалме его сокрушением сердца. Это чувство, в противоположность печали века сего, Апостол Павел называешь печалью по Боге, т. е. скорбью о нашей неблагодарности к Богу, оскорбляемому грехами нашими.
Ясно, что сокрушение сердца есть чувство религиозное и, как нравственное состояние, представляется в смысле жертвы Богу, – духовным подвигом, привлекающим к нам Божие милосердие и открывающим путь ко спасению, по другому изречению Давида близь Господь сокрушенным сердцем и смиренные духом спасет ( Пс. 33, 19 ).
По этим чертам, указанным Словом Божиим, мы можем так определить понятие о сокрушении сердца:
Сокрушение сердца есть скорбь глубокая и постоянная, происходящая от сознания нашего недостоинства и виновности пред Богом и праведными судом Его, растворяемая верою в Его промышление о нас и надеждою на Его бесконечное милосердие.
Раскрытие этого понятия о сокрушении сердца на основаниях Слова Божия и опытов духовной жизни приведет нас, во-первых, к уразумению высокого нравственного достоинства этого расположения духа нашего, и, во- вторых, к созерцанию дивных проявлений любви и милосердия Божия к верующим, носящим в себе дух сокрушенный и сердце смиренное.
Прежде всего, мы должны помнить, что это скорбное состояние духа нашего есть наше печальное наследство от наших прародителей после их грехопадения. Затворенные для них врата рая и херувим с пламенным мечем, охранявший их, должны быть для всего грешного человечества знамением его отчуждения от Бога. Печаль эта должна возрасти при мысли о невообразимом множестве произвольных грехов, соделанных людьми в течение веков и расслабивших душевные и телесные силы наши. Поэтому состояние греховности нашей и скорбей, от нее происходящих, признается для нас естественным, природным, неизбежным, непоправимым никакими собственными усилиями людей. Возрождает, обновляет и спасает нас от вечных страданий только крестная жертва Искупителя нашего, под условием нашей свободной деятельности, по учению Его и примеру земной Его жизни, т. е. под условием крестного, тяжкого подвига в борьбе с нашими страстями и врагами нашего спасения, под руководством и с помощью благодати Святого Духа. Итак, и в опасности погибели от грехов, и в усилиях к освобождению от них, скорбь и сокрушение всюду сопровождают нас. Это мы видим из свидетельств избранных и совершеннейших праведников. Евангелист Иоанн говорит о себе: аще речем, яко греха не имамы, себе прельщаем, и истины несть в нас ( 1Иоан. 1, 8 ), а Апостол Павел говорит за себя и за всех людей, остающихся в естественном состоянии: „я плотян, продан греху; ибо не понимаю, что делаю, потому что не то делаю, что хочу, а что ненавижу, то делаю» ( Рим. 7, 14 – 15 ). И после того как он явил в своей многотрудной жизни величайшие подвиги добродетели, после чрезвычайных дарований, откровений и видений, он говорит: „усмиряю и порабощаю тело мое, дабы, проповедуя другим, самому не остаться недостойным” ( 1Кор. 9, 27 ). „Мы сами, говорит он, имея начаток Духа, стенаем, ожидая усыновления, искупления тела нашего» ( Рим. 8, 23 ). „Мы воздыхаем, желая облечься в небесное наше жилище; только бы нам и одетым не казаться нагими” ( 2Кор. 5, 2 – 3 ). Поэтому он не только будит беспечных грешников: „встань, спящий, и воскресни из мертвых, и осветит себя Христос» ( Ефес. 5, 14 ), но остерегает и трудящихся в деле своего спасения от расслабления и самонадеянности: „кто думает, что он стоит, берегись, чтобы не упасть» ( 1Кор. 10, 12 ). Итак, внутреннее сокрушение сердца, соединяемое с заботою об исправлении, печать сосредоточенности на лице, осмотрительность в слове и поведении, – вот образ истинного христианина.
Слово Божие объясняет нам это нравственное состояние наше различными образами и сравнениями, но мы не вдумываемся в них и привыкли повторять их без должного внимания и размышления. Оно называет нас больными, а Христа Спасителя Врачом и Посетителем душ наших ( Матф. 9, 12 ; 1Петр. 2, 25 ); называет нас странниками, не имеющими здесь „постоянного града» и обреченными на труды и лишения дальнего путешествия и на „искание града будущего» ( Евр. 13, 14 ). И как ясно собственный наш опыт указывает нам на эту печаль нашего духа в тоскливом недовольстве нашей земною жизнью! Подумаем: что значит это беспокойное искание истины и стремление разрешить нашим собственным умом неразрешимые для нас вопросы о судьбе нашей, стремление, увлекающее даже ученых христиан на ложные пути знания и подвергающее их бесчисленным заблуждениям, когда Божественное Откровение стоит пред нами, как солнце, освещает нам пути к вечной Истине? Что значит это искание счастья в разнообразных плотских наслаждениях, эта неудовлетворенность духа при самых благоприятных условиях жизни, и, наконец, эта непрестанная жажда перемен в надежде найти полное счастье, удовлетворяющее нас и неизменное? Всякий честный и непредубежденный мыслитель увидит в этом не что иное, как наше врожденное, не заглушаемое никаким шумом развлечений и не насыщаемое никакими земными наслаждениями, стремление к Богу, Источнику жизни и блаженства. А если это так, то и душевная печаль наша и сокрушение сердца – наша неотъемлемая доля, прискорбная, но не безнадежная, а имеющая выход к свету и радости, по слову Спасителя: блаженны плачущии, яко тии утешатся ( Матф. 5, 4 ).
Мы знаем из слова Божия, что христиане достигают благодатных утешений в этой жизни и вечного блаженства в будущей не познаниями и мыслями, хотя бы и глубокими, – не словами, хотя бы и мудрыми, – но исполнением заповедей Божиих и верою живою и деятельною. И этот именно единственный путь ко спасению обретается и безопасно проходится только при условиях покорения вере нашего горделивого ума и при многотрудном подвиге очищения нашего грехолюбивого сердца. Кто обращается к врачу? Тот, – воспользуемся любимыми сравнениями св. Иоанна Златоуста, – тот, кто чувствует свою болезнь и понимает ее опасность. Следовательно, искреннее обращение ко Христу возможно только христианину, при обличении Слова Божия, почувствовавшему свою греховность и, по действию благодати Божией, познавшему в Христе единого истинного Целителя душ человеческих. Кто с доверием и убеждением принимает врачебные пособия? Тот, кто верит своему врачу. Следовательно, только возлюбивший Христа со смиренным и сокрушенным сердцем, с покорностью прием лет от него горькие врачества покаяния, слез, терпения в крестном подвиге борьбы со страстями и искушениями. Кто может с усердием приносить молитвы свои к Богу и быть терпеливым в бдениях и богослужениях? Только привыкший к внутреннему непрестанному обращению к Господу Иисусу Христу при всех печальных обстоятельствах своей жизни. Чье сердце всегда открыто для страждущих и несчастных братьев? Только сердце, знающее скорбь, по собственному опыту, в самых тяжких страданиях, при глубоких падениях, при бесплодности усилий освободиться от застарелых греховных навыков и непрестанном страхе за вечную свою участь. У Христа он сам ищет помощи, для Христа же помогает и страждующим братиям.
Чтобы нам лучше понять и усвоить это учение о „печали по Боге”, вспомним другое изречение Спасителя: „Горе вам пресыщенные ныне! ибо взалчете. Горе вам, смеющиеся ныне! ибо восплачете и возрыдаете» ( Лук. 6, 25 ). Под словом „ныне» разумеется земная жизнь людей каждого века и каждого поколения. Но, кажется, ни для одного из предшествовавших веков не было так необходимо, как нам, это напоминание об опасности пресыщения чувственными наслаждениями и страсти к развлечениям и удовольствиям, вообще называемым в слове Спасителя веселием и „смехом». Нам наиболее грозит это „горе». В чем оно является и угрожает нам? В совращении со скорбного пути сокрушения о грехах на пути беспечности, в оплотенении сердца, утрачивающего чувствительность к духовным впечатлениям, затем – в неверии, ожесточении и коснении во зле, ведущем к вечному горю. Наш век полагает совершенство не в Богопознании и вере, а в науке преимущественно направленной к умножению удобств и наслаждений плотских: он ищет счастья – не в мире сердца и совести, не в радости и торжестве правды и добродетели, а в приобретении наибольших средств для роскошной и беспечальной жизни. Мы слышим речи о вере, но не о богопреданной, а каждым по своему понимаемой; мы видим борьбу за убеждения, но не видим твердых оснований для соглашения в единой бесспорной истине; мы много читаем рассуждений о честности, но основанной на гордости и самолюбии, о добродетели, но выставляемой на показ, о любви, но не в духе самоотвержения и самопожертвования, а в легком способе благотворения в пожертвованиях большею частью того, „чего нам не жаль». Все наше просвещение скользит по поверхности наших душ, а не поднимает нашего духа из под гнета подавляющей его плоти; все наши добродетели – в успехах по службе и приобретении отличий; а дела великие – в открытиях, сооружениях, составлении „колоссальных состояний». Слава Богу, что еще есть у нас в общественных деятелях усердие к служению отечеству и благу государства, хотя последнее не всегда понимается верно. Это „горе» в настоящем состоит в упадке духовной жизни, а в будущем обнаружится в развращении поколений и, наконец, в приближении человечества к пропасти, лежащей в конце „широкого пути», ведущего, по слову Господню, в вечную погибель ( Матф. 7, 13 ). Нам, конечно, скажут на все это с усмешкою многие из образованных людей: „все это мы слыхали, все давно нам известно», но этим еще более увеличивается постигающее нас „горе». Иисус Христос, приняв исповедание веры в Него от исцеленного Им слепорожденного, сказал в слух фарисеев: „на суд пришел Я в мир сей, чтобы невидящие видели, а видящие стали слепы». Услышав это, фарисеи сказали: „неужели и мы слепы?» Иисус сказал им: „если бы вы были слепы, то не имели бы на себе греха: но как вы говорите, что видите, то грех остается на вас» ( Иоан. 9, 39 – 41 ). Обратим это слово Господа к нашим неверам, отрицающим и искажающим Его спасительное учение по своему мнимому всезнанию: „если бы вы этого учения не знали, то не имели бы греха: но так как вы говорите, что его знаете, то грех остается на вас».
Но обратимся опять к душам смиренным и сокрушенным сердцам. Кроме несомненного твердого направления их по пути к вечной жизни, они на пути этом имеют и истинные утешения, неизвестные неверующим и беспечным.
Если сказано у пророка, что Господь „близок к сокрушенным сердцем», то это не значит, что Он, так сказать, стоит недалеко от них: Нет, Господь сказал: “се, стою у двери и стучу. Если кто услышит голос Мой, и отворит дверь, войду к нему и буду вечерять с ним, и он со Мною» ( Апок. 3, 20 ). Но кто поспешит отворить дверь Врачу небесному, как не болящий духом и Его ожидающий? И из опытов жизни сокрушенных душ мы видим, что они, при всех немощах, грехах и страданиях, имеют дерзновение к Богу. Не ощущая Его помощи, они зовут Его к себе: „скажу Богу, Заступнику Моему: для чего Ты забыл меня? Для чего я сетуя хожу от оскорблений: врага?» ( Пс. 41, 10 ) „Приблизься к душе моей; избавь ее; ради врагов моих спаси меня» ( Пс. 68, 19 ). Чувствуя силу страстей своих и соблазнов, они вопиют к Богу: „я близок к падению и скорбь моя всегда со мною. не удаляйся от меня, поспеши на помощь мне, Господи Спаситель мой!» ( Пс. 37, 18 – 23 )» Как упавшее и разбившееся дитя громким плачем зовет мать, зная, что она поспешит к нему, так смиренные души, указывая на свои грехи и страдания совести, плачутся пред Господом: „нет мира в костях моих от грехов моих. Ибо беззакония превысили главу мою, как тяжелое бремя отяготели на мне» ( Пс. 37. 4 – 5 ). Они умоляют Бога Его собственными совершенствами и напоминают Ему об Его прежних благодеяниях: „вспомни щедроты Твои и милости Твои, ибо они от века» ( Пс. 24, 6 ), „где прежние милости Твои, Господи?» ( Пс. 88, 50 ). Они молят Господа помиловать их, если не для них самих, то ради охранения собственной чести и славы Его: „помоги нам, Боже, Спаситель наш, ради славы имени Твоего; избавь нас и прости нам грехи наши ради имени Твоего: для чего язычникам говорить: где Бог их?» ( Пс. 78, 9 – 10 ). Но они же исповедуют пред Богом, с радостью и благодарением, и утешения даруемые им: „при умножении скорбей моих в сердце моем утешения Твои услаждают душу мою» ( Пс. 93. 19 ).
Теперь укажем дивные проявления любви и милосердия, Божия к сердцам сокрушенным. Но кто посмеет сказать, что он в состоянии достаточно изобразить милосердие Господа к грешникам кающимся и любовь его к человекам? Кто может понять и обнять мыслью эту любовь бесконечную, всегда себе равную, для всех созданий открытую, ничем не возмущаемую, никогда не утомляющуюся, ко всем снисходящую, никого из людей, обращающихся к ней за помощью „не упрекающую» ( Иак. 1, 5 ) и от величайших грешников не отвращающуюся? Только Господь Иисус Христос, пришедший в мир призвать грешников на покаяние ( Лук. 5 ». 32), и „исцелять сокрушенных сердцем” ( Лук. 4, 18 ), мог в учении и деяниях своих изоразить ее так, что полнота ее пребудешь вечным и неисчерпаемым предметом созерцания и славословия Ангелов и человеков. Для нашей цели мы только приведем данный нам образ ее в притче о блудном сыне и действия ее в помиловании падшего Давида, отвергшегося от Господа Петра и двух грешниц, удостоившихся за любовь к Нему и смирение прощения грехов.
В буквальном смысле притчи о блудном сыне мы видим, что отец его, тоскуя о нем, смотрел часто на дороги, ведущие к его дому с мыслью, не воротится ли несчастный сын его, (иначе он не мог, как сказано в Евангелии, увидеть его „ издали и увидев его идущим, он „сжалился над ним» (.мил ему бысть) и побежал ему на встречу. И прежде нежели сын успел произнести свою покаянную мольбу: „я согрешил перед тобою, и уже недостоин называться сыном твоим», отец пал ему на шею и уже целовал его. Затем он спешит снять с него рубище и одеть его в лучшую одежду, восстановить его в достоинство сына богатого отца, дав перстень на руку его и обувь на ноги. Он приказывает устроить вечерю „с пением и ликованием» и из уст его не вышло ни одного слова упрека, ни одного вопроса: где ты был? что делал? Куда девал данное тебе имение? Он Только восклицал в радости: „сей сын мой был мертв и ожил, пропадал и нашелся» ( Лук. 15 ). Вот живое истолкование слова Христова: радость бывает на небеси о единем грешнице кающемся ( Лук. 15, 7 ).
Это слово изъясняется и действиями всеблагого Бога по отношению к смиренным сердцам. Давид впал в тяжкий грех. Но как только, обличенный пророком Нафаном, он сказал: „согрешил я пред Господом», пророк тотчас ответил ему: „и Господь снял с тебя грех твой; ты не умрешь». Чем объяснить это скорое помилование? Предведением Господа, что Давид, великий духом и верою, поймет и оценит оказанную ему милость. И вот он, в ожидании дальнейшего откровения о нем воли Божией, уединяется, постится, проводить ночь на голой земле ( 2Цар. 12 ) и потом, в слух всего мира, в псалме своем исповедует грех свой и молит: „помилуй меня, Боже, по великой милости Твоей. беззакония мои я сознаю, и грех мой всегда предо мною. Не отвергни меня от лица Твоего и Духа Твоего Святого не отними от меня. Научу беззаконных путям Твоим, и нечестивые к Тебе обратятся» ( Пс. 50 ). И доселе этот покаянный псалом обращает к Господу нечестивых.
В помиловании Апостола Петра любовь Божия открывается в особенно трогательных чертах. Петр, с такою горячностью обещавший Господу, что „если и все соблазнятся о Тебе, я никогда не соблазнуюсь» ( Матф. 26, 23 ), „я душу свою положу за Тебя» ( Иоан. 13, 37 ), не устоял пред обвинениями рабыни и служителей в том, что и он был с Иисусом Назореем, „отрекся с клятвою, что не знает сего человека» ( Матф. 26, 69 – 74 ). Петел возгласил его падение, а Господь, претерпевший в это самое время в дворе первосвященника Каиафы поругания и бичевания, с кротостью взглянул на него, напомнив ему его самонадеянность и свое предречете.Этот взгляд пронзил сердце Петра и он, „вышедши вон, горько заплакал» ( Лук. 22, 62 ). И Господь в сердце своем уже простил его. По воскресении Иисуса Христа, когда Ангел повелел мироносицам возвестить всем ученикам об Его воскресении, прибавил: „и Петру», чтобы скорбящий Петр не лишен был радости о воскресении своего Учителя ( Мар. 16. 7 ). Наконец, когда Господь явился Сам апостолам на море Тивериадском, Он кротко напомнил Петру об его прежней самоуверенности: „любишь ли Ты Меня больше нежели они? И если повторил этот вопрос трижды, то, по толкованию святых отцов, только для того, чтобы после троекратного его отречения и троекратного уверения Петра: ей Господи, Ты веси, яко люблю Тя (Иаан. 21), восстановить его в звании и правах апостола: „паси овец моих» ( Иоан. 21, 16 ).
Прощение одной жене – грешнице даровано Спасителем в доме Симона фарисея, который пригласил Его на трапезу, но не имел веры в Него и принял Его с фарисейскою горделивостью. Между тем во время трапезы, по сказанию Евангелиста Луки, „женщина из того города пришла с алавастром мира и, ставши позади Господа, начала обливать ноги Его слезами и отирать волосами головы своей, целовала ноги Его, и мазала миром». Господь как будто не замечал этого. Но когда Симон, а, вероятно, с ним и другие, стали сомневаться в достоинстве Иисуса Христа, думая, что „если бы Он был пророк, то знал бы кто и какая женщина прикасается к Нему, ибо она грешница», надлежало объяснить ее поступок. И Господь Сам так истолковал его, что раскрыл всю душу кающейся. „Симон! сказал Он домохозяину, – видишь ли ты эту женщину? Я пришел в дом твой, и ты воды Мне на ноги не дал; а она слезами облила Мне ноги и волосами головы своей отерла. Ты лобзания мне не дал; а она с тех пор как Я пришел не перестаешь лобызать у Меня ноги. Ты головы Мне маслом не помазал; а она миром помазала Мне ноги. А потому сказываю тебе: прощаются грехи ее многие за то, что она возлюбила много». Здесь открывается новая черта милосердия Божия: грешница получила прощение не за сокрушение, а за любовь. Что это значит? То, что она, обливаясь слезами, прошла быстро подвиг печали и сокрушения возвысилась до пламенной любви к Господу и с необыкновенным смирением и силою выражала ее ( Лук. 7 ).
Совершенно ясен высокий подвиг покаяния жены, омывавшей, слезами ноги Спасителя; но и немного нужно проницательности, а нужна только честность в мыслителе, чтобы понять внутреннее состояние жены – грешницы, приведенной к Господу фарисеями. Ее преступление было доказано; закон, карающий его, известен; обвинители беспощадны, и Иисус был понят народом, как сама истина и правда, что засвидетельствовали сами Его ненавистники, лицемерно говорившие Ему при народе: „мы знаем, что Ты справедлив, и истинно пути Божию учишь” ( Матф. 22, 16 ). Что должна была чувствовать и думать о своей судьбе несчастная женщина? Она висела над бездною. Но она знала что Судия, к Которому ее привели, милоcтив, что Он состраждет и благотворит всем несчастным и прощает грешников: не молила ли Его она внутренно о прощении? Вот Он медлит; Он грозно испытывает и обличает озлобленных свидетелей; они начинают расходиться. – Не закрадывается ли в ее сердце надежда спасения? Не смотрит ли она на божественное Лицо Искупителя с благоговением и умилением, как бы угадывая, что она не погибла? И когда Он, оставшись с нею без обвинителей, спросил ее: „где твои обвинители? никто не осудил тебя? Она отвечала, как бы с некоторою бодростью: “никто, Господи!» – „И Я не осуждаю тебя. Иди и впредь не греши». Это повеление: „впредь не греши» означает, что Сердцеведцем прошедшее ей прощено.
Итак, мы видим из Слова Божия, что смирение духа и сокрушение сердца должны составлять постоянное настроение христианина, без которого все добродетели и греховности пред Богом и отзывающееся фарисейскою горделивостью, не умеют надлежащей нравственной цены и достоинства.
Из примеров Давида и апостола Петра мы видим, что глубокое сокрушение при тяжких падениях, привлекающее к грешнику Божие милосердие, подготовляется жизнью богобоязненною и дающею задатки исправления и нравственного преуспения.
Примеры прощенных грешниц показывают нам, что о некоторых смиренных душах есть особое Божие промышление; озарение их благодатью Божию, туне даруемою ( Матф. 10, 8 ), открывает их сознанию великую опасность их заблуждений и погибли, исторгаешь из сердец их вопль о помощи к бесконечно милосердному Спасителю нашему. Таково призвание к покаянию св. Марии Египетской.
Но всего яснее для нас видно, что жизнь христиан пустая, рассеянная, проходящая в плотских наслаждениях и страстных увлечениях, не дает возникнуть в душе прочному спасительному чувству сокрушения, а может только допустить иногда мимолетные воздыхания и скоровысыхающие слезы.
Великий канон. Четверток первой недели Великого Поста, песнь девятая.