Что будет с селом в россии
Российские деревни вымрут к 2036 году. Их уже не спасти
Финансирование программы развития села составляет 1,255 триллиона рублей. Однако русское село почти умерло. Молодёжь уезжает в города, а средний возраст спивается и живёт на копейки.
При этом общий рублёвый объём проекта «помощи селу» рассчитан с точностью до 1500 рублей. Только что-то он не помогает…
На самом деле программа не очень-то и новая, поскольку представляет собой обновлённую версию программы комплексного развития сельских территорий на 2020-2025 годы, принятой в 2019 году.
Следите за руками, что называется.
Позже чиновники его переименовали в Государственную программу развития сельского хозяйства на 2008-2012 годы с общим объёмом финансирования 1,407 триллиона. Ещё полтора триллиона ушло на программу 2013-2020 годов. И где результат?
СССР имел опыт восстановления хозяйства после войны. Через 15 лет страна запустила первый в мире искусственный спутник Земли и вывела на орбиту первый в мире космический корабль с человеком на борту.
За 13 лет после 2000 года:
Председатель аграрного комитета Государственной Думы Владимир Кашин в 2017 году заявил, что за последние 20 лет в стране исчезли 34 тысячи деревень.
Еще в десяти тысячах деревень сегодня меньше восьми жителей.
В 95 тысячах деревнях живут без газа.
Водоснабжение есть только в пяти процентах таких населённых пунктов. 30 тысяч деревень не имеют дорог с твёрдым покрытием.
Жить в таких условиях люди считают бессмысленным…
Сегодня специалисты Центра экономических и политических реформ прогнозируют к 2033-2036 годам окончательное умирание российской деревни.
Из 382,5 миллиона гектаров не используется по назначению 76,3 миллиона гектаров. Кто же получил деньги из программ развития? Агрохолдинги. По данным Счетной палаты, фермерам достаётся лишь 2% государственных субсидий.
Таким образом, агрохолдинги и несут социальную ответственность за развитие деревни. Сельские жители, разумеется, нуждаются в работе и зарплате. То есть речь о концентрации сельского населения вокруг производственных структур. По сути, это равновесная система, но необходима соответствующая инфраструктура даже в маленьких деревнях.
Разумеется, люди хотят жить в современных цивилизованных условиях. У родившихся и выросших в городах и столицах составителей программ обязано присутствовать хотя бы примерное практическое представление о том, какой должна быть деревня в современном российском мире.
Иначе будет всё то же самое: выделяем триллионы, а на выходе — разруха и нищета. И программа, рассчитанная с точностью до 1500 рублей.
Добавьте «Правду.Ру» в свои источники в Яндекс.Новости или News.Google, либо Яндекс.Дзен
Быстрые новости в Telegram-канале Правды.Ру. Не забудьте подписаться, чтоб быть в курсе событий.
Поднимать село будут до 2030 года
Каждый четвертый житель деревни оказался за чертой бедности
Условия жизни на селе привлекают далеко не каждого. Фото Алексея Мальгавко/PhotoXPress.ru
Сельское хозяйство в РФ даже в условиях кризиса активно развивается, рапортуют в Минсельхозе. Россия наращивает производство зерна и увеличивает экспортные поставки сельхозпродукции. Однако это мало сказывается на состоянии сельских территорий. Власти собираются поддержать уровень жизни селян с помощью госпрограммы «Комплексное развитие сельских территорий». Однако пока эта госпрограмма помогает не сильно: уровень безработицы в деревне в два раза выше, чем в городе, а за чертой бедности проживают 27% сельских жителей.
Российский агропромышленный комплекс (АПК), несмотря на кризис, демонстрирует неплохие показатели и по итогам года сохранит положительные темпы роста. Глава Минсельхоза Дмитрий Патрушев напомнил в среду, что за восемь месяцев рост сельхозпроизводства составил 4,2%.
Положительная динамика сохраняется в том числе благодаря рекордным урожаям. «Всего мы рассчитываем получить более 125 млн т зерновых и зернобобовых культур, в том числе пшеницы – не менее 82 млн т, что на 7,5 млн т больше, чем годом ранее», – заявил глава Минсельхоза Дмитрий Патрушев на правительственном часе в среду в Госдуме. Ранее ведомство оценивало урожай зерна в этом году в 122,5 млн т, в том числе 75 млн т пшеницы. При этом на экспорт в текущем году планируется отправить сельхозпродукции на 25 млрд долл. К слову, на конец сентября Россия экспортировала уже на 19,5 млрд долл., что на 12% больше показателей прошлого года.
АПК является на сегодняшний день чуть ли не единственным драйвером развития экономики РФ, признают чиновники. Тем печальнее, что положение дел на селе по-прежнему оставляет желать лучшего. Предполагалось, что жизнь на селе улучшит правительственная программа комплексного развития сельских территорий, рассчитанная на 2020–2025 годы. Однако по итогам почти года ее действия результатов не так много.
Основными причинами оттока населения из деревни, так же как и раньше, остаются неразвитая инфраструктура, низкий уровень заработной платы и высокая безработица, утверждает аудитор Счетной палаты Михаил Мень. По данным Росстата, уровень безработицы (по методологии МОТ) среди сельских жителей составляет 6,9%, что почти в два раза выше, чем в городе, 3,9 %. При этом заработная плата в сельском хозяйстве составляет около 60% от средней по экономике. Для сравнения: по итогам 2019 года в среднем сельский житель получал 31,5 тыс. руб.
В СП отмечают, что одной из целей комплексного развития сельских территорий являлось доведение доходов сельских жителей до 75,5% от уровня городских к 2025 году. «В настоящее время располагаемые ресурсы на одного сельского жителя (включающие все денежные и натуральные поступления) составляют только 67% от городского уровня (план на 2020 год – 70%. – «НГ»)», – указывают аудиторы. В результате около 27% сельских жителей живет за чертой бедности, в то время как среди горожан доля населения с денежными доходами ниже черты бедности всего 8%, подчеркивают в ведомстве Алексея Кудрина. В частности, следует из их данных, располагаемые ресурсы домашних хозяйств (в среднем на одного члена домохозяйства) в сельской местности составили в 2019 году всего 21,1 тыс. руб. в месяц.
Сегодняшняя ситуация на селе мало отличатся от того, что было год назад. «Уровень безработицы на сельских территориях достигает 8%, тогда как в городе этот показатель составляет 4,3%. Доля сельского населения с денежными доходами ниже прожиточного минимума – 20%. В городе – 11,2%. Более 67% жилищного фонда в сельской местности оборудовано не всеми видами благоустройства, в городе – менее 21%», – объяснял в 2019 году необходимость принятия госпрограммы развития сельских территорий Патрушев (см. «НГ» от 29.04.19).
Текущее финансирование госпрограммы развития сельских территорий аудиторы тоже признают неудовлетворительным. Михаил Мень напоминает, что бюджетом на 2020 год на развитие сельских территорий было выделено 36 млрд руб. «Вместе с тем, несмотря на заключенные до начала финансового года соглашения с регионами, процент кассового исполнения госпрограммы пока невысокий – на 1 сентября всего 32,5% (фактически израсходовано только 8,3 млрд руб.)», – обращает внимание аудитор.
В частности, низкий уровень освоения средств наблюдается по проектам комплексного развития сельских территорий или сельских агломераций – всего 32,4% – и по развитию жилищно-коммунального хозяйства на сельских территориях – 28,4%.
Ряд мер поддержки и вовсе оказался невостребованным. «За восемь месяцев текущего года на оказание финансовой поддержки муниципалитетам по строительству жилья, предоставляемого по договору найма, использовано всего 0,3% предусмотренных средств (из 1 млрд руб. на строительство 43,47 тыс. кв. м жилья предоставления в наем 400 семьям израсходовано 3,4 млн руб.).
Однако регионы активно тратили средства на строительство социальных объектов. По данным СП, на это было израсходовано 65% от заложенных средств.
В Минсельхозе парируют: «За шесть лет (сроки действия программы. – «НГ») полностью решить проблемы села невозможно». Именно поэтому в министерстве выступают за продление госпрограммы как минимум до 2030 года.
Дмитрий Патрушев при этом сетует на низкий уровень финансирования госпрограммы. Так, в 2020 году финансирование госпрограммы составило 35,9 млрд руб., это на 43,3 млрд ниже объема, изначально предусмотренного паспортом программы. «В результате мы были вынуждены скорректировать целевые показатели госпрограммыв меньшую сторону», – поясняет министр.
Отметим, по паспорту программы в текущем год на ее реализацию должно было быть направлено 79 млрд руб., а отправлено только 35 млрд. На будущий год финансирование госпрограммы развития сельских территорий планируется снизить до 30,9 млрд руб. вместо плановых 160 млрд. В свою очередь, в 2022 году бюджетные отчисления составят 31,4 млрд руб. против плановых 193 млрд, и в 2023 году – 31,4 млрд против 201 млрд руб.
Депутаты Госдумы, обсуждая госпрограмму, предложили увеличить ее финансирование и не утверждать бюджет-2021 до тех пор, пока объем выделяемых средств на программу не будет увеличен. Текущее финансирование – это 200 тыс. руб. на один населенный пункт в год, отметил вице-спикер ГД Алексей Гордеев. «Разве на такие деньги можно оживить жизнь сельских территорий?» – задается он вопросом.
Удивительно также, что применительно к комплексному развитию сельских территорий чуть ли не основным пунктом плана является финансирование строительства капитальных объектов инфраструктуры. В самом Минсельхозе признают, что «визитной карточкой» госпрограммы можно назвать механизм сельской ипотеки. «Масштабы востребованности этого инструмента превысили первоначальные планы почти вдвое: количество выданных кредитов достигло 21,5 тыс., их объем составляет 42,5 млрд руб. при первоначальных планах в 11 тыс. кредитов на 23,5 млрд руб.», – подчеркивают в ведомстве.
Собственно, обеспечение жильем селян является одной из целей госпрограммы. Предполагается, что объем ввода жилья составит не менее 2,34 млн кв. м для 25,5 тыс. семей, проживающих и работающих на селе. Кроме того, по средствам сельской ипотеки по льготной ставке от 0,1 до 3% годовых будут улучшены жилищные условия свыше 200 тыс. семей.
Эксперты «НГ» признают: расходовать ресурсы программы на строительство жилья – ошибка. Инвестировать лучше в инфраструктуру. «Там, где есть дороги и инфраструктура, возможно развитие бизнеса. А там, где бизнес создает рабочие места, могут жить люди, способные оплачивать строительство жилья», – указывает член генерального совета «Деловой России» Алим Бишенов.
Оставлять комментарии могут только авторизованные пользователи.
Деревня на память. Через 10–20 лет деревня исчезнет совсем.
Статистика по исчезновению русской деревни ужасающа. Власть не только не пытается сохранить сельские поселения в классическом виде, но и всячески ускоряет процесс. Её можно понять: расходы на сельские больницы, школы, коммуникации неэффективны, а население не столько платит налоги, сколько само сидит на субсидиях и дотациях. Через 10–20 лет деревня исчезнет совсем. Главный вопрос: как изменится страна? Что она потеряет и что приобретёт?
В списках не значился
Тему обезлюдения российских деревень «АН» поднимали весной 2012 года. Уже тогда всё было очень плохо. Результаты переписи 2002 г. показали, что 17 тыс. из 160 тыс. населённых пунктов в стране не имеют постоянных жителей. А из доклада академика РАСХН Владимира Милосердова: в 33 тыс. населённых пунктов проживает в среднем по 1, 76 человека, ещё в 14 тыс. – 7, 8 человека. Следующая перепись 2010 г. показала гибель ещё 6 тыс. российских деревень. Особенно ярко этот процесс виден в Центральной России и Северо-Западе: всего за несколько лет 20% деревень опустели (в Костромской области, например, 34%). Более чем в половине из оставшихся ныне сельских населённых пунктов проживает от 1 до 100 человек.
Естественно, в каждую деревню исследователи не заглядывали. Иначе статистика стала бы ещё более удручающей: молодёжь после школы уезжает поголовно, но годами остаётся прописанной в своей деревне. То же самое с молодыми семьями, выброшенными с родных[end_short_text] мест отсутствием работы, оптимизацией школ и больниц: по прописке они деревенские, по факту – снимают жильё в городах. В старых избах доживают пенсионеры, в основном женщины. Доживут – деревни не будет, разве что дачник купит пустующий дом. Последним с 2013 г. разрешили прописываться в загородных домах, и они немного надули статистику по сельскому населению. А в реальности – полный аллес.
Впрочем, всё сказанное справедливо для деревень Нечерноземья, находящихся на достаточном удалении от городов-магнитов. Как ни странно, Московская область оказалась одним из крупнейших в стране сельскохозяйственных производителей, хотя земля здесь дорога и дефицитна. Более-менее жива деревня в радиусе 70–80 км от Ярославля, Нижнего Новгорода, Твери: в сельское хозяйство идут инвестиции, заметны и агрохолдинги, и бойкие фермеры. Те же дачники не дают окончательно умереть местным хозяйствам. Но если посмотреть на границу Тверской и Новгородской областей, то там деревни пустеют с удвоенной скоростью: народ разъезжается и в Москву, и в Питер, зоны влияния которых тут пересекаются.
Всё куда лучше на юге страны. После распада СССР туда из депрессивных регионов устремился активный сельскохозяйственный бизнес, а вместе с ним – средства и трудоспособное население. Саратовская, Воронежская, тем более Ростовская область и Краснодарский край – там массовой гибели деревень не наблюдается. Тут скорее другая крайность – разросшиеся до 10 тысяч жителей станицы. То же самое можно сказать про Курганскую или Оренбургскую область с их плодородными степями.
– Неплохо работает программа помощи семейным фермерским хозяйствам в Татарстане: если естьминимум 24 головы крупного рогатого скота, выделяют миллион рублей и бесплатные стройматериалы на строительство дома, подводят асфальтированную дорогу, – говорит главный научный сотрудник Института географии РАН Татьяна Нефёдова. – В Белгородской области власти смогли перевести 40% земель в собственность области, тем самым получив возможность контролировать крупные предприятия, при этом поддерживая мелкие хозяйства. Но такие самодостаточные регионы у нас можно по пальцам пересчитать, и их число сокращается. На юге земля уже поделена, свободной нет. Зато есть проблема занятости. Ведь самое выгодное сегодня – зерно, подсолнечник, то есть растениеводство. А оно нетрудоёмко, тем более у агрохолдингов все процессы механизированы.
Опыт показывает, что невозможно стимулировать сельского жителя оставаться жить в гиблом месте. Фанерой над Москвой пролетает программа переселения на Дальний Восток. Получаемый «переселенцами» «дальневосточный гектар» беззастенчиво перепродаётся, опустело до 70% посёлков вдоль БАМа. Что уж говорить об удалённых от транспортных артерий деревнях. За Дальний Восток Кремль волнуется, поздно заметив нависшую над регионом «китайскую угрозу». А по спасению деревень Нечерноземья даже видимости усилий не заметно. В 2014 г. водопровод был в домах лишь 57% сельских жителей. У 47% в домах имелся туалет, у 33% – горячая вода. Тут приговор уже вынесен. А что дальше?
Вопрос стоял об уплотнении
Оптимисты полагают, что всё будет хорошо. Москва уже переливается через края. К тому же появилось множество профессий, представителям которых не требуется каждый день мотаться в офис в той же Москве. Уже сегодня мы наблюдаем тенденцию, при которой москвичи активно переселяются в Тулу и Рязань, где жильё в 2–3 раза дешевле, лучше экология, а добраться до столицы можно за 3 часа. По мере строительства современных дорог и развития Интернета тенденция будет нарастать. И на месте заброшенных деревень Нечерноземья возникнет современная новая Россия. Да и сама старина не может же совсем раствориться: где-то что-то останется, детям будет что посмотреть в выходные.
Пессимисты возражают, что вырождение деревень будет означать деградацию России. Взять демографию: именно в деревенских семьях было нормой по 4–5 детей. Именно благодаря им мы не загнулись после двух мировых войн, трёх революций и товарища Сталина. А в последние десятилетия у нас стойкий отрицательный прирост. Так кто будет заполнять пространства Центральной России? Сисадмины станут пахать и боронить землю? Или китайцы с узбеками? Уж скорее страна будущего будет похожа на полсотни мегаполисов посреди безлюдной прерии. И надежды наладить в ней сельское хозяйство посредством вахтовиков и гастарбайтеров – утопия.
– В стране не обрабатывается более 40 миллионов га пахотных земель. Вернуть их в севооборот равносильно тому, как страна в своё время поднимала целину, – говорит академик Российской академии наук, глава комитета Государственной думы по природопользованию Владимир Кашин. – Это была общегосударственная задача, под которую необходимы огромные вложения, инфраструктура. А что мы видим сегодня? Закрыто 25 тысяч школ сельской местности, среднее расстояние до ФАПа составляет 80 км. 34 тысячи деревень исчезли за 20 лет, ещё в 10 тысячах мест меньше 8 жителей. 1, 3 миллиона человек живут в ветхом аварийном жилье на селе, из которого за год переселяются 6 тысяч. На всю Россию! Аналогично в федеральной программе записано – ввести 130 ФАПов за год. То есть получается полтора ФАПа на область. Если в области 700 и более деревень, то что же это за программа?
Сельское население платит в дорожный фонд около 200 миллиардов рублей, а на дорожное сельское строительство выделяют всего 7 миллиардов. Хотя 30 тысяч деревень не имеют дорог с твёрдым покрытием.
– Создаётся впечатление, что цель властей: обезлюдеть сельские территории, – говорит уральский фермер Василий Мельниченко. – Их интересует своеобразная эффективность. У агрохолдинга, например, мясо выходит на 3 рубля дешевле, чем у скромного фермера. И налоги проще собирать. Но холдинги развиваются с огромных льготных кредитов, на которые можно было бы обеспечить работой тысячу сёл. Там мясо росло бы по биологическому циклу – за 180 дней выходила бы свинья. А у холдинга мясо по датской технологии растёт за 90 дней. Приезжаю в соседнее хозяйство: 9 тракторов, 3 комбайна – и один тракторист остался. И больше не будет. Никто их не учит, СПТУ закрыли. На Западе наши олигархи хвастаются, что в России себестоимость одной тонны калийных удобрений – 60 долларов. А нам-то по тысяче долларов продают! Мы где-то 15–20 миллиардов рублей переплачиваем за удобрения. Аналогично в три раза больше сельскохозяйственные производители платят за электроэнергию, чем в среднем промышленность России. Люди из сельской местности уезжают не сами по себе, а вследствие усилий властей.Мы – низшая каста, я так понимаю.
По словам профессора МГУ Леонида Смирнягина, в 1930 г. в сельском хозяйстве США было занято 30% населения, а сейчас – 1%. Но аграрный сектор высокоэффективен и работает на экспорт. В России же до сих пор 24% сельского населения, а для земледелия перспективно только 14% территории России. Земли в Белоруссии и Прибалтике нисколько не лучше тверских или смоленских,однако там не наблюдается повальной гибели деревень, а сельское хозяйство и себя кормит, и на российские рынки прорывается, несмотря на санкции. Просто в Белоруссии другое отношение к аграриям.
Но опять-таки наши власти можно понять. В моде рассуждения о рентабельности, а у деревенской бабушки она невысока. Ей надо и пенсию заплатить, и кое-как в больнице подлечить, а с банки продаваемых у трассы ягод государство ещё не научилось выжимать налоги. То ли дело – дети и внуки бабушки, которые винтом крутятся в городах, чтобы заплатить за ипотеку или аренду квартиры.
Но власти забывают одну важную вещь: отношение к ним горожан и селян – это две большие разницы. Горожане активнее, трезвее, злее, у них есть Интернет, они находятся под влиянием самых разнообразных идей. Они куда больше понимают и в решающий для власти момент могут припомнить за родную деревню.
Что ждёт русскую деревню?
Поэтому все мы с особым вниманием и даже нетерпением ожидаем результаты начавшейся 1 октября с. г. очередной переписи населения РФ: что она покажет, каковы будут данные о численности и составе народонаселения нашей страны, и главное – какова динамика этой численности? Ведь со времени предыдущей переписи прошло больше десяти лет, а обнадёживающих факторов в минувшем десятилетии не наблюдалось. Поэтому и нетерпение, и тревога… Ждать итогов переписи придётся более полугода, но это не означает, что до оглашения итогов ничего не ясно. Многое ясно уже сейчас, и, зная имеющиеся тенденции, можно не только прогнозировать, но и думать, какие же меры должно предпринять государство для преодоления негативных процессов и тенденций в демографической сфере. Хотя бы осознать для начала, что предпринимаемые государственными органами и лично Президентом РФ меры материальной поддержки семей с детьми если и дадут положительные результаты, то не те, которые хотелось бы получить, и очень нескоро. Надеяться только на эти меры просто нельзя. О прочих (нематериальных) факторах, влияющих на уровень рождаемости в обществе, надо тоже думать и помнить.
И в этой связи хотелось бы в виде отдельной проблемы обсудить положение с количеством россиян, проживающих в сельской местности. Почему именно в сельской – отдельно? Причина ясна: проживание в городе практически исключает многодетность, весь образ и ритм городской жизни не позволяют семье иметь детей больше одного-двух (исключения не в счёт). У профессиональных демографов большой город-мегаполис давно уже ассоциируется с понятием «демографической могилы». Семья с тремя-четырьмя детьми гораздо чаще встречается в сельской местности. А сельская местность в России стремительно теряет население. И где же резерв для повышения уровня рождаемости и естественного прироста населения страны? В №38(732) «АН» от 30.09.2020 г. («Нет дороги в Простоквашино») в цифрах и фактах даны сведения об уменьшении числа сельских жителей и об исчезновении с карты России десятков тысяч деревень. При этом сказано: «Статистика по деревням могла бы стать ещё более страшной, если бы считали реально живущих жителей, а не прописанных».
Здесь трудно удержаться, чтобы в виде отступления от темы не «бросить камень в огород» и нашей государственной статистики, и института «прописки» граждан по месту жительства.
Первое: зачем считать не реальных людей-жителей, а «прописанных»? Живёт человек в Москве или в ином мегаполисе, работает там, учится, а зарегистрирован в каком-то заброшенном домике в сельской глуши – кто он? По статистике – селянин, по факту – горожанин.
Второе: не пора ли изжить, наконец, прописку-регистрацию по месту жительства в том её виде, в котором она была учреждена в СССР в 30-е годы прошлого столетия и упрощена (но не до логического конца) в 1992 году? Разве можно считать нормальным положение, при котором «прописанные» и не прописанные граждане имеют разные права и возможности при получении (и даже покупке) жилья, при поступлении на работу, при устройстве детей в ясли, детские сады и школы, при обращении за медицинской помощью и прочими социальными услугами? Наши специалисты, менеджеры и руководители самого разного уровня при обсуждении административных, производственных и прочих вопросов в качестве чуть ли не последнего и решающего аргумента в пользу своей точки зрения любят говорить: «Это мировая практика…». Так давайте продвигать и внедрять мировую практику и в сферу контроля за проживанием и перемещением наших граждан на территории страны. Обходятся же как-то «западные цивилизации» без «прописки» своих граждан, и это не мешает им жить, работать, учиться, лечиться и т. д.
Можно, наверное, изучить мировую практику в этом вопросе и попытаться применить её в нашей стране. Тогда, в частности, и узнаем реальное, а не «статистическое» количество сельских жителей России.
В Приморском крае десятки русских крестьян-староверов, прибыв из Боливии на историческую родину, не имели никаких прав ввиду отсутствия той же пресловутой «прописки». «Жилплощади», на которой можно было бы зарегистрироваться, они естественно не имели. Построить дома не успели да и не могли получить разрешение на строительство из-за отсутствия всё того же штампа в паспорте. Неизвестно, чем бы кончилось, если бы командир соседствующей воинской части не зарегистрировал весь «личный состав» деревни на адрес этой части… (что вообще-то нонсенс – они же в воинской части фактически не жили и жить не могли, тогда зачем, и кому нужна такая «прописка»). Что же это такое? Что за штампик в паспорте, если без него ни в больницу попасть, ни ребёнка в школу определить, ни дом построить. Сильно удивлялись русские «боливийцы» чуду этому, но деваться некуда. Спасибо, что нашёлся русский офицер, который и разрубил «гордиев узел» бюрократического крючкотворства, отягчающего жизнь русских людей на русской земле.
Приведённый пример из быта русских переселенцев в Приморье наводит на мысль: а почему бы всех граждан, оказавшихся на территории РФ без «прописки», не регистрировать в ближайшем отделении полиции? Учитывая специфику деятельности органов МВД, регистрация в полицейском учреждении выглядела бы вполне логично и уж куда логичнее, чем регистрация по адресу воинской части или любого другого нежилого помещения.
Продолжая тему, хотелось бы понять: а какова вообще роль государства (во всей его многоликости) в происходящих процессах сокращения сельского населения России и в вымирании русского народа. Трудная задача, и понять её решение, хотя бы частично, ещё труднее. Но пытаться необходимо.
Для этого надо заглянуть в прошлое, но не в то «проклятое царское прошлое», когда население России увеличивалось ежегодно на миллион и более человек, а в более близкие времена. В 60-е годы ХХ века, например. Эти годы породили целую плеяду политиков, деятелей культуры и искусства, государственных и общественных деятелей, которых обобщённо называют «шестидесятниками». Про эту плеяду, их взгляды и деятельность сказано много и в самых разных аспектах, но как-то не говорилось или говорилось очень мало про влияние шестидесятников и олицетворяемой ими эпохи на демографию как науку и на формирование демографической модели поведения населения СССР, особенно русской его части. Не лишне отметить, что демографической проблемы при советской власти как бы и не существовало, по крайней мере о ней не говорилось вслух.
Одним (одной) из шестидесятников, особенно заметно отметившихся в социально-экономических (в том числе в демографических) исследованиях и в научно обоснованных рекомендациях, является Татьяна Ивановна Заславская — советский и российский социолог и экономист, доктор экономических наук, профессор, член-корреспондент РАН и обладательница ещё целого ряда почётных титулов и званий. С её подачи ещё в конце 60-х годов руководство СССР взяло курс на «оптимизацию» сельских населённых пунктов и колхозно-совхозной экономики. Одним из важных звеньев, с помощью которого предполагалось вытащить советское сельское хозяйство из состояния хронического застоя и недостаточного уровня производительности труда, была объявлена ликвидация «неперспективных деревень» путём переселения их жителей в центральные усадьбы колхозов, совхозов, в районные центры и в другие – с точки зрения учёных-экономистов более перспективные поселения. Всё выглядело логично и правильно: в крупных поселениях жителям станут доступнее школы, больницы, учреждения культуры, сферы услуг, коммунального хозяйства; людям станет легче жить, производительность их труда возрастёт, а затраты на функционирование крупных поселений, разумеется, будут ниже тех же затрат на содержание множества мелких сёл и деревушек с сопоставимым количеством жителей. И начнётся рост производства сельхозпродуктов.
Но, как спустя 30 лет «гениально» сформулировал премьер Правительства РФ В. С. Черномырдин: «Хотели как лучше, а получилось как всегда». В рамках этого повествования невозможно исследовать и объяснить все причины – почему «как всегда». Конечно: недостаточный уровень организаторской работы, нехватка квалифицированных управленцев, банальное недофинансирование и многое другое. Но не покидает мысль: а где в этом на вид прогрессивном начинании был человек – тот самый русский крестьянин, ради которого всё вроде бы и затевалось; учитывались ли пожелания этого человека, видел ли он благо в том, чтобы покинуть десятилетиями (а может и веками) обжитое место, оставить без присмотра могилы своих предков, покинуть то, что принято называть малой родиной, на которой он родился и вырос? Об этом, разумеется, никто не думал. Надо – значит надо! Учёные же доказали! А партия и правительство решили! Значит, всё правильно. К тому же русские сёла, не так давно пережившие сплошную коллективизацию сельского хозяйства (и всё, что с ней связано), голод и неустройство начала 30-х, затем военных и первых послевоенных лет, потерявшие в годы страшной войны огромную часть мужского населения, по большей части выглядели именно «неперспективными». А у государства не было воли и необходимых сил и средств, чтобы поддержать и улучшить условия жизни и труда в этих уже тогда умирающих деревнях, разбросанных на огромных территориях.
Спустя десять лет после окончания войны началось ещё и освоение целинных и залежных земель, которое безвозвратно забрало русскую сельскую молодёжь на эти «новые земли». Многие селяне недоумевали: в нашем-то колхозе дел вон сколько, а мужики и ребята едут куда-то за тридевять земель степь да тайгу пахать, дома там строить. А свой обжитой дом остался разваливаться, свои родные земли как следует не обрабатываются; студенты да военные приезжают помогать оставшимся старикам и бабам… Но открыто никто «не выступал», привыкли: «партия велела – комсомол ответил есть»! В результате огромных диспропорций в размерах вспаханной целины и не созданной заранее инфраструктуры по хранению, перевозке и обработке плодов новых урожаев, и при одновременной деградации старых сельскохозяйственных регионов, результаты этих начинаний были далеки от намечавшихся триумфальных прорывов и побед. Страна стала хронически недополучать со своих полей и ферм необходимое для растущих нужд страны количество продовольствия, и на ближайшие несколько десятилетий стала импортёром продуктов питания, прежде всего зерна. Не помогла и «Продовольственная программа» 1982 года, от которой осталась в памяти разве что горькая и злая шутка по поводу «вырезки из продовольственной программы»…
Упразднив колхозы, нынешние реформаторы тоже не подумали о том, что крестьян, способных самостоятельно трудиться и элементарно выживать на выделенных им паях бывшей колхозной земли, уже нет – за десятилетия они растворились в массе «трудящихся». Думать, что вчерашний колхозник, получив кусок земли, превратится в преуспевающего фермера, может только очень наивный человек, никогда на земле не только не трудившийся, но и не живший. Для деревенских же жителей бесперспективность дальнейшего проживания на селе стала слишком очевидной и, главное, не сулящей никакого выхода.
Вот и начался новый массовый исход людей из сельской местности в невиданных раньше масштабах. Последствия такого исхода для страны и русского народа нетрудно просчитать. Только не надо допускать к этим расчётам, анализу и попыткам делать выводы и давать рекомендации «доцентов с кандидатами», никогда на селе не живших, и живущих, «под собою не слыша страны». Кроме предложений по заселению пустующих земель России китайцами, они ничего не дали и вряд ли дадут. Или выдвинут какую-нибудь фантастическую идею в стиле «снов Веры Павловны» из романа Н.Г.Чернышевского. Такой идеей, например, отличился доктор экономических наук, профессор, академик РАЕН, и прочая, и прочая, М.Я.Лемешев, предложивший проект создания в России 50 тысяч современных «экологических деревень» в среднем по 100 домов общей жилой площадью не менее 100 кв. м в каждой деревне, как «радикальный путь спасения России». В каждом доме, по замыслу академика, предполагается проживание одной семьи, состоящей в среднем из 8 душ трёх поколений. Всё предусмотрел учёный! Подсчитал необходимые затраты времени и денег (которых нет и не будет никогда) для строительства пяти миллионов таких домов с приусадебными участками опять-таки «не менее» 30 соток. Только не выполнил одно арифметическое упражнение: 8 человек х100 домов х 50 000 деревень = 40 000 000 человек. А после этого упражнения неизбежно возникает не пришедший в голову автора проекта вопрос: а где взять эти 40 млн людей, если всё сельское население России насчитывает (со всеми доживающими свой век пенсионерами, стариками и старушками) около 36 млн? И как их «расфасовать» примерно по 800 человек на село? Странно, что такие очевидные мысли не приходят в головы не просто высокообразованных, а отмеченных высокими учёными званиями и государственными наградами деятелей науки. А ведь автор этой фантасмагории говорит о необходимости создания десятков тысяч новых деревень как о «непременном условии сохранения генетического кода русского народа в нынешнем и последующих поколениях». Стало быть, никаких «китайцев»!? Спасибо за заботу о «сохранении генетического кода». Только опять тот же вопрос: а где взять такое количество людей – носителей этого кода? Ну, допустим, что учёный с регалиями на полстраницы на каком-то этапе своих глубоко научных размышлений может уйти от реальности в сторону схоластических умозаключений. Но зачем же публиковать подобные труды под видом радикального пути спасения России?
В отличие от именитых учёных с заслугами и регалиями, я бы сделал два скромных предложения.
Первое: не «оптимизировать» умирающие деревни, а всеми доступными способами поддерживать в них жизнь. А там, глядишь, к кому-то из доживающих в этих деревнях старушек приедет из города вышедший на пенсию сын, а за ним и внук, отслужив в армии или помаявшись в городе, не захочет возвращаться в шумный и пыльный мегаполис и потянется к родной земле, к родителям, и невесту с собой прихватит. Фантазия? Возможно. И даже наверняка это именно фантазия. Но! Это останется пустой фантазией только в том случае, если такие пожелания повиснут в воздухе и не будут поддержаны государством. Если же представить вполне реальную политику государства по поддержке переселенцев из городов в деревни путём предоставления им материальной поддержки во всех видах при одновременном прекращении закрытия школ и больниц в сельской местности, то что-то может получиться! Во всяком случае, это соображение не хуже фантазий о «радикальных путях» возрождения сельской жизни за счёт 40 000 000 несуществующих крестьян или путём приглашения на опустевшие русские земли миллионов китайцев.
Второе: наши соотечественники за рубежом – потомки крестьян, бежавших из России от коллективизации, раскулачивания и религиозных преследований, при последовательной и целенаправленной политике руководства России могут постепенно возвращаться на родину предков и вносить свой вклад в возрождение русского села. Об этом подробнее – в №6 журнала «Русский Дом» за 2020 год (статья «Нужна ли России своя алиЯ?»).
Нельзя сказать, что о продовольственной безопасности страны никто у нас не думает и о последствиях зависимости от импорта продуктов питания никто не беспокоится. Тем не менее вряд ли найдётся человек, который вполне серьёзно будет утверждать, что проблема обеспечения России продовольствием решена или вот-вот будет решена. Особенно это касается производства мясной и молочной продукции и её качества. О ценах – отдельный разговор: не все семьи могут позволить себе эту продукцию покупать.
Периодически в СМИ появляются публикации на эту тему, но «в набат пока не бьют», и широкие массы населения к обсуждению и поиску путей решения проблемы не привлекают. А без участия населения, сельского в первую очередь, проблему не решить. Оказаться же безоружными перед лицом нехватки продовольствия очень опасно. Генри Киссинджер (в представлении не нуждается) на заре своей политической карьеры говорил: «Контролируя нефть, мы контролируем государства. Контролируя продовольствие, мы контролируем население». Сказано сильно и ясно. Добавить нечего.
А российские сёла продолжают терять людей… Как за счёт падения рождаемости, так и ввиду растущей миграции в города, особенно в крупные, где легче найти работу, и лучше обстоят дела с медицинским обеспечением граждан и образованием детей и молодёжи.
В конце хотелось бы сказать, что пути спасения русского села и русского крестьянства надо искать не в академических и профессорских кругах и кабинетах, а поближе к земле и живущим на этой земле людям.
Мнения, высказываемые в данной рубрике могут не совпадать с позицией редакции
Станьте членом КЛАНА и каждый вторник вы будете получать свежий номер «Аргументы Недели», со скидкой более чем 70%, вместе с эксклюзивными материалами, не вошедшими в полосы газеты. Получите премиум доступ к библиотеке интереснейших и популярных книг, а также архиву более чем 700 вышедших номеров БЕСПЛАТНО. В дополнение у вас появится возможность целый год пользоваться бесплатными юридическими консультациями наших экспертов.