Что будет с языком если в стране не останется русских людей
«Убийцы малочисленных»: почему в России умирают языки и грозит ли русскому исчезновение
Марина Найденкова
Согласно данным Фонда сохранения и изучения родных языков народов России, народы нашей страны говорят примерно на 150 языках. Однако за последние 200 лет Россия потеряла 20 редких языков, а еще 25 — находятся на грани исчезновения. В том, почему погибают языки, возможно ли их уберечь и может ли русский язык исчезнуть в ближайшие столетия, в День филолога, который празднуется 25 мая, разбиралась «Вечерняя Москва».
Почему умирают
Проректор по науке Государственного института русского языка имени Пушкина Михаил Осадчий рассказывает, что языки малых народов России умирают просто потому, что ими перестают пользоваться. Так, человек при выборе системы общения всегда руководствуется практическими соображениями: разговаривает на том языке, на котором удобно и выгодно.
— Здесь нет никакой идеологии, злого умысла, плана. Как говорится, убийцами малочисленных языков являются сами их носители. Они начинают молчать: дома переходят на более удобный язык, а своим родным начинают пользоваться меньше и меньше, их дети меньше слышат этот язык. А потом — поколение за поколением, и язык умирает, — говорит эксперт.
Профессор Института русского языка Российской академии наук Анатолий Баранов также рассказывает, что потеря малых языков в стране связана с их бесперспективностью в использовании, а также с вымиранием народов и их ассимиляцией с другими, более крупными.
— Попадая в другое иноязычное окружение, становясь его частью, они понимают, что говорить на родном языке у них нет перспектив. Более социально значимый язык дает больше преимуществ для детей, для юношей, для тех, кто учится, кто рассчитывает на карьеру, — говорит Баранов.
Специалисты Института языкознания Российской академии наук назвали среди причин умирания языков стремление родителей защитить детей от реальной опасности. Например, во время Великой Отечественной войны, когда немецкие и финские войска оккупировали Ленинградскую область, жившие там народ водь, ижорцы и ингерманландские финны были увезены в Финляндию и вернулись оттуда только после окончания войны.
— После этого в водских семьях перестали говорить с детьми по-водски, чтобы те случайно не заговорили по-водски на улице и всю семью не обвинили бы в шпионаже в пользу Финляндии. В то время это была вполне реальная угроза. В результате сегодня среди води никто из родившихся после войны не владеет водским языком, — рассказали специалисты.
Также, по мнению ученых, причинами исчезновения редких языков является то, что носители менее распространенных языков, как правило, выучивают языки более престижные и распространенные, с которыми связаны получение образования, хорошо оплачиваемая работа, продвижение по службе, и становятся двуязычными. По их словам, иногда родители решают воспитывать детей на языке большинства просто потому, что считают, что именно этот язык будет важен детям в будущем, а этнический язык этому усвоению будет только мешать.
— Иногда дети усваивают этнический язык в семье, но отказываются от него, пойдя в школу. Когда-то в школах и школах-интернатах по всему миру ученикам запрещали говорить на своем родном языке. Считалось, что это делается, чтобы дети быстрее усвоили язык большинства. Для детей это было большой психологической травмой, которую они запоминали на всю жизнь. После этого многие отказывались говорить на своем языке, окончив школу, и принимали решение не передавать этнический язык своим детям, вспоминая свои школьные годы, — говорят специалисты.
Сегодня в школах большинства стран нет таких запретов, но механизм языкового сдвига в группах носителей редких языков запущен, а чтобы остановить его, требуются специальные усилия.
Спасают?
В России в детских садах и младших школах дети могут получать образование на 24 языках коренных народов, говорит Осадчий. Это позволяет спасти уникальные языки от исчезновения. Однако система, по словам эксперта, выстроена нерационально.
Как говорит Осадчий, в младшей школе дети учатся с упором на родной язык, а русский задвигается на второй план «с расчетом на то, что они все равно его освоят, ведь живут в России». Но именно в младшей школе дети способны с легкостью изучить любой язык, а когда становятся немного старше, это уже выходит проблематичнее.
— Если в детском возрасте не освоить русский язык должным образом, то во взрослом возрасте человек не избавится от проблем с акцентом, ошибок, которые будет делать всю жизнь. А значит, у него будут проблемы, начиная с ЕГЭ и заканчивая карьерными перспективами, — говорит Осадчий.
Как рассказали специалисты Института языкознания, детские сады или даже ясли с полным погружением в язык, которые называются языковыми гнездами, показывают себя самым действенным методом сохранения и оживления редких языков. По их словам, ребенок с легкостью усваивает и язык большинства от родителей, и язык своих предков в языковом гнезде.
— В нашей стране успешным примером организации языкового гнезда является карельское языковое гнездо в селе Велдозеро (Республика Карелия), — отмечают специалисты.
Ученые говорят, что для сохранения знаний, полученных в таких дошкольных учреждениях, очень важно, чтобы в школе были уроки редкого языка, усвоенного детьми, была преемственность обучения. Они отмечают, что сегодня отличной площадкой для использования и даже для изучения редких языков становится и интернет.
По словам специалистов института, для сохранения языков также необходимо разъяснять всем от мала до велика ценность языкового многообразия. По мнению ученых, многоязычие — это достояние страны и ее граждан, да и всего человечества.
— Знакомство с языками и культурами страны стоит начинать с детского сада и продолжать на протяжении всего школьного обучения и за его пределами. Необходимо объяснять, как важен язык для нашего видения и понимания мира, рассказывать, что усвоение каждого нового языка — это получение нового взгляда на мир и новых жизненных перспектив. Разъяснять преимущества многоязычия в сравнении с одноязычием чрезвычайно важно, так как это позволит родителям учеников не бояться «лишней» нагрузки, говоря с детьми дома не на языке школы, — отметили в институте.
Специалисты добавили, что с ребенком до 3–5 лет достаточно просто говорить дома на родном языке, чтобы он без всяких усилий начал на нем общаться, и не ждать, что родному языку научат в школе. По их мнению, государственный язык необходимо изучать не вместо редких языков, а вместе с ними.
Кроме того, сегодня существует еще один метод сохранения языка. Он называется «мастер — ученик» и заключается в том, что молодой или средних лет человек начинает интенсивно общаться с пожилым носителем редкого языка, помогая ему по хозяйству, участвуя во всех его делах и обучаясь у него языку.
— Таким образом, язык усваивается представителем более молодого поколения, а дальше его дело — обучить языку других. Для поддержки и ревитализации (восстановление, оживление — прим. «ВМ») языка необходимы, с одной стороны, горячее желание, а с другой — знания и умения, чтобы усилия не пропали даром, — отметили специалисты института.
Затормозить исчезновение языков, конечно, позволяет, по словам Баранова, языковая политика государства. Однако шанса на вечное поддержание жизни языков малых народов нет.
— Если, например, требуется, чтобы чиновники сдавали экзамен на соответствующем языке коренного народа данного субъекта Российской Федерации, то это, конечно, поддерживает в какой-то мере соответствующий язык. Но это мера паллиативная. С течением времени так это все и помрет, — сказал ученый.
По его словам, редких и уникальных языков в стране не останется уже через два–три поколения. Он уверен, что они «обречены и иллюзий по поводу их спасения не стоит испытывать».
— И эта не злая воля. Так устроена экономическая жизнь в современном мире. Это совершенно естественный процесс, — говорит Баранов.
Также он отмечает, что жизнь многих стоящих на грани исчезновения систем общения поддерживают люди, которые объединены национальной идеей и передачей своих знаний из поколения в поколение.
— Люди, которые изучают, например, якутский и живут там, считают, что нужно сделать все, чтобы сохранить свой язык. И если они говорят на этом языке, он остается. Однако, независимо от того, как вы говорите дома, социальная жизнь берет свое: школа, университет, работа — общение на русском языке, — добавляет ученый.
Судьба русского
В ближайшие 100–200 лет задумываться о судьбе русского языка как исчезающего точно не стоит, говорит Осадчий. Он слишком крупный. Сегодня на нем говорят свыше 200 миллионов человек по всему миру, хотя это меньше количества, наблюдавшегося в советское время: тогда русскоговорящих было более 300 миллионов граждан.
— Тем более есть страны, в которых русский является государственным. В совокупности это очень большая популяция. И такой крупный язык в перспективе на 100–200 лет исчезнуть не может, — говорит эксперт.
По его словам, тревожным сигналом для русского языка является качество его контента. Как говорит Осадчий, в последнее время российские ученые все реже издают свои труды на русском, а все чаще — на английском. Конечно, при публикации на последнем языке повышаются шансы на большее количество прочтений, цитируемости. Однако это влияет на качество контента языка: он перестает быть языком науки.
— Ученых трудно винить в таком выборе. Они руководствуются прозрачным и логичным в своем выборе. Но так или иначе это очень сильно вредит нашему языку, который утрачивает статус языка науки. А это очень важно — быть резервным языком знаний, — говорит Осадчий.
Он добавляет, что в вопросе конкурентоспособности языков важно не количество их носителей, а качество контента.
Баранов также отмечает, что об исчезновении русского пока говорить не приходится. Ни политическая, ни экономическая, ни социальная ситуация не позволяют сегодня переживать о его жизнеспособности в ближайшие столетия. Однако это может поменяться.
— На Дальнем Востоке усиление китайского экономического влияния привело к тому, что китайский начинает функционировать в некоторых областях. Например, в бизнесе, — заключает Баранов.
«Мусор с советским менталитетом» В Прибалтике опять воюют с русским языком. Почему его считают угрозой для Европы?
Фото: Peter Turnley / Corbis / VCG / Getty Images
Эстония и Латвия переживают очередной виток борьбы с «пережитками советской оккупации». На этот раз выяснилось, что причиной экономических и социальных проблем обеих стран являются русские и те, кто пытается отстаивать их интересы. За последнее время власти прибалтийских республик успели заблокировать десятки русскоязычных телеканалов, закрыть сотни школ и запустить очередной этап дерусификации своих соотечественников. Россия считает такой подход проявлением системной дискриминации и нарушением базовых прав человека. Но Совет Европы с выводами не спешит и предпочитает закрывать глаза на происходящее. К чему стоит готовиться русским в Прибалтике и каковы у них шансы отстоять свое право на существование — в материале «Ленты.ру».
Покончить с русским
Президент Латвии Эгилс Левитс, выступая 17 июня перед Сеймом, призвал покончить с «многоязычием» в стране. Он пояснил, что понимает под этим процессом планомерное вытеснение русского языка из экономической и общественной жизни. Причина оказалась на удивление проста: национальные меньшинства якобы дискриминируют латышей на рынке труда и мешают им устраиваться на престижные должности, поскольку русский язык по-прежнему рассматривается как серьезное преимущество.
Нам нужно положить конец этому советскому наследию, поскольку иначе из рынка труда будут исключены наши соотечественники, которые возвращаются из-за границы, и молодые люди, не владеющие русским языком
Пресс-секретарь МИД России Мария Захарова заявила, что ситуация в соседней стране — продукт европейской действительности, а сами русские сталкиваются с системной дискриминацией не меньше, чем кто-либо другой. «Хочется ответить господину Левитсу, что это не советское наследие, а еэсовское настоящее. Демократия, к которой Латвия так стремилась», — подчеркнула Захарова.
Спустя 30 лет после распада СССР русские действительно остаются крупнейшим национальным меньшинством Эстонии — 24,3 процента; в Латвии их доля составляет 24,5 процента; в Литве — 4,5 процента. Их стремление сохранить свою идентичность переросло в открытый конфликт с властями еще в 1990-х годах. Но если в Литве как-то сумели урегулировать национальный вопрос благодаря небольшой численности русского населения, то Латвия и Эстония только ужесточают законодательство по ассимиляции, лишая соотечественников иностранного происхождения права на образование и карьеру.
Латвия взяла курс на дерусификацию сразу после обретения независимости. В 1990-е годы все жители страны были разделены на две большие категории — граждане и неграждане. К последним власти отнесли тех, кто переехал в страну после 1940 года, и их потомков. По данным на 1995 год, их было около 700 тысяч человек. Большинство неграждан так и не сумели пройти натурализацию: главным образом на это повлияли смертность и эмиграция. Сейчас же их количество не превышает 200 тысяч — более десяти процентов от всего населения страны.
Это во многом объясняется предвзятостью государственных ведомств, а также жесткими требованиями к знанию языка. Формально для успешного прохождения экзамена требуется владеть латышским на бытовом уровне, однако во время собеседования от людей часто требуют свободно говорить о культуре и истории Латвии, а также на тему законодательства. Эти требования трудновыполнимы, прежде всего для пожилых людей, которым сложно освоить иностранный язык в силу возраста.
Кроме того, после получения сертификата о знании языка проситель обязан в течение пяти лет беспрерывно прожить на территории Латвии. Выезд за рубеж на длительный срок, в частности, для обучения в российских вузах, лишает таких людей права претендовать на гражданство. Это делает невозможным преодолеть ценз оседлости для значительной части молодых людей. Единственным послаблением в последние годы стала отмена автоматического статуса неграждан для новорожденных в Латвии. Исключение составят случаи, когда родители приняли решение о получении ребенком гражданства другой страны. Изменения затронут небольшое число детей. В 2016 году негражданами были признаны 47 младенцев, в 2017 году — 51, в 2018 году — 33.
Латвия, Рига, 2018 год
Фактор гражданства не единственная вещь, ограничивающая «латвийских русских» в базовых правах. Националистические и консервативные фракции в парламенте долгие годы боролись с существованием в стране русскоязычных школ и, похоже, преуспели. В 2021 году в Латвии прекратили работу все русские школы и вузы, даже частные. В них учились до четверти всех латвийских детей. Отныне образовательные организации имеют право преподавать на русском только предметы, связанные с родным языком и культурой, то есть русский язык и литературу.
Несмотря на многочисленные протесты и жалобы в европейские инстанции, ситуация так и не сдвинулась с мертвой точки. Более того, наспех принятые поправки в закон об образовании наделили руководство учебных заведений правом увольнять «нелояльных стране» преподавателей. Под этим понятием понимается формирование у студентов и школьников «неправильного отношения к себе, другим, культуре, обществу и государству». Потерять работу можно как за прославление советского строя, так и за публичную критику политики латвийских властей.
Даже один нелояльный государству педагог может испортить жизнь десяткам молодых людей
За ликвидацией школ вскоре последовал и запрет на русскоязычное телевещание и трансляцию российских телеканалов. С 1 февраля 2021 года в стране было заблокировано вещание Первого канала, «НТВ Мир», «РЕН ТВ Балтия», «Кинокомедии», «Киномикса» и других — всего 16 телеканалов.
За их просмотр с помощью спутниковых тарелок и интернета власти установили штрафы и обосновали необходимость таких мер защитой информационного пространства от пропаганды и «языка ненависти». Почему в эту категорию попали развлекательные передачи и советские фильмы, которые пользовались популярностью даже у латышей, руководство Латвии пояснить не смогло. Некоторые политические силы в республике пытались оспорить эти решения на парламентском уровне, однако к успеху это ожидаемо не привело. Впрочем, у противников этой идеи не получилось и мобилизовать массового сопротивления.
Иными словами, «окончательное решение русского вопроса» в Латвии сейчас выглядит лишь делом времени. И даже несмотря на критику со стороны России и некоторых европейских политиков, а также умеренных политических сил внутри страны, легального пространства для сопротивления у русскоязычных жителей страны остается все меньше.
«Мусор с советским менталитетом»
Политическая жизнь Эстонии с момента распада СССР тоже неизменно вращается вокруг дискуссий о «русской угрозе». Обострение отношений Евросоюза с Россией в 2014-м только усугубило накопившиеся противоречия. При этом Таллин, в отличие от других членов ЕС, считает себя «передовым краем обороны» в нарастающем противостоянии и прикладывает все усилия, чтобы не допустить объединения русских на своей территории в любых формах.
Эстония, по аналогии с Латвией, также сохранила статус неграждан для значительной части русскоязычного населения. Единственное, что существенно отличает Таллин от Риги в этом вопросе, — право голоса для таких людей на муниципальных выборах. В остальном же их положение практически идентично: запрет на госслужбу, языковая ассимиляция, поражение в гражданских правах и преследование за попытки высказывать и продвигать альтернативные точки зрения по политическим вопросам.
Пожалуй, самой острой проблемой в Эстонии, вызывающей критику со стороны международного сообщества и соотечественников, остается закон, который позволяет штрафовать трудоспособных граждан за незнание или недостаточное владение государственным языком. Под действие этой санкции ежегодно попадают несколько сотен человек. В основном речь идет о преподавателях в русскоязычных школах и негражданах, занятых в сфере услуг.
Впрочем, в Эстонии пока еще можно получить образование на русском языке. Но продлится это недолго. В июне парламент принял окончательное решение: к 2035 году Эстония полностью прекратит финансирование русскоязычных школ, детских садов и программ высшего образования из бюджетных средств. Смогут ли дети обучаться в частных учебных заведениях — вопрос пока обсуждаемый, но уже сейчас ясно, что ослаблять хватку власти не намерены.
На данный момент в Эстонии работает 74 школы, где хотя бы частично можно получить образование на русском. Число предметов, преподаваемых в таких школах на родном для учеников языке, не превышает 60 процентов. Но, по мнению президента Керсти Кальюлайд, сам факт их существования уже вносит раздор в общество и подрывает и без того шаткое государственное единство. «Бессрочное продолжение двуязычной школьной системы является угрозой для существования эстонского языка и культуры и никак не увеличивает сплоченность эстонского государства», — заявила президент Эстонии Кальюлайд.
Любые призывы установить гражданский мир между русскими и эстонцами не встречают радости в правящих кругах. Более того, некоторые депутаты не гнушаются опускаться до прямых оскорблений и угроз соотечественникам. Так, в феврале председатель столичной фракции Эстонской консервативной народной партии (EKRE) Март Каллас назвал русскоязычных жителей «человеческим мусором», напомнив, что большинство из них в 2007 году препятствовали сносу памятника солдатам Красной армии в Таллине.
В России свои бунтари! У нас — понаехавший человеческий мусор с советским менталитетом!
Споры об историческом наследии Эстонии раньше часто разводили ее жителей по разные стороны баррикад. Официальная историография считает вхождение республики в состав Советского Союза в 1940 году оккупацией. С начала 2000-х власти ведут непримиримую борьбу, ликвидируя все, что когда-то связывало Эстонию с Россией.
Под ударом оказались не только монументы советским солдатам, погибшим за освобождение Прибалтики, но любая коммунистическая символика и приравненные к ней атрибуты, в том числе георгиевская лента. Более того, в Эстонии все чаще звучат призывы устанавливать памятники легионерам СС и партизанам, сражавшимся в годы Второй мировой войны на стороне Третьего рейха. Правда, в отличие от Латвии, правительство пока не допускает слишком явных проявлений реабилитации нацизма.
Фото: Stoyan Nenov / Reuters
В частности, в 2019 году муниципальные власти города Лихула запретили восстанавливать стихийно возникший годом ранее памятник нацистам на местном кладбище. За его восстановление ратовали правоконсервативные силы, против выступили антифашистские организации и даже премьер-министр Эстонии Юри Ратас. Несмотря на это, в стране по-прежнему проходят слеты оставшихся в живых ветеранов эстонских подразделений вермахта и СС, а ежегодные шествия памяти павших легионеров не пресекаются. Кроме того, в Эстонии остается под запретом публичное празднование Дня Победы 9 мая.
Европейский взгляд
Международные организации критикуют Латвию и Эстонию за несоблюдение прав русских уже несколько десятилетий. Напрямую вмешиваться в национальное законодательство они не имеют права, а потому должного влияния на принятие политических решений они не оказывают — резолюции по вопросам дискриминации носят исключительно рекомендательный характер.
В 2021 году Совет Европы после изучения ситуации с положением национальных меньшинств в Латвии увидел угрозу в ее решении перевести русские школы на латышский язык, в ужесточении закона о государственном языке, а также несоблюдении прав людей с фиолетовыми паспортами. По мнению представителей организации, власти сознательно пренебрегают своими обязательствами по социальной защите соотечественников и тем самым только препятствуют их интеграции в общество.
Наличие ограничительных правил и других видов давления, продиктованных скорее определенной политической повесткой, нежели основанными на доказательствах решениями, явно прослеживается в системе образования, СМИ (. ), многих сферах общественной жизни
Аналогичные призывы от организации звучали ранее и в адрес Эстонии. В 2015 году Совет Европы потребовал приложить все усилия для максимального сокращения числа неграждан, а также отменить закон о штрафах за незнание эстонского языка. Впрочем, эти требования, как уже было упомянуто, носят лишь рекомендательный характер, а власти обеих прибалтийских республик прямо утверждают, что не собираются их исполнять ни в каком виде.
Вероятно, поэтому отчаявшиеся в поисках справедливости русские общины начали обращаться с исками в Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ). Все принятые к рассмотрению дела касаются ликвидации или сокращения русских школ, нарушения прав детей на образование на родном языке. За прошедшие несколько лет под этими жалобами подписались тысячи родителей школьников, правозащитников и активистов. К рассмотрению первых жалоб суд приступил только в марте 2021 года, и чем закончится противостояние — пока не может предсказать никто.
Основная проблема состоит в том, что международные органы по защите прав человека, в том числе ЕСПЧ, используют формальный подход к рассмотрению языковых споров, ограничиваясь только проблемами процедурного характера, — то есть они не рассматривают вопрос о том, является ли языковая политика дискриминационной в целом по отношению к конкретному национальному меньшинству. При этом из-за отсутствия в международных договорах понятия «языковые права» государства получают очень широкие полномочия для проведения политики в этой сфере.
В результате власти Латвии и Эстонии оправдывают свою языковую политику «законной» целью не допустить «подрыва суверенитета» и «национального единства». «Латвия является единственным местом в мире, где латышский язык может быть гарантирован, и в связи с этим существует и развивается основная нация. Сужение сферы использования латышского как государственного языка на территории государства недопустимо и может рассматриваться также в качестве угрозы демократическому устройству», — постановил Конституционный суд Латвии еще 21 декабря 2001 года.
Правительство не намерено менять нашу политику. Наша страна открыта для всех национальностей и этнических групп. Но основой нашей страны останется использование нашего языка и развитие нашей культуры
Формальную озабоченность угнетением национальных меньшинств в прибалтийских республиках выражает и ЕС. В начале 2010-х Европейский парламент запустил так называемый Minority SafePack — инициативу, призванную защитить права национальных меньшинств на всей территории объединения. Она предполагала гарантии на образование, свободу прессы и ликвидацию правового неравенства для членов национальных общин.
Однако преобразовать документ в конкретные законодательные акты у депутатов так и не получилось — Европейская комиссия раз за разом отказывалась утверждать все резолюции на этот счет и в итоге оставила их реализацию на откуп правительствам стран-членов ЕС. Иными словами, ЕС на законодательном уровне мог принять решение, что у национальных меньшинств по закону могут быть свои детские сады, школы, больницы и органы самоуправления. Власти Латвии и Эстонии в этом случае вынуждены были бы подчиниться.
Попытки же России на международном уровне препятствовать дерусификации Латвии и Эстонии особого успеха пока не приносят. Призывы российских официальных лиц дать оценку происходящему в этих странах натыкаются на откровенно холодные отношения с большей частью европейских стран. Кремлю также регулярно адресуют упреки в желании навязать соседям «русский мир». Вероятно, по этой причине в феврале 2021 года ряд правозащитных организаций, в том числе Московское бюро по правам человека, обратились в МИД России и специализированные НКО с просьбой помочь в создании международной платформы по защите прав соотечественников за рубежом.
Пока же российские правозащитники, как, впрочем, и власти, ограничиваются подготовкой бесконечных докладов на тему ущемления интересов русскоязычного населения в Латвии и Эстонии. Никаких серьезных предложений и проектов по поддержке соотечественников, способных по меньшей мере обеспечить их правовой защитой в случае дискриминации и преследования, на сегодняшний день не существует.
Фото: Roman Koksarov / AP
Попустительство ЕС и нерешительность России привели к тому, что русские в Прибалтике фактически предоставлены сами себе. Таллин и Рига рассчитывают уничтожить национальное самосознание русских соотечественников, которое связывает их с исторической родиной через культуру и язык. Тем самым они пытаются достичь национального единства и устранить любую возможность русских оказывать политическое влияние.
Действительно, процесс ассимиляции приводит к тому, что у русских отсутствует дееспособное политическое представительство в парламентах и органах местного самоуправления Латвии и Эстонии. И пока до судеб сотен тысяч русских никому нет дела, это противостояние в Прибалтике рискует стать катастрофой как для национальных меньшинств, так и для государственной власти. С учетом того, как быстро растет в некогда братских республиках градус политической русофобии, ее последствия однозначно не заставят себя долго ждать.