джейк джилленхол интервью исходный код
Джейк Джилленхол: «Я люблю тяжело работать!»
— Диапазон ролей, которые вы сыграли, чрезвычайно широк!
— Если говорить откровенно, то мне не интересно участвовать в чём-то, что уже было сделано другими. Я стараюсь сниматься в картинах с оригинальными сюжетами и играть персонажей, которые будут новыми для зрителей. Я люблю выступать перед аудиторией, вне зависимости от того, театральная ли это постановка или съемки в кино, но мне важно, чтобы мои герои были особенными и действительно интересными.
— Это правда, что готовясь к картине «Левша» вы около полугода серьезно занимались боксом?
— Да и этому есть простое объяснение: я люблю тяжело работать и подталкивать себя к преодолению новых трудностей. Мне нравится ощущение победы над собственным страхом или слабостью. Хотя, если говорить о страхе, опасения, что мне могут слегка повредить лицо в спарринге появлялись тогда на каждой тренировке! (смеётся) Я занимался с профессиональными боксерами, так как хотел понять для себя, что их мотивирует и как они мыслят.
— В фильме «Патруль» герои постоянно снимают себя на видеокамеру. А как часто вы занимаетесь этим в реальной жизни?
— Мы живем во время, когда огромное количество жителей земного шара практически ежедневно стараются запечатлеть себя и поделиться этим фото или видео со всеми остальными. И я не исключение, так как стараюсь фотографировать моих близких как можно чаще!
АЛЕКСАНДР НЕВСКИЙ (Лос-Анджелес, специально для «Аргументов Недели»)
Екатерина Седик: «Мне чаще предлагают отрицательные роли»
Актриса Евгения Чиркова: «В театре и кино мешает не красота, а интриги»
Умер актер из «Холодного лета пятьдесят третьего» Алексей Колесник
Ушел из жизни актер из сериала «След» Виктор Гунин
Джейк Джилленхол: «Я люблю тяжело работать!»
Бывший министр энергетики Сергей Шматко умер от коронавируса в реанимации
Появились видео, как жители деревни на северо-востоке Сирии выгнали и забросали камнями военный патруль США
В ГИТИСе сообщили, что Валерий Гаркалин по-прежнему находится в реанимации
Офицер Юрий Крутских рассказал о приключениях советских подводников во Вьетнаме
Сенатор США назвал американского солдата лучшим в мире, многие в этом сомневаются
Голливудская звезда Сара Джессика Паркер получила в подарок латвийские чипсы
Актер сериала «Бригада» ушел из жизни на 49-ом году жизни
Мэтт Деймон: «Я просто семейный человек»
Сайт Avia.pro: артиллерия ЛНР нанесла 78 ударов за 25 минут по позициям армии Украины в районе Луганска
Станьте членом КЛАНА и каждый вторник вы будете получать свежий номер «Аргументы Недели», со скидкой более чем 70%, вместе с эксклюзивными материалами, не вошедшими в полосы газеты. Получите премиум доступ к библиотеке интереснейших и популярных книг, а также архиву более чем 700 вышедших номеров БЕСПЛАТНО. В дополнение у вас появится возможность целый год пользоваться бесплатными юридическими консультациями наших экспертов.
Джейк Джилленхол: «Мне нравится дурачить зрителя»
В интервью изданию Huffington Post актер Джейк Джилленхол рассказал об участии в двух проектах режиссера Дени Вильнев – «Пленницы» и «Враг», демонстрировавшихся в рамках Международного кинофестиваля в Торонто.
Триллер «Пленницы» удивил меня по-настоящему. Трейлер обещал совершенно не то, что я увидел в фильме.
«Именно это и послужило причиной моего согласие на участие в проекте, как только я прочел сценарий. В то время мы работали над другой картиной с Дени Вильнев, съемки шли во всю».
Точно, съемки «Врага» еще продолжались.
«Да, мы снимали его и здесь тоже. У нас с Дени был очень тесный творческий союз: каждый вечер после съемок мы выбирались куда-нибудь, обсуждали сцены, думали о том, как можно было бы изменить ход нашей истории или ее структуру. Этот фильм был таким удивительным экспериментом, очень необычным опытом. Я бы даже не стал называть его фильмом, а именно экспериментом».
Вернемся к «Пленницам». Детектив Локи, которого Вы играете, порой разочаровывает – хочется, чтобы он был более эмоциональным.
«Ну, я думаю, что наряду с естественным желанием проявлять эмоции, существует тенденция, при которой, играя персонажа, ты должен проявить эти самые эмоции в строго определенной ситуации. Как детектив, который занимается расследованием этого дела, я глубоко увлекся тем, что происходило в голове подозреваемых и почему они совершают это преступление – я стал практически одержим этим».
Детектив Локи страдает лицевыми тиками. Чья это была идея?
Мне кажется, Вы выбираете много интересных ролей, но не получаете их в достаточном количестве.
«Я верю в то, что быть актером – это значит выбирать истории, и только потом – персонажей. И это бессознательный процесс. А я искренне верю во все бессознательное. Например, когда вы говорите о тиках и других особенностях и чертах персонажа, которые никак не объясняются, я уверен, что это находит отклик у зрителей. То же самое я чувствую в отношении выборов, которые делаю в своей карьере. Я думаю, тебя тянет к определенным вещам и ты должен прислушиваться к этому зову, к инстинктам, которые влекут тебя к чему-то или наоборот – гонят прочь. Я уже 20 лет поступаю подобным образом».
Я почувствовал некоторое сходство между Вашей ролью в «Зодиаке», который я очень люблю, и ролью в «Пленницах». Я имею в виду, что оба персонажа пытаются что-то решить, разгадать.
«Спасибо, «Зодиак», действительно, удивительный фильм. Да, мне такие роли тоже нравятся, потому что они позволяют тебе, как актеру, участвовать в процессе повествования, как, например, я это делал в «Исходном коде». Мы работали с режиссером рука об руку. И с Дени, я думаю, мне так здорово работалось, потому что он все время говорил: «Так, ты мне здесь нужен. Ты должен участвовать в процессе наряду со мной». Потому, что он знал, что может доверять мне, и он знал, что мне безумно нравится иметь возможность играть как бы вопреки потоку повествования. И как актер я чувствовал, как далеко мне можно зайти и суметь не потеряться. Мне безумно нравится этот режиссер, и все, что он хочет сказать. Мне нравится идея одурачивания зрителя. Мне нравится идея, что ты можешь делать все эти вещи, заставляя аудиторию наблюдать за ходом событий, чтобы в следующей сцене поставить все с ног на голову. Это своего рода интеллектуальный спарринг со зрителями, тестирование их инстинктов».
Если честно, я, лично, рад, что «Принц Персии» не выстрелил в свое время, как от него ожидали, потому что, боюсь, что на сегодняшний день Вы вместо «Пленниц» и «Врага» снимались бы в «Принце Персии 4».
«Должен признаться, что очень рад, что снялся в этих фильмах». (улыбается)
Это Ваш второй совместный проект с Дени Вильнев. Вы собираетесь продолжить сотрудничество?
«(смеется) Ну, я бы хотел. Я думаю, мы оба тяготеем и к фильмам со скромным бюджетом, и к крупнобюджетным проектам, главное, чтобы в них затрагивался человеческий аспект, психологический, всевозможные детали, чтобы ничего не принималось как само собой разумеющееся – как это порой бывает, когда кто-нибудь дает тебе много денег. Мне кажется, мы оба так думаем. Он намерен снимать классные фильмы, и их масштаб не важен. И я думаю, как раз это и произошло с «Пленницами».
А я теперь с нетерпением жду выхода «Врага».
«Готовься, приятель, к тому, что придется много размышлять».
Интервью с Джейком Джилленхолом
— Вот по поводу сцены вашего с Джеммой поцелуя в фильме – за сколько дублей вы ее сделали и не хотелось ли вам, чтобы дублей было больше?
— М… м… сколько же мы дублей сделали, три или четыре? Но мне казалось, что все получилось не совсем удачно, и я просил, чтобы вернулись к этой сцене и пересняли ее. Но Джемма, напротив, настаивала, что сцена вполне удалась. «Все, снято, снято», – повторяла она.
— Правда ли, что ваши предки по матери были выходцами из России?
— Да, мои предки по матери были из России и Польши. В основном, из России.
— И как вам на исторической родине?
— Мы только вчера прилетели. И я успел только немного осмотреться. Но меня интригует Москва, и я мечтаю отыскать тут места, куда бы не отправились обычные туристы. Мне, конечно, еще нужно время – мне всегда нужно время, чтобы проникнуться каким-то местом, но я действительно чувствую какую-то глубокую связь. И на улицах мне встречаются какие-то типы людей, напоминающие моих дедушек и бабушек. Вообще, в Америку из России переехали еще мои прадеды, а я знал только деда с бабкой… Но все равно что-то общее есть.
— В русских есть такая, знаете, особенная тоска…
— Правда? Я не заметил. Но знаете, в «Моби Дике» есть такой момент… как же там… Так как же там… «Так глубока, как высока…» Ой ладно, не помню. Нет, ну ну может быть, на генетическом уровне во мне есть эта тоска. Но по жизни я стараюсь оставаться позитивным. А что касается русских, то сегодня на пресс-конференции я заметил, что у вас отличное чувство юмора… Просто поначалу вы относитесь ко всему с некоторым скепсисом. С другой стороны, если у вас большое сердце – надо его оберегать.
— Вы щетину отрастили специально к премьере, чтобы было как в фильме?
— Ой, вы знаете, у меня такая чувствительная кожа. Мне не нравится часто бриться, поэтому я отращиваю щетину. Такая вот у меня отмазка. Ну вы знаете, как говорят. Мне это важно. Но неважно.
— А зачем тогда волосы отрезали?
— Хороший вопрос! (Смеется).
— Готовясь к фильму, вы научились ездить на лошади, бегать по стенам… Может быть, вы вынесли с площадки какое-то новое хобби для себя? Паркур, скажем?
— Я научился изображать британский акцент. Так что теперь я могу притворяться британцем, когда захочу. Ну и паркур мне очень понравился. Фантастическое занятие. Но я бы не стал повторять это дома без присмотра специалистов.
— Почему вы отказались сниматься в сиквеле «Донни Дарко»?
— Ну, во-первых, я не знал, что они готовят сиквел. Я только слышал, что они хотят сделать главной героиней сестру Донни Дарко. А во-вторых, первый «Донни Дарко» /Donnie Darko/ (2001) показался мне вполне законченной историей, не нуждающейся в продолжении. Мы сказали все, что хотели сказать.
— А кстати, как вы сами поняли: о чем этот фильм?
— Я понятия не имею, о чем он. (Смеется). Я думаю фильм о бессознательном, о мечтах, о том, что мы зачастую не знаем, где что-то начинается и где заканчивается, о том, что время не всегда движется из прошлого в будущее – тем логическим образом, каким мы привыкли его воспринимать. Мы выучиваем какие-то уроки для себя вне зависимости от того, сколько времени это занимает. И выражаясь образно, мы умираем каждый день, каждый час, каждую секунду.
— Вы много снимались в «маленьких фильмах», и в сущности, «Принц Персии» /Prince of Persia: The Sands of Time/ (2010) – это для вас первый большой студийный проект. Как отличается работа в маленьких фильмах от съемках в студийных блокбастерах? Например, вам надо сейчас участвовать в этих пресс-турах. Наверно, это выматывает?
— Да, нет, это не выматывает. Я бы сказал, наоборот, бодрит. Что же касается разницы… Многое зависит от того, что вообще понимать под «маленькими» и «большими» фильмами. Некоторые «маленькие» фильмы, в которых я снимался, были по-настоящему огромными для меня.
— А касательно внешней стороны? Обязательств?
— Это фильм, например, был очень техничным. Когда вы снимаете такой большой фильм, когда на кону сотни миллионов долларов, это влияет на жизни гораздо большего количества людей. (Звонок в дверь. Джейк смеется и, повернувшись к двери, говорит нарочито театральным голосом: «Да, да, секундочку, сейчас открою»). Даже в отдельной сцене, если ты вдруг решишь сменить траекторию движения, передвинешь отметку с одного места на другое, это может стоить тысячи долларов и повлиять на сотни людей. Так что в маленьких фильмах проще что-то менять, так как это не будет иметь такого глобального эффекта… А здесь – ты принимаешь решение однажды и придерживаешься его до конца. Помимо этого, на площадке «Принца Персии» я приобрел гораздо больше новых навыков, чем на съемках какой-либо другой ленты. И наконец, на «Принце» было две съемочных группы – и мне приходилось разрываться между ними. Первая группа находилась в ведомстве Майка Ньюэлла, а вторая занималась трюками и остальным экшном, отчего приходилось постоянно переключаться с одного на другое: с актерского мастерства на физические упражнения и обратно.
— Но вам это все понравилось?
— Безумно понравилось! Я себя почувствовал вновь ребенком. Все дети любят играть, устраивая драки на палках во дворе, а я делал это взаправду. Я был настоящим Принцем Персии!
— На пресс-конференции вас спросили о том, не хотели бы вы, чтобы в фильме помимо героини Джеммы Артертон были и другие женские персонажи, и вам эта идея пришлась по душе… А кого бы вы еще хотели видеть в фильме?
— Не могу придумать ничего конкретно. Но я убежден: чем больше женщин, тем лучше.
— Вы привезли со съемочной площадки какой-нибудь сувенир?
— Мои волосы. Они в маленькой коробочке.
— Правда?
— Нееет! Она мне не верит! Да, я отрезал волосы и храню в коробочке. Еще дизайнер по костюмам отдала мне один из моих камзолов и некоторые из моих мечей. Но не Кинжал времени. Ведь он настоящий и действительно оборачивает время вспять, поэтому они не разрешили мне его забрать. Его оставила себе студия Disney. Они собираются использовать для каких-то своих особых нужд.
— Какой ваш следующий фильм?
— У меня два проекта. Один с Энн Хэтэуэй, «Любовь и другие наркотики» называется. И еще у меня в планах кино под названием «Исходный код» (новый фильм Данкана Джонса по какому-то, по слухам, невероятно удачному сценарию; герой Джилленхола, солдат по профессии, неожиданно обнаруживает в себя в теле незнакомого пассажира некого поезда, а после оказывается вынужден проживать бомбардировку этого поезда вновь и вновь, пока не сумеет разобраться в том, кто именно за ней стоит, – прим. Фильм.ру)
15 мыслей Джейка Джилленхола
О новых ролях, мести и его бороде.
Не очень интересно играть персонажей, чьи мотивы полностью ясны. Стараюсь выбирать таких, которых сам слегка побаиваюсь.
О голливудских корнях
Я вырос в семье рассказчиков. Поэтому для меня важнее не моя игра, а то, как персонаж помогает развиваться истории и насколько он влияет на сюжет.
Чтобы быть хорошим сыщиком, нужно понимать, как работает мозг преступника, очароваться им. Наверное, поэтому многие великие детективы сами начинали по ту сторону закона или просто приворовывали в детстве. У них были проблемы с законом, а потом они сами стали его частью. Мне понравился этот парень, который хочет оградить весь мир от зла. Он спокоен, никогда не повышает голос, абсолютный параноик. Моя полная противоположность.
Где-то глубоко во мне точно прячется сыщик, которого хлебом не корми — дай решить головоломную задачу. Тем более когда это касается чудовищных преступлений — вроде того, что показано в «Пленницах».
Нам обязательно об этом говорить?
Во многом этот фильм о мести: чем больше кто-то стремится отомстить, тем больше страха и паранойи вокруг. Фильм пытается найти ответ на вопрос «К чему на самом деле приводит месть?». Для меня эти поиски ответа — главное в фильме.
Две вещи были для меня определяющими при выборе роли. Первая — возможность снова поработать с режиссером Дени Вильневом. Вторая — шанс погрузиться с головой в довольно мрачный мир: в сознание того, кто готов отдать все, чтобы раскрыть преступление, и кто действительно способен его раскрыть.
О людях в униформе
Когда я готовился к роли в фильме «Патруль», понял одну интересную вещь: на взгляд гражданских, все люди в униформе одинаковы. Всегда смеюсь, когда меня спрашивают: «Чего ты снова взялся за роль копа?» В силовых структурах работают разные люди, каждый со своим рисунком личности, который я, как актер, и должен выявить.
Об актерской школе
Из всех актеров в фильме я — единственный, у кого есть общие сцены со всеми остальными. Так что я поработал и с Хью, и с Виолой Дэвис, и с Терренсом Ховардом, и с Марией Белло, и с Мелиссой Лео, и с Полом Дано. Меня не покидает ощущение, что я прошел интенсивный курс в элитной актерской школе.
О подготовке к роли
Пришлось отсмотреть огромное количество записей реальных допросов. Каждое утро, перед тем как идти на площадку, я сидел и смотрел видео допросов подозреваемых в похищении — как впоследствии обвиненных, так и оказавшихся невиновными. В основном меня интересовала технология допроса — всякие трюки, которые применяют полицейские.
Хью Джекман импровизирует лучше всех, я считаю. Я – не особенно.
Я всегда стремился в актерском смысле вытащить себя как можно дальше из зоны комфорта. Чтобы это сделать, приходится тщательно готовиться к роли. Поразительно, насколько часто мне случалось браться за роль и в процессе работы полностью менять свою точку зрения по поводу происходящего в фильме.
Я думаю, мы много значения уделяем понятиям «хорошо» и «плохо». В жизни они перемешаны, но я не думаю, что в «Пленницах» имеет место дуализм: похищение ребенка — это совершенно чудовищный поступок. Но я считаю, что в реальности люди вообще редко получают по заслугам.
Так, что там у меня на сегодня запланировано. Ага, пойду проглочу что-нибудь, безо всяких изысков, просто чтобы не свалиться с голоду. Потом встречусь с некоторым количеством людей, которых называю друзьями. Кто-то из них — настоящие друзья, кто-то просто знакомцы. Потом еще раз перекушу. Ну а там и на боковую. А может, все не так будет; если бы я мог точно предсказать, что случится сегодня вечером, у нас был бы совсем другой разговор.
Часто проверяете почту? Пусть там будет что-то интересное от нас.
Внутри человека
Четверг. В середине января ледяной шторм, который еще только начнет торнадо в Техасе и Канзасе, сделал свою первую остановку в Калифорнии. Стоит отметить, что явился он не в таком ярком апокалиптическом образе. Лос-Анджелес – город, не приспособленный к дождям. Конфетной раскраски здания смотрятся совершенно безвкусными, и когда вода стекает с крыш, мокрые пальмы похожи на самоубийц.
Стоя у окна офисного билдинга в Бербанке, счастливо избежавшего нагромождений соседних строений, закрывающих вид на холмы, в нескольких милях от Голливуда, Джейк Джилленхол видит вещи иначе: «Есть что-то мистическое в этих пальмах, когда они высовываются из тумана», – говорит он.
Он прав. Так и есть. Именно так. Возможно, тридцатишестилетний актер всего лишь рад видеть дневной свет. Перед интервью он отсиживался в кабинете с Дэвидом Гордоном Грином, режиссером «Ананасового экспресса», снимающим сейчас Stronger, первый фильм продюсерской компании Джилленхола Nine Stories. Кроме прдюсирования он исполняет главную роль Джеффа Баумана, человека, потерявшего обе ноги во время инцидента на Бостонском марафоне в 2013 году, на книге которого и основан фильм.
Пара дежурных смешков раздается, когда ассистент объявляет о моем приходе.
Джилленхол в своей бородатой версии представляется мне лично: «Привет, я Джейк». Да, все те же полные уверенности знаменитые уже голубые глаза, четкая линия бровей и ямочки на щеках во время улыбки. Он выглядит на свой возраст, несмотря на то что растительность делает его лицо менее «милым», более мужественным, интересным, именно так, как это идет только некоторым мужчинам, а большинство же портит.
Джилленхол просит извинить его на минутку, и Грин в тот момент, когда он переводит внимание, живо начинает объяснять что-то, это выглядит очень натурально, настоящий энтузиазм в работе актера-теперь-и-продюсера, Грин говорит ему, что может «доить его из-за этих странностей». Это странный способ инвестиций: так же, как и само слово «странности» – прекрасный товар для разлива и поставки в качестве антидота.
Но когда вы размышляете о карьере Джилленхола, и ролях, принесших ему известность, и том, что сегодня он укладывается в голливудские образы бесконечных супергероев, супергеройских франшиз, аляповатых эпических фантазий, жирных денежных сиквелов, у вас создается определенное впечатление.
«Донни Дарко», культовый фильм 2001 года, в котором перекачанный препаратами тинейджер видит шестифутового кролика, предсказывающего конец света, до сих пор вызывающий прекрасные воспоминания о возможностях юношеского возраста.
«Морпехи» – фильм Сэма Мендеса о моряке в первой войне в Персидском заливе, отсылающий не к героизму или опасностям, а экзистенциальным вещам, составляющим войны – поставленным целям, значению мелочей, юмору.
Драма Энга Ли «Горбатая гора», 2005 г., в которой Джилленхол и Хит Леджер играют ковбоев, состоящих в близких отношениях, переворачивающих внутренний мир обоих. И это фильм, совершивший революцию в представлении гомосексуальности в кино, после которого все стало по-другому.
Это недавний «Стрингер», жгучая сатира на аморальные аппетиты новостных медиа (но не остальных медиа, о, нет!) показанная глазами запуганного оператора-социопата.
Это прошлогодняя драма Тома Форда «Под покровом ночи», провокационная, дикая, рассказывающая об увечьях, наносимых людьми друг другу, физических и моральных. Джилленхол играет Эдварда, опустошенного любовника, и еще Тони, персонажа книги, которую пишет Эдвард. Отец, муж, защитник – он разрушает эти образы самым зверским способом.
Итак, похоже, что Дэвид Гордон Грин не единственный, кто готов «доить его за странности». В какой-то мере это и я, пришедший сюда за этим же. Но сперва нам надо как-то усесться.
Мы в маленькой комнате рядом с кабинетом, где Джилленхол и Гордон работают. Его агент звонил мне извиниться за то, что атмосфера будет «несколько другой» и за срыв моей идеи взять интервью, пока Джейк будет ехать на BMX по пляжу Санта-Моники, или что там эти «анджелинос» делают еще в свободное время.
Эта комната совершенно переполнена мебелью, что делает ее похожей на склад со сценическим реквизитом. Большое, обитое черной кожей офисное кресло торчит посередине за деревянной стойкой (из сцены о собеседовании в бухгалтерскую контору). Два складных стула у подоконника (из фильма о пригородном отеле) и большой темный кожаный диван напротив стены (из арсенала психоаналитика). Последний выглядит самым соответствующим обстановке.
«Садитесь на диван», – говорит Джилленхол, выбрав себе кресло. Он примеряет образ «пациента», несомненно. Я об этом ему и напоминаю. «О, само собой», — говорит он.
Но все слишком странно, слишком. В конце концов мы оба садимся на диван. Я извиняюсь за вынужденное нарушение личного пространства, делая обилие интимных подробностей разговора оправданным. «Держите себя в руках», — шутит Джилленхол.
ОК, сделаю все возможное.
Журналисты часто говорят, что в своих интервью Джейк Джилленхол немного хитрит. Не только потому, что он заботится о тайнах личной жизни, а он о них точно заботится, но еще и потому, что, как говорит Джейк: «У меня развито абстрактное мышление». «Я не могу чуть-чуть поговорить, это непросто для меня. У меня вообще есть тенденция подвергать себя остракизму после любого разговора, – он думает пару секунд. – кажется, я стал немного старше, но меня все устраивает».
Еще он обожает обсасывать идеи снова и снова, переворачивать их вверх ногами. Он делает это с журналистами, режиссерами, коллегами-актерами, тестируя материал, пробуя с разных сторон. Не видит в этом ничего плохого, если нужно для дела. Его нездоровый интерес к недостаткам и редкое внимание к опыту других людей делают его еще более непонятным для окружающих.
В одном из недавних больших интервью для британского глянца, которое брал у него Том Форд, Джейк выступил в качестве режиссера, а не актера, заявив, что набирается важного опыта у Форда. (С другой стороны, он же просил меня представить, что я делаю свою работу, и я дала обе-
щание по поводу гедонизма гостиничных посиделок за пару минут до того, как… да ладно, кому это важно?).
Он может повторить свой ответ на глупый вопрос из тех, которые имеют обыкновение потом циркулировать по интернет-пространству до бесконечности. Вот и пример: он оставляет комментарий по поводу своего пристрастия к багетам из дорогой типичной британской бакалеи. Даже когда Guardian публикует заголовок «Джейк Джиллинхол: я люблю Грегги». Это не значит, что он будет смотреть на тебя, видя в твоих глазах «довыпендривался». Ты просто можешь смотреть полтора часа в эти голубые глаза с оттенком детства, что уже без вопросов — подвиг.
Сегодняшний материал создается примерно так же абстрактно, учитывая тот факт, что мы собрались поговорить о фильме «Живое», которого никто из нас пока не видел. Фильм обещает быть старым добрым психологическим триллером, снятым на международной космической станции, где группа неестественно сексуальных астронавтов делают открытие: зонд, отправленный к Марсу, привез с собой пассажира.
«Цифровая форма жизни, – говорит Джилленхол, – от которой они в восторге и с которой они, к сожалению, пытаются вступить в контакт».
«И исчезают один за другим?»
Ну, конечно, он знает.
Фильм снят на студии Shepperton в Суррее (на протяжении съемок Джилленхол жил в доме в стиле «Ноттинг Хилл»). Чтобы воссоздать невесомость, актеры играли подвешенными на канатах, что-то в духе Питера Пена. «Это было очень смешно, – говорит он. Что касается эмоций, передачи ощущений полета, это оказалось труднее, чем я предполагал». Режиссер Дэниэл Эспиноза подталкивал актеров ближе друг к другу, чтобы воссоздать ощущения, которые есть у астронавтов на космической станции. Чувство товарищества, изоляции, клаустрофобии. «После целого дня, проведенного в подвешенном на канатах состоянии, нам нужно было идти на обед в палатку, поставленную возле съемочной площадки, и только муха, пролетевшая рядом с нами, возвращала всех обратно, на землю».
Похоже на гудок автомобиля над ухом.
Роль кажется самоистязательной для Джилленхола. Как и другая, из 2015 года, в которой Джейку Джилленхолу пришлось сыграть борца-тяжеловеса Билли «Великого» Хоупа. Или в «Эвересте», фильме, воссоздающем катастрофическую ситуацию экспедиции 1996 года, в котором Джиленхол играл горного проводника Скота Фишера, замерз-шего насмерть в условиях высоты 4000 метров и при тридцатиградусном морозе, и эти роли не кажутся такими уж сложными, как эта, последняя. Сложнее даже роли в «Стрингере», для которой он сбросил 13 килограмм, чтобы выглядеть загнанным и голодным, пробегая ежедневно по пятнадцать километров и питаясь листьями салата. «Я понял, кстати, что это очень неважный способ», – смеется Джиллинхол.
Это репутация, которой он изо всех сил избегает. «Люди говорят: «Я слышал, ты так погружаешься в свою роль! Ты вес сбросил!» Как будто я сделал что-то волшебное, экстраординарное, – он добавляет к сказанному дипломатичную паузу. – Я понимаю, что это для многих не просто… Но люди любят говорить только о физической стороне процесса. Чем ты питался? На какой диете сидел?»
Даже сверстники пытаются испытывать его. «Некоторые актеры говорят мне: «Ты так тщательно готовишься к ролям. Я тоже сейчас готовлюсь к одной роли, думаешь, мне стоит пойти и спрыгнуть с крыши?» А я такой отвечаю: «Используй свое воображение!»
Но это еще и его, в некотором роде, репутация рефлексирующего человека. «Я часто захожу слишком далеко, и я не получаю удовольствия от результата, потому что это не всегда весело, понимаешь? в «Живом», – говорит Джилленхол, – было интересно просто испытать чувство полета, литературно выражаясь, но в конце концов процесс постепенно превратился в пытку».
«Я вырос с мыслью о том, что если тебе достается что-то невероятное, то в какой-то момент грядет и какое-то возмездие за это, – говорит он. – Я отталкивался от этого, физически, ментально, уносясь слишком далеко в пространства, чтобы понять, что радость должна быть частью процесса и должна быть его большей частью».
Есть ли у него ощущение, что ныряя во все эти души слишком глубоко, он нанес повреждения своей? Я не знаю. «По-видимому, к сожалению или к счастью, играя какой-то характер, я становлюсь ближе к нему больше, чем думаю. Есть люди, которые, прочитав мои слова, не захотят со мной обняться при встрече…»
Пытался ли кто-нибудь убедить его быть подальше от этого самовоспламенения? «Да. Это моя мама. Она все время пытается».
Джилленхолу потребовалось больше времени чем остальным, чтобы примириться с профессией. Он родился в Лос-Анджелесе, в семье, где мама – сценарист (Наоми Фонер, написавшая «На холостом ходу». За которую девочки, выросшие в восьмидесятые, будут ей вечно признательны), а папа – режиссер, Стивен Джилленхол. Наконец, его старшая сестра – актриса Мэгги Джилленхол. Первая роль досталась Джейку в возрасте десяти лет – роль сына Билли Кристала в «Городских пижонах», затем была школа, престижная Harvard-Westlike, потом колледж, где он изучал основы тибетского буддизма и восточный мистицизм в Колумбии и который оставил спустя два года, уйдя в актерскую профессию.
Он был создан для этого, прямо с самого начала, потому что «было ощущение, что я могу взять откуда-то и заразиться идеей, и выучить эти слова, и поймать момент, в котором все это можно применить, и ощутить, как это во мне отзовется». «Мне нравится звучание слов и ощущение, когда они вылетают у меня изо рта. Я люблю идиосинкразию людей и то, как они стараются неосознанно коммуницировать через свое поведение. Я всегда ищу настоящее, неподдельное».
«Правда? Когда это началось? В двенадцать?»
Кроме удачных ролей, ему выпало сыграть и несколько провалов, например, самый запомнившийся – фильм «Принц Персии. Пески времени», компании Disney/Jerry Bruck-heimer, экранной адаптации видеоигры, которая, честно говоря, не вдохновляет.
Критики сказали о ней так: The New Yorker: «Шлак!», The New York Times: «Мусор!». Считается, что для Джилленхола этот фильм стал своего рода прозрением, которое повлекло за собой сейсмическую активность и заставило его отвернуться от голливудских бегемотов в пользу более странных, небольших проектов. Естественно, как и в большинстве случаев, он пытается сгладить неровности: «Были сейсмические сдвиги, но каждый отвечает за все. Люди любят рассуждать и давать оценку, что-то называя неудачей в противопоставление другому, но я просто не мыслю такими критериями». От вопроса, будет ли он снова участвовать в блокбастере Джейк уклонился: «Может быть. Нет. Я не знаю. Без фанатизма. У меня нет обид и необходимости что-то обязательно сделать». Так как Джилленхол сейчас в возрасте за тридцать, и он уже добрую четверть века актер, у него много времени, чтобы привыкнуть к переговорам, иметь право выбирать. Он часто рассуждает о том, сколько «абсурда» в профессии актера, но сегодня он что-то уж слишком старается. Сейчас каждая пойманная эмоция становится картинкой в Интернете, мемом и тонет в клубах сетевых сплетен. Он упоминает прочтенную на рождественских каникулах книгу Дэвида МакКалоу, лауреата Пулитцеровской премии, биографию второго президента США Джона Адамса. Но об этом писала MailOnline, а я решила не сосредотачиваться на его пристрастии к нон-фикшн, а поговорить о том снимке папарацци с подписью «Джейк Джилленхол без майки на острове Сент Барт», где он предстал в плавках. Но, с другой стороны, у актеров ведь есть гораздо больше возможностей донести свое мнение до аудитории. За неделю до интервью он присутствовал на церемонии награждения премии «Золотой глобус», где выступила Мэрил Стрип со своей уже ставшей знаменитой речью, осуждавшей некоторые действия президента Дональда Трампа, а в своем «Твиттере» она написала, что «является одной из самых переоцененных актрис Голливуда». На той же церемонии британский актер Том Хидлстон, получивший статуэтку за шоу The Night Manager, поверхностно отозвался о страданиях людей в Южном Судане. Это так уронило его репутацию, что пришлось приносить извинения. Сегодня, как никогда раньше, актеров почитают и оскорбляют.
Джилленхол говорит, что не чувствует себя обязанным использовать собственную славу для громких заявлений: «Гораздо лучше быть уверенным в том, что люди, которые знают, о чем говорят, услышаны». Но оценивая его поступки, понимаешь, что он все-таки вовлечен в политику посредством родственников. Его семья активно поддерживает Американский союз защиты гражданских свобод. Он принимает участие в Бродвейских мероприятиях в пользу Хиллари Клинтон, и неделей позже этого интервью Джейк и его сестра Мэгги приняли участие в марше за права женщин в Вашингтоне. Наша встреча состоялась всего спустя неделю после инаугурации Трампа. На одном из зданий на бульваре Сансет висит гигантский портрет комика Билла Маэра с глазами из культовой рекламы окулиста Dr. T. J. Eckleburg и подписью внизу – «Вернем Америке разум» (пародия на девиз кампании Трампа, ред Esq.). Почти невозможно не говорить о происходящем в Америке, Британии и Европе, и в какой-то момент он меня останавливает: «Мне не интересно, что я об этом думаю потому, что я здоровый белый мужчина, – говорит он, – и то, что важно прямо сейчас не совпадает с тем, о чем я думаю».
Но я скажу так: «Мне не нравится, когда люди пишут: «Вы не должны слушать, что там этот актер сказал, пусть лучше политики говорят». Ирония в том, что мы выбрали селебрити в президенты и это больше не работает». Несколько лет назад, когда Джилленхол оказался в Вашингтоне, он опросил несколько человек на предмет экскурсии в Белый дом, на что те сказали, что стоит одеваться туда более формально. Что-то вроде того, что мы можем встретить вице-президента. В духе: «О, Боже! Я был там в паре новых туфель». Но во время экскурсии он оказался в Овальном кабинете, где его ждал Барак Обама. «Это был потрясающий момент, но не самый комфортный, – говорит он. – Я был не своей тарелке». И кто кому что сказал? «Я точно не припомню всего, но в какой-то момент президент сказал мне: «Наша страна занимает непростую позицию, есть люди, которым тяжело, и ваша задача развлекать нас, заставить взлететь, сделать что-то. Такой я вижу вашу цель». Мне понравилось то, что он сказал. И прозвучало что-то, вроде «Ок» с моей стороны». В подтверждение данного Обаме обещания, и, предполагая, что Барак наслаждается шоу, так же как и еще один человек, спустя несколько дней после нашего интервью Джилленхол летит в Нью-Йорк. Там живут его мать и сестра, и там сейчас живет и он сам со своей немецкой овчаркой Лео, и там начинаются репетиции мюзикла Стивена Сондхайма «Воскресный день в парке с Джорджем», который будет идти в театре « Хадсон» на Бродвее. Исполнительский талант Джилленхола не особенно раскрыт в его фильмах, но мюзиклы – его семья, и он театрал, и его можно увидеть в «Маленьком магазинчике ужасов» и концертной версии «Воскресного дня в парке с Джорджем». И обе постановки получили блестящие отзывы (если вы хотите проверить его способности, найдите в YouТube клип с его исполнением «And I am Telling You I’m Not Going» из Dreamgirls в «Saturday Night Live», где он одет в сверкающее коктейльное платье).
Несмотря на его профессиональные планы стать проще, Джилленхол выбрал очень джилленхольский мюзикл, чтобы показать, что он ему по зубам. «Воскресный день в парке с Джорджем» навеян знаменитой картиной Джорджа Сера «Воскресный день на острове Гранд-Жатт» и касается обстоятельств, при которых картина была написана, и всего наследия Сера и, почему бы и нет – смысла искусства в целом. К тому же, там невероятно сложные музыкальные партии. Когда Джейк получил приглашение, его реакция была типичной: «Вот дерьмо. Мне уже страшно». «Я подумал, если это меня так испугало, значит, я справлюсь. К тому же персонаж мне близок по некоторым причинам». «Воскресный день в парке с Джорджем» частично о взаимоотношениях Сера с любовницей, Дот, о невозможности глубоких отношений, о том, как это повлияло на его работу.
«Мешает мой внутренний психоаналитик. Это тебе близко, говоришь? Ха-ха! Да и нет, – говорит Джилленхол. – Я думаю у него было большое сердце, и не так уж важно, каким образом выразить это в тексте, я понимаю, насколько много у него было любви, и сколько он мог дать, и как такие сигналы пересекаются…»
«Это и мое тоже. Да, он был одержим работой. Она отгораживала его от связей со многими вещами, но и делала главные вещи глубже. Он хотел, чтобы она видела его таким, каким его видят другие люди. Такие вещи часто происходят в жизни».
А я пытаюсь разобраться, в какой части он говорит о Сера, а в какой части имеет в виду себя, Джейка. Он начинает цитировать роль, погружаться, пока не доходит до диалога Сера с Дот, в котором они пытаются ухватиться друг за друга словами, но дело проваливается. «Как много прекрасного в этой картине, – говорит Дот. – Ты должен позаботиться о себе». «Меня волнует эта картина, и ты будешь на ней», – отвечает Сера. «Я думала, вы меня поняли…», – говорит Дот. «Что мне нужно сказать?», – говорит Сера. «Скажите мне, чтобы я не уходила…», – говорит Дот. И все это невероятно по-актерски. Он хорош в этом диалоге, и я понимаю, что скоро премьера на Бродвее. Что скоро зрители будут бросать розы к его ногам, или что там ньюйоркцы делают в театрах. Мне кажется, что даже огни в этой маленькой комнате тускнеют. Потом звонит его телефон, и оказывается, что наше время вышло.
Джилленхол поднимается, потом снова садится, наслаждается тем, как слова вылетают у него изо рта, и ты понимаешь значение того места в рецензии на мюзикл в The New York Times, где написано, что «это стремительное перевоплощение, одновременно и одиночество, и единение, и действительно видно, что никто другой не смог бы передать такую высшую форму интимности». Потом он говорит, что не до конца уверен в нужных словах: «Я могу передать это только пением». И ты думаешь, хорошо, то что надо. И тут он начинает петь вполголоса, глядя тебе в глаза: «Увидел все, что ты дала мне, как же я не замечал до сих пор. Цветок на твоей шляпке. Ты улыбаешься. И цвет твоих волос… И то, как ты щуришься от солнечного света… твоя забота, твои чувства, твоя жизнь…». И потом он, к сожалению, перестает петь.
«Так и заканчивается!», и он прав. Так и надо заканчивать.