Что будет с путиным в ближайшее время
Когда следующие выборы Президента и уйдёт ли с поста Путин
Кроме того, сам Президент в 2018 заявил, что не будет принимать участие в последующих выборах, однако поправки в Конституцию 2020 года внесли определённые изменения. Помимо того, что в рамках этих изменений было убрано слово «подряд» из пункта по ограничению сроков, не давая даже возможности одному лицу быть президентом больше двух раз, также они содержали обнуление президентских сроков для тех, кто уже занимали пост президентства на момент принятия поправок.
Окончательного решения о баллотировании на пост Президента России, нынешний глава государства ещё не принял, отмечая, что прямо сейчас нужно работать, а не думать о преемниках. Многие правозащитники критикуют поправки, позволяющие Владимиру Владимировичу вновь претендовать на свою должность.
Как вариант, можно ознакомиться с мнением экспертов, которые разбираются в данном вопросе:
Он считает, что Владимир Владимирович хочет предварительно договориться о роли будущей России на мировой арене, после чего его работа будет окончена.
Сам он считает, что власть в России вряд ли сменится в ближайшие 10 лет.
Запутанность и сложность ситуации подталкивает на то, чтобы узнать мнение экстрасенсов и провидцев. Так что же они думают об уходе Путина с поста Президента России сегодня?
Многие уверяли, что знаменитая Ванга предсказывала уход Владимира Владимировича с президентского поста в 2018 году, однако такие предсказания не сбылись. На сегодняшний день близкие знаменитой Ванги считают, что она могла допустить ошибку с датой и уверяют, что Президент уйдёт крайне неожиданно, и произойдет это еще до начала следующих выборов.
Некоторые экстрасенсы считают, что ухода Путина раньше 2022 года ждать не стоит, тогда как причиной такого решения станет внезапная болезнь Президента. На его смену, по мнению провидцев, придёт другой сильный глава, которому предсказывают долгие года правления, что пойдет стране на благо.
Комментарии Президента РФ
Президент отметил, что работает не покладая рук, а поэтому после того, как уйдёт со своего поста, посвятит время семье и отдыху.
На сегодняшний день нынешний глава государства не делал никаких заявлений по поводу выборов в 2024 году, однако отметил, что не исключает такой возможности. Владимир Владимирович подчеркнул, что если не сделать заявление, хотя бы, за два года до начала выборов, то все перестанут работать и начнут искать последующих преемников, вместо нормальной работы на всех уровнях власти.
Поэтому прямо сейчас лучше уделить время своему делу. Исходя из этого можно отметить, что какие-либо комментарии по поводу того, будет ли выдвинута кандидатура Путина на следующих выборах, будут сделаны не раньше 2022 года.
Имея ту информацию, которая доступна прямо сейчас, можно сделать вывод о том, что Владимир Владимирович не будет баллотироваться на пост Президента, однако это напрямую зависит от того, насколько успешным будет его правление до начала следующих выборов. И уже сегодня очевидно, что не последнюю роль в этом вопросе сыграет то, удастся ли ему достигнуть договоренностей с Европой и Америкой, чтобы в их результате добиться послабления санкций.
Второй эшелон окружения Путина — самый опасный для президента
Дерипаска и Ходорковский взволновали элиты, не дожидаясь 2024 года
Олег Дерипаска и Михаил Ходорковский вступили в заочный спор о возможном уходе Владимира Путина с поста президента и последствиях этого шага для страны.
Поводом для спора олигархов стал проект резолюции Конгресса США о непризнании Владимира Путина президентом в случае, если он будет баллотироваться на очередной — пятый по счету президентский срок в 2024 году. По мнению Ходорковского, даже обсуждение резолюции может привести к делегитимации российской власти в международном общественном восприятии.
В ответ Дерипаска упрекнул Ходорковского в неуместной популяризации темы транзита власти, в то время как исправленная Конституция дает Путину возможность «идти на выборы еще на пару сроков». «Но как настоящий комсомолец, Ходорковский электризует своих сторонников издалека нетерпением перемен, немедленных и неизбежных», — указывает Дерипаска.
На тему транзита власти высказался и депутат-единоросс Евгений Федоров. По его мнению, в России нужно провести еще одну конституционную реформу — окончательно порвать с международным правом, поскольку США хотят через крупный бизнес и политиков устроить народный бунт и не допустить переизбрания Путина в 2024 году.
— Попытки создать рейтинги влиятельности окружения Путина необходимы, для понимания общественностью происходящих процессов, однако иерархия эта сложноуловима. Изменения в ней неочевидны, а инсайды часто имеют рукотворное происхождение, — говорит политолог Станислав Смагин.
«СП»: — Кто входит во второй круг его окружения?
— Есть два типа близости той или иной фигуры к президенту: личная и по профессиональным качествам, по необходимости соблюдать внутриэлитный баланс. Например, Золотов по личным качествам близок к президенту — они рядом уже 30 лет, но в самый «топ» он не входит. То же самое можно было сказать о покойном главе МЧС Зиничеве.
Если говорить про личную близость, то ко второму эшелону я бы отнес Чубайса, Медведева, Кудрина. Они Путину давно и хорошо известны, давно сопровождают его по жизни. Это очень похоже на брак по расчету. Тот же Золотов Путину может быть и милее, но чаще приходится взаимодействовать, например, с Чубайсом.
«СП»: — Получается, во втором эшелоне очень разнородные люди. В условиях турбулентности, каждый из них может начать тянуть политическое одеяло на себя. Особенно выделяются Чубайс и Кудрин — идеологически они на одной стороне с Ходорковским и, наверное, чужды Путину?
Вообще, неверно противопоставлять силовиков и либералов. У силовиков может быть имущество за границей, они находятся с либералами в симбиозе. Это их внутриэлитные игры по правилам за конфигурацию власти, которые в какой-то момент, в связи с внутренними или внешними обстоятельствами могут стать неуправляемыми и тогда эта конфигурация может начать меняться не интригами, а более жесткими методами.
Признаки потери управляемости в стране имеются. Информационный поток все больше похож на смесь позднебрежневских и раннеперестроечных новостей.
— Наша власть, политическая элита даже после принятия изменений в Конституцию, в массе своей не видит себя частью историческо-политического процесса под названием Россия, — продолжает директор Центра изучения проблем формирования гражданского общества Института инновационного развития Денис Зоммер. — У многих деньги, родственники либо уже за рубежом, либо они связывают с Западом свое будущее. Резолюция Конгресса США их пугает.
Поэтому два крупных представителя бизнеса выступили по этому поводу. Один — Ходорковский, который был отлучен от бизнеса за вмешательство в политику — поддержал американскую сторону. Второй, имеющий здесь преференции, вступился за действующее руководство нашей страны. Но конфуз ситуации в том, что никто не спросил мнения самой страны, народа. Причем, мнение россиян игнорируют власти обеих стран.
Это доказывает, что от мнения людей у нас мало что зависит. Выборы уже давно вызывали нарекания, а после введения ДЭГ они вообще могут выродиться. Мы не видим наших сограждан на улицах, которые могли бы выступить против вмешательства в будущее страны извне. Не сомневаюсь, что все это закончится очередными санкциями. Там, в отличие от России, своих целей добиваются настойчиво.
— Спор Ходорковского и Дерипаски — это спор жабы и гадюки, — резюмирует координатор Левого фронта Сергей Удальцов. — Дерипаска, встроен в существующую вертикаль, имеет теплое место. Хотя есть масса информации, чем он занимался в 1990-е и нулевые годы. Но так как он лоялен Путину, власть его не трогает. Он заинтересован, чтобы существующая система сохранялась и поэтому не против продления полномочий Путина на длительное время.
Ходорковский в свое время пытался с Путиным конкурировать, за что показательно был наказан, осужден, отсидел 10 лет, выслан за границу. Его интересы противоположны. При Путине ему ничего не светит. Чтобы вернуться, вновь стать крупным бизнесменом или пойти в политику, ему необходим уход Путина и смена политической системы. Но по сути, оба они выступают с позиций крупного капитала. Оба страшно далеки от интересов народа.
С точки зрения интересов большинства россиян цели обоих неприемлемы и неперспективны. России нужен левый поворот. Ни Ходорковский, ни Дерипаска в этом не помощники.
По мнению Захара Прилепина, в России принимают «людоедские законы» в ответ на «скотское» поведение Запада.
Политик и писатель, сопредседатель парламентской партии «Справедливая Россия — Патриоты — За правду» Захар Прилепин на YouTube-канале «Росбалта» рассказал о своем отношении к своему запрещенному политическому прошлому и нынешним успехам в разрешенном партстроительстве, о желании восстановить подобие СССР на русскоязычных территориях постсоветского пространства, об обучении в школе губернаторов, работе в ДНР, почему выборы в Госдуму были не честными, а обычными, и по другим злободневным вопросам.
— Во время предвыборной кампании вы говорили много вещей, которые можно посчитать необычными для современной политической России. Хотя ваша позиция во многих аспектах совпадает с позицией власти, вы, например, заявляли, что нельзя сажать за участие в митингах, выступали за освобождение политзаключенных, критиковали закон об иностранных агентах и ратовали за отмену ЕГЭ. Как вы дошли до выборов, продвигая такую повестку?
— Я приблизительно с 1996 года нахожусь в политической системе, у меня есть опыт. Я работал на Донбассе советником Александра Захарченко. Я изнутри внимательно наблюдал все перипетии жизни ныне запрещенной Национал-большевистской партии (НБП, организация признана в РФ экстремистской, ликвидирована по решению суда). Эдуард Лимонов, Александр Проханов — это все мои учителя. Я понимаю ландшафт и правила игры. Они есть везде: во Франции, США, где угодно. Я знаю, как произнести какие-то вещи так, чтобы те, кто хочет меня понять, поняли, но чтобы меня за это не поймали на крючок и не сдернули с выборов.
Все вещи, которые я исповедую, — я проговорил в своих статьях, книгах, выступлениях. И выйдя на предвыборную кампанию, естественно, я чуть-чуть принижаю агрессивность риторики, но при этом даю людям понять, что я ни в чем не изменил своим убеждениям. Более того, мне кажется, что какая-то часть политической элиты готова к моим высказываниям. Мы же, патриоты 1990-х, нацболы, «прохановцы», «завтравцы» — наша шатия-братия, которую тогда гнобили и убивали, она опередила государственную повестку на ближайшие пятнадцать-двадцать лет: и с «Крым наш!», и с милитаризмом. И сейчас я абсолютно убежден, что иду на три-четыре шага впереди государственной повестки. Они будут отменять ЕГЭ, совершать или имитировать левый поворот, пересобирать Советский Союз в каком-то виде. Возможно, позволят раскрасить политическую жизнь в России, чтобы появлялись подконтрольные левые, либералы и так далее.
Точно я ничего не могу сказать, со мной никто не заключал никакой договор. Я просто так себе это объясняю: «Пробно посмотрим, пусть поговорит; если что — скрутим голову, как скрутили всем до этого». Может быть, это так, может быть, как-то иначе. В любом случае, есть зазор, и я им пользуюсь: произношу какие-то вещи, инициирую их обсуждение, вношу в Думу. Но у меня нет столько депутатов, чтобы расшатать эту систему до каких-то заметных трепыханий, модуляций. Мы работаем и надеемся, что те, кто за нами следит, слышат нас.
— Вы говорите, что в каком-то виде будут восстанавливать Советский Союз. Что вы имеете в виду?
— Я думаю, надо по возможности демократическим путем инициировать возможность волеизъявления граждан на ряде соседних территорий о создании союзного государства с Россией. Что это за территории? Мы сейчас назовем, и все скажут, что Прилепин решил захватить, например, север Казахстана. На самом деле есть несколько регионов с компактным проживанием русскоязычного населения. Смотрите, у нас появляется Эрдоган с картой и рисует «будущее своей империи», мол, там живут люди, которые его ждут. Он позволяет себе это делать. Появляются американцы, которые изображают вообще все что угодно и заявляют, что они там живут. Или та же Украина с глобусом Украины и не стесняется: мол, у нее расстояние от Карпат до Кавказа. И только мы, потерявшие до двадцати миллионов русского населения, которые могли жить где-нибудь в Прибалтике, стесняемся сказать, что эти территории исторически имеют к нам прямое отношение. Может быть, какой-нибудь «референдумик» проведем, выясним, к чему люди хотят там относиться. Мы даже этот вопрос не поднимаем, когда другие это делают. Что стесняться, если другие не стесняются?
Назову несколько территорий: части Прибалтики, Нагорный Карабах, вся Армения целиком, все непризнанные территории вроде Приднестровья, само собой. Нахождение последних в России, безусловно, должно быть легитимизировано. Я скорее говорю про другие регионы, которым мы способны обеспечить национальную кибербезопасность, национальный и культурный суверенитет. Эти страны теряют свою независимость и становятся невассальными, унифицированными территориями англосаксонского мира.
Это все очень сложные вопросы. Еще раз: я настаиваю на демократичном разрешении данных вопросов. Должны проголосовать все территории СССР.
— Какие у вас политические амбиции?
— На данный момент никаких. У меня есть программа — я ее реализую в тех формах, в которых это возможно делать. Будут поступать какие-то предложения — буду их рассматривать. Стать губернатором Рязанской или Нижегородской области? Я сам об этом сказал (смеется). Меня просто пригласили поучиться в школе губернаторов. Я с большим интересом согласился и не жалею об этом. Удивительно насыщенное обучение, без иронии. Лекции читают: Сергей Собянин, Сергей Шойгу, Эльвира Набиуллина, Михаил Мишустин, Сергей Лавров и так далее. Это же чудо какое-то. Все без записи, люди предельно искренне настроены. Узнаешь очень много вещей, которые не расскажут по телевизору. Это не секреты, просто люди раскрываются в новом качестве.
Меня в этой школе однажды спросили, рассматриваю ли я какие-то области в качестве мест работы. Я ответил, что знаю Нижегородскую и Рязанскую области, потому что я там родился и жил. А из этого сделали фейк, что Прилепин собирается идти в губернаторы.
Вообще такая работа может быть интересной, но, чтобы идти в губернаторы, на любую подобную форму деятельности, нужно иметь команду, которая гарантирует тебе, что все будет выглядеть достойно. Так как учеба губернаторства началась совсем недавно, то надо пояснить: партийная команда и команда губернаторских управленцев — это немного разные команды. Пока что я просто смотрю на людей вокруг себя и думаю, вдруг поступит предложение? Хотя бы я буду понимать, с кем я буду этим заниматься. Но пока что об этом не идет и речи. Тем более, я еще даже школу не закончил, мне диплом не дали, оценки не поставили. Может, я завершу на двойки.
В этой школе очень много профессиональных технократов. У нас политизированный корпус очень серьезно сменился. По преподавателям политических школ, сегодняшним ученикам, губернаторскому корпусу очевидно, что у нас сменился политический класс на молодых технократов. Почему политический класс министерских должностей не меняется или меняется очень медленно? Потому что технократы должны еще подрасти.
— У вас есть президентские амбиции?
— Это не совсем так. Я стараюсь не пугаться вызовов судьбы. Я смотрю на все в упор. В свое время в Донецкой Народной Республике в силу некоторых политических перипетий я едва не занял на несколько часов место премьера республики, зама главы. Там все складывалось очень сложно, и поступило такое предложение. Я подумал в течение десяти минут и согласился. Что нет, если так судьба складывается? Но тут же это решение отыграли обратно. И я с тех пор как-то привык, такие вызовы иногда случаются. Если родина тебя призывает с какими-то целями и говорит, что тут нужна твоя помощь, надо отвечать: «Есть!» Однако говорить, что я сплю и вижу, как стану президентом, нельзя. Это же страшный крест.
В школу президента я бы пошел. Но я ответственно ко всему отношусь, и я никогда не пойду на серьезную должность даже вроде главы района, если у меня не будет команды людей, в которых я буду уверен и которые реализуют все то, что у меня уложено в голове по поводу этого района.
Решение, буду ли я баллотироваться в президенты, я могу принять в других обстоятельствах. Гипотетически вообразим ситуацию: в Москве, как зимой 2013 года в Киеве, сносится легальная власть и заявляются некие несимпатичные мне люди в огромном количестве. Конечно, в этом случае я включу все свои ресурсы, чтобы не допустить этих людей до власти. Но в этой ситуации это миссия Минина и Пожарского — человек должен исполнить промежуточную функцию. Ее я в целом и так выполняю: я знаю людей, которых я не хочу допустить до власти, и знаю других людей, с которыми я могу не допустить неприятных мне персонажей до власти. В данный момент говорить о том, что так будет развиваться моя политическая карьера, — это чрезмерно. На ноябрь 2021 года я это не рассматриваю.
— Прошедшие выборы в Госдуму были честными?
— Они были обычными: с некоторым элементом манипуляций и использованием административного ресурса. Понятно, что если бы не были мобилизованы бюджетники по всей стране, причем достаточно радикальным образом, и не был предпринят ряд других действий, особенно в национально-ориентированных регионах, то в итоге не было бы 45% у «Единой России». Конечно, было бы не 20%, но и не 45%. Но с тех пор, как партию власти возглавили Шойгу и Лавров, стало понятно, что эти два человека гарантируют воспроизводство прежнего результата. Это мощнейшие управленцы и ближайшие путинские помощники, они не могут получить показатели меньше чем на прошлых выборах.
Я про результат на бумаге, реальный нам никто не скажет. Были включены все возможности, у них все получилось. Безусловно, у «Единой России» было бы большинство; возможно, не было бы конституционного. Я думаю, что была высокая вероятность, что совместная коалиция «Справедливая Россия — Патриоты — За правду!» и КПРФ была бы соразмерным соперником «Единой России». Конечно, эта ситуация для власти чревата очень многими последствиями. Она постаралась их минимизировать. Политически я ее понимаю. Так происходит во всех ведущих демократических странах: там пытаются не допустить турбулентность политической системы любым способом.
Более того, я так в тайне догадываюсь, что это такой элемент «расторговки» с так называемыми оппозиционными партиями. Я сам об этом ничего не знаю, ни в каких разговорах не участвовал, но я думаю, что Геннадий Андреевич [Зюганов] и Владимир Вольфович [Жириновский] осведомлены о каких-то правилах ведения предвыборных кампаний. Знает ли о них Сергей Михайлович [Миронов]? Не знаю, я у него не спрашивал.
— Считается, что Запад так любит вмешиваться в чужие выборы. Почему он тогда не вмешивается в наши?
— Почему? Они сейчас уже объявили в Конгрессе, что не признают будущие путинские выборы. В думских в кого им вмешиваться? У «Яблока» электоральный и реальный вес одинаковый. КПРФ и «Справедливая Россия» — для них это чудища хуже Путина.
Разочарован ли я, что мои коллеги из КПРФ не поддержали мое предложение о создании единого левого фронта? Да, я идеалистический человек, в тот момент я был озадачен их неготовностью к переговорам. Но потом мы встретились, сказали, что мне не поверили, мол, это какая-то кремлевская игра, я их разыгрываю и ввожу в состояние турбулентной невменяемости. Но я не хотел делать ничего плохого, просто предлагал объединиться: осуществить наблюдение за выборами, возможно, организовать митинги после выборов. «Тусанем!» Но коммунисты оказались не готовы к подобным приключениям.
Я хочу, чтобы Россия существовала, чтобы мое отечество цвело, колосилось. Согласен ли я с высказыванием Володина: «Нет Путина — нет России»? Владимир Владимирович — позвоночник, становая тяга российской государственности. На нем очень много зациклено, он сам понимает эту проблему. Конечно, надо перераспределять «ребра», чтобы не все висело только на Путине. Это техническая задача, которая понятна и самому президенту.
Будет ли происходить децентрализация власти в ближайшее время? Понимаете, она и происходила бы, если бы у нас были хоть сколько-нибудь вменяемые отношения с нашими западными партнерами. Это очевидно всем, даже тем, кто болеет против России. Давление усиливается: Западу не нравится «Северный поток — 2», его воспринимают как энергетическое поражение… Хотя это, безусловно, победа Путина и экономической системы, аналитического блока. Мы просто сделали по-своему. Если наша команда его запустит, у нас сразу будет десять козырей.
Конечно, Запад пытается сделать все, чтобы этого не допустить. И в этом смысле его поведение по отношению к России совершенно бессовестное, волюнтаристское, наглое, подлое, манипулятивное, фарисейское, лицемерное. Они ведут себя, как скоты. Естественно, это влияет на наше внутриполитическое состояние. Поэтому у нас цементируются свободы, иногда по делу, иногда нет. Принимают разнообразные «людоедские» законы. Но логику-то ты понимаешь: нас давят со всех сторон. Главное — не заиграться! Я про это бесконечно говорю: «Перестаньте, вы сейчас всех завинтите, и как с этими „опытными управленцами“, у которых ни взглядов, ни убеждений, всем управлять?» Мы видели это на примере Беларуси, на примере Януковича. Все эти ваши «опытные» управленцы — раз и растворились. Нужна циркуляция идеи, вариативность системы.
Как я сейчас отношусь к Лукашенко? Хитрый старый игрок. Надо уже сделать Союзное государство, можно тут заиграться. Следует подписать какие-то бумаги, которые оставят чуть меньше возможности Александру Григорьевичу для его неожиданных закидонов. Эта форма должна быть более предсказуема: условно, Союзное государство — это сто подписанных документов, а сейчас подписано сорок пять, хотя надо сто.
История Лукашенко и мигрантов? Он не хотел подставлять Путина, просто влез в ситуацию, чтобы получить определенную выгоду: воздействовать на Польшу, Евросоюз. Его заявление про перекрытие газопровода из России — это его периодические поступки, поэтому надо подписать все сто документов как можно скорее.
— Если суммировать, Беларусь должна стать частью России?
— На правах широкой автономии, как у нас было Царство Польское: она может иметь свою конституцию, свою армию…
— В том, что сейчас принимаются «людоедские» законы, виноват Запад?
— Ну да. Я сам, находясь внутри политической жизни, помню, как у нас существовали «Эхо Москвы», «Новая газета», нацболы, левые, правые. Достаточно радикальная оппозиция была допущена на телевидение. Она была частью политической системы. Это происходило и в 2014 году: на «Марш мира» против Крыма и Донбасса ходило восемьдесят тысяч человек. Власть тогда считала возможным это допускать: «пусть будет, у них своя точка зрения». Но потом выясняется, что не получается так существовать, надо свинчивать. Это «зеркальное» поведение: «как они с нами, так и мы с вами».
Беседовал Алексей Волошинов
«А то что?» Соцсети обсуждают ультиматум Путина Западу
При этом сама Россия продолжает стягивать войска к украинской границе, а замглавы российского МИДа откровенно угрожает Западу, если тот не примет предложенный Россией договор.
Российские требования и угрозы стали главной темой обсуждения в соцсетях в конце прошлой недели.
Сергей Марков, хотя он и не употребляет слово «истерика».
Это, конечно, просто глупая версия. И это попытка заболтать реальные проблемы. Эти люди живут в каком то своем, фантастическом мире, в котором им приятно жить. В этом мире Сокуров мощный политический мыслитель, а Байден сильный лидер, а в Украине демократия и прогресс, а Америка моральный лидер человечества. А поддержка Путина все время падает. В реальном мире все по другому.
Некоторые считают заявление Путина чисто внутриполитическим, рассчитанным не на Запад, а на россиян.
Вот в этом глухом сопротивлении подавляющего большинства элит курсу 2-процентного меньшинства, потенциальной «хунте чёрных полковников» у нас будут идти все 2020-е. Кто кого – покажет время.
Госпропаганда старалась расшевелить в народе ностальгию по временам, когда жил он бедновато, но гордился борьбой с мировым капиталом. А что эта борьба закончится нашей победой — в этом сомнений у народа не было. И результат пропаганды не замедлил проявиться. Одно из последних исследований ВЦИОМ показало, что 66% тоскуют по советскому прошлому и не прочь в него вернуться.
В связи с изложенным не могу не вспомнить состоявшуюся лет 10 назад беседу со своим, уже ушедшим, старшим другом.
Некоторые «патриоты» тоже не в восторге от ультиматума, правда, по собственным причинам.
То, что российские предложения – не предложения, а именно ультиматум, понятно, кажется, всем.
Ситуация все больше напоминает времена ультиматумов оскорбленного Гитлера в 38-39 годах, который по его логике просто был вынужден действовать, чтобы умиротворить распоясавшихся соседей.
Хотя Егор Просвирин считает, что это понятно только ему.
Наслаждаюсь репликами граждан, ругающими МИД за публикацию проекта договора с НАТО: мол, это жалко, это безответственно, это «ленинские принципы дипломатии» и что там еще. Нехитрая мысль, что реальная дипломатия (=реальные попытки договориться) всегда непублична (потому что дипломатия означает взаимные уступки, про каковые уступки оппозиция всегда начинает орать, что «сдают национальные интересы»), а публичными бывают только ультиматумы (со всеми вытекающими), до граждан не доходит.
Я смотрю, тут многие иронизируют по поводу путинского ультиматума, который он руками МИДа выдвинул США и NATO в виде «проекта договора», а мне вот как-то не смешно.
Именно потому не смешно, что это именно ультиматум, выдвижение заведомо неприемлемых требований в предельно оскорбительной форме (европейские страны, вообще, в качестве субъектов не рассматриваются, заведомо считаясь «марионетками США»), в расчете на получение «законного» повода к агрессии при получении отказа. Отмаштабированная «питерская подворотня» в которой гопники наезжают на прохожих, распаляя себя перед тем, как пустить в ход ножи.
Хватит ли у Запада воли и решимости, или выбор будет сделан в пользу «мира любой ценой», как Чемберлен с Даладье в 1938 году решили (с понятными в этом случае перспективами)?
1. Тишину любят не только деньги, но и дипломатия. Российский МИД послал в Вашингтон договор для подписания через интернет. Это необычно.
2. В этом договоре указаны уступки противоположной стороны, но не указаны уступки, на которые готова пойти Россия. В то время как дипломатия отличается от военных побед именно, тем что уступают все.
3. За редким исключением, дипломатия любит время. Жесткие временные рамки ставят, когда хотят перейти к действиям. Жесткие рамки по жестким условиям, — когда хотят перейти к ним вдвойне. Или когда уверены, что другой стороне некуда деваться.
4. Кроме необычных открытости и завышенности/неисполнимости требований присланный из Москвы проект договора отличается тем, что в нем собрано всё, чем Россия недовольна и что хотела бы изменить.
5. Все предыдущие года Россия раз за разом предлагала договориться по деталям, отдельным пунктам западной политики, которыми была недовольна — расширение НАТО, базы, выход из ПРО, размещение ПРО в Восточной Европе, поддержка смены режимов и тд. Новый договор предъявляет претензии не к деталям, а ко всему целому западного поведения, и требует исправить это целое.
6. Требования являются невозможными, неисполнимыми, завышенными и тд для России, которую мы знаем с конца 80-х. Для эпохи соперничества сверхдержав ничего в принципе необсуждаемого в нем нет.
9. Простое сравнение исторических промежутков (даже не принимая в расчет экономическое развитие, модернизацию армии и тд) позволяет ему принять свой период за норму, а время предшественников за краткую аномалию в истории России — страницу, которую нужно перевернуть как можно быстрее.
10. Внутри этой системы координат итоги 80-х и 90-х не являются необратимыми. Предложенный текст вместе с предыдущими заявлениями впервые делают публичной заявку российского руководства на пересмотр всех итогов 80-х и 90-х, а не какой-то их детали.
11. Вся серия недавних действий должна всеми способами сигнализировать миру, начать приучать его к тому, что нынешний порядок вещей в России не считают нормой. Так, глядишь, за несколько лет непубличного разговора, начавшегося с публично завышенных позиций можно к исправлению нынешней нормы прийти. Это самый мягкий вариант развития событий.
12. Договор, который предлагают подписать Западу, составлен наудачу. Такая дипломатия нужна для того, чтобы быстрее выйти за ее пределы: мы старались, все это видели (отсюда максимальная публичность), но мы исчерпали дипломатические методы и переходим от слов к делу. Военные действия — самый жесткий вариант продолжения нынешней дипломатической,но не вполне дипломатичной активности. Земеститель министра иностранных дел Сергей Рябков уже заявил, что в Москве недовольны реакцией Запада на свои предложения.
13. Тем не менее, все это может сработать и как дипломатия в эпоху новой открытости, новых форм и категоричных жестов. Репертуар ответов у Запада не так велик. Приходится выбирать между ужасными для всех и недостаточно убедительными, ни к тем, ни к другим не хочется прибегать, поэтому разговор, начатый Россией в столь необычной манере пока стараются не обрывать слишком резким ответом. Ведь возможно такой ответ и есть то, чего Россия ищет.
«Плохо. В день ультиматума Америке и НАТО вспыхивает корабль. Таксист же у нас мистик и оккультист, от такого знамения и рехнуться может»
На судостроительном заводе «Северная верфь» в Санкт-Петербурге вчера загорелся строящийся корвет «Проворный». Пламя распространилось на 800 квадратных метров – почти на весь корабль.
Корабль предназначался доя ВМФ и должен был быть сдан в конце 2022 года с местом базирования на Камчатке.
Скажу лишь, что стоимость корабля может составлять от 20 до 30 млрд рублей, а строился он ВОСЕМЬ лет. За это время Китай строит авианосец.
А ведь НАТО еще даже не наступает.
Пока я тут во Владивостоке прятался от журналистов, российский МИД выкатил перечень требований к США и НАТО.
Я не знаю, что за этим стоит. Чисто гипотетически, есть всего два предположения:
1) Переговоры, ведущиеся непублично с июня, зашли в тупик, и потому Москва решилась на демонстрацию. Непонятно, что дальше? Прекратить диалог и ждать чего-то? Активизировать внешнюю экспансию и обвинить в этом Запад? (Зачем? Для кого? Кто тот зритель, которому нужно такое оправдание?)
2) Ситуация с (не)популярностью власти в стране критическая, ведутся поиски «нового Крыма». Но это должна быть легкая победа, а не большая война: вроде бы примеры утери власти в результате неудачных военных авантюр у всех перед глазами.
Скорее всего этот ультиматум России с её 2% мирового ВВП, обращенный к НАТО с половиной мирового ВВП, есть исключительно и полностью результат клинической истерики от застарелых комплексов неполноценности и обиды, от страха за себя любимого. Лучший друг уже бегал с автоматом в таком истерическом страхе и говорил невозможные глупости. Вот теперь и Кремль отличился.
Печальный итог 2021 года.
Даже некоторые «патриоты» не в восторге от путинских «предложений», правда, по собственным причинам.
Очень опасаюсь, что «поход России на Украину» закончится тем, что:
1. с Сев. Потоком будет покончено
2. Запад легализует прием Украины в НАТО
3. России ввалят еще каких-нибудь санкций.
Зато Владимиры Соловьевы радостно расскажут нам о том, что мы отважно удержались от коварной западной провокации.
Очень надеюсь ошибиться.
И человек говорит крокодилу: ну крокодильчик, ну уважаемый партнер, пожалуйста, гарантируй мне безопасность! Давай мы с тобой подпишем, что ты мне руку не имеешь права откусывать, и ты мне ногу не имеешь права откусывать, и подходить близко ко мне ты не должен, а я тебе в ответ, ну, я тебе в ответ ничего, я ведь тебе уже все скормил, что ты хотел, мне нечего уже тебе предложить, но давай мы подпишем, что ты меня не тронешь, ведь на основании того, что мы подписывали в 1975 году, и того, что мы подписывали в 1989 году, ты ведь не должен меня трогать, остановись, остановись, ааа!
Есть одна тема, на которую мало кто обращает внимание. Называется она – А ТО ЧТО?
Что будет с Западом, если он не примет ультиматум?
Других же ответов у России нет. В отличие от СССР, у России нет 75 тыс. танков и 3-миллионной армии. Больше нет никаких союзников в мире. Никакого Варшавского договора и СЭВ. Нет экономической мощи, чтобы санкциями обрушить Запад.
Есть экономика в 1,8% от мирового ВВП (против 13% у СССР) и критическая зависимость по ВСЕМУ от Запада – от технологий по добыче сырья до лекарств. Экономически мы один в один Мексика.
Самоубийство не обязано быть быстрым и военным, оно может быть медленным и экономическим.
Беда лишь в том, что результаты сохранения табу и стремления не разрушать заведомо порочные механизмы, вполне вероятно, могут оказаться сходными и в СССР ХХ века, и в России XXI века.