Что было бы если бы пожарский стал царем
«Игра престолов» в эпоху Минина и Пожарского: почему царем стал Романов
Нет в России такого человека, который бы не знал имя князя Дмитрия Пожарского – это национальный герой, и его заслуги перед Отчизной никогда не померкнут. Благодаря его умениям, влиянию и организационным способностям, ополчение под его командованием освободило Москву от польского нашествия в 1612 году. Именно ему и гражданину Минину возведен памятник. То, что поляков выкурили из столицы — далеко не единственная победа князя Пожарского, который в свое время мог бы стать царем на Москве. Почему же не стал?
Подноготная князя Пожарского была безупречна
Дмитрий Михайлович родился в славном знатном семействе из династии Рюриковичей. Его род пошел от князя Ивана Всеволодовича — младшего сына владимирского князя Всеволода III Большое Гнездо. Родился, образовывался и воспитывался сообразно возможностям семьи — от жизни брал лучшее, но и отдавал Родине немало.
В 1612 году после изгнания поляков встал вопрос об избрании царя на московский престол. Выборы созвали вожди Ополчения, и Земский собор провозгласил царём юного 16-летнего Михаила Романова, приходившегося дальним родственником угасшей династии по линии первой жены царя Ивана Грозного – Анастасии Романовой.
Удивительно, отчего за скобки вынесли самого дельного кандидата на престол — проверенного в боях и учениях князя Пожарского? Ведь Романовы ему даже в подметки не годились, учитывая родословную.
Во время Смуты русский престол решено было избрать настоящего Рюриковича – князя Василия Шуйского, но тот не справился с управлением. В России углублялся кризис, а тут еще и поляки — они, как всегда, били по самому больному месту и то, что удалось их изгнать буквально из Кремля — божье чудо.
Стратегия Пожарского — за выбор государя-иностранца
Год спустя после изгнания поляков из Москвы Земский собор оказался перед странным выбором:
Удивительно, но князь Пожарский выбрал странную стратегию — просить иноземца княжить в Москве, не отжимать престол под себя. Дипломатические связи со Швецией у полководца были еще со времен военной кампании против поляков. Но народ русский такое мнение Пожарского напугало, ведь круль Польский Сигизмунд Третий претендовал еще и на шведскую корону! А тамошнего короля Густава-Адольфа уже признали своим монархом жители Великого Новгорода.
Дилемма, казалось бы, была неразрешима. Да и оба потенциальных царя-иноземца были бездетны — ситуация явно нездоровая. Но даже при таком явном раскладе в свою пользу Дмитрий Михайлович не лез во власть, а предпочитал выступать дипломатом в различных прениях о будущем державы.
Смутное время как результат слома традиций Руси
Когда в 1613 году Земский собор избирал царя, установка была уже четкой — царя в иных землях не искать, использовать местные кадры. Но по какому критерию? Знатность, опыт, воинская доблесть или еще что?
Для начала сортировки выборная комиссия решила исключить вечных смутьянов и интриганов Рюриковичей: их расплодилось уж очень много, и от их династических распрей стонала вся земля Русская. Царь должен быть самодостаточной фигурой, а не игрушкой в руках бояр — князь Пожарский был бы идеален в этой роли, но он, увы, из Рюриковичей.
От Смутного времени народ устал, поэтому и решено было устранить от власти потомков славного Рюрика. Хотя бы на время, ведь стране нужно было просто вернуться к традиционному укладу, как было до Смуты. Исключительно важно, что именно князь Пожарский одним из первых подал пример такого повиновения законам и укладу родной земли.
За свои заслуги перед Отечеством Дмитрий Михайлович получил от нового царя сан боярина, но отнюдь не стал первым среди бояр, уступая в традиционной иерархии многим знатным кланам. Смирение, знание и воздержанность князя вошли в историю России, как и беззаветная храбрость освободителя Москвы от поляков.
Что, если бы в 1613 году царем избрали не Михаила Романова
Помимо Михаила Романова, на Земском соборе рассматривалось еще несколько кандидатур на русский престол. В претендентах числились иностранные принцы и короли.
Могло ли такое быть?
Большинство историков сходятся во мнении, что кандидатура Михаила Романова выиграла по очень простой причине. Это была компромиссная фигура, которая устраивала абсолютно всех.
Во-первых, Михаил был молод и «в делах государственных несмышлен». В принципе царю, наверное, стоило бы смыслить в государственных делах, но, когда речь идет о боярском выборе, эта «несмышленость» идет, скорее, в плюс, чем в минус, ибо на 16-летнего неопытного юношу проще влиять. Во-вторых, отец молодого Романова — Филарет — пользовался несомненным уважением как в кругах священнослужителей, так и среди вечно неспокойных казаков. А так как Романов-старший некоторое время находился в лагере Лжедмитрия II, то казаки не боялись того, что, придя к власти, он начнет сводить с ними счеты за былые грехи. В-третьих, род Романовых в меньшей степени, чем все прочие знатные фамилии, запятнал себя сотрудничеством с поляками. Не то, чтобы они были совсем чисты, но, все же, в отличие от Куракиных или Мстиславских, не входили в Семибоярщину и не присягали Владиславу Польскому.
Объявление решения Земского собора об избрании Михаила Романова царем. Источник: rbth.com
Впрочем, именно эта неполная чистота Романовых в польских делах и давала им необходимое преимущество на выборах. Теперь можно было не бояться возмездия за «дела польские» и рассчитывать на амнистию. Словом, Михаил Романов действительно оказался идеальным кандидатом. Не выиграть эти выборы, на которых он сам не присутствовал и, по большому счету, даже и не участвовал в них, Михаил мог только при одном условии: если бы какая-нибудь группа бояр взяла власть силой. В этом случае, разумеется, победить мог бы любой другой кандидат.
Всего их было довольно много, но мы рассмотрим три наиболее любопытных варианта. Если бы на трон выбрали кого-то из видных бояр: Ивана Воротынского, Василия Голицына, Дмитрия Пожарского или Дмитрия Черкасского. Если бы на трон возвели кого-то из иностранцев, а здесь, помимо все того же Владислава, предлагались кандидатуры шведского принца Карла Филиппа и английского короля Якова I. И, если бы бояре вдруг избрали бы царем сына Марины Мнишек от Лжедмитрия II. Итак, поехали.
Бояре
Этот боярин находился в самом расцвете сил. Сорок лет, огромный политический и военный опыт, знатное происхождение, высокий авторитет среди бояр — вот его основные преимущества. Правда, водились за Голицыным и грешки. Во-первых, он удивительным образом всегда оказывался на стороне победителя. В 1604-м году он был назначен воеводой армии, отправленной Борисом Годуновым против Лжедмитрия. Голицын, однако, сдался самозванцу, приказав связать себя, чтобы имитировать пленение. Больше того, он запятнал свою репутацию тем, что принял участие в убийстве Федора Годунова и его матери.
По одной информации, Голицын не просто участвовал, а руководил убийством. В дальнейшем он точно также поддерживал заговоры против Лжедмитрия и Василия Шуйского. Впрочем, главный его минус заключался не в этом. Дело в том, что Голицын находился в польском плену. Избрать на царство пленника было бы самоубийственным шагом. Бояре просто не могли дать Речи Посполитой такой мощный козырь, как царя-заложника. Впрочем, если бы не этот плен, Голицын был бы очень сильным противником Романовых на Земском соборе.
Что было бы со страной? Скорее всего, Голицын немедленно заключил бы мир с Польшей и Швецией. Нет сомнений, что он пошел бы на любые уступки, ради власти. Московское царство получило бы на пару лет мира больше, чем в реальности. С другой стороны, за это пришлось бы заплатить землями и, скорее всего, частичной утратой независимости. Кроме того, с его смертью, несомненно, начался бы новый политический кризис, ибо Василий Голицын не оставил наследников.
Видный, знатный и уважаемый боярин. Точный его возраст на момент Земского собора неизвестен, но Воротынский был старше Голицына, ибо в 1573-м уже состоял на царской службе. Был одним из лидеров заговора против Василия Шуйского и видным членом Семибоярщины. Правда, обладал лучшей репутацией, чем прочие бояре, входившие в нее.
Что было бы со страной? Воротынский едва ли пошел бы на немедленный мир с Польшей. Скорее всего, Москва воевала бы с ней до последнего. То есть, мир не был бы подписан ни в 1617-м, ни в 1618-м году. Зато Воротынский вполне мог бы договориться о мире со Швецией.
В отличие от Воротынского и Голицына, он не мог похвастаться по-настоящему высоким происхождением. Первый был потомком Рюриковичей, второй происходил от литовского князя Гедимина. Дмитрий Черкасский, как следует из фамилии, был знатного черкесского рода. Его отец Мамстрюк Темрбкович был правителем кабардинцев и шурином Ивана Грозного. Мамстрюк присягнул Москве на верность в обмен на помощь в борьбе с другими кабардинскими князьями. Дмитрий Черкасский, прославивший свое имя во время освобождения Москвы вторым ополчением, все же, не имел такого авторитета, как Голицыны и Воротынские. Героя ряда сражений с поляками и их непримиримого врага не поддержали бы просто из-за происхождения. Немногие жаждали видеть черкеса на русском престоле.
Что было бы со страной? Черкасский был как раз из тех, кто вполне мог использовать власть для сведения личных счетов. И нет сомнений в том, что головы старых аристократов полетели бы в немалых количествах, а на высокие места поднялись бы представители черкесских и кабардинских родов. Заодно Москва получила бы царя, не умевшего писать. Подписи за Черкасского ставил Дмитрий Трубецкой.
Освободитель Москвы, любимец народа, несомненный герой времен Смуты. С учетом того, что на момент собора Пожарскому еще не было сорока лет — кандидатура в цари вырисовывалась просто идеальная. Однако свои подводные камни нашлись и здесь. Во-первых, Дмитрий Пожарский не состоял в родстве с Рюриковичами, а стало быть не имел царского происхождения. Во-вторых, против князя дружно выступили все бывшие члены Семибоярщины и казаки. Пожарский не запятнал себя сотрудничеством с поляками, что породило опасения в том, что он может начать репрессии против тех, кто призывал Владислава на русский престол. В-третьих, Пожарский сам не выдвигал свою кандидатуру на Земском соборе.
Что было бы со страной. Пожарский, несомненно, отодвинул бы старую боярскую аристократию подальше от престола. Опирался бы он на тех, кто помогал ему в войне с Польшей. На высокие государственные должности выдвинулись бы Дмитрий Трубецкой, Дмитрий Черкасский и, конечно, Кузьма Минин. А это могло бы привести к расколу элит и новой смуты. Ибо Воротынские, Голицыны и Мстиславские создали бы альянс против Пожарского.
Иностранцы
Это, правда, было бы весьма занятно. Сперва присягнуть Владиславу, затем изгнать его людей из Москвы, отказавшись от присяги, а затем вновь призвать его на царство. Очевидно, что Земский собор 1613-го года собрался для того, чтобы выбрать царя из своих, а не звать иностранцев. Тем не менее, кандидатура Владислава рассматривалась на соборе в течение как минимум двух-трех дней. У того еще оставались сторонники в Московском царстве.
Вот только сам польский королевич не торопился приезжать в Москву. В 1612-м многие успели присягнуть ему, но он так и не появился перед своими новыми подданными. Старший сын Сигизмунда III, видимо, всерьез опасался за свои права на польскую корону, боясь потерять ее в случае отъезда в Москву. А Речь Посполитую он явно ценил больше Московии.
Что было бы со страной? Нет сомнений, что Московское царство вошло бы в унию с Польшей, став частью огромного государственного образования. Это государство заняло бы почти всю восточную Европу, превратившись в потенциально очень грозную силу. Вот только внутренние противоречия, скорее всего, быстро развалили бы это колоссальное государство. Не говоря уже о разных религиях. От русской элиты, несомненно, требовали бы перехода в католицизм, на что могли пойти далеко не все. И тут мы скорее получили бы цепь религиозных войн, чем мирное сотрудничество.
Карл Филипп Шведский
Его кандидатуру предлагали сторонники союза со Швецией. Нет сомнений, что шведский король Карл IX поддержал бы эту идею. Вот только Карлу Филиппу было в 1613-м году всего 12 лет. Наверное, бояре рассчитывали как-то влиять на мальчика, который сел бы на престол. Вот только отец не отправил бы сына в Москву одного. С ним прибыли бы десятки советников, помощников, личная гвардия и так далее. При троне находились бы шведы, а не русская элита. Причем шведы не самые знатные и видны, те остались бы в Стокгольме.
Что было бы со страной? История показала, что это был далеко не самый удачный выбор. Карл Филипп умер в 20 лет, после взятия Риги. Наследников он оставить не успел. Нет сомнений, что после его смерти на русском престоле, в стране снова началась бы смута.
Из разряда полного безумия. Тем не менее, кандидатура Якова действительно была предложена Собору. Выдвинули ее, видимо, новгородцы, имевшие связи с Англией. Избрание Якова дало бы им определенные экономические преимущества при торговле на Балтийском море. Кандидатуру Якова Собор отмел сразу же. Этого человека в Москве абсолютно никто не поддерживал, а влияния Новгорода было недостаточно, чтобы пролоббировать английского короля.
Английский король Яков I. Источник: associationcovenantpeople.org
Что было бы со страной? Ничего, ибо Яков, наверняка, отказался бы от русского престола. Зачем ему далекая Россия, когда тут, в Англии, своих проблем хватает.
Неожиданный поворот
Точнее не столько Марина Мнишек, сколько ее сын от Лжедмитрия II, так называемый Воренок. Никто всерьез не воспринимал их как серьезную силу. Не могло быть и речи о каком-либо высоком происхождении и «царских кровях». Просто многие из сторонников Лжедмитрия теперь входили в Земский Собор. И у них были серьезные поводы для опасений за свою судьбу в связи с тем, что в недавнем прошлом они поддержали самозванца.
Марина Мнишек. Источник: yandex. net
Собор кандидатуру Мнишек отмел сразу. Впрочем, войска Марины еще стояли под Москвой, а верные ей люди действительно объявили Воренка наследником престола. Вот только войска Мнишек вскоре потерпели несколько болезненный поражений. Марина отступала на восток, пока, наконец, на Яике ее не захватили стрельцы. В 1614-м ее малолетний сын был казнен, а сама жена двух Лжедмитриев вскоре умерла.
Что было бы со страной? Революция и новая чреда восстаний. Элита не признала бы Марину Мнишек и не приняла бы ее людей из казаков и поляков. Впрочем, Воренок мог стать царем лишь в том случае, если бы войска его матери действительно взяли Москву.
Почему спаситель Отечества Пожарский не стал русским царём
440 лет назад, 1 ноября 1578 года, родился князь Дмитрий Пожарский, который стал впоследствии национальным героем России. Во время Смуты он стал одним из командующих (вместе с Кузьмой Мининым) Второго ополчения и в 1612 году освободил Москву от польских оккупантов, восстановил русскую государственность. Образ Пожарского навсегда вошёл в историческую летопись России.
После того как царя Василия Шуйского свергли, а московские бояре заключили договор о приглашении на царский престол польского королевича Владислава и польско-литовские войска заняли Москву, князь Пожарский стал участником Первого земского ополчения под началом рязанского воеводы Прокопия Ляпунова. Пожарский возглавлял один из передовых отрядов земского ополчения, которое подтягивалось к Москве. Во время антипольского восстания в Москве, начавшегося 16 марта 1611 года, Пожарский не остался в стороне и бросился в бой. Его воины вели бой на Сретенке. Ратники Пожарского держались до последнего и покинули город только тогда, когда их выгнал из столицы мощный пожар, испепеливший почти весь город. Москву зажгли немецкие наемники по приказу гетмана Гонсевского. В последний день боев на Сретенке, 20 марта, Дмитрий Михайлович получил тяжелое ранение в ногу, став до конца жизни хромым. Из Москвы тяжелораненого воеводу увезли в его вотчину, село Мугреево Суздальского уезда.
Это время лидеры земского движения использовали для формирования Совета всей земли, освященного собора. Были организованы приказы, органы местного управления на подконтрольных территориях. Войска проходили доукомплектование, велись дипломатические переговоры. Князь Пожарский и Совет всей земли подыскивали претендента на московский трон. Надо заметить, что тогда стала популярна мысль «приискать» монарха за рубежом, чтобы он не был связан со внутренними сварами и элитарными кланами. Но при этом сохранялось главное условие: будущий царь должен принять православие. Популярным кандидатом был шведский принц Карл-Филипп. «Ярославское правительство» вело переговоры со шведами, но в реальности это было прикрытие. Царем должен был стать Пожарский – спаситель России, талантливый государственный и военный деятель, представитель древнего рода Рюриковичей.
Поэтому Пожарский и Минин и не спешили идти к Москве, готовили «тыл». Поляки в Москве были осаждены остатками Первого ополчения, голодали, военной угрозы уже не представляли. В конце июня 1612 г. в Ярославль приехал келарь Троице-Сергиева монастыря и предводитель казаков Авраамий Палицын, просивший Совет всей земли ускорить движение к Москве. Пожарский по-прежнему не спешил. В июле 1612 г. на Дмитрия Михайловича было совершено покушение, подготовленное одним из лидеров Первого ополчения – атаманом Заруцким. Участники покушения были задержаны, всё рассказали, но казнить их князь Дмитрий не дал, надеясь договориться с казаками.
М. И. Скотти. «Минин и Пожарский» (1850)
Москва была освобождена от поляков. В последующие годы князь Дмитрий постепенно устранялся от реального управления страной, перестал быть заметной фигурой и занимал второстепенные должности. В разное время руководил Ямским, Разбойным, Приказных дел, Московским судным приказами. Выполнял дипломатические задачи, был воеводой в Нижнем Новгороде и Переяславле-Рязанском. 20 апреля 1642 г. герой России князь Д. М. Пожарский умер.
Постепенно память о нём стерли. Михаил Романов и его отец Филарет (Фёдор Романов – отец первого царя из рода Романовых, фактически правил за него, один из тех, кто развязал Смуту в России) сделали всё, чтобы подвиг Минина и Пожарского был забыт и затерялся среди романовских сказок, вроде «чудесного избрания» царя Михаила. Первым, кто вспомнил о подвиге Минина и Пожарского был царь Пётр Первый. Позже о национальных героях стали вспоминать в годы военных неудач. Так, события начала XIX века и Отечественная война 1812 года всколыхнули патриотические настроения. На этом фоне и стал создаваться культ Минина и Пожарского. Появляются стихи, посвященные подвигу Пожарского и Минина, в 1818 г. на Красной площади ставят им памятник с краткой надписью на постаменте: «Гражданину Минину и князю Пожарскому благодарная Россия». С этого времени Минин и Пожарский стали одними из самых популярных исторических личностей России. Они стали символизировать жертвенный подвиг во имя Отечества.
7 ноября 1941 года Сталин, принимая парад на Красной площади, напутствовал уходящие на фронт полки: «Пусть вдохновляет вас в этой войне мужественный образ наших великих предков – Александра Невского, Дмитрия Донского, Кузьмы Минина, Дмитрия Пожарского Александра Суворова, Михаила Кутузова!»
Памятник Минину и Пожарскому в Москве. Выполнен по проекту архитектора Ивана Мартоса в 1818 году
Почему спаситель Отечества не стал русским царем
Пропаганда Романовых нарисовала образ храброго, честного служаки, который даже и помыслить не мог и о царском венце и передал престол «ангельскому» юноше. Но реальность была иной. Князь Дмитрий Михайлович и Минин готовили в Ярославле Земский собор, который должен был выбрать славного воеводу царем, а поддерживавшего его митрополита Кирилла – патриархом. Со Смутой было бы быстро покончено. Вся история Русского государства могла пойти иным путем.
Однако судьба распорядилась иначе. В июле 1612 года войско гетмана Ходкевича двинулось на Москву. Перед Пожарским и Мининым возникла роковая «вилка»: идти к Москве, что означало крушение плана спасения государства, который уже воплощался в жизнь. Под Москвой придётся сотрудничать с остатками Первого ополчения, делиться с ним плодами ополчения. То есть признать законность его вождей, простить «воровских казаков». При этом в Москве сильны позиции бояр-предателей, которые по прежнему имели большую власть и силу (богатства, земли и людей), то есть возможности повлиять на выборы царя. Но, с другой стороны, стоять в Ярославле и ждать, пока Ходкевич деблокирует Москву, тоже было опасно. Это компрометировало Второй ополчение, которое собиралось для освобождения Москвы, и особенно его вождей. Узнав о походе Ходкевича, многие казачьи атаманы из подмосковных «таборов»-лагерей умоляли Пожарского о помощи. С аналогичными просьбами выступало и духовенство. Из двух зол выбрали, казалось, меньшее. Выступили на Москву.
В ходе капитуляции поляков, засевших в Кремле, Пожарский совершил роковую ошибку. Он признал бояр «пленниками ляхов». После переговоров земские вожди и боярское правительство заключили договор и скрепили его присягой. Бояре получили гарантии того, что им будут сохранены родовые наследственные земли. В ответ Боярская дума, имевшая значение высшего органа монархии, согласилась аннулировать присягу польскому королевичу Владиславу и порвать отношения с польским королем. То есть земские воеводы по умолчанию признали ложь, что «литва» держала бояр в неволе во время осады Москвы. Фактически Пожарский и Минин могли этого не делать. Боярская дума утратила свою роль уже при Иване Грозном. А в годы Смуты Боярская дума себя полностью скомпрометировала. Да и сослав думы был весьма слабым. К 1612 году в России почти не осталось бояр, которым этот чин присвоил Иван Грозный. Кому-то дал боярский чин Борис Годунов, другим – самозванцы и Василий Шуйский, то есть весьма далекие от сакральности цари. Сама Боярская дума признала их незаконными царями, то есть и боярские чины были получены незаконно. Теперь род Ивана Калиты пресекся, и правителем России с точки зрения формального права должен был стать князь Рюрикович, а не потомок «худородных» бояр – холопов московских князей.
Кроме того, формальное право Пожарский мог поддержать правой силы – у сидевших в Москве бояр в это время не было дружин, «большие батальоны» были только у Дмитрия Михайловича и лидера Первого ополчения – Трубецкого. Таким образом, право и сила были в этот переломный момент на стороне князя Пожарского. Он мог спокойно признать бояр предателями («врагами народа»), что было правдой, отдать их под суд, а их земли и имущество отдать своим людям и казакам, укрепляя свои позиции в служилом сословии. Также стоит помнить, что Пожарский в это время был кумиром дворян, земских ратников и казаков – то есть народа. И каждому, кто пожалел бы бояр и стал противиться Пожарскому, казаки быстро бы головы срубили. Понятно, кого бы выбрали царем на Земском соборе 1613 года. На русском столе восстановилась бы династия Рюриковичей.
Однако Пожарский поступил благородно. Сам, своими руками исключил их из лагеря предателей и оккупантов (хотя именно бояре и устроили Смуту в России), вернул вотчины, сохранил богатство. И через несколько месяцев, вернув вотчины, бояре смогли восстановить свои личные отряды, вернуть власть и посадить на трон «своего» царя. Так появилась третья сила, кроме Первого и Второго ополчений, которая могла вести борьбу за престол. Более того, сила опытная в интригах, подлая.
Зиму 1612 – 1613 года князь Пожарский провёл в Москве. После освобождения столицы от поляков его влияние постепенно падало. Дмитрий Михайлович активно участвовал в борьбе за престол. Но на Руси не принято было предлагать себя в качестве кандидата на престол. В частности, ни Годунов, ни Михаил ни разу не предлагали себя на престол, а наоборот, категорически от него отказывались. Пожарский следовал традиции. Но, к сожалению, он совершил две роковые ошибки. О первой говорилось выше – не извёл предателей-бояр. Хотя имел на это право и силу для этого. Он мог подвергнуть их опале, конфисковать вотчины и богатства, ликвидировав как политических противников. Мог даже уничтожить физически. Вторая ошибка – роспуск дворянских отрядов Второго ополчения. В результате утратил силовой аргумент и воровские казаки, которых, видимо, подкупили заинтересованные лица, смогли с помощью угрозы применить силу, а в отдельных случаях и грубой силой протащить на престол Михаила Романова. То есть кандидата, который полностью устраивал боярские кланы, виновные в Смуте. Они сохранили власть, богатства и земли.
В польских и шведских источниках прямо говориться о том, что Михаила Романова посадили на трон казаки. В протоколах допроса стольника И. Чепчугова и дворян Н. Пушкина и Ф. Дурова, попавших в 1614 году в плен к шведам, сообщается: «Казаки и чернь не отходили от Кремля, пока дума и земские чины в тот же день не присягнули Михаилу Романову. Тоже рассказывали дворяне, которые попали в плен к полякам. Польский канцлер Лев Сапега прямо сказал пленному Филарету Романову: «Посадили сына твоего на Московское государство одни казаки». В апреле 1613 года шведский разведчик доносил из Москвы, что казаки избрали Михаила Романова против воли бояр, принудив Пожарского и Трубецкого дать согласие после осады их дворов. Французский капитан Маржерет, служивший в России со времени Годунова, в 1613 году в письме к английскому королю Якову отмечал, что казаки выбрали «этого ребенка», чтобы манипулировать им.
Фактически не было в Москве и правомочного Земского собора, чтобы избрать царя. Сам Михаил Романов был недалеким юношей, который не имел никаких заметных военных и государственных талантов. По «праву крови» он уступал всем своим конкурентам. Его отец был в плену у поляков, то есть у Польши оставалась возможность давления на русского царя. Избрание царем Михаила надолго лишала Россию духовного вождя – патриарха, так как Михаил и его мать желали в патриархи только Филарета. Наконец, «кроткий» (слабый умом) Михаил был настолько пустышкой, что за царя фактически правила его мать – инокиня Марфа и его родня – Салтыковы.
В результате вместо блестящего полководца, способного политика и дипломата, спасителя России, представителя священной династии Рюриковичей князя Дмитрия Пожарского, на трон возвели ничтожество, и все бояре, «враги народа», устроившие кровавую Смуту смогли спокойно вздохнуть. Против Пожарского сплотились все – часть духовенства, и московские бояре, отсиживавшиеся в Кремле с поляками, и недальновидный Трубецкой (сам мечтал о престоле), и воровские казаки.
Пожарский, распустив дворянские полки, лишил себя последней возможности занять московский стол. Часть дворян ушла на запад, воевать с поляками, а большая часть разъехалась по поместьям из-за отсутствия хлеба в Москве. Зато в Москве и Подмосковье остались тысячные толпы воровских казаков. В Москве за Яузой возник целый казацкий городок – Казачья слобода. Было и ещё несколько казацких таборов под Москвой. При этом казаков не донских, не запорожских, а местных – московских, костромских, брянских и т. д. Это были бывшие холопы, крестьяне, посадские люди. За долгие годы Смуты они привыкли к «вольной жизни» и возвращаться к прежним занятиям не желали. Они отвыкли работать и жили разбоем и подачками самозванных «царей». Пожарского и дворянское войско они люто ненавидели. Приход к власти Пожарского или шведского (польского) королевича был для них катастрофой. Донские казаки могли получить жалованье, подарки и с песнями уйти в свои станицы. А местным воровским казакам куда идти? Да и наломали дров они немало, не было города и селения, где казачьи банды не грабили бы, не насиловали, не пытали и не убивали. Возвращаться к мирной жизни и отвечать за свои дела они не желали.
Таким образом, стоявшие за Романовыми силы и воровские казаки быстро нашёл общий язык. Им нужен был слабый царь, сильной власти, при которой придется давать ответ, они не желали. В итоге и получилось так, что лучший вариант – с славным, храбрым воеводой, освободителем Москвы, вдобавок прямым Рюриковичем, и не прошёл. Тушинские казаки, тушинские бояре, тушинский патриарх и его родственники и протащили своего царя – недееспособного юношу, из рода, который с 1600 года участвовал во всех интригах и поддерживал всех самозванцев.