Что было основной целью плана блау
План «Блау»
Поздней осенью 1941 года Гитлеру стало ясно, что «блицкриг» в России не достиг своих целей. А это, по его мнению, исключало достижение полной победы Германии в мировой войне. Уже 19 ноября фюрер заявил начальнику генерального штаба сухопутной армии генерал-полковнику Францу Гальдеру, что Германии не удастся добиться полной победы над Россией и ее союзниками, и война закончится компромиссным миром: «В целом можно ожидать, что обе враждующие группы стран, не будучи в состоянии уничтожить одна другую, придут к компромиссному соглашению». В связи с этим Гитлер, согласно записи Гальдера, поставил следующие задачи на 1942 год: «б) Задачи на будущий (1942) год. В первую очередь – Кавказ. Цель – выход к южной русской границе. Срок – март – апрель. На севере – в зависимости от итогов операций в этом году. Овладение Вологдой или Горьким. Срок – к концу мая.
Вопрос о том, какие цели можно будет поставить перед собой после этого, пока не решен. Это будет зависеть от эффективности работы наших железных дорог. Вопрос о создании в дальнейшем Восточного вала также оставлен открытым!»
В то же время, по словам Гальдера, «фюрер очень высоко оценивает политическое значение наших успехов в России, которые он считает невиданным достижением. Он полагает, что в результате потери важнейших источников сырья, в особенности угольного бассейна, военный потенциал русских значительно снизился и в военно-экономическом отношении они не смогут быстро встать на ноги».
Враг понес тяжелые потери в людях и технике. В своем стремлении использовать мнимые первоначальные успехи этой зимой он в значительной мере израсходовал главные силы своих предназначенных для дальнейших боев резервов».
Оценка действий Красной Армии была в целом верной. Сталин переоценил успех контрнаступления под Москвой и степень поражения вермахта. Он попытался развернуть стратегическое наступление по всему фронту, но лишь истощил людские и материальные ресурсы, не нанеся немцам сколько-нибудь существенных потерь и добившись лишь незначительного выигрыша территории. При этом советские плацдармы, хотя и создавали угрозу германской обороне, сами оказывались весьма уязвимы для фланговых ударов противника.
В развитие директивы от 5 апреля был составлен план «Блау», согласно которому северная группировка немецких войск на юге (группа армий «Б») должна была продвигаться из района Курск – Харьков к среднему течению Дона на юго-восток, тогда как южной группировке (группе армий «А») следовало быстро выдвинуться в южном направлении из района Таганрога. Они должны были соединиться западнее Сталинграда, окружив и уничтожив главные силы советских войск между Донцом и Доном. После этого должно было последовать наступление на Кавказ.
На центральном участке фронта Гитлер собирался ограничиться обороной, а на севере хотел взять Ленинград.
Целью операции «Блау» было «окончательно уничтожить живую силу, оставшуюся еще у Советов, и лишить русских возможно большего количества важнейших военно-экономических центров».
В директиве от 5 апреля 1942 года Гитлер потребовал «прежде всего сосредоточить для главной операции на Юге все наличные войска с целью уничтожить противника на подступах к Дону и затем овладеть кавказскими нефтяными районами и перевалом через Кавказский хребет».
Предварительным условием для начала большого наступления считалось очищение от советских войск Керченского полуострова и Севастополя и ликвидация советских плацдармов под Харьковом.
Наступление с целью уничтожения противника должно было осуществляться «в виде последовательных взаимосвязанных или дополняющих друг друга наступательных операций».
Гитлер требовал, чтобы войска не ограничивались оперативным окружением, а как можно скорее создавали плотное блокадное кольцо. Операция «Блау» должна была начаться наступлением из района южнее Орла в направлении на Воронеж. Советские войска планировалось уничтожить двусторонним охватом танковыми и моторизованными дивизиями, которые должны были захватить Воронеж, причем северное крыло следовало иметь сильнее южного. В ходе наступления пехотные дивизии должны были создать сильный оборонительный фронт между Орлом и Воронежем, тогда как «задача танковых и моторизованных соединений наступая из Воронежа своим левым флангом и опираясь на Дон, продолжать наступление на юг для поддержки второго прорыва, который должен быть произведен из района Харькова на восток. Здесь также первоначальная цель – не вдавливать русский фронт внутрь, а во взаимодействии с наступающими вниз по течению Дона соединениями уничтожить русские войска».
Сам по себе план «Блау» был не так плох. Он предусматривал достижение решительных целей и окружение и уничтожение основных советских сил на юге. Но если выполнить эту задачу не удалось, дальнейшее наступление, опиравшееся всего на одну железную дорогу, становилось очень опасным. Германские войска и их союзники могли оказаться в голой степи против превосходящих советских сил и с совершенно недостаточными запасами боеприпасов, продовольствия, фуража и горючего.
В директиве № 41 также говорилось: «Для занятия все более удлиняющейся в ходе этих операций линии фронта по р. Дон привлечь в первую очередь соединения союзников при том условии, что германские войска будут использоваться в качестве мощного барьера между Орлом и р. Дон, а также вдоль прибрежной полосы Сталинграда; в остальном же отдельные германские дивизии будут находиться позади линии, проходящей вдоль р. Дон, в качестве подвижного резерва».
Строго говоря, следующую после «Блау» операцию (а точнее две операции – походы на Сталинград и Кавказ) можно было начинать только в том случае, если бы к этому моменту удалось уничтожить основные советские силы на юге. Если бы этого достичь не удалось, то наступление к Сталинграду становилось слишком рискованным. С учетом подошедших резервов советское командование могло поставить в трудное положение Сталинградскую группировку вермахта. Поскольку жизненно важным для исхода войны считалось лишение Советского Союза кавказской нефти, то логично было бы сосредоточиться на походе на Кавказ, ограничившись занятием большой излучины Дона, что было, во всяком случае, необходимо для прикрытия кавказской группировки. Но совсем не выделять более или менее значительную группировку войск на Сталинградское направление, хотя бы и прикрытую Доном, было нельзя. Ведь значительные силы советских войск, отступившие к Сталинграду, получив подкрепления, рано или поздно перешли бы в контрнаступление. Поэтому немцам благоразумнее было бы ограничиться достижением линии Дона, заняв здесь оборону против возможного наступления советских войск из района Сталинграда. Тем более, что, как показали дальнейшие события, с этого рубежа оказалось возможным почти полностью уничтожить с помощью бомбардировок с воздуха сталинградскую промышленность и парализовать работу сталинградского транспортного узла. Решение Гитлера штурмовать город диктовалось как соображениями престижа (захват вермахтом крупного советского города, носящего имя Сталина), так и переоценка степени поражения Красной Армии весной и летом 1942 года.
А вот как оценивал замысел немецкого наступления один из главных участников Сталинградского сражения фельдмаршал Фридрих Паулюс. Правда, свои воспоминания бывший командующий 6-й немецкой армии писал в 1947 году, находясь в советском плену: «Замысел был таков: разбить русские силы, расположенные по фронту Ростов – западнее Оскола – западнее и северо-западнее Воронежа, чтобы тем самым создать предпосылки для дальнейших решающих операций на востоке».
1 июня 1942 года в штабе группы армий «Юг» Гитлер и Кейтель провели совещание, посвященное выполнению плана «Блау». Как вспоминал Паулюс, наступление с целью уничтожения противостоящих советских сил предусматривалось провести в три этапа:
«1) Наступление 1-й танковой армии с ограниченной целью из района юго-восточнее Харькова, с задачей достичь Оскол на линии Устье – Купянск. Цель: облегчение южного фланга наступления…
2) Достичь Дон от Н. Калитвы до Воронежа. Цель: прикрытие северного фланга будущего главного наступления…
Для этого: наступление 6-й армии из района Волчанска и севернее направления Новый Оскол, 4-й танковой армии и 2-й армии из района Курска, направление Старый Оскол, чтобы после прорыва русского фронта уничтожить силы русских, стоящие западнее Дона, охватив их с двух сторон.
3) Главное наступление 1-й танковой армии и подлежащей переброске из района западнее Воронежа на юг в район южнее Россошь 4-й танковой армии на прорыв фронта между Донцом и Доном в направлении Миллерово. Затем, отправив для прикрытия отдельные части на восток, основные массы направить на юг (устье Донца), чтобы во взаимодействии с 17-й армией и 8-й итальянской армией окружить силы русских, стоящие между Ростовом, северо-западнее Старобельска и Миллерово».
Решение о дальнейших операциях должно было приниматься в зависимости от достигнутых результатов. Бок во время совещания заявил, что хотя 6-я армия по достижении Дона имеет перед собой сначала чисто оборонительную задачу», но должна быть готова к широкому продвижению на восток.
По утверждению Паулюса, Гитлер на этом совещании заявил: «Русские силы истощились в боях зимой и весной. При этих обстоятельствах необходимо и возможно в этом году привести войну на востоке к решающему исходу. Моя основная мысль – занять область Кавказа, возможно, основательнее разбив русские силы… Если я не получу нефть Майкопа и Грозного, я должен прекратить войну… Для защиты… фланга продвигающихся на Кавказ сил мы должны в излучине Дона продвинуться как можно дальше на восток… Более крупные силы союзников – румын, итальянцев, венгров – начнут действовать после начала наступления. Будущие подкрепления, смотря по положению…»
Тут, вероятно, Паулюс что-то недослышал. Сама по себе нефть Майкопа и Грозного для Гитлера решающего значения иметь не могла. Для ведения войны ему вполне хватало румынской нефти и синтетического горючего, а также нефтяных месторождений в Австрии, Венгрии и в Дрогобыче (Восточная Галиция). В 1938 году Германия произвела 2,5 млн. тонн нефти и нефтепродуктов – примерно треть от потребностей мирного времени, главным образом в виде синтетического бензина. Из Румынии тогда поставлялась 451 тыс. тонн нефтепродуктов, из США, Венесуэлы и Ирана – около 4,5 млн. тонн. В 1939 году импорт возрос до 5 165 тыс. тонн нефти и нефтепродуктов – на 200 тыс. тонн больше, чем в 1938 году, но в 1940 году упал до 2 075 тыс. тонн, главным образом из Румынии (более 1 млн. тонн), Венгрии и Советского Союза. От последнего поступило 619 тыс. тонн, а в первой половине 1941 года – еще 256 тыс. тонн. В 1941 году румынский нефтяной экспорт в Рейх вырос до 2 086 тыс. тонн, и это не считая нефтепродуктов, которые пошли на снабжение румынских войск на Восточном фронте. Кроме того, только во Франции в 1940 году было захвачено 250 тыс. тонн авиабензина. Но еще в марте 1941 года начальник бюро военной экономики и вооружений генерал Георг Томас предупреждал Кейтеля и Геринга в специальном докладе, что в конце октября в военной экономике Рейха возникнет дефицит нефти. В этом была одна из причин, почему Гитлер хотел побыстрее захватить Крым, откуда советская авиация бомбила нефтепромыслы в Плоешти и нефтяной терминал в порту Констанцы, что затрудняло экспорт в Германию румынской нефти.
Но для того, чтобы можно было использовать нефтяные месторождения Майкопа и Грозного для снабжения хотя бы южного крыла германских армий на Востоке, требовалось захватить нефтеперерабатывающие заводы в Туапсе и Грозном. Однако не было практически никаких шансов, что русские не взорвут или не эвакуируют НПЗ. К тому же советские НПЗ вырабатывали бензин низкого качества, который довольно трудно было использовать для нужд германской армии. А без захвата НПЗ добыча нефти в Майкопе и Грозном для Германии теряла всякий смысл. Немцы, правда, в пропагандистских целях и в символическом объеме возобновили добычу нефти в Майкопе. Но добыча нефти в промышленном масштабе здесь была бесполезна. Ведь всю добытую нефть для переработки пришлось бы отправлять в Германию, забивая и без того работающую на пределе возможностей единственную железнодорожную магистраль на Ростов, по которой шло снабжение германских и союзных войск, наступающих на Кавказ и Сталинград.
Поэтому для Гитлера важен был не столько захват нефтяных месторождений сам по себе, сколько тот факт, что этими месторождениями не сможет больше пользоваться Сталин. Но с этой точки зрения небольшие месторождения в Майкопе и Грозном решающей роли не играли, и их захват вермахтом не мог подорвать способность Красной Армии к сопротивлению. Тут требовалось захватить главный центр нефтедобычи и нефтепереработки в СССР – Баку. Конечно, после потери Баку войска Закавказского фронта могли отступить в Иран и там продолжать сопротивление при поддержке британских войск и с использованием иранской нефти. Из Ирана и без того в СССР поставлялись нефтепродукты, а для оккупации Ирана сил у немцев, даже в случае захвата Баку, все равно бы не осталось. Через Иран в годы войны прошло 24 процента тоннажа всех поставок по ленд-лизу. В этом отношении иранский маршрут уступал только дальневосточному. Правда, если бы немцы захватили Баку и Астрахань, то с помощью авиации смогли бы затруднить, если не полностью парализовать, перевозки по Каспийскому морю. Вероятно, пришлось бы строить новые нефтепроводы и НПЗ, что требовало времени. По ленд-лизу нефть, в отличие от нефтепродуктов, в СССР практически не поступала. Но в случае потери Баку англичане и американцы, вероятно, стали бы поставлять какое-то количество сырой нефти из Ирана, чтобы загрузить советские НПЗ. Но и без этого через Иран было поставлено 573 тыс. тонн нефтепродуктов из НПЗ в Абадане – пятая часть всех нефтепродуктов, полученных Москвой по ленд-лизу. Очевидно, в случае падения Баку эти поставки из Ирана были бы увеличены. Кроме того, бензин и другие нефтепродукты союзники поставляли по двум другим маршрутам – дальневосточному и северному.
Но, в любом случае, только захват немцами Баку мог существенно подорвать советскую способность к сопротивлению, хотя бы на время, пока не удалось бы компенсировать бакинскую нефть за счет иранской. И Гитлер прекрасно понимал, что только захват Баку может иметь для Германии стратегическое значение и существенно понизит уровень советского сопротивления. И он никак не мог утаить от своих генералов, что им придется идти за Большой Кавказский хребет и штурмовать Баку, иначе весь кавказский поход просто терял смысл.
Паулюс признавал: «Так как русское командование не принимало решающего боя, а планомерно отступало, 6-я армия с середины июля была повернута в направлении большой излучины Дона, левым флангом вдоль реки. Задача: прикрытие фланга и тыла наступления… а также дальнейшее продвижение этих частей через нижнее течение Дона на юг и на юго-восток.
В то время как 6-я армия во второй половине июля сражалась на линии Суровикино – Клетская за донские высоты, из армейской группировки поступил приказ на продолжение наступления до Волги у Сталинграда. Задачу прикрытия войск у Дона стала выполнять 2-я армия, а с течением времени – союзные войска.
Бои за высоты северо-западнее Калач тянулись до середины августа. Между 20 и 23 августа VIII и I армейскими и XIV танковым корпусами была завоевана переправа через Дон у Калача и севернее от него. XIV танковому корпусу удалось, правда, достичь Волги севернее Сталинграда, но I корпус встретил упорное сопротивление в предполье Сталинграда, в то время как VIII армейский корпус стоял на защите фланга восточнее Дона. Ожидания взять Сталинград внезапным ударом потерпели тем самым окончательный крах.
Самоотверженное сопротивление русских в боях за высоты западнее Дона настолько задержало продвижение 6-й армии, что за это время оказалось возможным планомерно организовать оборону Сталинграда».
Получается, что немцы рассчитывали на захват Сталинграда внезапным налетом. Однако подобную операцию можно было бы осуществить только в том случае, если бы основная масса советских войск была уничтожена на фронте «Ростов» и далее к западу от Оскола и западнее и северо-западнее Воронежа. Тогда Сталинград было бы просто некому защищать, и его спокойно бы заняли несколько танковых и моторизованных дивизий 6-й армии. Однако уже к концу июля стало ясно, что основные силы Красной Армии на юге уцелели, хотя и понесли большие потери, а поэтому надежд на внезапный захват Сталинграда не осталось. Даже если бы одна-две немецкие дивизии прорвались к Сталинграду, они не смогли ни оккупировать весь город, ни успешно отразить, без подхода значительных подкреплений, атаки подходящих к Сталинграду советских войск. И в этом случае за город все равно бы развернулась многомесячная упорная борьба, как это было, например, со Смоленском, в который в июле 41-го внезапно ворвались танки Гудериана.
Итак, согласно плану «Блау», в летне-осеннюю кампанию 1942 года на советско-германском фронте Гитлер стремился достичь две стратегические цели – захватить нижнее течение Волги и Кавказ. Тем самым он рассчитывал лишить Советский Союз основных источников нефти и прервать связь центральных районов со Средней Азией и Ираном, откуда, в частности, шли поставки по ленд-лизу. Согласно этому плану, вскоре после начала наступления группа армий группа армий «А» (командующий генерал-фельдмаршал Лист) в составе 17-й и 1-й танковых немецких армий должна была наступать на Ростов и далее на Северный Кавказ, имея своей конечной целью захват Закавказья и прежде всего – нефтепромыслов Баку. Группа армий «Б» (командующий фельдмаршал фон Бок) в составе 6-й и 4-й танковых немецких армий должна была наступать к Сталинграду и далее к Астрахани.
2-я немецкая армия из группы «Б» при содействии 4-й танковой армии и 2-й венгерской армии должна была овладеть правобережной частью Воронежа, поставить заслон по Дону и обеспечивать левый фланг группировки, наступающей на Сталинград. В состав группы армий «Б» были также включены 8-я итальянская и 3-я и 4-я румынские армии.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.
Владимир Бешанов. Упущенный шанс Гитлера: операция «Блау»
Владимир Бешанов. Упущенный шанс Гитлера: операция «Блау»
«Летом 1942 года победа могла быть желанной, но весьма далекой перспективой. Не только Великобритания, но и ее американские, русские и китайские союзники вынуждены были ограничиваться в своих планах ближайшей задачей — избежать поражения от врагов, сила которых, как тогда казалось, возрастала и походила на лавину, получившую толчок…»
М. Говард «Большая стратегия»
28 марта 1942 года в Ставке Адольфа Гитлера, фюрера германской нации, Верховного главнокомандующего Вермахта, главнокомандующего сухопутных сил, «величайшего полководца всех времен» и прочее, состоялось совещание, на котором был принят план летней кампании. Исход войны, вопреки железной воле «аккумулятора германского народа», по-прежнему решался на Востоке. Поэтому главными задачами, поставленными перед Вермахтом, было перехватить инициативу у недобитой по недоразумению Красной Армии, подло использовавшей в свою пользу стихийные силы природы — грязь, мороз, дороги, комиссаров, — окончательно уничтожить ее живую силу и лишить Советский Союз важнейших экономических центров.
Поскольку для наступления на всех стратегических направлениях, заложенных в бесславно почившем плане «Барбаросса», сил и средств уже не хватало, фюрер, руководствуясь прежде всего экономическими соображениями, решил сосредоточить усилия на южном крыле Восточного фронта. Здесь в ходе «главной операции» планировалось полностью захватить индустриальный Донецкий бассейн, пшеничные поля Кубани, нефтеносные районы Кавказа и перевалы через Кавказский хребет. На севере, «как только позволит обстановка», предстояло овладеть Ленинградом и установить связь с финнами, на центральном участке фронта — вести сковывающие действия минимальными силами. Москва, как цель наступления, пока отпадала.
Появление на Европейском ТВД американских войск ожидалось не ранее чем через год, поскольку все понимали: «Соединенные Штаты пребывали в начальной стадии мобилизации своих огромных ресурсов и занимались решением таких вопросов административного, экономического и политического характера, которые были совершенно незнакомы для народа США».
5 апреля 1942 года фюрером была подписана директива ОКВ № 41. Согласно этому документу, основной комплекс операций предстоящей кампании слагался из ряда последовательных взаимосвязанных и дополняющих друг друга глубоких ударов с обеспечением каждый раз «максимальной концентрации на решающих участках». Целью первой операции, получившей 7 апреля кодовое наименование «Блау», являлся прорыв из района Орла на Воронеж, откуда танковые и моторизованные дивизии должны были повернуть на юг и во взаимодействии с войсками, наступающими от Харькова, уничтожить силы Красной Армии между реками Дон и Северский Донец. Затем должно было последовать наступление двумя группами армий на Сталинград с взятием противника в «клещи» с северо-запада (вниз по течению Дона) и с юго-запада (вверх по течению Дона). Параллельно с продвижением подвижных войск для прикрытия их левого фланга из района Орла к Воронежу и далее по берегу Дона предстояло оборудовать мощные, насыщенные противотанковыми средствами позиции, для удержания которых предназначались соединения союзников Германии. И, наконец, поворот на Кавказ — к вожделенной нефти и маячившим на горизонте «индиям». Конечная цель «главной операции» 1942 года состояла в завоевании кавказских нефтяных промыслов.
Операция «Блау» должна была начаться в июне. До этого с целью создания благоприятных условий предполагалось провести наступательные операции с ограниченной целью — в Крыму и на изюмском направлении.
Получалась рискованная многоходовая комбинация, требовавшая постоянного маневрирования силами, организации их непрерывного взаимодействия и бесперебойного снабжения на большом удалении от «отечественной базы». Реализовать столь сложный план в тот период было под силу только Вермахту, да и у него «не срослось». Хотя, по мнению британского военного теоретика Б. Лиддел-Гарта, «это был тонкий расчет, который был ближе к своей цели, чем принято считать после его окончательной и катастрофической неудачи».
Добавим, что для Третьего рейха это был последний шанс выиграть или, по крайней мере, не проиграть Вторую мировую войну.
В советской Ставке после поражения немцев под Москвой партийный и военный генералитет был преисполнен самых решительных намерений. В первомайском приказе № 130 товарищ Сталин, «гениальный вождь и учитель партии, великий стратег социалистической революции, мудрый руководитель Советского государства и полководец», поставил перед Красной Армией конкретную задачу: «Добиться того, чтобы 1942 год стал годом окончательного разгрома немецко-фашистских войск и освобождения советской земли от гитлеровских мерзавцев». Замысел на весенне-летнюю кампанию состоял в том, чтобы последовательно осуществить ряд стратегических операций на разных направлениях, заставляя противника распылять свои резервы, не позволяя ему создать сильную группировку ни в одном из пунктов, бить его «могучими ударами» и гнать на Запад без остановки. Начало разгрому Вермахта должны были положить намеченные на май удары Юго-Западного фронта на Харьков — Днепропетровск и вышибание немцев с Крымского полуострова. После этого на Льговско-Курском направлении переходили в наступление войска Брянского фронта. Затем наступала очередь Западного и Калининского фронтов ликвидировать ржевско-вяземскую группировку противника. В завершение — деблокада Ленинграда и выход Карельского фронта на линию государственной границы СССР: «Инициатива теперь в наших руках, и потуги разболтанной ржавой машины Гитлера не могут сдержать напор Красной Армии. Недалек тот день, когда на всей советской земле снова будут победно реять красные знамена».
В Ставке правильно подсчитали, что Вермахт уже не способен вести крупные наступательные операции на всех направлениях, но ошибочно полагали, что главной целью Гитлера остается Москва. Даже после войны, имея на руках документы германского Генштаба, советские историки не посмели усомниться в прогнозах самого товарища Сталина: «Вопреки урокам зимней кампании, своей центральной и решающей задачей немецкое командование так же, как и в 1941 году, поставило захват Москвы с тем, чтобы вынудить Красную Армию к капитуляции и добиться таким образом окончания войны на Востоке». Поэтому большая часть сил действующей армии сосредоточивалась на Московском направлении, а 10 резервных армий были равномерно распределены по всему советско-германскому фронту.
Успехи военной промышленности позволили приступить к формированию танковых корпусов, а в мае началось создание таких мощных оперативных объединений, как танковые и воздушные армии. Однако именно май ознаменовал собой начало серии катастрофических поражений. Крупной неудачей обернулась Ржевско-Вяземская операция Калининского и Западного фронтов (от 29-й и 33-й армий остались одни лишь номера), в любанской «бутылке» началась агония 2-й ударной армии, войска Крымского фронта были разбиты стремительным контрнаступлением генерала Манштейна (44, 47, 51-я армии потеряли более 70 % личного состава и всю материальную часть). Войска Юго-Западного фронта (6, 57, 9-я армии), наступая на Харьков, сами влезли в «мешок» как раз тогда, когда немцы затеяли его ликвидацию. Общие людские потери Красной Армии в первом полугодии 1942 года составили более 3,2 миллиона командиров и красноармейцев, то есть 60 % ее среднесписочной численности, причем 1,4 миллиона — потери безвозвратные. Потери Германии убитыми и пропавшими без вести на всех театрах за этот же период достигли 245,5 тысячи солдат и офицеров; сухопутные силы, согласно записям в дневнике начальника штаба ОКХ генерал-полковника Ф. Гальдера, потеряли на Восточном фронте 123 тысячи человек убитыми и 346 тысяч ранеными — 14,6 % от средней численности 3,2 миллиона.
Таким образом, к середине июня германское командование сумело создать благоприятные предпосылки для стратегического наступления Вермахта.
Для достижения намеченных целей Германия и ее союзники сосредоточили на южном крыле Восточного фронта 94 дивизии, в том числе 10 танковых и 8 моторизованных. В их составе имелось 900 тысяч человек, 1260 танков и штурмовых орудий, более 17 000 орудий и минометов, поддерживаемых 1200 боевыми самолетами 4-го воздушного флота. Из них 15 дивизий находились в Крыму.
Армейская группа под командованием генерала фон Вейхса в составе 2-й полевой и 4-й танковой немецких, а также 2-й венгерской армий во взаимодействии с 6-й армией генерала Паулюса были нацелены на проведение операции «Блау». Ее замысел сводился к нанесению двух ударов по сходящимся направлениям на Воронеж. В результате предполагалось окружить и разгромить советские войска западнее города Старый Оскол, выйти к Дону на участке от Воронежа до Старой Калитвы, после чего 4-я танковая и 6-я армии должны были повернуть на юг, в сторону Кантемировки — в тыл главным силам Юго-Западного фронта маршала С.К. Тимошенко (21, 28, 38-я, остатки 9-й и 57-й армий).
Второй ударной группе — 1-я танковая и 17-я полевая армии — из района Славянска предстояло прорвать советский фронт и ударом на Старобельск, Миллерово завершить окружение войск Юго-Западного и Южного фронтов.
В 6 00-км полосе от Орла до Таганрога группе армий «Юг» фельдмаршала фон Бока противостояли войска Брянского, Юго-Западного и Южного фронтов, в составе которых насчитывалось 74 дивизии, 6 укрепленных районов, 17 стрелковых и мотострелковых, 20 отдельных танковых бригад, 6 танковых корпусов — 1,3 миллиона человек, не менее 1500 танков. Авиационное прикрытие обеспечивали 1500 самолетов 2, 8 и 4-й воздушных армий и двух дивизий АДД.
Решающая партия Гитлер — Сталин началась 28 июня 1942 года.
В первый же день немцы вклинились в советскую оборону на 15 км; на второй «панцеры» разгромили штаб 40-й армии, полностью дезорганизовав ее управление, и вышли на оперативный простор. С 29 июня командующий Брянским фронтом генерал-лейтенант Ф.И. Голиков пытался ликвидировать прорыв фланговыми ударами пяти танковых корпусов (1, 4, 24, 17, 16, 24-й) и отдельных танковых бригад, но действовал в лучших традициях лета 1941 года. Корпуса вступали в сражение с ходу, по частям, несогласованно по времени, без разведки, без взаимодействия с другими родами войск, без связи друг с другом и вышестоящими штабами. Поодиночке они и были разбиты.
30 июня перешедшие в наступление из района Волчанска войска 6-й армии генерала Паулюса, имевшей в составе 40-го танкового корпуса две танковые (3-ю, 23-ю) и 29-ю моторизованную дивизии, при поддержке 4-го авиакорпуса «неожиданно быстро» прорвали советскую оборону на стыке 21-й и 28-й армий Юго-Западно-го фронта и за три дня продвинулись до 80 км. 3 июля они встретились у Старого Оскола с венгерскими частями, замкнув кольцо окружения вокруг шести советских дивизий. После этого главные силы Вейхса устремились к Воронежу, Паулюса — на Острогожск, охватывая правый фланг 28-й армии генерал-лейтенанта Д.И. Рябышева.
5 июля 6-я армия левым крылом форсировала реку Тихая Сосна, а дивизия «Великая Германия» и 24-я танковая дивизия ворвались в Воронеж. Вечером того же дня из Ставки фюрера последовал категорический приказ приостановить штурм города, вывести подвижные соединения из уличных боев и направить их на юг, в коридор между Доном и Северским Донцом.
В то время как Гитлер заявил на совещании, что взятие Воронежа для него не имеет значения, Сталин, опасаясь, что немцы начнут отсюда обходное движение в тыл Москвы, именно этому направлению уделял особое значение. Из резерва Ставки к Дону выдвигались 3-я и 6-я резервные армии, переименованные соответственно в 60-ю и 6-ю (13 свежих стрелковых дивизий). Одновременно готовился мощный контрудар силами 5-й танковой армии (2, 11, 7-й танковые корпуса, 19-я отдельная танковая бригада, 340-я стрелковая дивизия). В район Ельца была передислоцирована 1-я истребительная авиационная армия резерва Ставки (230 самолетов). Для «оказания помощи в организации обороны Воронежа» из Москвы примчались начальник Генерального штаба А.М. Василевский, его заместитель Н.В. Ватутин, начальник Главного автобронетанкового управления Я.Н. Федоренко.
Утром 6 июля 5-я танковая армия попыталась ударом с севера перехватить коммуникации Гота и сорвать переправу противника через Дон. К этому времени 4-я танковая армия уже поворачивала на юг, а на ее месте фронтом на север окапывалась инфантерия 2-й полевой армии. Как и прежде, советские корпуса вводились в бой поочередно, с ходу, без подготовки, на широком фронте. Немецкая пехота при содействии 9-й и 11-й танковых дивизий неорганизованные атаки русских успешно отбила. На этом 5-я танковая армия, на четыре дня задержавшая соединения Гота, прекратила свое существование и была расформирована.
Брешь между Брянским и Юго-Западным фронтами достигла 300 км в ширину и до 170 км в глубину. 7 июля был образован Воронежский фронт, в состав которого вошли 60, 40, 6-я общевойсковые, 2-я воздушная армии, 4, 17, 18, 24-й танковые корпуса, получившие задачу «прочно закрепиться» и во что бы то ни стало удержать восточный берег Дона. На противоположном берегу с аналогичными намерениями занимали оборону венгры.
Ближайшая задача наступления была выполнена. За девять дней сражения советские потери составили 162 тысячи человек. По немецким данным, было захвачено в плен 73 тысячи красноармейцев и уничтожено 1200 танков.
Группа армий «Юг» 7 июля разделилась на две части. Фельдмаршал фон Бок принял группу «Б», в состав которой вошли 4-я танковая, 2-я и 6-я полевые, 2-я венгерская и 8-я итальянская армии. Они должны были продолжить наступление, одновременно организовав оборону на рубеже реки Дон. Вновь созданное командование группы «А» приняло под свое начало 17-ю полевую и 1-ю танковую армии. На фельдмаршала Листа возлагалось руководство операциями по наступлению на Сталинград с юго-запада.
В Северной Африке немецко-итальянские войска нанесли поражение 8-й британской армии и захватили Тобрук. Танковый корпус генерала Роммеля, пройдя по пустыне 600 км, вышел к Эль-Аламейну — железнодорожной станции, расположенной в 100 км от Александрии. Сражение за Египет достигло своей наивысшей точки. Английский флот вынужден был уйти в Красное море. В английских штабах уже были отработаны планы отступления 8-й английской армии в Палестину в случае, если ей не удастся удержать дельту Нила.
1 июля пал Севастополь, в немецких руках оказался весь Крымский полуостров — база для флота, аэродром для авиации и плацдарм для прыжка на Кавказ. Соответственно, для участия в боевых действиях на юге высвободилась 11-я армия Манштейна, которому по такому случаю было присвоено звание фельдмаршала. После отдыха и пополнения армию предполагалось перебросить через Керченский пролив на Таманский полуостров (операция «Блюхер»).
В Атлантике «волчьи стаи» гросс-адмирала Денница ежемесячно топили союзнических судов на 700–800 тысяч тонн.
На Севере немецкие подводные лодки и авиация разгромили конвой PQ-17. Из 34 транспортов, следовавших из Исландии в порт Архангельск, было потоплено 23. На дне Баренцева моря оказалось 3350 автомашин, 430 танков, 210 самолетов и около 100 тысяч тонн грузов. Уничтожение конвоя в Берлине расценили как крупную победу, эквивалентную разгрому 100-тысячной армии. Последствия были еще более тяжелыми: по требованию британского адмиралтейства поставки военных материалов в СССР по Северному пути, связанные с «неоправданным риском», были приостановлены почти на полгода. Попытки организовать снабжение Советского Союза через Персидский залив срывались ввиду низкой пропускной способности южных портов, отсутствия на Среднем Востоке хоть чего-нибудь похожего на дорожную сеть, нехватки транспортных средств, а также необходимости обеспечивать потребности находившихся в Иране и Ираке английских войск. 15 тысяч тонн грузов в месяц — это все, что перепадало русским летом 1942 года.
На южном крыле Восточного фронта тем временем разворачивался второй этап летнего наступления Вермахта.
Штаб Тимошенко не ориентировался в обстановке и все больше терял управление войсками. 9 июля командарм-38 генерал-майор К.С. Москаленко, не имея связи с вышестоящим командованием, принял самостоятельное решение завернуть правый фланг армии фронтом на север, чтобы организовать оборону в районе Кантемировки, но 40-й танковый корпус фон Швеппенбурга уже обходил Кантемировку с востока. К исходу 11 июля основные силы Юго-Западного фронта, охваченные с северо-востока и востока и атакованные с запада танковой армией Клейста, оказались вынуждены вести тяжелые бои южнее и юго-западнее Кантемировки. Передовые части 40-го танкового корпуса достигли станицы Боковская на реке Чир. Сутки спустя 1-я танковая армия, имея в авангарде группу Маккензена (16, 22, 14-я танковые, 60-я моторизованные дивизии), на широком фронте переправилась через реку Айдар южнее Старобельска и устремилась на Миллерово, где наметилась встреча с частями 4-й танковой армии, 17-я армия своим левым флангом приблизилась к Ворошиловграду.
Юго-Западный фронт, перед началом операции «Блау» имевший численность 610 тысяч человек, потерял 233 тысячи, был расчленен на отдельные группы войск и фактически развалился. 12 июля Ставка приняла решение о его упразднении. Части 28, 38, 9-й армий передавались Южному фронту генерал-лейтенанта Р.Я. Малиновского (37, 12, 18, 56, 24-я армии), которому ставилась задача остановить наступление противника. Правда, передавать было нечего, да и не получилось — разбитые вдребезги армии под давлением обстоятельств перемещались по собственным траекториям, а маршал Тимошенко ничего не мог ответить на вопрос Москвы: «Куда девались эти дивизии?» Обескровленные соединения 28-й и 38-й армий «неорганизованной и неуправляемой массой» прорывались на северо-восток, 9-я армия откатывалась на юг. Одновременно началось формирование Сталинградского фронта, в состав которого должны были войти 63, 62, 64-я (бывшие 5, 7, 1-я резервные — 19 дивизий, более 200 тысяч человек), 21-я армии, а также 28, 38 и 57-я, от которых остались одни штабы. Новый фронт получил задачу: прочно оборонять рубеж по реке Дон от Павловской до Клетской, далее по линии Клетская, Суровикино, Суворовский, Верхнекурмоярская и не допустить выхода противника к Волге.
Командующий Южным фронтом генерал-лейтенант Р.Я. Малиновский первоначально решил остановить немецкие войска на рубеже Миллерово, Петропавловск, Черкасское, но поздно… поздно… Противник опережал в темпе. Генерал Гальдер 12 июля с удовлетворением записывал: «В полосе операций на юге складывается вполне соответствующая замыслам картина».
Однако уже на следующий день Гитлер начал импровизировать и ломать без того хрупкий план. Решив, что главные силы Тимошенко, спасаясь от германских «клещей», отступают на юг, фюрер задумал устроить грандиозный «котел» севернее Ростова. С этой целью 13 июля он приказал обеим танковым армиям ускоренным маршем двигаться к устью реки Северский Донец и поворотам на запад вдоль Дона отрезать русских от переправ, а затем уничтожить противника совместно с 17-й армией. При этом 1-й танковой армии предстояло еще раз форсировать Донец. 4-я танковая армия была переподчинена группе армий «А». Таким образом, наступление танковых и моторизованных дивизий на Сталинград откладывалось, на восток продолжала продвигаться лишь 6-я полевая армия, у которой к тому же в пользу Гота отобрали 40-й танковый корпус. Одновременно был смещен со своего поста фельдмаршал Бок, а на его место назначен генерал Вейхс.
15 июля немецкие танковые корпуса встретились восточнее Миллерово. Соединения 24-й армии генерал-лейтенанта И.К. Смирнова, выдвигаемой из резерва Южного фронта, пытались разомкнуть внешнее кольцо окружения, но были разбиты и отброшены к Каменску ударами подвижных частей. В этот день Ставка приказала немедленно отвести войска Южного фронта за Дон и во взаимодействии с 51-й армией Северо-Кавказского фронта организовать прочную оборону по южному берегу реки на участке от Батайска до Верхнекурмоярской. Оборона Ростовского укрепрайона с севера была поручена 56-й армии генерал-майора А.И. Рыжова. 17 июля войска Руоффа взяли Ворошиловград, танкисты Клейста форсировали Северский Донец в обратную сторону и заняли плацдарм в районе Каменска-Шахтинского. Моторизованные дивизии Гота достигли Дона восточнее устья Донца. Они должны были форсировать реку, чтобы затем, повернув на запад, выйти по южному берегу в тыл Ростовской позиции. В это время в лесу под Винницей, куда вместе с Гитлером переместился Генеральный штаб, Гальдер, сомневаясь в наличии крупных сил русских в уготовленной ловушке, решительно возражал против «бессмысленного сосредоточения сил вокруг Ростова» и предлагал, не теряя дорогого летнего времени и драгоценного топлива на пустые маневры, перейти, наконец, к Сталинградской операции. Чуть позже генерал напишет: «Даже дилетанту становится ясно, что под Ростовом стянуты все подвижные силы, неизвестно зачем…»
Стратегический рубеж Красной Армии на юге оказался прорванным на глубину 150–400 км, что позволяло противнику развернуть наступление в большой излучине Дона на Сталинград. Однако в этот момент, как гром среди ясного неба, грянула директива № 45 «О продолжении операции «Брауншвейг».
Гитлер убедил самого себя, что теперь уж русские точно находятся на пределе своих сил, и счел возможным изменить план кампании.
Основополагающим пунктом операции «Блау» (с 30 июня — «Брауншвейг») являлось стремительное наступление групп армий «Б» и «А» на Сталинград и окружение отступающих советских войск. Вслед за этим должно было начаться наступление на Кавказ. Однако Гитлер так торопился захватить грозненскую и бакинскую нефть, что решил провести эти операции одновременно. Вопреки возражениям Гальдера фюрер перенацелил обе танковые армии на южное направление и забрал у Паулюса 40-й танковый корпус. Из подвижных соединений в 6-й армии осталась только одна моторизованная дивизия.
Войска получили новые задачи, новые сроки и никаких подкреплений. Более того, посчитав, что имеющихся сил вполне достаточно для окончательного разгрома русских на южном крыле, фюрер две моторизованные («Адольф Гитлер» и «Великая Германия») и две пехотные дивизии из состава группы армий «А» перебросил во Францию и группу армий «Центр», две танковые дивизии (9-ю и 11-ю) — в группу армий «Центр». Армия Манштейна отправлялась штурмовать Ленинград. Всего к концу июля с главного направления было снято 11 немецких дивизий. Наконец, командованию армии резерва надлежало как можно быстрее укомплектовать и направить на Запад три новые пехотные дивизии — в ущерб пополнению Восточного фронта.
Если 28 июня в составе группы армий «Юг» на фронте протяженностью 800 км было сосредоточено 68 немецких дивизий и 26 дивизий союзников, то к 1 августа для выполнения новых задач имелось 57 немецких и 36 союзных дивизий. Линия фронта на этот момент составляла уже около 1200 км. Номинально общее число соединений осталось неизменным, однако сами немцы вполне резонно считали боевую мощь итальянской, румынской или венгерской дивизии равной половине немецкой. Этим силам предстояло теперь захватить и удержать полосу в 4100 км. Не говоря о трудностях подвоза и снабжения, которые должны были неизбежно возникнуть, стратегическая цель уже никоим образом не соответствовала наличным средствам.
«23 июля, — пишет генерал Дёрр, — по-видимому, можно считать днем, когда Главное командование германской армии ясно показало, что оно не следует классическим законам ведения войны и вступило на новый путь, который был в большей степени продиктован своеволием и нелогичностью Гитлера, чем рациональным реалистическим образом мыслей солдата».
Генерал Гальдер открыто выступил против очередного «гениального озарения». Взаимоотношения между Верховным главнокомандующим и начальником Генерального штаба ОКХ накалились до предела. Как всякий диктатор, Гитлер не доверял генералам, имевшим привычку самостоятельно мыслить и «не обученным безоговорочному повиновению», особенно в таком важном деле, как ведение войны. Конкретно Гальдера, постоянно встревавшего в большую стратегию со своими предостережениями и академическими суждениями, он за глаза обзывал тупицей, а его штаб — «гнездом заговорщиков и предателей». Гальдер стойко ненавидел фюрера и не раз мысленно примерял на него «деревянный бушлат». В конце концов генерал высказал все, что думал об умении фюрера руководить военными действиями, а Гитлер в бешенстве велел ему заткнуться. Повышенную раздражительность участников спора придворный доктор Морель объяснял вредным для здоровья континентальным климатом Винницы.
Итак, основные усилия были нацелены на завоевание Кавказа. Но уже 26 июля армия Паулюса в первый раз завязла в обороне Сталинградского фронта. Еще через пять дней Гитлер приказал вернуть 4-ю танковую армию группе армий «Б». С этого момента две примерно одинаковые немецкие группировки наступали под прямым углом друг к другу. В дальнейшем фюрер перебрасывал войска по своему усмотрению. Словно буриданов осел, он никак не мог сделать выбор между двумя «охапками сена». Перманентные изменения утвержденных планов дезорганизовывали и без того нелегкую работу служб снабжения.
Дальнейшее известно: немецких сил, вкупе с союзниками, не хватило ни на одном из направлений. Гитлеру пришлось бросать все новые дивизии под Сталинград, но русские делали это быстрее. В итоге Паулюс втянулся во «всепоглощающую воронку», в которой погибла вся его армия. Клейст застрял на Кавказе, а чуть позже еле унес оттуда ноги. Русские выиграли гонку за время, хотя все висело на волоске.
Но, честно говоря, непонятно, как можно было продуть Сталинградскую битву. Можно предположить, что фюрер был агентом влияния Коминтерна. Ведь все было просчитано до мелочей, просчитано верно, это подтвердили три безукоризненно проведенных этапа летней кампании. Сталинград лежал буквально на блюдечке. Надо было только продолжать выигрывать в темпе или, как сформулировал Гальдер еще в период планирования, «русские должны бросать свои силы вдогонку нашим». Все могло быть совсем по-другому. Примерно так.
14 июля в пятом часу пополудни Гитлер допил любимый ромашковый чай с кнедликами, откинулся на спинку стула и очень интеллигентно сказал: «Знаете, Франц Максимилианович, вы меня убедили. Давайте не будем форсировать события».
Утром 15 июля 4-я танковая армия (24, 48-й танковые, 4-й армейский корпуса), вернув 40-й танковый корпус в подчинение генерала Паулюса, из района северо-восточнее Миллерово начала движение на восток, к Сталинграду. Впереди до самого горизонта лежала выгоревшая степь, изрезанная балками и речушками, — и никаких признаков русских. Севернее, в том же направлении, не встречая сопротивления, прикрываясь с левого фланга Доном и заслонами 29-го армейского корпуса, со средним темпом 30 км в сутки, пылили колонны 6-й полевой армии. «Сегодня 50 градусов жары, — записывал унтер-офицер артполка 297-й пехотной дивизии Алоиз Хеймессер. — Вдоль дороги в обмороке лежат пехотинцы, на протяжении километра я насчитал 27 человек». Танковый корпус Швеппенбурга, втихомолку поругивая штабных стратегов, снова развернулся на 90 градусов. 1-я танковая армия (3-й танковый, 44, 51-й армейские корпуса) продолжала катиться на юг, глубоко охватывая правое крыло Малиновского. В левое крыло, от Таганрога, ударили 57-й и 14-й танковые корпуса.
В ночь на 16 июля войска Южного фронта начали отход на указанный Ставкой рубеж. Днем армия Клейста заняла Тацинскую. Альфред Риммер, солдат мотопехотного полка 16-й танковой дивизии, писал в дневнике: «В 6 часов выступили. Проехали 170 километров. Дорога отступления русских, по которой мы ехали, ясно показывает бесплановое дикое бегство их. Все, что было для них обузой в бегстве, они бросили: пулеметы, минометы и даже «адское орудие» с 16 зарядами калибром в 10 см, которое заряжается и стреляет электричеством». 40-й танковый корпус (3, 23-я танковые, 29-я моторизованная, 100-я егерская дивизии) форсировал реку Чир у станиц Боковская и Чернышевская и вступил в бой с передовыми отрядами русских. Сутки спустя 48-й (24-я танковая, мотодивизия «Великая Германия») и 24-й (14-я танковая, 3, 16-я моторизованные дивизии) корпуса 4-й танковой армии достигли реки Цимла в ее верхнем течении.
64-й армия, которая перебрасывалась из района Тулы (отчего-то без сформировавшего ее командарма), едва приступила к выгрузке на нескольких станциях вдали от линии фронта. Как вспоминает заместитель командующего В.И. Чуйков, 17 июля он получил от штаба фронта директиву в течение двух суток развернуть армию на фронте от Суровикино до Верхнекурмоярской, сменив здесь левофланговые дивизии генерала Колпакчи, и встать в жесткую оборону:
«Задача, поставленная директивой, была явно невыполнимой, так как дивизии и армейские части еще только выгружались из эшелонов и направлялись на запад, к Дону, не боевыми колоннами, а в том составе, как они следовали по железной дороге. Головы некоторых дивизий уже подходили к Дону, а их хвосты были на берегу Волги, а то и в вагонах. Тыловые же части армии и армейские запасы вообще находились в районе Тулы и ждали погрузки в железнодорожные вагоны.
Войска армии нужно было не только собрать после выгрузки из эшелонов, но и переправить через Дон, преодолев пешим маршем 120–150 километров…
Я зашел к начальнику оперативного отдела штаба фронта полковнику Рухле и, доказав невозможность выполнить директиву в установленный срок, попросил его доложить Военному совету фронта о том, что 64-я армия может занять оборонительный рубеж не раньше 23 июля.
Срок занятия оборонительного рубежа был исправлен с 19 на 21 июля.
Но и к 21 июля войска 64-й армии занять линию обороны, указанную штабом фронта, не могли».
Путь на Сталинград фактически был открыт. Однако дальнейшее продвижение затруднялось нехваткой горючего и значительным отставанием пехоты. Следующие четыре дня немцы потратили на зачистку территории в малой излучине Дона, накопление запасов и перегруппировку сил.
На южном крыле советско-германского фронта назревала новая катастрофа. До Сталинграда немцам оставалось пройти по прямой примерно 70 км. На этом пути не было ни серьезных естественных преград, ни организованной обороны. На 200-км участке от Сиротинской до Верхнекурмоярской по левому берегу Дона у советского командования имелось шесть изрядно потрепанных, потерявших половину состава стрелковых дивизий 62-й армии, во главе которых был поставлен генерал-лейтенант А.И. Лопатин, а также четыре дивизии, две морские стрелковые и 137-я танковая бригады 64-й армии генерал-лейтенанта В.И. Чуйкова. В качестве средства оперативного реагирования их оборону «подпирал» восстановленный в новом составе 13-й танковый корпус (157 танков) полковника Т.И. Танасчишина — благо СТЗ продолжал бесперебойно поставлять на передовую новенькие «тридцатьчетверки». Северную дугу донской излучины от устья реки Медведица прикрывала завеса из шести дивизий 64-й армии генерал-лейтенанта В.И. Кузнецова, растянувшихся на 300 км (с шириной полос для каждой дивизии от 40 до 100 км), южную — четыре стрелковые и две кавалерийские дивизии 51-й армии генерал-майора Н.Я. Кириченко.
В резерве фронта имелись две стрелковые дивизии (18-я и 131-я), две танковые бригады (133, 131-я) и 3-й гвардейский кавалерийский корпус. 22 июля было принято решение о формировании на базе управлений 38-й и 28-й общевойсковых армий двух танковых армий смешанного состава — 1-й под командованием генерал-майора К.С. Москаленко и 4-й под командованием генерал-майора В.Д. Крюченкина, — в состав которых должны были войти 13, 28, 22, 23-й танковые корпуса, отдельные танковые бригады и стрелковые соединения. В городе находилось на переформировании еще 6 танковых бригад. Под Сталинград спешно перебрасывались резервы Ставки. В Саратове, Вологде, Горьком грузились войска 8, 2, 9-й резервных армий. С Дальнего Востока мчались эшелоны с 204, 126, 205, 321, 399, 422-й кадровыми стрелковыми дивизиями, правда, их прибытие ожидалось не ранее 27–28 июля. В связи со стремительно ухудшающейся ситуацией городской Комитет обороны принял постановление о подготовке к проведению спецмероприятий — минированию и уничтожению промышленных предприятий, узлов связи, энергетического хозяйства, водопровода и других объектов.
Поражения и бесконечные отступления деморализо-вывали советские войска, подрывали их веру в победу, в способность военачальников дать отпор немцу. Особые отделы и отделения военной цензуры фиксировали рост пораженческих настроений и антисоветских высказываний со стороны бойцов и командиров: «Командовать не умеют, дают несколько приказаний, а потом их отменяют…», «Нас предали. Пять армий бросили немцам на съедение. Кто-то выслуживается перед Гитлером. Фронт открыт, и положение безнадежное», «Немецкая армия культурнее и сильнее нашей армии. Нам немцев не победить», «Тимошенко плохой вояка, и он гробит армию». 23 июля маршал С.К. Тимошенко, которого с мая 1942 года преследовали сплошные неудачи, был отстранен от командования Сталинградским фронтом. Его место не вовремя и не по способностям занял генерал-лейтенант В.Н. Гордов, прославившийся своим «матерным управлением». В этот же день появился сталинский приказ № 227: «Мы потеряли более 70 миллионов населения, более 800 миллионов пудов хлеба в год и более 10 миллионов тонн стали в ход. У нас нет уже преобладания над немцами ни в людских резервах, ни в запасах хлеба. Отступать дальше — значит загубить себя и загубить вместе с тем нашу Родину. Каждый новый клочок оставленной нами территории будет всемерно усиливать врага и всемерно ослаблять нашу оборону…»
Для защиты этого направления было принято решение выдвинуть 13-й танковый корпус и две стрелковые дивизии со штабом 57-й армии. Танковые армии Москаленко и Крюченкина получили приказ нанести мощный контрудар в общем направлении на Верхнебузиновку, разгромить левое крыло армии Паулюса и отбросить его за Чир.
К вечеру 28 июля передовые батальоны 3-й танковой дивизии пересекли междуречье и вышли к Волге в районе поселков Рынок, Латошинка севернее Сталинграда. Подходившие к городу с севера и северо-запада железнодорожные линии были перерезаны, река с этого момента не могла больше использоваться как водная магистраль. Немецкий капитан записывал в дневнике: «Мы смотрели на простиравшуюся за Волгой степь. Отсюда лежал путь в Азию, и я был потрясен».
В то же время танковые корпуса 4-й танковой армии взломали советскую оборону в центре и, отбивая контратаки со стороны Калача, достигли среднего городского обвода на реке Червлёная; 24-й танковый корпус фон Кнобельсдорфа повернул на север, 48-й танковый корпус Геймера нацелился на Бекетовку.
Танки Клейста после 150-км броска к Аксаю сутки простояли в ожидании горючки, но уже 28 июля они ворвались на станцию Абганерово, где снова были остановлены бригадами 13-го танкового корпуса. Справа веером на юго-восток разворачивались дивизии 51-го армейского корпуса фон Зейдлитца.
Точно так же пылал и рушился Сталинградский фронт.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.
Продолжение на ЛитРес
Читайте также
ОДИН ШАНС ИЗ ТЫСЯЧИ
ОДИН ШАНС ИЗ ТЫСЯЧИ Спустя много лет после Второй мировой войны в одной из европейских газет появилась публикация бывшего узника концлагеря об удивительном подвиге советского летчика, который в 1945 году угнал немецкий самолет из концлагеря Пенемюнде и сумел спасти
Один шанс из тысячи
Один шанс из тысячи Спустя много лет после Второй мировой войны в одной из европейских газет появилась публикация бывшего узника концлагеря об удивительном подвиге советского летчика, который в 1945 году угнал немецкий самолет из концлагеря Пенемюнде и сумел спасти
Упущенный шанс на спасительный мир?
Упущенный шанс на спасительный мир? Среди действий, которые могли изменить роковой для самодержавия ход событий перед Февральским переворотом, историки давно рассматривают возможность заключения Николаем II мира с Германией. «Сепаратного мира», подчёркивают некоторые,
Путин как второй шанс
Путин как второй шанс Один из главных аргументов, приводимых в новой чекистской литературе об Андропове, заключается в следующем: если бы Андропов прожил дольше, он предотвратил бы развал Советского Союза. Об этом рассуждали автор статьи «Спаситель с Лубянки»[776],
39. Последний шанс
39. Последний шанс «Человек вообще неверный и крайне изменчивый», как в 1900 г. отозвался о нем С.О. Макаров, З.П. Рожественский и вправду не отличался стойкостью и последовательностью взглядов и убеждений. Эти сомнительные достоинства дорого обошлись флоту. Многие просчеты
Второй шанс
Второй шанс ЦРУ США использовало в своих грязных целях самолеты «Инвейдер» в 50-е и в начале 60-х г.г. «Инвейдеры» с экипажами, набранными «тихими американцами», летали в 1958 г. в Индонезии, принимали участие в неудачной попытке вторжения на Кубу в 1961 г. (ВВС Кастро также
План «Блау»
План «Блау» Поздней осенью 1941 года Гитлеру стало ясно, что «блицкриг» в России не достиг своих целей. А это, по его мнению, исключало достижение полной победы Германии в мировой войне. Уже 19 ноября фюрер заявил начальнику генерального штаба сухопутной армии
Владимир Григорьевич Светлов, Владимир Николаевич Коровин, Павел Павлович Афанасьев Петр Грушин
Владимир Григорьевич Светлов, Владимир Николаевич Коровин, Павел Павлович Афанасьев Петр Грушин Знаменитые конструкторы России. XX век «Петр Грушин / В. Н. Коровин, П. П. Афанасьев, В. Г. Светлов»: Политехника; Санкт?Петербург; 2011ISBN 978?5?7325?0975?5 Петр Дмитриевич
Италия. Шанс для Бенито Муссолини
Италия. Шанс для Бенито Муссолини Италия в 1882 году подписала Тройственный союз вместе с Германией и Австро-Венгрией. Срок действия договора регулярно продлевался – в последний раз в июне 1902 года. Когда вспыхнула Первая мировая, от короля Виктора-Эммануила III ожидали, что
Последний шанс
Последний шанс Когда судьба хочет наказать человека, она лишает его разума. Складывается впечатление, что высшие силы действительно желали наказать Америку. Даже последние предупреждения, которые в соответствии с уставами должны были насторожить командование флота и
А ведь был шанс попасть в учебники…
А ведь был шанс попасть в учебники… В первый период боевых действий, когда основные силы Карла XII находились в Польше и Саксонии, русский театр для шведской армии делился на два самостоятельных участка. Юго-восточный — Лифляндию и Эстляндию. А также северо-восточный —
3. Единственный шанс эскадры
3. Единственный шанс эскадры Как же такое могло случиться? Каким образом тихоходная и маломаневренная русская эскадра смогла получить право первого залпа? Постановка задачиАдмирал Рожественский учитывал два фактора, определявшие возможность прорыва эскадры.Первый — и