что значит стяжать мирен дух
«Стяжи дух мирен. » — как понять главный совет Серафима Саровского?
Приблизительное время чтения: 11 мин.
«Что это за непонятный «дух мирен»? Как его стяжать — есть какие-то методики специальные?»
На сайте журнала «Фома» уже долгое время существует постоянная рубрика «Вопрос священнику». Каждый читатель может задать свой вопрос, чтобы получить личный ответ священника. Но на некоторые из вопросов нельзя ответить одним письмом — они требуют обстоятельной беседы.
Письмо в редакцию:
Что значат известные слова Серафима Саровского: «Стяжи дух мирен, и тогда тысяча душ спасется около тебя»? Что это за непонятный «дух мирен»? Как его стяжать — есть какие-то методики специальные? И самое странное для меня — как это я могу повлиять на спасение душ аж тысяч людей — разве это не их личная задача, за которую только они отвечают?
Константин
Отвечает Александр Ткаченко:
Прежде чем ответить на слова про «дух мирен», я бы хотел рассмотреть внимательнее самое первое слово в этой фразе — «стяжи». Слово это вроде бы и понятное с виду, однако смысл его для многих читателей требует некоторого прояснения. «Стяжать» означает — приобретать и накапливать некие блага, собирать впрок, приумножать капитал. Преподобный Серафим Саровский происходил из купеческого сословия. Поэтому употребление слов из торгового и коммерческого обихода было для него обычным делом при объяснении духовных вопросов. В своей знаменитой беседе с Мотовиловым он говорит об этом прямо:
«Стяжайте благодать Духа Святого и всеми другими Христа ради, добродетелями, торгуйте ими духовно, торгуйте теми из них, которые вам больших прибыток дают. Собирайте капитал благодатных избытков благодати Божией, кладите их в ломбард вечный Божий из процентов невещественных. Примерно: дает вам более благодати Божией молитва и бдение, бдите и молитесь; много дает Духа Божиего пост, поститесь, более дает милостыня, милостыню творите, и таким образом о всякой добродетели, делаемой Христа ради, рассуждайте.
Вот я вам расскажу про себя, убогого Серафима. Родом я из курских купцов.
Так, когда не был я еще в монастыре, мы бывало, торговали товаром, который нам больше барыша дает. Так и вы, батюшка, поступайте, и как в торговом деле не в том сила, чтобы больше торговать, а в том, чтобы больше барыша получить, так и в деле жизни христианской не в том сила, чтобы только молиться или другое какое-либо доброе дело делать. Если рассудить правильно о заповедях Христовых и апостольских, так дело наше христианское состоит не в увеличении счета добрых дел, служащих к цели нашей христианской жизни только средствами, но в извлечении из них большей выгоды, то есть вящем приобретении обильнейших даров Духа Святого».
Как видим, святой вовсе не стесняется употреблять столь приземленные метафоры для самых возвышенных понятий и предметов. Торговля, ломбард, барыш, выгода — все идет в ход для того, чтобы более доступно объяснить духовный смысл сказанного. Здесь он говорит о стяжании благодати Духа Святого. И возможно, во фразе, которую мы здесь рассматриваем — «Стяжи дух мирен и вокруг тебя спасутся тысячи», — речь тоже идет именно о таком приобретении. Однако возможен и другой вариант.
Дело в том, что преподобный Серафим, несмотря на внешнюю простоту, был очень хорошо образованным и начитанным человеком. К словам он относился бережно, храня их смысл через соблюдение правильного их употребления. И если он в одном случае говорит «Дух Святой», а в другом — «дух мирен», разумно предположить, что речь в этих двух случаях шла не об одном и том же. И тогда остается единственно возможный вариант объяснения этих слов — речь идет о человеческом духе, приведенном в мирное состояние.
Тезис первый:
Человек с раздраем в душе не только мучается сам, но и опасно влияет на состояние окружающих.
Современник преподобного Серафима русский поэт и мыслитель Федор Иванович Тютчев написал строки, ставшие впоследствии не менее знаменитыми, чем высказывание преподобного Серафима:
Не плоть, а дух растлился в наши дни,
И человек отчаянно тоскует…
Он к свету рвется из ночной тени
И, свет обретши, ропщет и бунтует.
Здесь видно, что растленный (распадающийся, гибнущий) дух человека выражается в глубоком внутреннем конфликте прежде всего внутри его собственной личности: одна ее часть рвется к свету, другая — бунтует против этого же света.
И конечно же, человек с таким внутренним устроением будет сеять вокруг себя такой же хаос и разрушение. В любом его социальном взаимодействии эта глубинная разруха будет проявлять себя так или иначе. Не понимая своих мотивов, желаний, потребностей, такой человек мечется из крайности в крайность, пытаясь найти опору то в более справедливом общественном строе, то в сильной личности, способной повести за собой к вожделенному счастью, то в какой-нибудь объединяющей людей идее.
Но там, где нет ясного понимания, к чему ты стремишься, не может быть и внятных ориентиров достижения неведомой цели. И вольно или невольно такой мятущийся человеческий дух увлекает за собой и других людей, страдающих от такой же внутренней расщепленности. Так, внутренний хаос и мятеж одного человека становится причиной душевного смущения тех, кто так или иначе общается с ним. Приведет ли это к их гибели, или они сумеют с Божьей помощью преодолеть это смущение, трудно сказать. Бывает и так, и этак. Но очевидно, что сам по себе этот внутренний духовный мятеж отнюдь не способствует спасению и даже обычной спокойной жизни человека.
Но что же такое этот дух человека? Чем он определяется, каков он и как можно определить, что для него является нормой, а что — отклонением от этой нормы?
Тезис второй:
У христиан есть уникальный критерий определения нормы, которой должен соответствовать дух человека.
Поскольку и преподобный Серафим, и Федор Тютчев были православными христианами, есть прямой резон посмотреть, что же говорит о человеческом духе православное вероучение.
Святитель Игнатий (Брянчанинов) дает чеканно точное определение этому понятию: «Нравственная сила человека — дух его. Господь наименовал Дух Святой Силою свыше, Духом Истины; Истина — Сын. Свойство силы имеет и дух человеческий; он есть и дух мыслей человека — истинны ли они или ложны. Он проявляется и в тайных движениях сердца, и в образе мыслей, и во всех действиях человека. Духом человека обнаруживается и ум его, и образ мыслей; дух каждого поступка обнаруживает мысль, руководившую человеком при поступке».
Дух человека — нравственная сила, движущая нами во всем, чем бы мы ни занимались. И от того, какой будет эта сила, зависит и результат нашей деятельности.
След духа виден во всех наших делах — и в самом возвышенном творчестве, и в том, как человек выбрасывает мусор. Наш дух определяет направление наших мыслей, поступков, планов на будущее. И выявляет себя именно через них. Каков дух человека, такими будут и его дела.
И тут у христиан есть уникальный критерий определения нормы, которой должен соответствовать дух человека во всех своих проявлениях — евангельское описание воплотившегося Бога — Иисуса Христа. В этом описании дана абсолютная норма человечности, какой она должна быть по замыслу нашего Создателя. Ведь Бог, ставший Человеком, не мог действовать иначе как в строгом соответствии со Своим же замыслом о человеке. Значит, любое действие Иисуса Христа является эталоном человеческой духовности. И главную составляющую такой эталонной духовности определил и специально подчеркнул Сам Господь, сказавший: …научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем, и найдете покой душам вашим (Мф 11:29).
Обратите внимание, Он не сказал: научитесь от меня, ибо Я гневен и грозен в гневе (а такое в Евангелии тоже описано). Единственное место, где Иисус Христос ставит Себя в пример для научения — вот эти удивительные слова о кротости и смиренном сердце. Это и есть образец действия человеческого духа, данный Богом для всех людей Земли на все времена до скончания века.
Кротость и смирение вместо описанного Тютчевым духовного мятежа. И совсем неудивительно, что свое стихотворение поэт заканчивает так, будто в нем звучит невысказанный призыв: человек, пожалуйста, пощади себя, возвратись ко Христу, уподобляйся Ему в Его мире и кротости, иначе ты просто погибнешь, разорванный собственными противоречивыми устремлениями:
Безверием палим и иссушен,
Невыносимое он днесь выносит…
И сознает свою погибель он,
И жаждет веры… но о ней не просит…
Не скажет ввек, с молитвой и слезой,
Как ни скорбит перед замкнутой дверью:
«Впусти меня! — я верю, Боже мой!
Приди на помощь моему неверью.
Тезис третий:
Цель, которая стоит за советом преподобного Серафима, — уподобление человека Богу. Путь к этой цели начинается с обретения мира в собственной душе.
В своем наставлении «Стяжи дух мирен — и тысячи спасутся вокруг тебя» преподобный Серафим говорил о человеческом духе. И все же некая смысловая параллель с Духом Святым здесь просто неизбежна. Раз уж мы говорим о том, что человек создан по образу Божьему, значит, и дух в нем должен быть не чем иным, как образом Духа Святого.
У святителя Игнатия (Брянчанинова) есть удивительное по своей красоте и неожиданности описание образа Божьего в человеке, где он уподобляет основные свойства нашей души ни много ни мало — Пресвятой Троице: «Ум наш — образ Отца; слово наше (непроизнесенное слово мы обыкновенно называем мыслью) — образ Сына; дух — образ Святого Духа.
Как в Троице-Боге три Лица неслитно и нераздельно составляют одно Божественное Существо, так в троице-человеке три лица составляют одно существо, не смешиваясь между собой, не сливаясь в одно лицо, не разделяясь на три существа.
Ум наш родил и не перестает рождать мысль, мысль, родившись, не перестает снова рождаться и вместе с тем пребывает рожденной, сокровенной в уме.
Ум без мысли существовать не может, и мысль — без ума. Начало одного непременно есть и начало другой; существование ума есть непременно и существование мысли.
Точно также дух наш исходит от ума и содействует мысли. Потому-то всякая мысль имеет свой дух, всякий образ мыслей имеет свой отдельный дух, всякая книга имеет свой собственный дух.
Не может мысль быть без духа, существование одной непременно сопутствуется существованием другого. В существовании того и другого является существование ума. Наш ум, слово и дух, по единовременности своего начала и по своим взаимным отношениям, служат образом Отца, Сына и Святого Духа, совечных, собезначальных, равночестных, единоестественных.
Видевый Мене, виде Отца, — возвестил Сын, — Аз во Отце, и Отец во Мне есть. То же можно сказать об уме человеческом и мысли его: ум, невидимый сам по себе, является в мысли, ознакомившийся с мыслью, ознакомился с умом, произведшим эту мысль».
Оказывается, Всемогущий Бог — кроток и смирен, Он — тот самый глас хлада тонка, дуновение прохладного ветерка, в котором явил Себя пророку Илии (Цар 19:12). Бог есть любовь и мир в отношениях Лиц Пресвятой Троицы между Собой, и точно таков же Он в отношении к Своему творению. Это было одним из самых неожиданных откровений, которые Иисус Христос дал людям. И слова преподобного Серафима напрямую относятся к этому откровению.
«Стяжи дух мирен» — значит уподобься Богу в мире, любви и кротости. И прежде всего научись обретать этот мир внутри своей собственной души.
Не воюй с собой, не устраивай войну в своем сердце, учись мирно решать свои внутренние конфликты. Тогда они не будут выплескиваться наружу через различные проявления твоего духа. И когда этот дух будет мирен, то и все дела твои тоже будут совершаться в мире и любви, ими будет пропитано каждое твое слово, каждый взгляд, каждый поступок. Ты как будто станешь живым образом кроткого и смиренного Бога. И люди, глядя на твои дела, будут прославлять этого Бога, стремиться к Нему, приходить под Его благое иго и брать Его легкое бремя евангельских заповедей. Вот что значат слова «Стяжи дух мирен — и тысячи спасутся вокруг тебя».
Мирный дух — необходимое условие для уподобления себя Богу. Но для того, чтобы приобрести его, сначала нужно избавиться от духа неприязни. Его действие каждый из нас так или иначе испытал на собственном опыте. Неприязненным наш дух становится там, где мы обижаемся на кого-либо, завидуем чужому успеху, ревнуем, ненавидим, желаем кому-либо зла. Общий принцип святоотеческих наставлений в подобных случаях таков: увидев в себе неприязненное расположение духа к другому человеку, следует немедленно обратиться к Богу в покаянной молитве с просьбой помиловать и нас, и этого человека.
Ну а самый простой способ научиться преодолевать дух неприязни — применить этот принцип к себе самому. Ведь и к себе мы тоже очень часто испытываем неприязнь, порой куда более сильную, чем к другим.
И от этой внутренней вражды с самим собой наше сердце смущается ничуть не меньше, чем от вражды с ближними. На смену этой разрушительной неприязни к себе и должен прийти тот мирный дух, о котором говорит преподобный Серафим Саровский.
О том же, как успокаивать такой свой внутренний мятеж, подробно рассказывает уже другой благодатный наставник, преподобный Анатолий Оптинский.
Эти его слова из письма, адресованного духовной дочери, можно смело брать для себя как практическое руководство по избавлению от духа неприязни к себе и приобретению мирного духа, уподобляющего нас Богу Любви: «Когда пришло благое желание помолиться Богу и прочитать то и то, помолитесь и прочитайте покойным духом. Не исполнили желания по немощи, спокойным духом скажите: помилуй мя, Господи, яко немощна есмь. Не исполнили благие желания от лености и нерадения, опять спокойным духом скажите: Господи, не вниди в суд с рабой Твоей. Пришли дурные мысли, снова спокойным духом скажите: Господи, избави меня от сих. Осердились на кого или осудили за что, снова тем же спокойным духом обратитесь ко Господу и скажите: согрешила, Господи, прости меня, горделивую и нетерпеливую! Вдруг, как туча, нашли тоска и отчаяние, снова ко Гоcподу обратитесь и скажите к своей унылой душе: вскую прискорбна еси душа моя, и вскую смущаеши мя! Уповай на Бога. И таким образом во всех случаях старайтесь сохранять сердце свое в спокойствии от смущения! Как от неприязненнаго духа».
Слово в день памяти преподобного Серафима Саровского
 |
Скачать
(MP3 файл. Продолжительность Размер )
Во имя Отца и Сына и Святаго Духа!
2-го января по юлианскому календарю, а по григорианскому – 15-го 1833 г. скончался великий угодник Божий преподобный Серафим Саровский. Современники на его могильном памятнике написали: «Жил во славу Божию семьдесят два года, шесть месяцев и двенадцать дней».
А двадцать лет тому назад произошло новое второе обретение мощей этого великого русского святого. Как раз в этот день, 15 января 1991 г., православная Москва встречала их крестным ходом, и посреди зимы на морозе все запели Пасху. Пели не только от радости встречи с чудотворными мощами угодника Божия, но и от радости начала зримого исполнения его пророчеств. А по ним Россия должна будет возродиться как православная, сильное духом, держава. Значение пророчеств прп. Серафима и его самого для нашей страны и судеб всего Православия видели и понимали многие русские и нерусские люди.
Так духовник вл. княгини Елизаветы Феодоровны, немки по рождению и воспитанию, священномученик Митрофан (в монашестве архим. Сергий (Сребрянский)) вспоминал, что как-то он пришел в храм на Ордынку ранним утром и сказал: «Матушка, я видел сейчас сон – видение, которое не дает мне спокойно приступить к служению Литургии». И рассказал, что он видел как бы четыре картины. На первой была горящая и рушащаяся церковь. На вто рой – портрет императрицы Александры Феодоровны, который вдруг начинает покрываться со всех сторон белыми лилиями. На третьей картине – Архангел Михаил с огненным мечом. На четвертой – преподобный Серафим Саровский стоящий на камне с воздетыми в молитве руками.
В ответ преподобномученица Елизавета спокойно сказа ла: «Вы видели, батюшка, сон, а я расскажу Вам его значение. Первая картина означает, что скоро наша Церковь будет охвачена огнем и разрушится на глазах. Вторая картина говорит о том, что жизнь государыни нашей Александры Феодоровны будет покрыта мученической кончиной (именно это означают белые лилии). Архангел Михаил, стоящий с огненным мечом, говорит об огненных, грозных испытаниях, которые ожидают нашу Церковь и Россию. А преподобный Серафим Са ровский, стоящий на камне, – означает, что ему дано от Бога особое молитвенное ходатайство за нашу Церковь, за наш народ».
Как же сын строительного подрядчика, рано оставшийся без отца, вынужденный в детстве помогать в торговле скобяной лавочки его старшего брата, не получивший систематического образования, ни специального духовного, стал великим молитвенником и чудотворцем.
Ответ на этот вопрос можно найти в словах самого старца. В беседах своих он любил повторять : «Радость моя, молю тебя, стяжи дух мирен, и тогда тысяча душ спасется около тебя». Ему самому удалось стяжать этот дух «мирен», и сколько тысяч или десятков тысяч душ спаслось вокруг него, ведает лишь един Бог.
Носил любимый нами батюшка Серафим простой белый полукафтанчик-балахончик, камилавку, кожаные чулки, лапти и рукавицы. На груди его всегда висел железный крест, а за плечами была сумка со Святым Евангелием. Летом он готовил дрова на зиму, возделывал огород и собирал для удобрения его мох в болоте. Причем ходил туда полуобнаженным, как бы отдавая свое тело на съедение комарам и мошкам. «Страсти, – объяснял он это самоистязание, – истребляются страданиями или произвольными, или посылаемыми нам Промыслом».
Трудясь, любил петь священные песнопения. Иногда так погружался в богомыслие, что лопата или топор выпадали из рук его, и он весь умом переходил на Небо. Видевшие его в такие минуты, не смели нарушать его внутренней благодатной тишины, и незаметно удалялись. Ежедневно читал он Святое Евангелие и Апостол, а также святоотеческие творения: Иоанна Лествичника, Исаака Сирина, Иоанна Златоустого и других.
«Душу надо снабдевать Словом Божиим ибо Слово Божие есть хлеб ангельский… более всего должно упражняться в чтении Нового Завета и Псалтири. От чтения Священного Писания бывает просвещение в разуме… Надобно так обучить себя, чтобы ум как бы плавал в Законе Божием, по руководству которого должно устроять и жизнь свою. Очень полезно … прочитать всю Библию разумно. За одно такое упражнение Господь не оставит человека Своею милостию, но исполнит дара разумения»,– так наставлял он всех.
Сам он обладал этим великим даром – разумения. Был у него и мир душевный и еще дар сердечного умиления, от которого человек, по его признанию, согревается весь и исполняется духовных сил. «Радость моя, молю тебя, стяжи мирный дух!» – сказал отец Серафим одному иноку. И тут же стал объяснять ему, что значит это стяжание мирного духа. Это значит – привести себя в такое состояние, чтобы дух человека ничем не возмущался. Надобно быть подобно мертвому или совершенно глухому или слепому при всех скорбях, клеветах, поношениях и гонениях, которые приходят ко всем, желающим идти спасительным путем Христовым, ибо многими скорбями подобает человеку войти в Царство Небесное.
Особо он советовал всем пребывать в молчании: «Когда мы в молчании пребываем, враг диавол ничего не успеет относящегося к потаенному сердца человеку… Оно рождает в душе … умиление и кротость … Молчание приближает человека к Богу и делает его как бы земным ангелом… Плодом молчания, кроме других приобретений, бывает мир духовный. Молчание учит безмолвию и постоянной молитве … приобретшего сие ожидает мирное состояние»,– так учил саровский старец, и приводил в подтверждение слова из книги пророка Исайи: «На кого воззрю, токмо на кроткого и молчаливого и трепещущего словес Моих» (Ис 66:2).
Встречал Серафим почти каждого приходящего словами: «Христос Воскресе, радость моя. После беседы накрывал епитрахилью, заставлял повторять за собой покаянную молитву, помазывал елеем от иконы Божией Матери «Умиление», давал или Богоявленскую воду, или частицу антидора. Скорбящих утешал, предлагал им наставление о молитве, памяти о Боге, незнающих учил читать «Отче наш», «Богородице Дево», «Символ Веры», Иисусову молитву. Знатных посетителей особо учил быть всегда верными Церкви и родному Отечеству.
Вот так и стал он прибежищем и утешением всего русского народа. Бедные и богатые, ученые и простолюдины, священники, монахи и миряне, люди всех возрастов с доверчивостью открывали перед ним все свои скорби и духовные нужды, все свои согрешения и помыслы. Часто прозорливый старец помогал человеку победить чувство ложного стыда, вслух раскрывая его мысли и грехи, точно только что совершенные перед ним.
Речь его всегда наполняла душу человека благодатным миром. Обличения его были с кротостью и любовью, но оказывали при этом действие на самые очерствевшие сердца. Поучения свои старец всегда основывал на Слове Божием, на творениях свв. отцов и житиях. Особо почитал он защитников чистоты Православия: свтт. Василия Великого и Григория Богослова, сам объяснял, в чем состоит чистота Православия. Горячо любил он святых Русской Церкви и наставлял жить всех по их правилам.
Он говорил: «Истинно решившиеся служить Господу Богу должны упражняться в памяти Божией, говоря умом: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешнаго». Благодатные дарования получают только те, которые имеют это внутреннее делание и бдят о душах своих».
Мирянам, действительно не имеющим времени, он разрешал вместо полных молитв читать трижды «Отче наш», трижды «Богородице Дево» и один раз «Символ веры», но учил исполнять это правило три раза в день, хотя бы, и во время работы.
Сам он на послушаниях в келье, за рукоделием творил непрестанную Иисусову молитву. Пищу он принимал раз в день, а в среды и пятницы не ел ничего. В начале монашеской жизни ему довелось бороться с духом уныния, знакомого и всем нам. «Болезнь сия, – учил он потом на опыте своем, – врачуется молитвой, воздержанием, посильным рукоделием, чтением Слова Божия и терпением».
1 января 1833 г. прп. Серафим причастился в последний раз Святых Таин в больничной церкви, простился с братией и благословил всех, а значит и нас с вами, говоря: «Спасайтесь, не унывайте, бодрствуйте, днесь (то есть сегодня) вам венцы готовятся».
Сегодня в Церковь нашу приходит много людей, которые еще вчера сами жили современной языческой жизнью. Найдя подлинное сокровище – истинного Бога, они со всей искренностью бросаются к своим родным и близким с желанием, немедленно изменить их жизни, чтобы и столь дорогие им люди обрели Спасение. А в ответ часто встречают от этих близких, дорогих им людей самый резкий отпор, вплоть до побоев и обещаний сумасшедших домов.
И тогда уныние и отчаяние поселяются в домах и головах таких «ревностных» не по разуму новообращенных христиан. А происходит это потому, что они не знали простые слова великого святого Серафима Саровского: «Радость моя, молю тебя, стяжи дух мирен, и тогда тысяча душ спасется около тебя…».
ИСПОВЕДЬ III. ПРЕПОДОБНЫЙ СЕРАФИМ САРОВСКИЙ (1754–1833). ТАЙНА ЖИВОГО МОЛИТВЕННОГО ОБЩЕНИЯ
1. Ограждение молчанием тайны открываемого нам
Все в нашей жизни совершается изволением Божиим. Господь благоволил, чтобы между духовным отцом и духовным чадом устанавливалось живое молитвенное общение, в результате которого нам открывается тайна спасения. Духовный отец молится о том, чтобы его духовному чаду открылась святая воля Божия, и он захотел бы и смог воспринять благодатную помощь нашего Спасителя – Бога, а духовное чадо молится о том, чтобы понимать совет духовного отца и смиренно вручать себя его молитвенному водительству.
Пример такого общения мы видим у последнего келейника старца Серафима Саровского отца Иоанна с Преподобным. Исполняя обязанности будильщика в монастыре, отец Иоанн встал однажды на два часа раньше положенного времени и отправился к памятникам, находившимся близ собора. Находясь между ними, он вдруг приметил, что у кельи отца Серафима что-то движется взад и вперед. С благоговейным трепетом и молитвой он стал всматриваться и увидел, что это был сам подвижник, который тихо переносил дрова, по одному полену, с одного места на другое, ближайшее. Занимаясь богомыслием и, по слову псалмопевца, предзревая выну пред собою Господа, он в то же время, не оставлял и плоть свою без упражнения и некоего удручения. При этом он чуть слышно творил Иисусову молитву.
Преодолев недоумение, келейник, отец Иоанн, в страхе и радости поспешил и бросился к старцу в ноги, и, целуя их, просил у него благословения. Благословив его, старец трижды тихо повторил: «Благодари Господа (за то), что ты видел, огради себя молчанием и внимай себе».
Господи, мы часто забываем о живом молитвенном общении с духовным отцом и, тем самым, лишаем себя возможности приближать себя к открывающимся тайнам нашего спасения. Мы лишаем себя и молитвенного общения с духовным отцом, и не готовы бываем вручать себя его молитвенному водительству по пути спасения. Прости нас, Господи, что не умеем принимать советы духовного отца и не имеем смирения доверять его наставлениям. Мы не благодарим Господа за то, что видим и слышим от него, не ограждая тайну открытого нам молчанием, и не внимаем себе. Прости нас, Господи, за отсутствие вдумчивой осторожности к тайне открытого и неумение внимать себе.
Отец Серафим всю свою жизнь старался во всем покорять плоть свою духу, и особенно он подвизался против сна. Келейник мог застать его спящим в келье или сенях, сидящим прислонившись спиной к стене и протянув ноги; иногда приклонял голову свою на камень или на деревянный обрубок. Приближаясь к минутам своего отшествия ко Господу, он усугублял свой подвиг против сна. Удрученный пустынными трудами, он по возвращении в свою келью снимал с себя суму и, подкрепив себя малой пищей, предавался сну таким образом: становился на колени и спал ничком к полу, на локтях, поддерживая голову руками. Кровати же вовсе не имел.
Господи, мы же, взирая на этот подвиг преподобного против сна, сознаем свою слабую к этому причастность. Мы любим поспасть вволю, даже ради сна отказываемся от молитвы. Господи, прости нас, что не отвоевываем время у сна для делания добра.
Богомудрый старец однажды своего подопечного, пришедшего к нему за благословением носить власяницу, учил духовной мудрости так: он вдруг замахнулся на него своей правой рукой, как бы желая изо всей силы ударить его по щеке; но не ударил, а только прикоснулся к его уху и сказал: «Вот кто тебя таким образом заушит – это духовная и самая тяжелая верига». Потом, набрав в рот слюны и как бы желая ослепить его ею, сказал: «А если кто-нибудь заплюет тебе таким образом глаза – вот это духовная и самая спасительная власяница, только надо носить их с благодарением, зная, что эти духовные вериги и власяница выше тех, которые из тщеславия хочется обыкновенно носить людям. Что же будет в том, что наденем и вериги, и власяницу, а будем спасть, пить, и есть столько, сколько хочется. Притом же мы не можем и самомалейшего оскорбления от брата понести великодушно. От начальнического же слова и выговора впадаем в совершенное уныние или отчаяние, так что и в другое место работы и послушания выходим мыслью, и с завистью смотрим на братьев своих, которые в милости и доверенности у настоятеля или у другого начальника.
Господи, и нам необходимо духовно взрослеть, и сначала видеть, а потом и переносить «заушения» и «заплевания» от других людей, вменяя их себе как веригу и власяницу, ради Христа на себя возложенную. Господи, прости, что не можем еще с терпением и великодушием их переносить. И все это от того, что не можем отказаться спать, пить и есть столько, сколько хочется. И великодушно не переносим и самомалейшего оскорбления от брата. И от начальнического слова и выговора впадаем в совершенное уныние, и даже отчаяние. И еще мы завидуем тем, кто в милости и доверенности у начальства. Прости нас, Господи.
Желая утвердить свое чадо на пути спасения, отец Серафим благословил своего келейника приобщаться Пречистых Тайн во все двунадесятые праздники. Накануне этого он должен был вкушать пищу только единожды и то с воздержанием, а в прочие дни употреблял бы пищу дважды в день вместе с братией.
Такая духовная установка отца Серафима наводит нас на размышление: есть ли и у нас благословение нашего духовного отца, как часто и в какие дни мы должны причащаться, и как именно готовиться к участию в Причащении Святых Христовых Тайн. Чаще всего мы делаем это самочинно и по своему усмотрению, и тайна молитвенного общения с духовником остается для нас нераскрытой и мудрость духовная не дается нам. Прости нас, Господи, и утверди указанный отцом Серафимом порядок ввести в порядок нашей духовной жизни.
Указанный преподобным Серафимом порядок не всегда проходил у отца Иоанна гладко. Вот как он описывает случившееся с ним однажды.
«Накануне двунадесятого праздника, отпев раннюю обедню и придя в свою келью, я для подкрепления истощенных сил съел просфору и напился чаю. Этим бы и надлежало мне довольствоваться до принятия Пречистых Тайн, но когда пошли все к трапезе в обыденное время, то и я, по обычаю, пошел туда же и вкусил там пищу.
После же вечерни зашел ко мне один дальний посетитель, который питал особенную веру и любовь к отцу Серафиму, имел и ко мне, грешному, доброе расположение. Угощая гостя братский пищей, я еще вкусил вместе с ним. После этого мне вдруг припомнилось, что настоящий день был накануне двунадесятого праздника, и что я, по завету старца, должен приобщаться Святых Тайн, а потому вкушать пищу должен только один раз. Начиная думать о своем невнимании к старческой заповеди, я начал падать духом, и чем более думал, тем более отчаивался. Тьма ужасающих мыслей, одна за другой, теснились в моей голове. Одна мысль говорила, что если я не соблюл заповеди старца, то недостоин приобщаться Пречистых Тайн, а другая – напротив, что если я не приступаю к причащению, тогда отец Серафим спросит меня о причине, и как я буду отвечать ему. Третья же мысль, еще страшнейшая, твердила мне непрестанно, что если я дерзну приступить к священной трапезе, несмотря на свое недостоинство, то Господь поразит меня смертью. Несмотря, однако, на эту мысленную борьбу, я всячески старался преодолеть ее, чтобы не лишить себя Святыни и не оскорбить старца, и, готовясь, прочитал правило, потом исповедался. Но хотя духовный отец и разрешил меня, сказав, чтобы я приступил к Святым Тайнам без всякого смущения, ибо заслуги Господа нашего Иисуса Христа разрешают все наши грехи, однако же я не успокоился духом. Враг не захотел оставить видимую добычу и всячески старался удалить мою душу от соединения со Сладчайшим Иисусом. На другой день во время литургии, он напал на меня с теми же убийственными мыслями и в гораздо большей степени. А когда я надел по благословению служащего иерея, стихарь, в котором обыкновенно причащался Святых Тайн, мои мучения дошли до самой крайности. Вместо упования на заслуги Христа Спасителя, покрывающие все согрешения, мне представилось, что, по Суду Божию, за мое недостоинство и презрение заповеди старческой я буду или сожжен огнем, или живой поглощен землей в виду всех предстоящих в храме, как только приступлю к Святой Чаше. Уже я весь горел адским огнем и, видимо, погибал в отчаянии, в этот самый миг какое-то неизгладимое влечение позвало меня в Священный алтарь, и я без всякого рассуждения последовал туда, как бы на призыв моего Ангела-хранителя, по молитвам отца Серафима. Это была та минута, когда старец только что приобщился Святых Тайн, а служащий иерей готовился отверзать Царские врата. Я взглянул на отца Серафима и увидел, что он сделал мне знак рукой. Со страхом и благоговением обошел я Священный Престол и пал в ноги отцу Серафиму. Старец поднял меня. Благословил и сказал мне вот какие сладостные слова: «Если бы мы океан наполнили нашими слезами, то и тогда не могли бы удовлетворить Господа за то, что Он излил на нас туне, питая нас Пречистою Своею Плотию и Кровию, которые нас омывают, очищают и воскрешают. Итак, приступи без сомнения и не смущайся, только веруй, что это есть истинное Тело и Кровь Господа нашего Иисуса Христа, которая дается нам во исцеление всех наших грехов».
Многие из нас когда-то переживали подобные бесовские наваждения и борьбу помыслов из-за не совсем доброкачественного поведения при подготовке к причащению Святых Христовых Тайн. Многие, не вручив себя молитвам духовника, отлагали причащение Святых Тайн, не доверив победу над грехами заслугам Господа нашего Иисуса Христа, самонадеянно полагаясь на свои труды и подвиги, и потому уклонялись от пути спасения. Прости нас, Господи, и умудри доверять Твоим спасительным заслугам, а не себе, и в них полагать упование нашего спасения.
2. Стяжание мирного духа
Желая поведать своему келейнику некую великую тайну блаженный старец заграждал его уста, и первое, что он говорил: «Огради себя молчанием». И тут отец Серафим начал раскрывать перед ним историю пророков, апостолов, святых отцов, преподобных, мучеников. Со свойственной ему простотой отец Серафим описывал их подвиги и страдания, твердую веру и пламенную любовь к Спасителю, по стезям Которого они неуклонно шли, неся каждый свой крест для получения спасения; вспоминал и разные их чудотворения, которые они совершали Благодатью Божией, к славе Господа. Описывал также и подвиги подвижников, в иночестве прославившихся своими подвигами: в злострадании и непрестанном над собой бдении. Он говорил, что все Святые Божии, которых ублажает Святая Церковь, оставили нам, по своем успении, жизнь свою как пример для подражания, и что все они были нам подобострастны, но неуклонным исполнением заповедей Христовых достигли совершенства и спасения, обрели благодать и сподобились разнообразных даров Святого Духа. «Исполнение же заповедей Христовых есть бремя легкое для каждого христианина», как сказал Сам Спаситель наш, только нужно всегда иметь их в памяти, а для этого всегда нужно иметь в уме и на устах молитву Иисусову, а перед очами представлять жизнь и страдания Господа нашего Иисуса Христа, Который из любви к роду человеческому пострадал до смерти крестной. Но в то же время необходимо очищать совесть исповеданием грехов своих и приобщением Пречистых Тайн Христовых.
Совет преподобного Серафима при прикосновении к тайне спасения важен и обязателен и для нас: «Огради себя молчанием». У нас же такой заботы нет, и мы, теряя смирение, не ограждаем свои уста молчанием. Прости нас, Господи.
Господи, мы не учимся и не умеем раскрывать перед своими очами и перед взором других собеседников историю пророков, апостолов, святых отцов, мучеников, обращая внимание на их подвиги и страдания, на твердую веру и пламенную любовь к Спасителю, по стезям Которого они неуклонно шли, неся свой крест для получения спасения. Прости нас, Господи, за это.
Преподобный говорил, что все святые Божии, которых ублажает Святая Церковь, оставили нам, по своем успении, жизнь свою как пример для подражания. Они все, говорил он, были нам подобострастны, но неуклонным исполнением заповедей Христовых достигли совершенства и спасения, обрели благодать и сподобились разнообразных даров Святого Духа. Мы же еще твердо не определились, кто из святых нам пример для подражания. Нет у нас и решимости неуклонно исполнять заповеди Христовы, чтобы через них достичь совершенства, и обрести дары Святого Духа. Прости нас, Господи, за отсутствие конкретных действий, ведущих к совершенству и спасению.
Господи, мы не храним в своей памяти заповедей Твоих, в уме и на устах почти всегда отсутствует молитва Иисусова, и перед очами нашими не представляется жизнь и страдания Господа нашего Иисуса Христа. Прости нас, Господи, за забывчивость и неприятие Твоей к нам любви.
И еще старец говорил: «Радость моя, молю тебя, стяжи мирный дух!» И тут же начал объяснять стяжание мирного духа. По его словам это значит привести себя в такое состояние, чтобы дух наш ничем не возмущался. Надобно быть подобно мертвому или слепому во всех скорбях, клеветах, гонениях и поношениях, которые неминуемо приходят ко всем истинно шествующим по спасительным стезям Христовым, ибо многими скорбями подобает войти в Царство Небесное. «Так спаслись все праведники и наследовали вечное блаженство, а перед ним вся слава мира сего как ничто, все блага и радости мирские и тени того не имеют, что уготовано любящим Бога в Небесных Обителях: там вечная радость и торжество. Для того, чтобы дать духу нашему свободу возноситься туда и питаться от сладчайшей беседы с Господом, нужно смирять себя непрестанным бдением и памятованием Господа. «Вот я, убогий Серафим, для сего прохожу Святое Евангелие ежедневно: в понедельник читаю от Матфея, от начала до конца, во вторник – от Марка, в среду – от Луки, в четверток – от Иоанна; в последние дни разделяю Деяния и Послания Апостольские, и ни одного дня не пропускаю, чтобы не прочитать Евангелия и Апостола дневного и святому. Через это не только душа моя, но и самое тело услаждается и питается оттого, что я беседую с Господом, содержу в памяти моей жизнь и страдания Его, день и ночь славословлю, хвалю и благодарю Искупителя моего за все Его милости, изливаемые к роду человеческому и ко мне, недостойному». И после этого старец снова сказал отцу Иоанну: «Радость моя, молю тебя, стяжи мирный дух, и тогда тысячи душ спасутся около тебя!»
«Стяжать дух мирен» – актуальная задача и для нас. А это значит привести себя в такое состояние, чтобы дух наш ничем не возмущался. Господи, мы мало или совсем не подвизаемся в стяжании духа мирного, мы не приводим себя в такое состояние, чтобы дух наш ничем не возмущался. Во всех скорбях, клеветах, гонениях и поношениях мы еще не научились быть подобно мертвым или слепым. Прости нас, Господи, что мы не желаем многими скорбями входить в Царство Небесное. А ведь именно так спаслись все праведники и наследовали вечное блаженство, перед которым вся слава мира сего – ничто, все блага и радости мирские меркнут перед тем, что уготовано в Обителях Небесных любящим Бога. Господи, прости нас, что мы не живем ожиданием блаженства в Небесных Обителях, а пытаемся его подменить земными благами и радостями.
Господи, прости нас, что мы не даем нашему духу возноситься в Небесные селения и питаться от сладчайшей беседы с Господом. Прости нас, Господи, что не желаем смирять себя непрестанным бдением, молитвой и памятованием Господа, последуя примеру преподобного Серафима. Прости нас, Господи, что не слышим в сердце своем мольбу Преподобного, обращенную к нам: «Радость моя, молю тебя, стяжи мирный дух, и тогда тысячи душ спасутся около тебя!» Прости нас, Господи, что мы всем желанием своей души еще не восхотели приобрести этот мирный дух, о котором говорит Преподобный.
Мы не падаем перед иконой преподобного Серафима, не лобызаем ее, со слезами на просим его, как отца и наставника, чтобы он излил свои молитвы пред Господом и Царицей Небесной о спасении нашей грешной души. Мы не умеем в такую минуту всего себя поручать его водительству, чтобы, видя нашу преданность, он еще раз во всегдашнее нам напоминание сказал: «Радость моя, молю тебя, стяжи мирный дух!»
Проявляя заботу о дивеевских сестрах, старец говорил: «Если у них будет хлеб, то унывать не будут, а если не будет хлеба, то уныние одолеет». И потом еще прибавил: «Многие пестуны, по слову апостола, но не многие отцы; многие советуют им терпеть, но сами с ними и за них терпеть не хотят. Пусть за общение с ними нас все поносят и оскорбляют всячески, но мы послушаем апостола Иакова, который говорит: «Ведущему добро творити и не творящему – грех есть», – а не оставлять сирот. Хотя бы они и не давали монашеских обетов, но если сохранят в обители, при помощи Царицы Небесной, девство свое, то сугубую награду получат в будущем. В мире же бесприютной деве трудно спастись, потому что весь мир во зле лежит».
Господи, мы плохо знаем, у кого нет хлеба, и как им его дать, чтобы люди не унывали. Во многих таких случаях мы склонны быть воспитателями, а не отцами. Ведая, как творить добро, мы не творим его, и тем согрешаем перед Богом. Прости нас, Господи.
Отец Серафим завещал всем монашествующим, равно и каждому христианину правило, извлеченное им из преданий и правил святых отец.
Восстав от сна, всякий должен оградить себя крестным знамением и, став на избранном месте, читать ту спасительную молитву, которую передал Сам Господь, то есть «Отче наш» до конца, трижды; потом трижды «Богородице Дево, радуйся» до конца и, наконец единожды Символ веры.
Совершив это утреннее правило, христианин пусть отходит на свое дело и, занимаясь им дома или находясь в пути, должен читать тихо про себя: «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешного», а если окружают его люди, тогда, занимаясь делом, пусть только умом говорит: «Господи, помилуй», – и это продолжать до самого обеда. Перед обедом же совершает вышеуказанное утреннее правило.
После обеда, исполняя свое дело, всякий должен читать также тихо: «Пресвятая Богородице, спаси мя грешного», – и это продолжать до самой ночи. Когда же случится проводить время в уединении, тогда нужно читать: «Господи, Иисусе Христе, Богородицею помилуй мя грешного», а ложась спасть на ночь христианину следует повторить утреннее правило и после него с крестным знамением пусть засыпает. При этом старец говорил, что христианин, держась этого малого правила, как спасительного якоря среди волн мирской суеты, со смирением выполняя его, может достигнуть меры христианского совершенства и любви Божественной, потому что эти три молитвы суть основание христианства: первая – как слово Самого Господа и которую Он поставил в образец всех молитв; вторая принесена с неба Архангелом в приветствие Пресвятой Деве, Матери Господа; последняя же заключает в себе догматы христианской веры.
Если же христианин, держась этого правила, имеет еще несколько свободного времени, тогда пусть он присоединяет к нему и другие молитвословия, как-то: несколько зачал их Священного Писания и Апостола и каноны, акафисты, псалмы, молитвы и прочее, через это он восходит мало-помалу наверх христианских добродетелей. Если же кому-нибудь бывает невозможно выполнять и этого малого правила, – например, слуге по обязанности к своему господину, или служащему, по обязанности к своей должности, – то мудрый старец советовал выполнять это правило и лежа, и на ходьбе, и при самом исполнении дела, помня слова Писания: «Всяк бо, иже призовет имя Господне, спасется».
Господи, мы мало вдумываемся в суть молитвенного правила, которое советует нам исполнять преподобный Серафим. Это правило не для сокращения молитвенного последования, а комплексное делание для памятования о Боге, постоянного хождения перед Ним и подтверждения нашей готовности принимать от Господа милость и благодатное участие Спасителя в нашей жизни. Прости нас, Господи, что эта готовность не всегда нами проявляется и правило, данное нам преподобным Серафимом, не дает нам настоящей молитвенной и духовной выправки.