виннипегская стена и я читать
Виннипегская Стена и я (ЛП)
Копирование и размещение перевода без разрешения администрации группы, ссылки на группу и переводчиков запрещено!
Данная книга предназначена только для предварительного ознакомления! Просим вас удалить этот файл с жесткого диска после прочтения. Спасибо.
Я собиралась надрать ему задницу.
В один прекрасный день, когда уволюсь, и никто меня не заподозрит.
— Эйден, — заворчала я, хотя мне стоило бы догадаться. Из-за ворчания я только заслужила «этот» взгляд — печально известное снисходительное выражение, благодаря которому Эйден в прошлом попал не в одну драку. Или так мне говорили.
Когда уголки его рта, опустившись вниз, напряглись, а веки над его карими глазами потяжелели, мне захотелось нажать на кончик его носа пальцем. Так наша мать поступала с нами, когда мы были маленькими и дулись.
Этот мужчина, находящийся на грани воображаемой жестокой смерти, мастерски продуманной, в которой фигурировали жидкость для мытья посуды, еда и долгий промежуток времени, зашумел из-за миски салата с киноа перед ним, размеров которой хватило бы, чтобы накормить четверых.
— Ты меня слышала. Отмени все, — повторил он, будто в первый раз, когда он сказал это, я оглохла.
И это доказывало, насколько удивителен человеческий мозг; как можно заботиться о ком-то и вместе с тем желать перерезать ему или ей горло. Это как иметь сестру, которую хочется ударить прямо по яичникам. Все еще любишь ее, просто хочешь с размаху врезать ей по органу, отвечающему за рождение детей, чтобы преподать урок, — не то чтобы я знала это по своему опыту.
То, что я не ответила незамедлительно, заставило его добавить с тем же выражением на лице, адресованным напрямую мне:
— Мне плевать, что тебе придется им сказать. Просто отмени все.
Поправив левым указательным пальцем на носу свои очки, я опустила правую руку, чтобы шкафчик прикрыл средний палец, который я показывала Эйдену. Если выражение его лица было терпимым, тон, который он использовал, раздражал меня еще сильнее. Это был голос, который он использовал, чтобы предупредить меня, что спорить с ним бесполезно; он не изменит свое мнение сейчас или потом, и мне надо смириться с этим.
Мне всегда приходилось мириться с этим.
Когда я только начинала работать на трехкратного «Защитника года» Национальной Футбольной Лиги, было всего три вещи, которые мне не нравилось делать: спорить с людьми, говорить им «нет» и засовывать руку в мусор, потому что я была как поваром, так и уборщицей в этом доме.
Но если и было что-то, что я ненавидела делать, — и я имею в виду, правда, правда ненавидела делать, — это отменять встречи с людьми в последнюю минуту. Это действовало мне на нервы и шло вразрез с моими моральными принципами. Обещание есть обещание, не так ли? Хотя, с другой стороны, технически, это не я подводила фанатов. А Эйден.
Чертов Эйден, который был занят поглощением своего второго за день обеда, не заботясь ни о чем в этом мире, и он не беспокоился о раздражении, с которым мне придется столкнуться, когда я позвоню его агенту. После всех проблем, с которыми мы столкнулись, чтобы назначить эту встречу, я должна была сообщить новость, что Эйден не приедет на автограф-сессию в Сан-Антонио в магазин спортивных товаров. Юухуу-уу.
Я вздохнула, вина скрутила все мои внутренности, меня мучила совесть, и я опустила руку, которая не была занята тем, что выражала мое раздражение, чтобы почесать колено.
— Ты уже пообещал им…
— Меня это не волнует, Ванесса, — он снова одарил меня «этим» взглядом. Мой средний палец дернулся. — Пусть Роб все отменит, — настаивал он, в то время как его гигантское предплечье поднялось, чтобы он смог закинуть в рот еду, которая, кажется, весит восемь унций. Вилка, которую он держал, на мгновение замерла в воздухе, когда его мрачный упрямый взгляд встретился с моим взглядом.
Ванесса, то. Ванесса, это.
Отмени все. Пусть Роб все отменит.
Начнем с того, что мне не так уж и нравилось звонить его мудаку-агенту, а еще и для того, чтобы он отменил встречу за два дня до назначенной даты. Он выйдет из себя, а затем направит свое раздражение на меня, как будто я могла остановить Эйдена «Виннипегскую Стену» Грэйвса.
По правде говоря, самая близкая моя помощь в принятии решения состояла в том, что я посоветовала ему, какую камеру лучше купить, и то лишь потому, что у него «есть дела поинтереснее, чем заниматься выбором камеры», и потому, что «это то, за что я тебе плачу».
Конечно, в его словах был смысл. Между тем, за что он мне платил, и тем, что время от времени откалывал Зак, у меня получалось надевать на лицо улыбку — даже вынужденную — и делать то, что он просил. Иногда я даже делала маленький реверанс, а Эйден притворялся, что не замечал этого.
С тех пор, как в прошлом году у него произошел разрыв ахиллова сухожилия, он стал другим. Я пыталась не винить его, правда пыталась. Он пропустил почти три месяца игрового сезона, и его винили за то, что команда не прошла в плей-офф, и с этим трудно было смириться.
Кроме того, некоторые думали, что он не сможет вернуться полностью после шести месяцев восстановления и реабилитации. Травма, которую он перенес, была нешуточной.
Но это же Эйден. У некоторых спортсменов уходило намного больше времени, чтобы встать на ноги, если у них вообще это получалось. Мое терпение не раз подвергалось проверке, когда я возилась с ним, пока он был на костылях. Отвозила и забирала его с реабилитации, возила на встречи.
Для меня это было понятно. Я даже представить не могу, что буду чувствовать, если что-то случится с моими руками, и будет шанс, что я больше никогда не смогу рисовать.
Несмотря на это, его капризность поднялась на новый уровень, ранее не задокументированный в мировой истории. И это о чем-то да говорит, учитывая, что я выросла с тремя старшими сестрами, у которых менструальный цикл наступал в одно и то же время. Из-за них многое — особенно люди — не беспокоили меня. Я знала, на что это похоже, когда над тобой издеваются, и Эйден никогда не переступал черту и не был излишне груб. Просто иногда он был болваном.
К счастью для него, я была немного, слегка, малую толику влюблена в него, иначе пырнула бы его ножом еще пару лет назад. Опять же, все, у кого есть глаза и кому нравились мужчины, что-то испытывали к Эйдену Грэйвсу.
ЛитЛайф
Жанры
Авторы
Книги
Серии
Форум
Запата Мариана
Книга «Виннипегская Стена и я»
Оглавление
Читать
Помогите нам сделать Литлайф лучше
ВИННИПЕГСКАЯ СТЕНА И Я
Автор: Мариана Запата
Вычитка и оформление: Натали И, Екатерина Л.
ВНИМАНИЕ! Копирование без разрешения администрации группы и переводчиков ЗАПРЕЩЕНО!
Специально для группы: K.N ★ Переводы книг
Копирование и размещение перевода без разрешения администрации группы, ссылки на группу и переводчиков запрещено!
Данная книга предназначена только для предварительного ознакомления! Просим вас удалить этот файл с жесткого диска после прочтения. Спасибо.
Я собиралась надрать ему задницу.
В один прекрасный день, когда уволюсь, и никто меня не заподозрит.
— Эйден, — заворчала я, хотя мне стоило бы догадаться. Из-за ворчания я только заслужила «этот» взгляд — печально известное снисходительное выражение, благодаря которому Эйден в прошлом попал не в одну драку. Или так мне говорили.
Когда уголки его рта, опустившись вниз, напряглись, а веки над его карими глазами потяжелели, мне захотелось нажать на кончик его носа пальцем. Так наша мать поступала с нами, когда мы были маленькими и дулись.
Этот мужчина, находящийся на грани воображаемой жестокой смерти, мастерски продуманной, в которой фигурировали жидкость для мытья посуды, еда и долгий промежуток времени, зашумел из-за миски салата с киноа перед ним, размеров которой хватило бы, чтобы накормить четверых.
— Ты меня слышала. Отмени все, — повторил он, будто в первый раз, когда он сказал это, я оглохла.
И это доказывало, насколько удивителен человеческий мозг; как можно заботиться о ком-то и вместе с тем желать перерезать ему или ей горло. Это как иметь сестру, которую хочется ударить прямо по яичникам. Все еще любишь ее, просто хочешь с размаху врезать ей по органу, отвечающему за рождение детей, чтобы преподать урок, — не то чтобы я знала это по своему опыту.
То, что я не ответила незамедлительно, заставило его добавить с тем же выражением на лице, адресованным напрямую мне:
— Мне плевать, что тебе придется им сказать. Просто отмени все.
Поправив левым указательным пальцем на носу свои очки, я опустила правую руку, чтобы шкафчик прикрыл средний палец, который я показывала Эйдену. Если выражение его лица было терпимым, тон, который он использовал, раздражал меня еще сильнее. Это был голос, который он использовал, чтобы предупредить меня, что спорить с ним бесполезно; он не изменит свое мнение сейчас или потом, и мне надо смириться с этим.
Мне всегда приходилось мириться с этим.
Когда я только начинала работать на трехкратного «Защитника года» Национальной Футбольной Лиги, было всего три вещи, которые мне не нравилось делать: спорить с людьми, говорить им «нет» и засовывать руку в мусор, потому что я была как поваром, так и уборщицей в этом доме.
Но если и было что-то, что я ненавидела делать, — и я имею в виду, правда, правда ненавидела делать, — это отменять встречи с людьми в последнюю минуту. Это действовало мне на нервы и шло вразрез с моими моральными принципами. Обещание есть обещание, не так ли? Хотя, с другой стороны, технически, это не я подводила фанатов. А Эйден.
Чертов Эйден, который был занят поглощением своего второго за день обеда, не заботясь ни о чем в этом мире, и он не беспокоился о раздражении, с которым мне придется столкнуться, когда я позвоню его агенту. После всех проблем, с которыми мы столкнулись, чтобы назначить эту встречу, я должна была сообщить новость, что Эйден не приедет на автограф-сессию в Сан-Антонио в магазин спортивных товаров. Юухуу-уу.
Я вздохнула, вина скрутила все мои внутренности, меня мучила совесть, и я опустила руку, которая не была занята тем, что выражала мое раздражение, чтобы почесать колено.
— Ты уже пообещал им…
— Меня это не волнует, Ванесса, — он снова одарил меня «этим» взглядом. Мой средний палец дернулся. — Пусть Роб все отменит, — настаивал он, в то время как его гигантское предплечье поднялось, чтобы он смог закинуть в рот еду, которая, кажется, весит восемь унций. Вилка, которую он держал, на мгновение замерла в воздухе, когда его мрачный упрямый взгляд встретился с моим взглядом.
Ванесса, то. Ванесса, это.
Отмени все. Пусть Роб все отменит.
Начнем с того, что мне не так уж и нравилось звонить его мудаку-агенту, а еще и для того, чтобы он отменил встречу за два дня до назначенной даты. Он выйдет из себя, а затем направит свое раздражение на меня, как будто я могла остановить Эйдена «Виннипегскую Стену» Грэйвса.
По правде говоря, самая близкая моя помощь в принятии решения состояла в том, что я посоветовала ему, какую камеру лучше купить, и то лишь потому, что у него «есть дела поинтереснее, чем заниматься выбором камеры», и потому, что «это то, за что я тебе плачу».
Конечно, в его словах был смысл. Между тем, за что он мне платил, и тем, что время от времени откалывал Зак, у меня получалось надевать на лицо улыбку — даже вынужденную — и делать то, что он просил. Иногда я даже делала маленький реверанс, а Эйден притворялся, что не замечал этого.
С тех пор, как в прошлом году у него произошел разрыв ахиллова сухожилия, он стал другим. Я пыталась не винить его, правда пыталась. Он пропустил почти три месяца игрового сезона, и его винили за то, что команда не прошла в плей-офф, и с этим трудно было смириться.
Кроме того, некоторые думали, что он не сможет вернуться полностью после шести месяцев восстановления и реабилитации. Травма, которую он перенес, была нешуточной.
Но это же Эйден. У некоторых спортсменов уходило намного больше времени, чтобы встать на ноги, если у них вообще это получалось. Мое терпение не раз подвергалось проверке, когда я возилась с ним, пока он был на костылях. Отвозила и забирала его с реабилитации, возила на встречи.
Для меня это было понятно. Я даже представить не могу, что буду чувствовать, если что-то случится с моими руками, и будет шанс, что я больше никогда не смогу рисовать.
Несмотря на это, его капризность поднялась на новый уровень, ранее не задокументированный в мировой истории. И это о чем-то да говорит, учитывая, что я выросла с тремя старшими сестрами, у которых менструальный цикл наступал в одно и то же время. Из-за них многое — особенно люди — не беспокоили меня. Я знала, на что это похоже, когда над тобой издеваются, и Эйден никогда не переступал черту и не был излишне груб. Просто иногда он был болваном.
К счастью для него, я была немного, слегка, малую толику влюблена в него, иначе пырнула бы его ножом еще пару лет назад. Опять же, все, у кого есть глаза и кому нравились мужчины, что-то испытывали к Эйдену Грэйвсу.
Ванесса Мазур знает, что поступает правильно. Она не должна чувствовать вину из-за того, что увольняется. Быть ассистентом/экономкой/феей-крестной главного защитника Национальной Футбольной Лиги предполагалась как временная занятость. У нее есть планы, и ни один из них не включает в себя стирку белья огромных размеров дольше, чем необходимо. Но когда Эйден Грэйвс появляется у ее двери, желая вернуть ее, она испытывает шок. Два года мужчина, известный как Виннипегская Стена, не мог заставить себя пожелать ей доброго утра или поздравить с днем рождения. Сейчас же? Он просит о немыслимом. Что ответить мужчине, который привык получать все, что хочет?
Виннипегская Стена и я (ЛП) читать онлайн бесплатно
ВИННИПЕГСКАЯ СТЕНА И Я
Автор: Мариана Запата
Вычитка и оформление: Натали И, Екатерина Л.
ВНИМАНИЕ! Копирование без разрешения администрации группы и переводчиков ЗАПРЕЩЕНО!
Специально для группы: K.N ★ Переводы книг
Копирование и размещение перевода без разрешения администрации группы, ссылки на группу и переводчиков запрещено!
Данная книга предназначена только для предварительного ознакомления! Просим вас удалить этот файл с жесткого диска после прочтения. Спасибо.
Я собиралась надрать ему задницу.
В один прекрасный день, когда уволюсь, и никто меня не заподозрит.
— Эйден, — заворчала я, хотя мне стоило бы догадаться. Из-за ворчания я только заслужила «этот» взгляд — печально известное снисходительное выражение, благодаря которому Эйден в прошлом попал не в одну драку. Или так мне говорили.
Когда уголки его рта, опустившись вниз, напряглись, а веки над его карими глазами потяжелели, мне захотелось нажать на кончик его носа пальцем. Так наша мать поступала с нами, когда мы были маленькими и дулись.
Этот мужчина, находящийся на грани воображаемой жестокой смерти, мастерски продуманной, в которой фигурировали жидкость для мытья посуды, еда и долгий промежуток времени, зашумел из-за миски салата с киноа перед ним, размеров которой хватило бы, чтобы накормить четверых.
— Ты меня слышала. Отмени все, — повторил он, будто в первый раз, когда он сказал это, я оглохла.
И это доказывало, насколько удивителен человеческий мозг; как можно заботиться о ком-то и вместе с тем желать перерезать ему или ей горло. Это как иметь сестру, которую хочется ударить прямо по яичникам. Все еще любишь ее, просто хочешь с размаху врезать ей по органу, отвечающему за рождение детей, чтобы преподать урок, — не то чтобы я знала это по своему опыту.
То, что я не ответила незамедлительно, заставило его добавить с тем же выражением на лице, адресованным напрямую мне:
— Мне плевать, что тебе придется им сказать. Просто отмени все.
Поправив левым указательным пальцем на носу свои очки, я опустила правую руку, чтобы шкафчик прикрыл средний палец, который я показывала Эйдену. Если выражение его лица было терпимым, тон, который он использовал, раздражал меня еще сильнее. Это был голос, который он использовал, чтобы предупредить меня, что спорить с ним бесполезно; он не изменит свое мнение сейчас или потом, и мне надо смириться с этим.
Мне всегда приходилось мириться с этим.
Когда я только начинала работать на трехкратного «Защитника года» Национальной Футбольной Лиги, было всего три вещи, которые мне не нравилось делать: спорить с людьми, говорить им «нет» и засовывать руку в мусор, потому что я была как поваром, так и уборщицей в этом доме.
Но если и было что-то, что я ненавидела делать, — и я имею в виду, правда, правда ненавидела делать, — это отменять встречи с людьми в последнюю минуту. Это действовало мне на нервы и шло вразрез с моими моральными принципами. Обещание есть обещание, не так ли? Хотя, с другой стороны, технически, это не я подводила фанатов. А Эйден.
Чертов Эйден, который был занят поглощением своего второго за день обеда, не заботясь ни о чем в этом мире, и он не беспокоился о раздражении, с которым мне придется столкнуться, когда я позвоню его агенту. После всех проблем, с которыми мы столкнулись, чтобы назначить эту встречу, я должна была сообщить новость, что Эйден не приедет на автограф-сессию в Сан-Антонио в магазин спортивных товаров. Юухуу-уу.
Я вздохнула, вина скрутила все мои внутренности, меня мучила совесть, и я опустила руку, которая не была занята тем, что выражала мое раздражение, чтобы почесать колено.
— Ты уже пообещал им…
— Меня это не волнует, Ванесса, — он снова одарил меня «этим» взглядом. Мой средний палец дернулся. — Пусть Роб все отменит, — настаивал он, в то время как его гигантское предплечье поднялось, чтобы он смог закинуть в рот еду, которая, кажется, весит восемь унций. Вилка, которую он держал, на мгновение замерла в воздухе, когда его мрачный упрямый взгляд встретился с моим взглядом.
Ванесса, то. Ванесса, это.
Отмени все. Пусть Роб все отменит.
Начнем с того, что мне не так уж и нравилось звонить его мудаку-агенту, а еще и для того, чтобы он отменил встречу за два дня до назначенной даты. Он выйдет из себя, а затем направит свое раздражение на меня, как будто я могла остановить Эйдена «Виннипегскую Стену» Грэйвса.
По правде говоря, самая близкая моя помощь в принятии решения состояла в том, что я посоветовала ему, какую камеру лучше купить, и то лишь потому, что у него «есть дела поинтереснее, чем заниматься выбором камеры», и потому, что «это то, за что я тебе плачу».
Конечно, в его словах был смысл. Между тем, за что он мне платил, и тем, что время от времени откалывал Зак, у меня получалось надевать на лицо улыбку — даже вынужденную — и делать то, что он просил. Иногда я даже делала маленький реверанс, а Эйден притворялся, что не замечал этого.
С тех пор, как в прошлом году у него произошел разрыв ахиллова сухожилия, он стал другим. Я пыталась не винить его, правда пыталась. Он пропустил почти три месяца игрового сезона, и его винили за то, что команда не прошла в плей-офф, и с этим трудно было смириться.
Кроме того, некоторые думали, что он не сможет вернуться полностью после шести месяцев восстановления и реабилитации. Травма, которую он перенес, была нешуточной.
Но это же Эйден. У некоторых спортсменов уходило намного больше времени, чтобы встать на ноги, если у них вообще это получалось. Мое терпение не раз подвергалось проверке, когда я возилась с ним, пока он был на костылях. Отвозила и забирала его с реабилитации, возила на встречи.
Для меня это было понятно. Я даже представить не могу, что буду чувствовать, если что-то случится с моими руками, и будет шанс, что я больше никогда не смогу рисовать.
Несмотря на это, его капризность поднялась на новый уровень, ранее не задокументированный в мировой истории. И это о чем-то да говорит, учитывая, что я выросла с тремя старшими сестрами, у которых менструальный цикл наступал в одно и то же время. Из-за них многое — особенно люди — не беспокоили меня. Я знала, на что это похоже, когда над тобой издеваются, и Эйден никогда не переступал черту и не был излишне груб. Просто иногда он был болваном.
К счастью для него, я была немного, слегка, малую толику влюблена в него, иначе пырнула бы его ножом еще пару лет назад. Опять же, все, у кого есть глаза и кому нравились мужчины, что-то испытывали к Эйдену Грэйвсу.
Виннипегская стена и я читать
ВИННИПЕГСКАЯ СТЕНА И Я
Автор: Мариана Запата
Вычитка и оформление: Натали И, Екатерина Л.
ВНИМАНИЕ! Копирование без разрешения администрации группы и переводчиков ЗАПРЕЩЕНО!
Специально для группы: K.N ★ Переводы книг
Копирование и размещение перевода без разрешения администрации группы, ссылки на группу и переводчиков запрещено!
Данная книга предназначена только для предварительного ознакомления! Просим вас удалить этот файл с жесткого диска после прочтения. Спасибо.
Я собиралась надрать ему задницу.
В один прекрасный день, когда уволюсь, и никто меня не заподозрит.
— Эйден, — заворчала я, хотя мне стоило бы догадаться. Из-за ворчания я только заслужила «этот» взгляд — печально известное снисходительное выражение, благодаря которому Эйден в прошлом попал не в одну драку. Или так мне говорили.
Когда уголки его рта, опустившись вниз, напряглись, а веки над его карими глазами потяжелели, мне захотелось нажать на кончик его носа пальцем. Так наша мать поступала с нами, когда мы были маленькими и дулись.
Этот мужчина, находящийся на грани воображаемой жестокой смерти, мастерски продуманной, в которой фигурировали жидкость для мытья посуды, еда и долгий промежуток времени, зашумел из-за миски салата с киноа перед ним, размеров которой хватило бы, чтобы накормить четверых.
— Ты меня слышала. Отмени все, — повторил он, будто в первый раз, когда он сказал это, я оглохла.
И это доказывало, насколько удивителен человеческий мозг; как можно заботиться о ком-то и вместе с тем желать перерезать ему или ей горло. Это как иметь сестру, которую хочется ударить прямо по яичникам. Все еще любишь ее, просто хочешь с размаху врезать ей по органу, отвечающему за рождение детей, чтобы преподать урок, — не то чтобы я знала это по своему опыту.
То, что я не ответила незамедлительно, заставило его добавить с тем же выражением на лице, адресованным напрямую мне:
— Мне плевать, что тебе придется им сказать. Просто отмени все.
Поправив левым указательным пальцем на носу свои очки, я опустила правую руку, чтобы шкафчик прикрыл средний палец, который я показывала Эйдену. Если выражение его лица было терпимым, тон, который он использовал, раздражал меня еще сильнее. Это был голос, который он использовал, чтобы предупредить меня, что спорить с ним бесполезно; он не изменит свое мнение сейчас или потом, и мне надо смириться с этим.
Мне всегда приходилось мириться с этим.
Когда я только начинала работать на трехкратного «Защитника года» Национальной Футбольной Лиги, было всего три вещи, которые мне не нравилось делать: спорить с людьми, говорить им «нет» и засовывать руку в мусор, потому что я была как поваром, так и уборщицей в этом доме.
Но если и было что-то, что я ненавидела делать, — и я имею в виду, правда, правда ненавидела делать, — это отменять встречи с людьми в последнюю минуту. Это действовало мне на нервы и шло вразрез с моими моральными принципами. Обещание есть обещание, не так ли? Хотя, с другой стороны, технически, это не я подводила фанатов. А Эйден.
Чертов Эйден, который был занят поглощением своего второго за день обеда, не заботясь ни о чем в этом мире, и он не беспокоился о раздражении, с которым мне придется столкнуться, когда я позвоню его агенту. После всех проблем, с которыми мы столкнулись, чтобы назначить эту встречу, я должна была сообщить новость, что Эйден не приедет на автограф-сессию в Сан-Антонио в магазин спортивных товаров. Юухуу-уу.
Я вздохнула, вина скрутила все мои внутренности, меня мучила совесть, и я опустила руку, которая не была занята тем, что выражала мое раздражение, чтобы почесать колено.
— Ты уже пообещал им…
— Меня это не волнует, Ванесса, — он снова одарил меня «этим» взглядом. Мой средний палец дернулся. — Пусть Роб все отменит, — настаивал он, в то время как его гигантское предплечье поднялось, чтобы он смог закинуть в рот еду, которая, кажется, весит восемь унций. Вилка, которую он держал, на мгновение замерла в воздухе, когда его мрачный упрямый взгляд встретился с моим взглядом.
Ванесса, то. Ванесса, это.
Отмени все. Пусть Роб все отменит.
Начнем с того, что мне не так уж и нравилось звонить его мудаку-агенту, а еще и для того, чтобы он отменил встречу за два дня до назначенной даты. Он выйдет из себя, а затем направит свое раздражение на меня, как будто я могла остановить Эйдена «Виннипегскую Стену» Грэйвса.
По правде говоря, самая близкая моя помощь в принятии решения состояла в том, что я посоветовала ему, какую камеру лучше купить, и то лишь потому, что у него «есть дела поинтереснее, чем заниматься выбором камеры», и потому, что «это то, за что я тебе плачу».
Конечно, в его словах был смысл. Между тем, за что он мне платил, и тем, что время от времени откалывал Зак, у меня получалось надевать на лицо улыбку — даже вынужденную — и делать то, что он просил. Иногда я даже делала маленький реверанс, а Эйден притворялся, что не замечал этого.
С тех пор, как в прошлом году у него произошел разрыв ахиллова сухожилия, он стал другим. Я пыталась не винить его, правда пыталась. Он пропустил почти три месяца игрового сезона, и его винили за то, что команда не прошла в плей-офф, и с этим трудно было смириться.
Кроме того, некоторые думали, что он не сможет вернуться полностью после шести месяцев восстановления и реабилитации. Травма, которую он перенес, была нешуточной.
Но это же Эйден. У некоторых спортсменов уходило намного больше времени, чтобы встать на ноги, если у них вообще это получалось. Мое терпение не раз подвергалось проверке, когда я возилась с ним, пока он был на костылях. Отвозила и забирала его с реабилитации, возила на встречи.
Для меня это было понятно. Я даже представить не могу, что буду чувствовать, если что-то случится с моими руками, и будет шанс, что я больше никогда не смогу рисовать.
Несмотря на это, его капризность поднялась на новый уровень, ранее не задокументированный в мировой истории. И это о чем-то да говорит, учитывая, что я выросла с тремя старшими сестрами, у которых менструальный цикл наступал в одно и то же время. Из-за них многое — особенно люди — не беспокоили меня. Я знала, на что это похоже, когда над тобой издеваются, и Эйден никогда не переступал черту и не был излишне груб. Просто иногда он был болваном.
К счастью для него, я была немного, слегка, малую толику влюблена в него, иначе пырнула бы его ножом еще пару лет назад. Опять же, все, у кого есть глаза и кому нравились мужчины, что-то испытывали к Эйдену Грэйвсу.