дикое поле тульская область
Дикое поле тульская область
Плейстоценовый парк запись закреплена
Открытие нового парка «Дикое Поле».
Принципиальное отличие нового проекта, что на выбранной территории еще в историческое время была высокопродуктивная степь и в настоящий момент не надо проводить длительных трансформаций растительности и почв.
Если Плейстоценовый парк, это в большей степени, научный (исследовательский) проект, то основная задача «Дикого Поля» показать широкой аудитории пример настоящей дикой природы. Дикое Поле находится в непосредственной близости от федеральных трасс, железной дороги, и будет доступен всем желающим.
Плейстоценовый парк мы развиваем исключительно из своих собственных средств. Север Якутии можно назвать «полюсом экономической недоступности». Любой проект здесь дорогостоящий. Без помощи государства или крупного бизнеса строить Плейстоценовый Парк сложно. И помощь пока никто не предлагает.
Тульская область напротив, один из наиболее дешевых регионов в стране. Мы сумели приобрести 300 гектаров земли, огородить 150 гектаров заборов, и уже выпустили порядка 50 травоядных. Подробности можно посмотреть в фотоотчете, в соответствующем разделе фото галереи.
В ближайший месяц планируется завоз еще нескольких десятков крупных травоядных. И уже в 2015 году мы планируем иметь «готовый продукт» пастбищной экосистемы.
В Диком Поле уже пасутся Калмыцкие лошади, маралы, овцы, косули. В ближайшее время ожидается завоз калмыцких коров, яков, муфлонов.
Плейстоценовый парк
Плейстоценовый парк и Северо-восточная научная станция
Северо-восточная научная станция и Плейстоценовый парк являются научными организациями, расположенными за полярным кругом в поселке Черский республики Саха (Якутия) (68° 44’N, 161° 23’E).
Показать полностью.
Северо-восточная научная станция была основана в 1977 году. В настоящий момент она является одной из крупнейших исследовательских арктических станций в мире. Техническая оснащенность станции предоставляет широкие возможности для круглогодичных исследований в широком списке научных дисциплин, таких как экология, арктическая биология, мерзлотоведение, гидрология, лимнология, геофизика, атмосферная физика, изменения климата и других. Станция располагает тремя лабораториями с современным оборудованием и способна единовременно разместить до 50 человек.
Плейстоценовый Парк является главным проектом Станции и представляет собой попытку воссоздать экосистему, доминировавшую в Арктике в позднем Плейстоцене — экосистему Мамонтовых степей. Для этого необходимо заменить современные низкопродуктивные северные экосистемы высокопродуктивными пастбищами с высокой плотностью животных и высокой скоростью биокруговорота.
Первые эксперименты по расселению животных начались в 1988 году. Сейчас Плейстоценовый парк занимает 16 квадратных километров огороженной территории, и является домом для пяти видов крупных травоядных, таких как лошади, овцебыки, зубры, лоси и северный олень.
Плейстоценовый парк запись закреплена
«Если Вам нравится наша работа и вы хотите нас поддержать, то призываю присоединиться к нам на Патреоне. Ссылка https://www.patreon.com/PleistocenePark».
Плейстоценовый парк запись закреплена
Плейстоценовый парк запись закреплена
Природный парк «Олений»
Плейстоценовый парк запись закреплена
Молодой Польский коник редкой для этой породы каурой масти
Плейстоценовый парк запись закреплена
Плейстоценовый парк запись закреплена
MyBirds.ru
Переселение взрослых особей оказалось лучшим способом вернуть орлов на Мальорку
Для восстановления популяций хищных птиц лучше использовать не выращенных в неволе птенцов, а перевезенных из других регионов взрослых птиц. К такому выводу пришла команда орнитологов, проанализировав результаты реинтродукции ястребиных орлов на испанский остров Мальорка.
Показать полностью. Их расчеты показывают, что, выпуская половозрелых особей, можно добиться более быстрого роста популяции, потратив при этом меньше средств. Результаты исследования опубликованы в статье для журнала. Animal Conservation.
По оценкам орнитологов, каждый третий вид хищных птиц находится под угрозой исчезновения или близок к уязвимому положению. Столь плачевное положение данной группы связано с деятельностью людей, которые уничтожают естественные экосистемы, отстреливают и травят пернатых охотников и падальщиков, а также строят опасную для них инфраструктуру — например, линии электропередач. Некоторые виды оказались в столь критическом положении, что сохранить их удалось лишь благодаря отчаянным мерам. Так, численность маврикийских пустельг (Falco punctatus) к 1974 году сократилась до четырех особей — но разведение в неволе и реинтродукция позволили спасти этих мелких соколов от вымирания. Похожая история произошла и с калифорнийскими кондорами (Gymnogyps californianus).
Команда специалистов, которую возглавил Жауме Адрия Бадия-Боэ (Jaume Adrià Badia-Boher) из Барселонского университета, решила оценить, насколько эффективны различные подходы к защите пернатых хищников. Исследователей интересовали две стратегии, направленные на востановление исчезнувших популяций: одна предполагает разведение птиц в неволе и выпуск в природу вставших на крыло птенцов, а сторонники другой отлавливают взрослых особей в дикой природе и выпускают их в нужной местности. Сегодня в основном используется первый подход, однако второй может быть более эффективным, поскольку он требует меньше вложений, а взрослые птицы с большей вероятностью выживут на новом месте и оставят потомство, чем выращенные в неволе птенцы.
В центре внимания авторов оказались ястребиные орлы (Aquila fasciata). Этот широко распространенный вид не находится под угрозой исчезновения, однако в Западной Европе и особенно в Испании его численность в последние десятилетия резко сократилась. Например, на испанском острове Мальорка ястребиные орлы исчезли в 1970 годах из-за отстрела, разрушения среды обитания и нехватки добычи. В начале XXI века местную популяцию начали восстанавливать. Для этого с 2011 по 2016 год специалисты выпустили на острове 39 ястребиных орлов: четырнадцать птиц, появившихся на свет в питомниках; девять птиц, которых изъяли из гнезд у диких родителей и дорастили в неволе; а также шестнадцать родившихся в природе особей старше года из реабилитационных центров. Каждую птицу пометили индивидуальным кольцом и GPS-датчиком. Усилия по реинтродукции увенчались успехом: к 2016 году ястребиные орлы на Мальорке сформировали пять пар и вывели шесть птенцов.
Сопоставив данные о выживаемости и репродуктивном успехе выпущенных особей, орнитологи построили компьютерные модели, с помощью которых продемонстрировали эффективность разных подходов к восстановлению численности ястребиных орлов на Мальорке. Оказалось, что, если бы на острове выпускали только взрослых птиц, то через 50 лет местная популяция составила бы в среднем 22,24 пары. Полагаясь исключительно на выпуск выращенных в неволе и изъятых из гнезд птенцов, специалисты добились бы меньших успехов: полвека спустя численность вида на острове составила бы 19,9 пары.
Расчеты также показывают, что использование взрослых птиц более эффективно с экономической точки зрения. Если бы специалисты воспользовались данным подходом и при этом вкладывали в программу восстановления популяции по 15000 евро в год, через 50 лет на Мальорке жило бы в среднем 21,49 размножающихся пары (при вложении 50000 евро в год эта цифра составила бы 24,98 пары). Для сравнения, вкладывая по 15000 евро в год в программу выпуска выращенных в неволе птенцов, через 50 лет можно добиться роста популяции до всего лишь 2,43 пары, а если тратить на нее по 50000 евро в год — то до 14,5 пары. При этом лишь выпуск взрослых птиц обеспечит стабильное существование популяции при низких и средних затратах.
Авторы объясняют полученные результаты двумя факторами. Во-первых, перемещенные на новое место половозрелые орлы раньше формируют пары и приступают к размножению, так что популяция растет быстрее. Во-вторых, перевезти взрослую птицу из другого региона намного дешевле, чем наладить размножение вида в неволе и подготовку птенцов к выпуску. Вероятно, для восстановления популяций других крупных хищных птиц также лучше подойдет стратегия перемещения взрослых особей.
Мексиканские орнитологи выяснили, что для более эффективной охраны редких видов хищных птиц необходимо сосредоточиться на более эффективной охране существующих заповедников и национальных парков, а не на создании новых.
Сергей Зимов: единственный способ остановить таяние мерзлоты – превратить Сибирь в плейстоценовый парк
Интервью порталу Евразийского центра им. Льва Гумилева дал российский эколог Сергей Афанасьевич Зимов, осуществляющий эксперимент «Плейстоценовый парк» по восстановлению ландшафта «мамонтовой степи» на современном ландшафте тундры
ЦЛГ: Сергей Афанасьевич, как вы решились на такое великое дело и как нам Россию постепенно превратить в большой плейстоценовый парк?
С.А.: Ключевым моментом стало рождение идеи о том, что подобная экосистема не зависит от климата, может существовать в любых климатических условиях, сама всё создаёт и поддерживает, а это значит, что её можно сделать везде и всегда. Не на камнях и не на песке, конечно, а на суглинках, где может расти трава. Трава может расти и на острове Врангеля.
Оптимально делать такую экосистему, например, в Голландии, на Кубани, где 1000 мм осадков в год. Плотность животных там составит 70 тонн на квадратный километр. На севере Якутии это будет 10-15 тонн.
Для сохранения и развития парка одно из условий, чтобы было достаточно видов трав, с этим проблем нет. Лисохвоста меньше, вейников больше, они выпаса боятся. Если нет животных – вейники побеждают. Звери быстро эту пропорцию могут поменять. Сохранился и набор животных: бизоны, лошади, северные олени, овцебыки, маралы, благородные олени. Пока у нас нет только слонов и носорогов. Специалисты генетики обещали их восстановить.
ЦЛГ: К 30-му году в Плейстоценовом парке появится слоны?
С.А.: Да вы знаете, тут проблема – слоны растут долго. Даже у индийских слонов половая зрелость наступает у самочек в 12 лет. Я эту тему только начну, а там уже дети, внуки.
ЦЛГ: Есть ли у Вас активные последователи?
С.А.: У меня сын Никита, директор парка, сказал, что надо бизонов привезти. Но необходимо скинуться, кто сколько может. По рублю скинулись и набрали 200 тыс. долларов. Посчитайте, сколько человек откликнулось на призыв помочь парку.
Юг Тульской области, парк «Дикое поле». Так должна выглядеть настоящая дикая природа
ЦЛГ: Вы в России собираете эти деньги?
С.А.: С 90-го года ни копейки российского финансирования. Не дай бог, что кто нибудь в России меня профинансирует! Сразу отчёт — куда деньги делись? Где-то сироты голодают, а кто-то дурью мается — козлов разводит.
Мы просто зарабатываем. У нас коммерческая организация, выигрываем конкурсы на проведение научных работ и берём подряды. Приходят деньги. Мы делимся с государством (платим налоги), мы крупнейшие поставщики валюты на северо-востоке страны. Не то, что мы такие крутые, просто других нет. Мы единственные поставщики валюты.
К нам приезжают иностранные студенты, профессора, академики. Им нужен материал для диссертаций. Нужны серьёзные исследования, темы для исследований. Те, кто к нам приезжает — гарантированно защищаются.
ЦЛГ: А на западе есть аналоги вот таких проектов?
С.А.: На севере Шотландии планируют делать, планируют в Испании. Я ведь давно этим занимаюсь. Серьёзные публикации у нас прошли ещё в конце 80-х, а в Америке в 92 году. Но там труднее это всё двигать.
ЦЛГ: А как вы начинали?
С.А.: Эта идея пришла мне примерно в 87 году. Мы С Владимиром Чупрыниным написали статью с математической моделью, описывающую устойчивые состояния природы севера. Показали эту работы специалисту по северу Юрию Чернову. Он ее представил главному академику Соколову. И через 2 месяца она вышла в журнале Доклады Академии наук. Я пошел к Первому секретарю Коммунистической партии в Нижнеколымском районе Вячеславу Филатову и рассказал, что Академия признала идею жизнеспособной. Идея моя была простая — много зверей, много навоза. Много навоза — много травы. Когда много травы, звери сытые и плодятся. Ещё больше навоза. Для него это было понятно, и он дал добро на ее выполнение. А сейчас у нас мухи да комары. Кому это надо?
Уже через год ведущий академик Америки Терри Чарин со мной ходил по этим полям, где тундра за один год превратилась в сочный луг. Брали образцы почвы. Содержание азота И фосфора увеличилось в 10 раз. Вот за один год и был создан парк, а потом Союз развалился и начались долгие мытарства. Надо было убедить французов, англичан, немцев, у нас в стране наука развалилась. Единственно, мне повезло, что я в своё время очень аккуратно сделал социальный прогноз, что Союз развалится, что о нас забудут, что пароходы не придут, и мы будем без зарплаты. Поэтому я заранее создал многолетний запас мыла, лампочек, моторов, валенок.
Мы переориентировали научные программы под западные запросы. Начали исследовательские работы по парниковым газам, глобальному климату, по тому, что в мире котировалось. За 2 недели до развала Союза, я был приглашён в Америку, где читал доклады и выиграл международную научную премию. Только успел войти в мировую науку, как на следующий день Союз развалился.
«Плейстоценовый парк», низовья р. Колыма, 100 км от берега Ледовитого океана. Лошади, овцебыки, бизоны совместными усилиями за несколько лет превратили болота в высокопродуктивное пастбище
ЦЛГ: Л.Н. Гумилёв писал, что тайга — это гигантская пустыня, которая выросла вместо огромной степи. Что она больше пустыня, чем, например, пустыня Сахара, в некотором отношении. Россия — это всё пустыня большая, по которой бродит лихой человек».
В Сахаре зверей больше, чем в сибирской тайге. У нас численность зверей равняется нерентабельности добычи. Меньше уже не может быть, никто же не пойдёт в тайгу искать этого одинокого козла. А больше численность не может подняться, где-то кто-то немножко расплодится, тут же его приедут и перестреляют. На конец существования СССР, в Союзе добывалось мяса лося в 50 раз меньше, чем в малюсенькой Швеции. Но шведы поддерживали оптимальную численность, изымая только 15% популяции.
Поэтому в Швеции, я специально всё, что смог обошёл и не сумел найти весной веточку ивы тоньше пальца. Съедено всё. В нормальной экосистеме к весне всё съедобное должно быть съедено.
Если у вас урожай сена 300 тонн на квадратный километр, то у вас должно быть почти 100 коров, потому что корове надо на год 3 тонны сена. Это — нормальная плотность. Численность хищников 1% от веса травоядных. Если у нас на квадратном километре 50 тонн травоядных, то 1% от 50 тонн — это полтонны хищников. А что это такое полтонны хищников? Средний вес льва 110-120 кг, тигра 130 кг, т.е. это 2 льва, 1 гепард, 1 леопард, 2 волка, 1 росомаха, 3 хорька, 2 лисы, 4 вороны, 1 гриф на каждом квадратном километре.
Хищники никуда от стада не уйдут, потому что их соседние львы задерут, однако львы были рачительными хозяевами. Сами не охотились – волки справлялись. Волки завалили, лев подошёл, съел, им оставил. «Подшефная» скотина на водопой без охраны не пойдёт, потому что через 3 территории идти. Лев водил свою скотину на водопой через соседние участки, по тропе. Т.е. хищники не были охотниками. Все были фермерами, земледельцами, рачительными хозяевами. Если ты здоровый, крепкий, хорошо рожаешь, тебя никакой лев не задерёт на своей земле. Тебя будут охранять, беречь. Молодняка хватает. Резать надо осенью, а летом там ящерицы, мышки, падаль какая-нибудь.
ЦЛГ: Коренные жители на Северо-востоке жалуются, что им не дают браконьерствовать.
С.А.: Да, жалуются. Вот поэтому, чтобы разводить такие парки надо обеспечить работой и мясом местных жителей. Их надо всех устраивать в штат парка. Им надо завозить дополнительно мясо, потому что если решили — диких зверей не едим, то необходимо завезти равноценную мясную продукцию, привычную этим людям (с Ямала завезти домашних оленей, из Башкирии лесных лошадей или из Монголии).
Раньше они промышляли охотой, сейчас промышляют дотациями на детей и пенсией мамы. Все местные жители сидят в населённых пунктах, возле магазинов, прижавшись к тёплой батарее. Молодежь в тундру не загонишь.
Коренные народы разные. Есть ненцы, которые занимаются оленеводством уже 1000 лет, у них это уже в крови, а чукчи оленеводами стали около 200 лет назад. В развал Союза чукчи пропили всех оленей. Потом Абрамович завозил оленей, откуда мог, чтобы возродить отрасль.
ЦЛГ: А что у вас в планах развития плейстоценовых парков? В Туле сейчас создали.
С.А.: Да, это как образец, приглашаем туда журналистов, учёных, чтобы не на пальцах объяснять. Когда я первый раз читал доклад при правительстве тульском, там охотоведы собрались, объяснял, что для России 10 тонн зверей на квадратный километр — это норма. Сейчас плотность зверей считают по штукам на 10 тыс га. А в этих парках плотность зверей в 1000 раз больше, охотоведы такую плотность даже представить не могут. Т.е. они представляют, что зверь живёт в лесу, а там есть нечего, конечно, там — пустыня. А травоядные должны расти там, где растёт трава, на полях.
А то, что зверь может ходить по полям, в психике человека уже тысячи лет как нонсенс. Увидев, что кто-то вышел на поля, аристократы, бароны, графы с утра до вечера гоняли этих зверей, чтобы, не дай бог, не расплодились, не вышли на поля. Боялись.
Мы любим природу! Эта блажь про любовь к природе началась тогда, когда природа стала полной пустыней. В Латгалии, в Восточной Латвии, в конце 70-х охотников не стало. Расплодились лоси, кабаны, косули. Просто бедствие. Люди каждую ночь ночевали в огороде – кабанов гоняли, лосей. Лисы, хорьки курей таскали. Хорошо, что у моей бабушки куры большие были – тащит, тащит и положит. Тяжелей лисы.
Сибирская едома, река Колыма. Здесь мерзлота тает со скоростью 20 см в день
ЦЛГ: В Якутии есть бизоны. Их привезли туда из-за рубежа. Что с ними сделали?
С.А.: Сейчас расскажу. Этих бизонов мы долго С Терри Чапиным выколачивали у канадцев. Там были проблемы с индейцами, которые были категорически против. В общем, мы долго боролись. Запрещено возвращать зверей в природу, если зверь убит не белым человеком не более чем 300 лет назад. Индейцы были категорически против. Но, удалось нам это сделать — канадское правительство дало добро в 1997 году. В газете «Нью-Йорк Таймс» вышла статья, что наконец-то первые бизоны скоро поедут в «Плейстоценовый парк». Но, якутское начальство увидело их, обрадовалось, и отвезли наших бизонов к президенту на ранчо, на Ленские столбы. Начали их там выращивать и кормить. Мне надо порядка 2 млн бизонов для начала, без разницы, где первые бизоны появятся. Они там разбрелись. Бизоны должны быть бизонами. Отвезли их туда, где трава растёт только вдоль самой Лены. Но травы там мало, узкая долина. Они вынуждены жить в лесу, где жрать нечего, на самом деле эксперимент опасный.
Бизонов лучше в лесотундру, где много лугов, ивовых зарослей, и где нет людей с лошадьми и коровами. Иначе будет конфликт. На единой не разгороженной территории эксперименты с дикой природой невозможны. Почему мне североамериканцы дали бизонов? Потому, что я встал на сторону бюрократов: никакой дикой природы, только в условиях строжайшего научного эксперимента, за двумя заборами, под контролем. И вот мне и дали тогда бизонов.
Я не стал возражать, что бизонов забрали якуты. Везли на якутские деньги. Перевозка была их.
ЦЛГ: Как нам вот плейстоценовые парки максимально расширить на территории России? Что это должно быть? Государственная воля, желание общества? Как нам сделать, чтобы в каждой губернии были плейстоценовые парки?
С.А.: Ну, вот один я уже делаю под Тулой. Там есть куда расширяться.
ЦЛГ: В Туле реально ли восстановить гепардов, например?
С.А.: Да. Я, в принципе, готов в любой момент. Но есть одно но, сбежит такой зверь, кого-то напугает. Ну, милиционера или местного пьяницу, так бог с ними, а если сельскую учительницу?
ЦЛГ: Вы готовы выпустить тигров, гепардов?
С.А.: У меня даже есть маленький загончик для львят, тигрят для начала. Гепарды — дороговато. Что-то от миллиона рублей и больше стоят.
ЦЛГ: А где территориально ваш парк в Тульской области?
С.А.: Самый юг, где Тургенев ходил. Там был написан рассказ «Касьян с Красивой мечи». Там такой есть кусок между трёх дорог, есть куда расширяться.
ЦЛГ: Каким вы видите будущее России через 50-70 лет, если эта идея с плейстоценовыми парками станет востребована, плюс идея масштабного потепления климата изменит в корне и тундру, и тайгу?
С.А.: На юге России есть пригодные для выпаса воинские полигоны, военные владеют территорией равной Греции. Чтобы там не было пожаров, ничего не горело, не взрывалось, пусть там ходят лошади, бизоны, сайгаки. Там будет несколько миллионов животных. Готовые парки.
ЦЛГ: Это же может обеспечить едой всю Россию.
С.А.: Лучше держать как продуктовый резерв. Через какое-то время кончатся фосфориты, калийные месторождения – нечем будет удобрять поля, тогда можно дело с парками поставить на поток. Будут рядом, огороженные пашни с сельхозкой и парки, где гумус, навоз. Через 2-3 года забор открыть, скотину перегнать, а на отдохнувших полях можно снимать 2-3 урожая.
Обнаженные эрозией почвы мамонтовой степи быстро зарастают высокопродуктивными злаками
ЦЛГ: Какой минимальный размер такого проекта?
С.А.: Рентабельно огораживать территорию от 3 тыс. га. Тогда стоимость забора копеечная по сравнению со стоимостью животных. Чтобы огородить 1Га на одну корову надо 400 м забора. А если вы возьмете 4 коровы и 4 Га, то это будет 200*4=800м. Еще умножим, и будет уже 40 см на корову.
ЦЛГ: Это и есть вернуть Россию себе.
С.А.: Вернуть природу очень сложно, только дай волю и затопчут все поля, по дорогам не проедешь. Только продуманные домашние экосистемы. Дикие родственники требуют больших ресурсов, поэтому обязательно нужен забор, чтобы не было бесконтрольных миграций, болезней.
ЦЛГ: Есть книга «Парк Юрского периода». Там на острове создали колонию динозавров. Они сбежали, кого-то съели, и их за это всех бомбанули. Как избежать такого расклада?
С.А.: Человек обучаем. Надо с детства учить, как жить в гармонии с природой, любить и уважать землю и ее обитателей. Вот вы любите собачку, кошечку? Полюбите слоника. И знайте, что он ваш, он на вашей земле. Вам от него польза. А пока, кто планету заселил? Сплошь оборванцы, которые бежали по континентам, убивали всех подряд и даже не использовали добычу, максимум — языки вырезали.
ЦЛГ: А вы ведете просветительскую работу для населения, распространяете как-то ваши идеи бережного отношения к природе?
С.А.: Каждый год приезжают порядка 10 групп журналистов. На Колыму, сами понимаете, это очень дорого, поэтому приезжают самые богатые со всего мира. Из наших приезжали только «Russia Today», Сенкевич пару раз приезжал, «НТВ». Рекомендую посмотреть фильм, который сделала «Россия 24». Рекомендую найти публикацию о нашем парке в журнале «Атлантик». Это журнал мировой интеллектуальной элиты. В прошлое воскресенье на программе «60 минут» на CBS был репортаж о нас и нашем проекте.
ЦЛГ: То есть в основном информация идет на Запад, а в России?
С.А.: Россия не знает своих героев. Страна живёт в плену мифов. Леса — наше богатство, сказочное богатство природы, где есть вся таблица Менделеева, а добывают только газ и нефть. Всё, что было до километра уже выкачано, в Европе нефть уже кончилась, в Мексике кончается, послезавтра и у нас закончится.
В нашей мерзлоте триллион тонн углерода, если его окислить с помощью микробов то в атмосферу может выделиться 3,4 триллионов тонн СО2. Цена за 1 тонну СО2 колеблется, но никогда не была ниже 10$. Таким образом, цена нашей мерзлоты десятки триллионов долларов.
Этот проект сейчас будет развиваться, в первую очередь, как политический. Эта цивилизация может долго не протянуть. Многие политологи предсказывают, что будет война. Вероятность этого высокая. Даже в Америке может случиться гражданская война. Или даже общемировая. Остановить эти войны можно только появлением какого-то более страшного врага. Например, нашествие инопланетян или такое глобальное потепление, которое приведёт к вымиранию. Вот наше Сибирское потепление сейчас тот самый случай.
Поэтому если не затягивать, то можно объединит усилия народов в борьбе с этим явлением. Единственный способ остановить таяние мерзлоты – превратить Сибирь в плейстоценовый парк. Когда мерзлота тает (а это наполовину лед, ледяные жилы), начинается эрозия почвы, и на поверхности появляются плодородные почвы мамонтовой степи. Они тут же зарастают травами. Любой участок, где тает мерзлота, превратится в пастбище. Будут звери, они начнут зимой в поисках пищи раскапывать снег, тем самым способствовать промерзанию почвы зимой (температура почвы на таких пастбищах на 4 градуса ниже, чем на ненарушенном участке.) Таким образом можно остановить таяние мерзлоты. Всё, что нужно — много зверей.
С.А.: Ключевой зверь – бизон. Бизонов в стране нет. У нас стране 3000 зубров, а надо порядка 50 млн. В Америке сейчас 0,5 млн бизонов, половина из них каждый год идет на продажу (на мясо). А плодятся эти звери со скоростью 100 раз за 25 лет. Они обязаны все пастбища заполнить. Сейчас есть домашние олени, они легко могут превратиться в диких. Например, в Советское время на Таймыре было 60 тыс. домашних оленей, а сейчас там 800 тыс. дикарей. Овцебыки уже появились на Таймыре и в Якутии, их уже тысячи. Главное — охранять их от браконьеров. Это только начало.
Источник: Евразийский центр им Льва Гумилева