какие звуки издают обезьяны текст
Обезьяны умеют говорить по-человечески?
Вероятно, человек все же произошел от обезьяны, хотя все больше исследователей в этом сомневаются. Недавно зоологи, наблюдавшие за самкой орангутанга Тильдой, проживающей в Кельнском зоопарке, обнаружили, что у нее появились зачатки речи: обезьяна, привлекая к себе внимание, издает звуки, напоминающие гласные и согласные в человеческом языке.
Звуки, издаваемые обезьяной, похожи на самый древний язык на Земле
Тильда была поймана в двухлетнем возрасте в лесах Борнео и 50 лет прожила в швейцарском зоопарке. Со временем смотрители стали замечать, что обезьяна подзывает их, издавая характерные посвистывания и прищелкивания языком. На слух это весьма напоминает человеческую речь. Чаще всего Тильда поступает так, чтобы получить еду.
Изучив «словесный запас» Тильды, биологи пришли к выводу, что она пытается имитировать движения голосового аппарата человека: при произнесении звуков губы и язык самки орангутанга двигаются почти так же, как при произнесении согласных «т», «к» и «п».
Издает она и звуки, похожие на гласные. При «разговоре» со смотрителем Тильда ускоряет темп «речи» в семь раз по сравнению с темпом, в котором обычно издают звуки орангутанги, быстро открывая и закрывая рот. Чтобы так артикулировать, утверждают эксперты, требуется такой уровень контроля над губами и языком, который доступен лишь людям.
Специалисты обратили также внимание на то, что некоторые звуки, издаваемые обезьяной, напоминают кликсы (щелкающие согласные), характерные для койсанских языков Африки. Между прочим, именно эти языки признаны древнейшими на Земле. Ученые считают, что феномен Тильды может дать ключ к пониманию того, как именно наши предки научились разговаривать.
«Основной преградой к пониманию того, как у людей появился язык, является невозможность наблюдать аналогичные феномены у ближайших родственников
Homo sapiens — человекообразных обезьян, — комментирует руководитель исследования Адриано Ламейра. — Они пользуются очень ограниченным набором звуков и практически не способны освоить новые. Новые наблюдения указывают на то, что между устной речью человека и крупных приматов возможна эволюционная преемственность«.
Читайте также:
Как обезьян учат человеческой речи
Ранее человекообразных обезьян уже пытались научить говорить и общаться с людьми. Так, в 1916 году исследователю Уильяму Ферниссу удалось ценой огромных усилий обучить подопытного орангутанга произносить два слова — «папа» (dad) и «чашка» (cup). Но при этом обезьяна, в отличие от человека, не задействовала язык и губы.
В 50-х годах шимпанзе по кличке Вики научилась четко произносить четыре слова, но дальше этого дело не пошло. Зато американским психологам Аллену и Беатрисе Гарднерам, обратившим внимание на то, что, произнося каждое слово, Вики сопровождает его жестом, пришло в голову обучить обезьян языку жестикуляции.
В 1966 году Гарднеры попытались научить молодую самку шимпанзе по кличке Уошо разговаривать на языке глухонемых — амслене. Сначала обезьяне показывали какой-нибудь предмет или действие, а затем складывали ее пальцы в жест, соответствующий этому предмету или действию на амслене. За пять лет Уошо выучила целых 160 слов.
К 1972 году в Оклахомском институте изучения приматов насчитывалось уже около десятка шимпанзе, способных общаться на амслене. Оказалось также, что человекообразные приматы могут комбинировать хорошо известные слова, создавая новые понятия. Так, туалет они называли «грязный хороший», а «зажигалку» — «бутылка спичка».
Выяснилось, что в большинстве случаев обезьяны способны оперировать словесными понятиями на уровне двух-трехлетнего ребенка. Известен также случай, когда самка бонобо сама обучила своего детеныша языку жестов.
А в процессе эксперимента, проведенного Фондом исследования больших человекообразных обезьян (США), самец бонобо Канзи научился воспринимать на слух около 3000 английских слов. Кроме того, он мог активно пользоваться более чем 500 словами, указывая на обозначения соответствующих геометрических знаков.
Правда, подобные эксперименты вызвали немалую критику. Так, Герберт Террес, один из руководителей проекта «Ним», также связанного с речевым обучением человекообразных, в 1979 году опубликовал ряд работ, в которых доказывал, что обезьяны не разговаривают, а всего лишь произвольно повторяют жесты собеседника.
Но тем не менее, существуют и достаточно убедительные доказательства того, что при помощи жестов обезьяны обозначают определенные понятия, имеющие конкретные аналоги в человеческом языке. А некоторые из них, как видим, расположены и к звуковой передаче мыслей. Так что гипотеза о постепенной эволюции от нечленораздельных звуков к раздельной речи в истории человеческого общества вполне имеет право на существование.
Читайте также:
Добавьте «Правду.Ру» в свои источники в Яндекс.Новости или News.Google, либо Яндекс.Дзен
Быстрые новости в Telegram-канале Правды.Ру. Не забудьте подписаться, чтоб быть в курсе событий.
Обезьяны используют для общения звуки человеческой речи
Способность произносить гласные ранее считали базой членораздельной речи, отделяющей людей от животных, но оказалось, что и павианы могут издавать такие звуки.
Фото: © AFP/EAST NEWS
Группа европейских исследователей установила, ч то гвинейские павианы используют в общении гласные звуки, служащие основой человеческой речи. Ранее считалось, что обезьяны хотя и могут издавать звуки такого рода, но не делают это из-за недостаточно развитого мозга. Открытие означает, что основы речевого аппарата людей были заложены 25 миллионов лет назад, до отделения непосредственных предков людей от предков павианов. Соответствующая статья опубликована в PLOS One.
Исследователи записали в дикой природе примерно 1400 звуков, сходных с человеческими гласными. Самыми частыми из них были [æ] и [ɔ]. Звуки использовались в разных комбинациях, так же, как гл а сные используются в разных сло в ах человеческой речи. Изучив затем посмертно трупы павианов, умерших от естественных причин, биологи обнаружили, что их гортани по длине равны гортаням детей Homo sapiens 8–12 лет от роду.
Традиционно считалось, что малая длина гортани не позволяет обезьянам чётко произносить «человеческие» звуки. Однако тот факт, что размер гортани павианов такой же, как у для детей, способных к произношению гласных, указывает на то, что эта проблема не является непреодолимой для приматов. Звуки, которые издавали павианы, требовали как горизонтальных, так и вертикальных движений языком. Это же нужно для звуков, используемых людьми в речи. Таким образом, отмечают учёные, несмотря на умеренную длину гортани, гвинейские павианы имеют довольно сложную систему звукового общения, сравнимую с человеческой.
В целом обезьяны способны к межличностной коммуникации, причём не только с представителями своих видов. Наблюдая людей, они часто усваивают их жесты и корректно используют их в нужном контексте. Например, если обезьяну побеспокоить, когда она этого не желает, та способна выразить человеку своё отношение к проблеме жестами:
Однако звуковая более или менее членораздельная речь, как считалось, им не свойственна, а без неё быстрая передача данных, в том числе навыков и умений, не происходит. По современным представлениям, именно речь позволила предкам людей перейти к быстрому технологическому развитию и заложить основы нынешней цивилизации. Новые данные по гвинейским павиан а м показывают, что чёткой границы «есть речь — нет речи» нет. Получается, что у некоторых видов есть не только физическая возможность для членораздельной речи, но и некоторые её основы — гласные. Очевидно, скорость развития вида зависит не только от наличия у него базы для речевой активности, но и от ряда других факторов.
Язык обезьян
Сигнальные крики обезьян с давних пор привлекали внимание ученых. Но обычно запись этих криков производилась на слух. Записывался «обезьяний язык» либо с помощью нот, либо буквами человеческого языка. И поневоле возникали искажения. Ведь наш алфавит предназначен все-таки не для обезьян, а для человеческих звуков.
Поэтому ученный Жинкин решил использовать осциллограф. На него записывались крики обезьян, обитающих в питомнике Сухуми. Спектрограммы помогли ученому сделать «микроскопический анализ» звука. Одновременно с помощью рентгеноскопа ученый наблюдал модуляции обезьяньего горла. И, наконец, для того, чтобы перейти от фактов к их объяснению, Жинкин привлек данные современной математической лингвистики и логики.
Ученые считают, что павианы-гамадрилы имеют около двадцати различных сигнальных звуков. Тщательному анализу было подвергнуто семь самых распространенных звуков. Самый «популярный» из них — сигнал опасности.
«Если спрятаться за большой камень невдалеке от стада,— пишет Жинкин,— и неожиданно выдвинуть вверх длинную палку с сеткой для ловли обезьян, раздаются громкие крики, которые условно записывать «ак, ак, ак». Этот крик повторяют другие гамадрилы стада, причем они поворачиваются в сторону неожиданно появившегося предмета. Крик повторяют и те гамадрилы, которые первоначально не видели предмета.
Если этот крик имитировать человеческим голосом, то многие из обезьян также начинают повторять его. Почти такой же крик «ак, ак, ак» издают и макаки. Но гамадрилы совершенно не реагируют на сигнал опасности, если он исходит от макак.
Крики «ак, ак, ак», следуют друг за другом очень быстро, как бы «лачками». Но в минуту большой опасности следует одиночный выкрик — очень резкое и энергичное «ак!» Услышав его, встревоженное стадо сразу же бросается бежать.
Если изъять из стада одного или нескольких гамадрилов,— пишет Жинкин,— и унести в клетке из вольеры, то с обеих сторон, как из стада, так и из клетки, долго раздаются крики «ау, ау, ау». Это своего рода перекличка. По ситуации, да и по характеру звука, «ау» очень напоминает ауканье компании людей в лесу. Правда, тут есть различие: человек делает ударение на последнем слоге — «ау», а гамадрила — на «а».
В стаде гамадрилов вожак имеет неограниченную власть. Он и «законодатель», и «руководитель», и исполнитель своих собственных «решений» и «законов». Когда две обезьяны дерутся, то бывает, что более слабая обезьяна просит заступничества вожака. Эта мольба о «помощи» звучит, как сильный и громкий визг, запоминающий по тембру звук «и». Если вожак сочтет нужным, он вмешается и накажет провинившегося.
«Язык» гамадрилов имеет не только сигналы тревоги или боли, но и тихий и довольно сложный по звуковому составу сигнал удовольствия. Его можно изобразить как «хон», где «х» нечто похожее на придыхание, «он» ясно слышимое «о» с носовым резонансом.
Наконец, по свидетельству Жинкина, кроме описанных звуков, ему «удалось наблюдать глухой, безголосный звук, не напоминающий ни один из человеческих. Он возникает в результате хорошо видных быстрых смыканий губ и какого-то сложного движения кончика языка… По сигнальному значению этот звук можно определить как ориентировочный, но захватывающий не все стада, а только отдельного животного. Он встречается при замечаемой этим животным смене ситуации, например, при подходе матери к детенышу. Условно он может быть обозначен, как «птпт».
Определив «словарь» сигнальной системы обезьян, Жинкин перешел к анализу этой системы. «Сигналы-слова» гамадрилов составлены, по меньшей мере, из десяти элементарных звуков. В принципе, пользуясь этими звуками, можно построить тысячу «сигналов-слов». На самом же деле в «языке» гамадрилов имеется всего лишь семь таких сигналов, описанных Жинкиным. Даже если согласиться с некоторыми исследователями, считающими, что гамадрилы имеют не семь, а сорок «слов», то и тогда очевидно, что «язык» обезьян использует лишь ничтожную часть тех слов, которые, в принципе, возможны.
P. S. О чем еще говорят британские ученые: о том, что заниматься научным изучением языка обезьян может оказатсья настолько увлекательно, что некоторые ученые зоологи ради этой цели могут даже отправится приобрести специальные туры в Тайланд из Минска, ведь в Тайланде обезьян водится великое множество, к тому же самых разных видов.
Сознание животных: как разговаривают обезьяны и чем думают муравьи
Поделиться:
Известно, что сознание определяется по производимому им действию, само же оно не наблюдается: «Сознание — как ветер: его самого не видно, а видны только результаты его деятельности: волны на море, колыхание ветвей деревьев».
Был период, когда появилась идея, что все высшие функции (отвечающие за пение, чтение, любовь и т. д.) в мозгу локализованы, то есть у всех них есть адрес.
Знаменитый американский проект по обучению обезьян человеческому языку, который длится уже многие годы, показывает, что языку может обучиться не только человеческий мозг, но и мозг других биологический видов — что полностью нарушает все представления о том, кто такой человек и каково его место на планете.
Все живые существа вступают в коммуникации с себе подобными, со своими жертвами или врагами. Но человеческий язык обладает совершено особыми качествами, которыми на данный момент не обладает больше никто.
Например, у животных существует набор сигналов, которыми они пользуются для коммуникации; это закрытые списки, что означает, новые сигналы у них не появляются. Человеческий же язык состоит из списка неких изначальных кирпичиков — фонем; из них получаются морфемы или, проще, слоги, из которых вырастают слова, а из слов — фразы, из фраз же получаются целые тексты. То есть язык имеет иерархическую цифровую структуру. Это открытый список — всегда можно придумать новое слово. Этим мы и отличаемся от любых других биологических видов.
Итальянский ученый Джакомо Ризолатти сделал замечательное открытие — он обнаружил «зеркальные» нейроны. Проводились опыты над обезьянами, снимались потенциалы их мозга, которые для ясности были переведены в звук. Было замечено, что мозг примата реагировал на поглощение некоторых лакомств. При этом оказалось, что те же структуры мозга работают не только тогда, когда обезьяна сама кладет себе в рот вкусности, но и они же работают, если ее еду берет лаборант. Таким образом, в мозгу, как в зеркале, отражаются производимые обезьяной или кем-то другим действия.
Потом эти системы были открыты и у людей, и сейчас мы знаем, что они включаются, когда субъект делает что-то сам, когда он видит, как это делает кто-то другой, и когда он вспоминает или предвидит это действие.
Дарвин писал: «Разница между людьми и прочими биологическими видами заключается в степени, а не в качестве». То есть, люди — это не что-то совсем иное, а примерно то же, что и другие существа, но намного сложнее. Количество нейронов у нас невероятно выросло и перешло в качество познавательных процессов — мы просто гораздо быстрее и эффективнее. Но это вопрос, над которым еще спорят.
В одной вызвавшей серьезные споры статье, написанной тремя крупными лингвистами, среди которых виднейший — Хомский, утверждается, что языковая способность, в широком смысле слова, разделяема нами с другими биологическими видами, что она не только человеческая. И действительно, многие и не столь высоко стоящие существа умеют такое, что оторопь берет.
Например, у говорящих попугаев есть слоги, фразы, диалекты, пиджины (языки, которые спонтанно возникают, когда встречаются два разных языка). У них даже есть нечто вроде литературного языка для общения с другими видами. И это у птиц, с их небольшим мозгом!
Нейронов в мозгу примерно 150 миллиардов. У каждого из них примерно 10 тысяч связей с другими нейронами и другими частями других нейронов. И это все находится в голове каждого человека, как умного, так и глупого. А если вытянуть все нервные волокна в одну линию, то ее длина будет в восемь раз больше расстояния до Луны. Поэтому что за распределенный мозг такой, я продолжаю не понимать.
Обезьян пробовали учить человеческому языку — попытка провальная, так как у них другая гортань и они не могут выговаривать артикулированные звуки. Но зато их можно учить говорить искусственным языком, знаками. Их стали обучать человеческому жестовому языку — появились «говорящие» обезьяны.
Однако это не все, на что способны братья наши меньшие. Человеку доступна семантика — присваивание знаку (слову) обозначения некоего объекта. Мы не подозревали за животными возможности символизации, и зря: оказывается, пониманием синтаксиса, то есть порядка следования элементов, владеют не только люди; животные тоже могут его осознавать. Обезьяны могут овладеть им на уровне трехлетнего ребенка.
У приматов есть культурная преемственность — способность передавать знания негенетическим путем: они могут обучать своих детей языку, учить друг друга, исправлять ошибки. Исходя же из наших знаний, никто из животных не должен уметь это делать.
Они узнают себя в зеркале и в фильмах. Они владеют местоимениями, то есть способны осозновать, что «я» — это не только сам я, но и мой сотоварищ, «он». А ведь это, хотя и постигаемо, но сложно для наших детей.
Обезьяны владеют метафорой, то есть употребляют слова в переносном смысле.
В рамках одного эксперимента перед обезьяной положили фотографии людей, ее самой, ее отца и других обезьян. Она отсортировала их так: отнесла себя к людям («я говорю, значит, я — человек»), а своего отца, не обученного жестовому языку, причислила к обезьянам, назвав при этом беднягу грязной тварью.
Единственное, чем владеет только лишь человек — это рекурсивные синтаксические процедуры, то есть построение логической цепочки типа «Маша не знает, что Петя соврал Саше о том, что Валя была в кино». Такие процедуры — основа социального общения. С ними связана theoryofmind— теория о способности построить модель поведения другого человека, возможности домысливать за других, «входить в чужое сознание». Наука утверждает, что подобные процессы недоступны животным, ими обладают только люди старше четырех лет.
В сочинениях Дарвина ничто не противоречит сегодняшнему спору о том, что такое сознание. Что важнее для формирования познавательных возможностей — генетическая информация или среда, в которой мы и другие существа обучаемся и воспитываемся? Вопрос этот пока не решен.
В России есть один только ученый с докторскими стипендиями по биологии и филологии — это Татьяна Черниговская. Ее считают своим специалистом филологи, социологи, биологи, психологи, лингвисты и философы. Дело в том, что она изучает мозг и язык, то, над чем бьются ученые всего мира не первую сотню лет.
Татьяна рассказывает, что пошла учиться на биолога после того, как несколько лет преподавала английский студентам одного престижного питерского вуза: «Я с ужасом однажды поняла, что так и буду всю жизнь ставить идиотам произношение. Бросила это дело и пошла на биолога». И защитила еще одну докторскую. При этом говорит, что не обладает «объемным мозгом», — кокетничает, конечно. В своих лекциях каждый раз, ссылаясь на исследования западных коллег, очень трогательно сожалеет, что не она это обнаружила. Впрочем, западные коллеги, которым приходится в своих лекциях ссылаться на исследования профессора Черниговской, наверное, тоже сожалеют, что не они первооткрыватели.
Для проекта «Сноб» мы попросили ее рассказать о том, что такое сознание. О том, чтобы обсуждать наличие его у животных, и мысли не было, уж очень прочно отложилось: человек — это вершина эволюции и уж сознание — это сугубо человеческое. Все оказалось совсем не так. Чтобы не раскрывать полностью карты, скажем лишь, что до вершины эволюции человечеству еще ползти и ползти. На данный момент ближе всех к совершенству муравьи.
Язык обезьян
Язык обезьян — язык, который возможно используют обезьяны. Теория «обезьяньего языка» не является общепризнанной в современной науке.
Содержание
[править] Основные данные
Французский учёный Пьеркон де Жамблу в 1844 году составил обезьяний словарь-разговорник. В нём приводился ряд слов-сигналов, используемых южноамериканскими обезьянами. Вот некоторые из них:
У шимпанзе с острова Ява звук
Как указывает газета «Труд» немецкий учёный Г. Швидецкий в 1931 году доказывает, что древние языки многих народов — в частности, монголов и китайцев, происходят от языка обезьян.
Учёный-приматолог Е. Н. Панов считает, что шимпанзе могут намеренно передавать друг другу сведения о пространственном расположении объектов на основе существующего у них способа передачи сообщений.
В языке маленьких резвых обезьян в Кении есть звуки, обозначающие такие понятия, как
[править] Описание А. Брема
Знаменитый немецкий учёный-зоолог и путешественник Альфред Брем в своей книге «Жизнь животных» описывает, что обезьяны могут издавать звуки для выражения своих чувств. Некоторые же наблюдатели идут дальше, доказывая, что обезьяны владеют настоящим языком, как и люди, но, конечно, гораздо менее развитым. Ярым выразителем этого мнения является американский профессор Л. Гарнер, посвятивший себя изучению языка обезьян уже несколько лет тому назад. [3]
[править] Исследования Гарнера
«С детства у меня сложилось убеждение, — говорит Л. Гарнер, — что все породы животных имеют свой язык, при помощи которого могут разговаривать друг с другом, и я только удивлялся, почему никто и никогда не пытался изучить этот язык».
Наблюдения Гарнера в зверинцах разных американских городов еще более укрепили его в этой мысли.
«Прислушиваясь к звукам, которыми обменивались между собой обезьяны, я вдохновился убеждением, — говорит он дальше, — что могу выучиться им».
Затруднение состояло лишь в том, как записать звуки обезьян, чтобы лучше изучать их. Но тут на помощь смелому ученому явилось драгоценное изобретение XIX века, фонограф, легко устранявший эту помеху.
Средство было немедленно испытано.
«Отделив на некоторое время двух обезьян, живших в одной клетке, — рассказывает Гарнер, — я посадил их в отдельные помещения, так что они не могли ни видеть, ни слышать одна другую. Затем я установил фонограф близ клетки самки обезьяны и различными средствами заставил ее произносить разнообразные звуки, которые и записывались на цилиндре фонографа. После этого аппарат был помещен у клетки самца, и передача повторяла ему записанные звуки самки, причем поведение его тщательно наблюдалось. Очевидно, что самец признал звуки самки и вдруг начал искать обращавшуюся к нему таинственную подругу. Нельзя описать его недоумения от такого странного для нею явления. Знакомый голос подруги заставлял его приближаться, но писк, выхоливший из трубы фонографа, являлся для него непостижимым. Самец следил за звуками, несмотря на то, что они выходили из трубы: он подходил к ней, но, не находя там подруги, опускал руку по плечо в трубу, затем вынимал ее и снова смотрел в отверстие трубы. Выражение лица его было, действительно, испытующим».
Удостоверившись таким образом в полной пригодности фонографа, Гарнер принялся тщательно записывать звуки, испускаемые обезьянами при разных обстоятельствах жизни, затем старался воспроизводить их сам, пока окончательно не усвоил их. После этого неутомимый исследователь проверил усвоенное им в беседах с обезьянами разных пород.
«Возвратившись в Чикаго, — пишет он, — я сначала посетил небольшую обезьяну — капуцина, запись звуков которой была главным образом изучена мной. Поместившись возле се клетки, я произнес звук, который перевел, как означающий «молоко», и из многих дальнейших опытов заключил, что этот звук понимается ею, как «корм» вообще, это мнение, несколько изменившееся во время позднейших опытов, вселило во мне уверенность, что подобные звуки употребляются для обозначения более обширных понятий. Получивши звук или два, я расширил поле действий и начал, уже в качестве знатока языка обезьян капуцинов, пробовать свои знания на прочих породах, с которыми мне приходилось иметь дело.
В Чарльстоуне у одного господина был красивый экземпляр из рода цебусь, которого звали Джекс. Естественно, что он дичился посторонних, но при моем первом обращении к нему на свойственном ему языке он, казалось, смотрел на меня благосклонно, и скоро стал есть из моих рук, позволяя мне ласкать его через прутья клетки. Он глядел на меня с очевидным любопытством и неизменно отвечал на звук, который я произносил на его языке. При третьем моем посещении я решился попробовать на нем действие особого звука «тревоги», или «нападения», перенятого мною от одного из экземпляров этой породы, звук, который не могу выразить буквами. Как только обезьяна начала есть из моих рук, я издал эту особенную пронзительную ноту, и она мгновенно вспрыгнула на самую высокую жердь своей клетки, отсюда бросилась в свое место отдыха и снова с быстротой выскочила оттуда, почти обезумев от страха».
Мало-помалу, расширяя свои познания «обезьяньего языка», Гарнер составил целый словарь языка, наших четвероруких друзей. При этом было принято в соображение, что интересы животных касаются весьма ограниченного числа предметов. Добыть себе пищу и избежать надвигающейся опасности — вот в чем состоят главнейшие заботы всякого животного. Поэтому нисколько не удивительно, что звук «у», который на языке обезьян обозначает «пищу». в то же время обозначает и всякое приятное ощущение, вообще дружеский привет и др. Звук «у» произносится обезьянами полнотонно и напоминает звук флейты. Наоборот, желая предупредить о большой опасности, обезьяны резко и пронзительно произносят звук «и». Звуков «э» и «о» проф. Гарнеру вовсе не удалось подслушать, а от согласных на языке обезьян имеются лишь весьма незначительные следы.
«Слово «у», но несколько иначе (нашими буквами мы не можем это выразить) означает у обезьян «дай». Произнося слово «у», мне несколько раз удалось заставлять обезьян приносить из клетки мяч, палку и проч. Разница в ударении может быть изображена только при помощи фонографа».
В дальнейшем изложении проф. Гарнер касается некоторого сходства, существующего между языком обезьян и языком человека. По мнению английского ученого, обезьяна произносит звук произвольно, хорошо обдумав и членораздельно. Звук обращен всегда к определенному индивидууму. Поведение обезьян показывает, что в их сознании имеется ясное представление о том, что они желают передать при помощи звуков. Они ожидают ответа, а если ответа не последует, то несколько раз подряд повторяют данный звук. Обыкновенно они смотрят в глаза тому, с которым говорят. Обезьяны произносят звуки вовсе не для препровождения времени и не тогда, когда они одни, а только в тех случаях, когда поблизости находится человек или обезьяна. Они понимают звуки других обезьян и отвечают тем же самым звуком; отлично понимают они звуки и тогда, если звуки исходят от человека, фонографа или других механических приспособлений. Для какого-нибудь понятия все обезьяны употребляют, в общем, один и тот же звук. Различные звуки сопровождаются различными жестами и имеют различные последствия при одних и тех же обстоятельствах. Обезьяны произносят звуки голосовыми органами и видоизменяют их зубами, языком и губами, т. е. таким же способом, как и человек.
Чем более развита общественная жизнь у какой-нибудь породы обезьян, тем совершеннее их язык. В некоторых случаях звуки произносятся шепотом, что опять-таки говорит в пользу того, что обезьяны произносят звуки вполне сознательно. [4]
[править] Феномен «говорящих» обезьян
Исследования языка обезьян привлекло ученых к обучению шимпанзе, бонобо, горилл и орангутангов общаться с человеком с помощью языка жестов. Некоторые приматологи утверждают, что использование приматов жестов указывает на их способность использовать «язык», хотя это не согласуется с некоторыми из определений этого термина. [5]
[править] Критика
Практически с самого начала опытов, способности обезьян к языку встречала критику и нападки. Герберт Террейс утверждал, что обезьяны произвольно повторяют жесты, недавно использованные в речи собеседника. В дальнейшем критика и претензии Террейса были подробным образом оспорены и проверены в научных дискуссиях, в которых он сам предпочитал не принимать участия. Стоит отметить, что некоторая критика конкретных работ не была безосновательной, но её нельзя распространять на всю совокупность. Его позиция на долгие годы укоренилась в общественном сознании, благодаря широкому освещению в средствах массовой информации и нашла отражение в публицистических произведениях. [6]