какие животные работают в службах безопасности аэропортов
Не только техника: зачем животные работают в аэропортах
Без животных сложно себе представить современную жизнь. У многих из читателей есть домашний любимец, но существуют животные, задача которых не просто радовать своего хозяина – их служба действительно «и опасна и трудна», в частности аэропорт не может работать без сотрудников из числа животных – собак и птиц. Зачем нужные животные в аэропортах, читайте в материале m24.ru.
Бордер-колли Нюша из кинологической службы аэропорта. Фото: m24.ru/Андрей Перечицкий
Вряд ли кого-то удивит наличие в аэропорту служебных собак. Если уж не своими глазами, то в новостях или в кино явно большинство их видело. Несмотря на то множество техники, которое существует сейчас, ничего надежнее носа четвероногого друга, пока не изобрели.
Определенные требования предъявляются к кинологам – с улицы сюда не попасть, на работу берут только тех, кто имеет уровень не ниже инструктора по профилю «минно-розыскная деятельность». Ежегодно свой профессионализм кинологи и собаки подтверждают на сертификационных испытаниях, а раз в квартал проводятся тактико-специальные занятия.
Работают кинологи сменами по 24 часа, однако собака непрерывно работать не может – она должна работать не более 8 часов, из них – не более двух часов непрерывно. Стандартная схема – 45 минут работа, 10-15 отдых. Такие временные рамки – не блажь, ведь как здесь уточняют: «Сытая, здоровая и отдохнувшая собака работает хорошо», а хорошая работа – это залог безопасности пассажиров. К слову, во время работы у собаки повышается температура на три-четыре градуса.
Фото: m24.ru/Андрей Перечицкий
В отличие от собак, работа других представителей фауны – птиц – пассажиру заметна куда меньше, многие даже не знают что они в аэропорту есть. Подразделение, в котором они трудятся, называется «аэродромная служба», главной задачей которого является, выражаясь формальным языком, создание неблагоприятных условий пребывания птиц в аэропорту и на прилегающей территории.
Попадание птицы в двигатель – очень серьезная и опасная внештатная ситуация, да и в столкновении птицы с корпусом самолета приятного мало. Поэтому в аэропорту проводится целый комплекс мер для того, чтобы пернатых на территории было как можно меньше (а в идеале, не было совсем). В арсенале для этого есть множество разных средств – таких как биоакустические установки (6 стационарных – в местах наиболее вероятного появления птиц и 2 мобильных, на автомобилях УАЗ). Также применяются и такие вещи как пугала, натягиваются блестящие ленты, подвешиваются шары с глазами, имитирующие хищную птицу.
«За все время наблюдения ни разу не было столкновений самолетов с врановыми птицами,» – отмечают в аэродромной службе. Самые опасные виды – это пролетные чайки, хищные птицы (в особенности перелетные), мелкие птицы (такие как жаворонки, дрозды, скворцы), куропатки и утки.
При всем разнообразии методов борьбы, они все упираются в одну проблему – отсутствие фактической опасности для птиц. Со временем, привыкнув к тому что физически им ничего не угрожает, они могут уже не воспринимать меры противодействия (эффективность акустических средств, по словам работников – 25%).
В своей работе аэродромная служба сотрудничает с МГУ и с НИИ охраны природы. По российскому законодательству, чтобы содержать диких животных, требуется специальное разрешении.
Ястреб-тетеревятник и специалист аэродромной службы. Фото: m24.ru/Андрей Перечицкий
Чтобы держаться подальше от аэропорта, птицы должны чувствовать реальную опасность. И вот здесь уже на помощь приходят «специалисты по орнитологическому обеспечению безопасности полетов» – три человека, каждый из которых работает с одной из трех штатных хищных птиц (два ястреба-тетеревятника и один ястреб-перепелятник). У орнитологов также есть собака – сеттер. При обнаружении скопления птиц производится «напуск» хищной птицы. Если это врановые – напуск производится с машины, если утки или куропатки, то собака вспугивает птиц, а ястреб ловит.
Ястреб-тетеревятник. Фото: m24.ru/Андрей Перечицкий
В отличие от собаки, птица к человеку не привязывается, поэтому с ней постоянно общаются, проводятся дрессировки. Однако, птица все равно может улететь. На этой случай на ней установлен датчик, по которому птицу отслеживают (принцип «охоты на лис»), увы это тоже не панацея. Как и любой радиосингал, сигнал датчика подвержен помехам, а в Москве и Подмосковье их достаточно. Однажды улетевшую птицу нашли в Серпухове, по словам работников «для орнитологов провести ночь или сутки в поисках птицы – обычное явление».
Датчик, по которому можно отыскать улетевшую птицу. Фото: m24.ru/Андрей Перечицкий
Собак и птиц можно по праву считать полноценными работниками аэропорта. Их работа может быть не на виду у пассажира, однако она от этого не становится менее важной. Авиация – не та отрасль, где можно надеяться на «авось». Впрочем, не думаю, что это слово здесь вообще когда-либо использовали. И люди, и собаки, и птицы выполняют одну общую важную задачу. Авиационная безопасность – не пустой звук.
Секретные дела собачьей службы: как работают кинологи в аэропорту Симферополя
Два неприметных серых здания-короба, обнесённых таким же серым забором, находятся значительно в стороне от нового терминала аэропорта «Симферополь». На первый взгляд никак не заподозришь, что в них скрыта работа крайне специфической и, пожалуй, одной из самых важных служб большого комплекса авиационной безопасности, обеспечивающей защиту тысяч людей, проходящих ежедневно через воздушные ворота Крыма. В тонкости работы кинологической службы воздушной гавани Симферополя погрузился ForPost.
Быт и нравы мохнатых служивых
На небольшом крылечке нас встречает Артём — начальник кинологической группы международного аэропорта «Симферополь». Худой, приветливый, улыбчивый парень. Проводит внутрь — знакомит с хозяйством.
Внутри всё светло и почти стерильно. Собаками даже не пахнет, зато аппетитно тянет кашей: кухня, где собакам готовят пищу, располагается почти сразу у входа.
«Можете попробовать, — шутит Артём, когда я засовываю свой любопытный нос в здоровенную железную кастрюлю. — Самая обычная каша с мясом».
Меню у пушистых охранников строгое и разнообразное: за их формой пристально следят.
«У каждой собаки — свой рацион. Кому-то нужно больше мяса, кому-то — больше овощей. Основной принцип питания идёт от истоков: собака — всё-таки хищник, значит, мясо — основа рациона, — поясняет Артём. — По норме на взрослую собаку, которая весит больше 25 килограммов, полагается 400-500 граммов мяса и около 400 граммов крупы, 150 граммов овощей. Это суточная норма. Дальше всё регулируется индивидуально».
В серых неприметных зданиях-коробах всё компактно: кухня для собак, кладовая, помещение санитарной обработки — тоже для собак. С другой стороны коридора — помещения для сотрудников: кухня, раздевалка, общая рабочая комната, хозяйственное помещение, кабинет начальника службы, ветеринарный кабинет. Всего 19 человек: младшие инспекторы, которые смотрят за собаками, инструктор, который занимается тренировками и обучением как собак, так и кинологов, инспектора-кинологи, которые работают непосредственно с собаками в аэропорту, и старшие инспектора, которые координируют процесс.
Второе здание-короб — вольеры с питомцами — отделено от первого небольшой и уютной лужайкой. Ряд вольеров при нашем появлении заходится дружным заливистым, но не злым лаем.
«У каждого кинолога — своя собака, они работают только в паре друг с другом. Очень редко, в исключительных обстоятельствах инспектор может пойти работать с чужой собакой, но мы стараемся этого избегать, потому что тогда пара работает хуже. Это не просто работа с животным, это тандем: ты занимаешься с собакой, знаешь её повадки, привычки, настроение. Собака тебя знает, вы знаете, что ожидать друг от друга, понимаете друг друга. Со своим хозяином собака всегда работает лучше», — поясняет Артём.
Тем не менее начальника кинологической службы узнаёт каждая из 15 собак: при окрике «А ну, спокойно!» собачий хор затихает, как по щелчку.
Однако пол — далеко не единственный критерий для отбора.
«Найти рабочую собаку — непростое дело. Собака должна быть породистой, от «рабочих» родителей. На таких нужно занимать очередь ещё до вязки (спаривания для получения потомства — прим.), но даже если ты занял очередь, не факт, что вязка пройдёт успешно и ты не пролетишь со щенком», — рассказывает Артём.
«А сколько вообще пород, которые способны к подобной работе?» — уточняю, играя через сетку в гляделки с пушистой немецкой овчаркой.
«В принципе, работать-то может любая собака, если её обучить. Другое дело, насколько это будет эффективно в данных условиях, а в аэропорту условия очень сложные, — поясняет Артём. — В других службах, например, при минно-розыскной деятельности, проще, потому что собака выбегает в поле и у неё только местность, из отвлекающих факторов, может, только птица какая-то. А аэропорт — это и люди, и собаки, и кошки, и попугаи случаются, то есть, животные, которых пассажиры везут. И техника шумит, и самолёты, когда на них работаем, шумят, и в поле тоже работаем, и транспорт досматриваем, и багаж, и какие-то, бывает, мелочи — телефоны, забытые игрушки. То есть собака должна работать везде, а здесь у нас изобилие раздражителей».
Обходим клетки. У каждой собаки характер чувствуется сразу: кто-то вертится волчком у ног, кто-то спешит выскочить из открытого вольера на прогулку, кто-то осторожно отходит в сторону, наблюдает за странным чёрным щёлкающим аппаратом в руках у чужого человека. Ни одна не рычит.
«Какие они у вас смирные, не бросаются», — удивлённо констатирую я, когда в открытой клетке чёрная, как ночь, немецкая овчарка сама подходит ко мне, тыкается носом в руки.
«Наши собаки должны быть контактными, — улыбается Артём. — Не чураться и не бросаться на «посторонних». Минно-розыскные могут быть агрессивными, а к нашим собакам даже дети спокойно подходят. Если собака не на работе, мы разрешаем их гладить или покидать им мяч».
Пропорции службы и дружбы
Чёрная овчарка, за отсутствием угощения, философски ложится в угол вольера. По взгляду, по медленной походке видно — ветеран службы. Собаку зовут Нарния, говорит Артём. Она, действительно, старушка: ей уже 10 лет.
«До скольки лет собака может нести такую службу?» — прикидываю, что Нарнии уже по всем меркам пора на заслуженный отдых.
«В целом у собаки продолжительность жизни — лет 12. До 15 маленький процент доживает. У нас, как правило, собаки работают до восьми лет. Вот Нарочку уже списываем, сейчас ей на замену готовим собаку», — поясняет начальник кинологической службы.
«А куда списывают собак?» — в голове сразу плохие ветеринарные шутки из серии «усыпил — и в расход».
«Как правило, их разбирают по домам кинологи, которые с ними работали, — поясняет Артём. — Старые собаки у нас в основном крупные. Новых собак мы стараемся брать из пород не таких крупных, чтобы можно было работать в труднодоступных местах — на самолёте, например, легко куда-то перенести, подсадить в багажное отделение. Немца туда не подсадишь, а бордер-колли — легко».
Через клетку на нас радостно кидается то самое «легко» — подросший символ аэропорта.
«Выросла, морда, — гордо констатирует Артём, когда бордер-колли Алиса, она же Алис Фелицис, чёрно-белым вихрем вылетает из открытого вольера. — Очень любвеобильная собака. Алис! Ну что, тучка чёрная, топай на площадку, покажешь, чему научилась».
Тренировочная площадка у кинологической службы находится тут же, за углом здания. На небольшом полигоне около десятка основных снарядов — необходимый минимум, который должна пройти и освоить каждая порядочная собака.
«Дрессировочный процесс начинается, как только собака сюда попадает, — рассказывает Артём, периодически отдавая команды бордеру. Алиса, красуясь, легко выполняет каждое упражнение на камеру по несколько раз. — Любые снаряды тренируют физическую силу, выносливость, вестибулярный аппарат и приучают к каким-то реальным ситуациям. Наклонная стенка равносильна подъёму по трапу, барьер — любому препятствию, которое надо перепрыгнуть. Окоп — это то, как собаки перепрыгивают с тележки на тележку, когда досматривают багаж. Если это бум — это какие-то узкие дорожки. Наклонная лестница или вышка тренирует устойчивость и привыкание к открытым пространствам между ступеньками, чтобы собака не боялась подниматься и не боялась высоты».
«Сколько нужно времени, чтобы собака освоила весь комплекс?» — уточняю, разглядывая довольно скачущую по площадке Алису.
«Это зависит и от собаки, и от кинолога. Есть собаки, которые чего-то побаиваются, значит, им понадобится чуть больше времени, чтобы привыкнуть. Одна собака может быть более игривая, другая — более спокойная, терпеливая. Нужно это учитывать и при продолжительности занятий, чтобы собаке это не надоедало, чтобы собака хотела с каждый днём всё больше и больше заниматься, — Артём подзывает бордер-колли в конце площадки, треплет по холке, угощает за старания. — Это те же самые дети в детском саду: начинать надо с самого простого и в игровой форме».
После блестящей демонстрации навыков Алису возвращают в вольер на заслуженный отдых, мы же с Артёмом и инспектором службы Андреем в сопровождении преклонных лет немецкой овчарки Злюки (официально Зауры, а по-товарищески просто Зю — прим.) идём «в поля» — в здание терминала, на работу.
«Наверное, в вашу службу сотрудников непросто найти», — наконец до меня потихоньку начинает доходить весь объём работы кинологов с собаками: это же не только мячик покидать и погладить, это следить за кормом, за состоянием, обучать, изучать, самому параллельно учиться.
«Очень сложно, — кивает начальник кинологической службы. — Специалистов мало, ещё меньше людей, которые хотят трудиться. А здесь, если не трудишься сам и не развиваешь собаку, по животному сразу видно: она просто не работает. С собакой так нельзя: это не компьютер, в котором запчасти поменяй — и снова всё заработает. Или включил через два месяца — и все настройки сохранились. Здесь надо заниматься каждый день по нескольку часов. Мы проводим «экзамены» — делаем закладки на разных местностях, в самолётах, в аэропорту, с помощью специальных тест-предметов, а кинолог с собакой должны найти. При этом работа собаки — это чаще всего 30%, а первые 70% — работа кинолога».
«То есть ищет не только собака, но и кинолог?» — с удивлением прямо расписываюсь в том, что всегда считала человека в форме приложением к вездесущему собачьему обонянию. Андрей смеётся.
«Сейчас увидите, — Артём тоже улыбается. Кивает спутнику на сумки, которые кто-то из пассажиров оставил на скамейках у фонтана на привокзальной площади.
«Чьи сумочки?» — инспектор как-то неуловимо меняется: вот только что шёл и шутил — и вдруг собирается, сосредотачивается, уходит в работу. Хотя говорит по-прежнему приветливо.
«Мои, — от соседней скамейки отзывается мужчина. Начинает беспокоиться, когда инспектор подходит, осматривает поклажу, затем что-то кладёт между сумками. — Всё в порядке?».
«Не беспокойтесь, мы тренируемся, — улыбается Андрей. Мужчина у него подозрений не вызвал. — Зю, ищи».
Собака подходит к сумкам, обнюхивает скамейку, затем сумки, утыкается носом в маленький круглый мяч, оставленный инспектором.
«Собака непрерывно работать не может. Кинолог должен правильно оценить обстановку и правильно направить, чтобы сэкономить собаке силы, — поясняет мне Андрей, пока заработавшая похвалу Зю резвится возле вертикального фонтана. — Кинолог досматривает всё, что считает нужным досмотреть, всё, что вызывает подозрения».
«А вы давно кинологом работаете?» — наблюдаю, как инспектор заботливо выжимает мокрой собаке лапы и холку перед входом в здание аэропорта. Представляю, как обрадуются уборщицы.
«Три года. Перевёлся, раньше на досмотре работал, — Андрей кивает на коллег, стоящих у рамок металлоискателя в предбаннике. — Захотелось сменить обстановку. Службу знаю, собаку тоже. Да и с собаками проще, чем с людьми».
«Ну, знаете, с собаками не все могут работать», — ясно отдаю себе отчёт, что я бы вот так не смогла.
«Не все, — соглашается Артём. — Человек должен хотеть и работать с собакой, и ухаживать за ней, он должен уметь воспринимать собаку, как друга, как коллегу. По людям, в принципе, видно, когда они готовы к такому, а когда нет. Вторых я на службу не принимаю».
«Зю уже восемь лет. Вы её потом к себе заберёте? — спрашиваю у Андрея. Кинолог кивает. — Почему?»
«Ну как это… — инспектор теряется. — Не знаю. Это же друг. Как иначе? Да и у меня уже есть дома собаки, Зю третьей будет. Дом частный, все поместятся. Я вам так скажу, если человек — собачник, то там, где одна собака, там и две, и три. У некоторых и десять, но это уже, наверное, немного ненормально».
Правила одни для всех
Весь аэропорт поделен для кинологов на непересекающиеся маршруты. Одновременно в одну смену работает несколько пар с собаками. График сложный, да кинологи его особенно и не «светят»: безопасность всё-таки.
Через 15 минут на маршруте понимаю, что имели в виду кинологи, когда говорили про 70% работы: Андрей за первые сто метров проверил такие места, на которые мне даже в голову не пришло бы взглянуть. Помимо уже привычного «Чьи сумки?» (никогда не думала, что столько людей оставляют багаж без присмотра), инспектор заглядывает за колонны, кресла, в ниши между магазинами и кассами. Даже в кадки с пальмами и за банкоматы. Зю всё это время миролюбиво трясёт рядышком. Под пристальное око кинолога попадают даже упаковочные станки, линия регистрации на рейс и багажная лента, куда он в конце концов приглашает собаку. Злюка попутно сама обнюхивает пару чемоданчиков.
«Кинологи собаку почти никогда не держат на поводке, это не очень хорошо в работе. Если ты случайно дёрнешь собаку во время поисковой работы, это может плохо сказаться на рабочем качестве, могут выработаться неправильные ассоциации. Потом кинологу лишняя работа», — поясняет наблюдающий за работой пары Артём.
«То есть собака допускается только в такие места, куда нет доступа самому кинологу?» — прихожу к очевидному выводу.
«А как пассажиры относятся к тому, что их вещи могут попросить к досмотру?» — представляю, сколько возмущения можно услышать от отдельных личностей.
«Некоторые пассажиры, бывает, возмущаются, когда их досматривают с собакой, — поясняет Андрей, подходя к нам после очередной петли возле группы людей с сумками. — Но если нам надо осмотреть багаж, мы имеем право это сделать: аэропорт — это объект транспортной инфраструктуры, на территории которой действуют особые правила, которые обязаны соблюдать все».
За полчаса нашей проходки Злюка не подаёт ни единого признака усталости, несмотря на преклонный возраст. Более того, готова к тренировке, которую для собаки и Андрея тут же, в одном из коридоров терминала, устраивает штатный инструктор. В большом помещении спрятаны три закладки: одна — кинологу на сообразительность, две оставшиеся — собаке на нюх.
«Собака за раз может отработать около 100-150 квадратных метров. После собака устаёт физически, как и человек, когда делает монотонную работу. По времени это около 20-30 минут, — рассказывает Артём, пока мы ждём результатов тренировки. — После этого ей нужен отдых, часа полтора-два. В этом опять же и заключается работа кинолога: он должен осмотреть помещение и собаку пускать точечно: если правильно оценить помещение, то собака задействуется минимально и может работать дольше. А если кинолог — «чайник» и полчаса досматривает стеклянную стенку, это бессмысленный расход ресурса собаки».
На прохождение испытания у Андрея и Злюки уходит минут 10. Инструктор доволен, вызывает следующую пару. Начальник группы кинологов с живым интересом слушает отчёт.
«Вы сами давно в службе работаете?» — мягко говоря, Артём не выглядит большим начальником. Наверное, это тоже специфика работы сказывается.
«В аэропорту с 2013 года работаю, пришёл инспектором, до этого дрессировкой занимался в частном порядке. Я с детства этого хотел — работать с собаками, — кинолог тепло улыбается. — Сейчас на руководящей должности скучаю по работе с собакой, по полям. Я бы мог подготовить собаку, но для этого нужно уделять работе с ней хотя бы три-четыре часа в день. У меня сейчас нет на это времени».
Работа в тесной связке с животными, и правда, оставляет на людях свой отпечаток. С ходу даже и не объяснишь, чем кинолог отличается от офисного работника, кроме формы. Только когда я, уже распрощавшись с личной группой экскурсоводов, жду автобуса в город, понимаю: за полдня, что я назойливо разузнавала все подробности закрытой, по сути, службы из структуры безопасников, Артём ни разу не посмотрел на часы, не дал понять, что я отвлекаю от дел, которых, уверена, у него не меньше, чем у любого другого начальника. Только абсолютное дружелюбие, понимание и открытость. Будто это тоже своеобразная игра, в которой каждый просто выполняет свою работу, получая при этом одинаковую радость.
Собаки в аэропорту
У собаки стереонюх. На экзамене она на время ищет кусочки мяса на площади 400 квадратных метров, и один из них часто прячут в бензобак машины.
Собака не только чует вас из-за угла, но ещё и знает, за каким углом и на каком расстоянии вы стоите. Скорее всего, это вычисляется по очень сложной модели ощущения ветра на носу и разнице количества молекул искомого вещества в ноздрях. Змее для такого анализа надо сосредоточиться и несколько раз взять пробы в разных местах языком, а собаке достаточно просто дышать мокрым носом в две ноздри.
Ещё у неё куда более сложный сенсор (больше чувствительных клеток и больше обработчиков в мозгу) — и это позволяет чувствовать не один «общий» запах, а каждый в гамме отдельно. По аналогии со зрением — это как разница между световым сенсором в виде матрицы или одного пикселя: неразвитый датчик даёт обработать только цвет и уровень освещённости, а развитый даёт возможность видеть предметы. Примерно вот так это смог изобразить художник по моему описанию:
Поделиться
И ещё собака может отсортировать каждый запах по давности с квантованием в 3-5 минут, то есть посмотреть логи чемодана.
Сергей Абдульманов
Было бы странно не использовать эти отличные возможности коэволюционного нам вида для самых разных задач от поиска человека по вещи (и наоборот), движения по следу, поиска наркотиков и так далее. Но сегодня мы поговорим про специальных собак в аэропорту. Как правило, вы их даже не видите — сотрудники кинологической службы не то, чтобы замаскированы, но очень незаметны.
Но если такая чихнёт около вас, это вилы.
Зачем нужны собаки в аэропорту?
Они могут работать много где: таможня имеет своих собак для поиска разного типа контрабанды (чаще всего — наркотиков), орнитологическая служба может завести собаку или даже волка гонять кроликов и лис с ВПП (в других биомах, соответственно, набор животных меняется), группа быстрого реагирования может использовать больших собак для помощи в задержании кого-нибудь злобного и так далее. И да, почти в каждом среднем и крупном аэропорту мира есть кинологическая служба, которая входит в службу безопасности.
Примерно похожие люди встречаются в крупных торговых центрах. Обратите внимание, они иногда обходят холлы.
Явный осмотр — здесь можно оценить камуфляж собаки (чало-голубой спаниэль)
Ещё специалист-кинолог сопровождает вылеты (собака издалека обнюхивает вещи до вашего выхода на посадку), ходит на подозрительный багаж (просит собаку нюхать конкретные чемоданы, по которым после рентгена есть вопросы), участвует в досмотре негабарита, который не лезет в интроскоп, проверяет транспорт (те же автобусы, трапы), запускает собаку бегать по самолётам и нюхать всё внутри.
Биодетектор Гудвин. На самом деле правильно называть эту инвентарную единицу «специальная собака», потому что биодетектор ищет только органику (включая останки), а спецсобака натренирована на немного другое.
Как ухаживать за собакой
Формально собака — это что-то вроде специального средства, она числится на балансе аэропорта. Но, в отличие от газоанализаторов и других подобных штук в стандартном наборе, работать собака может не всегда. Нюх — штука капризная, особенно зимой, если в помещении сухой воздух из-за отопления. Плюс из-за ряда легаси-вещей с суточными циклами аэропортов, работать она должна со специалистом-кинологом в сменах сутки через трое.
Собака не может находиться в постоянном напряжении поиска, поэтому она как мигалка: то работает, то не работает. Сделала короткий обход — сменила деятельность на не требующую нюха, отдохнула. Снова обход. Снова смена деятельности. Если надо — смочить нос, перекусить немного. Нос должен оставаться влажным — по данным о движении воздуха с сенсоров слизистой собака как раз и уточняет вектора на источники запаха.
Обучение таких собак строится на игре: один из методов в том, что в их любимую игрушку засовывают образцы предмета для поиска. Выбирают самых терпеливых и игривых и дальше прячут игрушку в самые разные места. В результате собака лучше всего ищет в состоянии, когда ей хорошо и бодро. И этот режим надо поддерживать. Например, если дать ей еды, чтобы она поела до отвала, дальше искать ВВ будет не так интересно, как лежать в теньке.
Фото Сергея Абдульманова.
Итак, утро. Собака торжественно прибывает в аэропорт со специалистом-кинологом. Если это хороший специалист, то приезжает она как на праздник, потому что внутри много новых людей, куча развлечений, и, если очень-очень повезёт, можно будет найти что-то интересненькое. Дальше они идут на брифинг — утренний разбор для всей службы безопасности. Там ставятся задачи на смену, оговариваются особые условия, потом развод. Могут поставить задачу усилить частоту обходов там-то, обратить особое внимание на область такую-то, сработать по поступившей информации о том, что поедет подозрительный пассажир и так далее.
Дальше специалист-кинолог с собакой по умолчанию ходят по терминалу по назначенным маршрутам и высматривают бесхозные предметы, либо реагируют на вызовы по рации к таким предметам. Чаще всего попадаются брошенные сумки и пакеты, иногда стаканчики и прочие мелкие вещи. Собака приходит, нюхает. Дальше предмет или сдаётся на хранение, или же в случае сигнала от собаки вызывается полиция, выводятся все гражданские, материализуются спецслужбы.
Собаку тренируют на имитаторы (вот один из патентов на их изготовление). Что удобно, основной маркер ВВ настолько хорошо обнаруживается обонятельным сенсором, что достаточно крайне малого количества молекул. Но собаку тренируют и на другие маркеры: есть данные, что за цикл обучения ей нужно 200-250 раз найти образец одного из запахов. Проблема в том, что сами по себе эти истории не очень хороши для её здоровья: собака, фактически, находится во вредной среде, и может получить целый букет диагнозов до серьёзных осложнений на печень (это ж почти как лизать не очень полезные вещества). Поэтому хорошо сделанные имитаторы очень продляют время службы: объективно собака может работать от года до 7-9 лет, и это очень сильно зависит от того, на чём её учили, что ей попадается в работе и как хорошо за ней ухаживает специалист-кинолог. Когда приходит возраст выхода на пенсию, напарника чаще всего кинолог берёт домой в маленький собачий рай. В Жуковском за 4 года уходов со службы не было, служба молодая.
Итак, собака в отличном состоянии ходит по аэропорту и вынюхивает известные ей маркеры. Сам запах берётся почти без ложноположительных срабатываний, но по правовой ситуации такие сработки бывают. Последнее увлекательное — собака указала на сумку одного из пассажиров в зале ожидания. Выяснилось, что он охотник, и это его любимая сумка, где он часто носил патроны. Последний раз они там чуть ли не месяц назад лежали. Он положил туда свои вещи и полетел. Охотничий билет был с собой, досмотр он прошёл ещё раз с интересом и заглядыванием в труднодоступные места, где нет зубов — и полетел дальше.
Обычный график — 40 минут работы, 20 минут отдыха. Это значит, что даже на самый маленький аэропорт нужно два специалиста-кинолога в смене, чтобы всегда была возможность среагировать на подозрительный багаж или осмотреть автобус или трап.
Во время вот этих 20-минутных перерывов собака должна отдохнуть от запахов. Не в смысле, поспать, а в смысле — развеяться. Возможно, вы так на Хабр ходите между задачами: вроде, на рабочем месте, но отдыхаете. Чаще всего специалист-кинолог выходит с собакой погулять на свежий воздух, либо они идут в служебное помещение. Там вода, немного пищи.