Что было с пушкиным в 1817 году
 Александр I |
После окончания лицея Пушкин был определен в коллегию иностранных дел, впоследствии (в 1832 году) коллегия преобразовалась в министерство иностранных дел. Среди сослуживцев Пушкина был Грибоедов.
Через месяц после поступления на службу Пушкин уже получил отпуск до сентября и около двух месяцев провел в Михайловском, псковском имении матери. Затем Пушкин почти безвыездно оставался три года в Петербурге (не считая поездки в Михайловское летом 1819 года). После лицея в 1817 году Пушкин печатается в журналах, подбирает стихи для своего сборника, хочет выпустить свою книгу. Работает над поэмой «Руслан и Людмила», которую он начал писать в последний год лицея. Литературная обстановка после окончания Пушкиным лицея изменилась.
Если последний год лицея идеологическим влиянием «Арзамаса», то теперь когда Пушкин, наконец, получил возможность непосредственного участия в заседаниях этого общества, оно вдруг прекратило свое существование.
Пушкин окончил лицей как раз в период реорганизации тайных обществ. В 1816 году было основано первое революционное сообщество «Союз Спасения». Естественно, что первое впечатление Пушкина после выхода из лицея были политическими. Расширение политического кругозора содействовало знакомству с Николаем Тургеневым, горячим сторонником освобождения крестьян, Чаадаевым, частое общение с лицейским товарищем Пущиным, вступившим в тайное общество, и с многочисленными представителями либерального офицерства, с которыми Пушкин завязал связи еще с лицейства.
В тайные общества Пушкин не вступает. В марте 1819 года он вступает в дружеское литературное общество «Зеленая лампа», там за пирушками идет распространение либеральных идей и критика александровского режима. В этот период Пушкин написал политические стихи: «Вольность» (1817 год), «К Чаадаеву» (1818 год), «Сказки» (1818 год), «Деревня» (1819 год). В этих стихах прослеживается влияние на Пушкина умеренно-либеральных идей.
Нерадикальность программы Пушкина создала ему дурную репутацию в правительстве. Под именем Пушкина ходили циклы эпиграмм, направленных против Александра, Аркачеева и других, но далеко не все они, как это можно полагать, принадлежат Пушкину. Стихи Пушкина стали орудием литературной пропаганды в руках членов тайных обществ. Они получили огромное распространение в списках, особенно среди офицерства, и создали славу Пушкину не в меньшей степени, чем его произведения, появлявшиеся в печати.
 Николай Михайлович Карамзин |
Пушкин постоянно проводил время среди молодого офицерства. Попойки, карты и сердечные увлечения самого разнообразного характера были обычной формой времяпровождения Пушкина, не слишком обремененного службой. Пушкин настолько ярко бравировал своим положением оппозиционного гражданского поэта, что царское правительство не могло не заметить этого.
Собралась гроза, Александр I решил расправиться с Пушкиным и сослать его в Сибирь или в Соловки, разнеся даже слух, что Пушкин был отвезен в тайную канцелярию и высечен. О нем ходатайствовал Карамзин, по причине чего был смягчен приговор, и было выдвинуто решение выслать Пушкина в Екатеринослав. Канцелярия его находилась в ведении коллегии иностранных дел, и, таким образом, ссылка имела благовидную форму перевода по службе.
В июне 1817 года Пушкин переехал из Царского Села к родителям в Петербург, где поступил на службу в коллегию иностранных дел коллежским секретарём. Он сразу же взял отпуск и уехал в имение матери – село Михайловское Псковской губернии. В начале Пушкину был по душе деревенский покой, но не надолго его пленило уединение и красота полей и лесов. Вскоре Пушкину наскучило это и он осенью вернулся в Петербург.
После окончания наполеоновских войн в России установилась жесткая реакция. Царь Александр I был поглощён европейскими делами и фактически отстранился от управления Россией, передав его Аракчееву и Комитету министров. Патриотически настроенные русские люди говорили: в России правит «Всея России притеснитель» граф Аракчеев.
Что было делать Пушкину в эту беспросветную пору? Служить, ползая на брюхе перед вельможами? Зачем? Чтобы выслужиться в знатные подлецы? Или наслаждаться сиюминутными радостями жизни, как многие из дворянской молодёжи.
В это время Пушкин вёл рассеянную жизнь: часть времени проводил в кругу своих друзей в литературном обществе «Арзамас», одновременно дружил и с друзьями гусарами.
В феврале 1818 года Пушкин тяжело заболел, ему пришлось надолго лечь в комнатке на квартире отца. Когда пошел на поправку, он решил продолжить работу над незаконченной поэмой «Руслан и Людмила», которую начинал писать ещё в лицее. И в июле, едва оправившись от болезни, Пушкин, сильно похудевший и побледневший, уехал из Петербурга на отдых в село Михайловское.
Через месяц он вернулся и, будучи на вечере у Жуковского, прочитал там свою новую поэму «Руслан и Людмила». Жуковский был в таком восторге от поэмы, что, взяв свой портрет, на нём написал: «Ученику от побеждённого учителя» и подарил Пушкину.
В этот период Пушкин написал стихи: «Вольность»
Самовластительный злодей!
Тебя, твой трон я ненавижу,
Твою погибель,
Смерть детей с жестокой радостию вижу…).
«Деревня»:
. везде Невежества убийственный Позор…
здесь Рабство тощее влачится по браздам
и «Ура! В Россию скачет, кочующий деспОТ Спаситель горько плачет, а с ним и весь народ».
Пушкин наивно мечтал увидеть падение рабства «по манию царя». Хотя его стихи и не были напечатаны, но ходили во множестве в списках и поэтому стихи Пушкина знал весь грамотный Петербург.
Однажды Александр I, встретившись с директором лицея Энгельгардтом, сказал ему: «Пушкина надо сослать в Сибирь: он наводнил Россию своими возмутительными стихами и вся молодёжь их читает наизусть».
Узнав о намерении царя, за Пушкина стали хлопотать Жуковский и непосредственный начальник по службе Пушкина, министр иностранных дел Каподистрия, но и это в начале не помогало: «Какой то мальчишка восстаёт против царя!» Но Александр всё же частично уступил: вместо Сибири сослал Пушкина на Юг. Царь приказал: «Снарядить Пушкина в дорогу, выдать ему подорожные в соответствии с чином и с соблюдением возможной благовидности отправить его на службу на Юг, в Екатеринослав».
6 мая 1820 года Пушкин выехал из Петербурга и 16 мая прибыл в Екатеринослав в распоряжение главного попечителя колонистов южного края генерал – лейтенанта Ивана Никитича Инзова. Пушкин поселился в хате бедного еврея на окраине Екатеринослава. В городе у него не было ни друзей, ни знакомых. Пушкин заскучал, он катался на лодке по Днепру, купался и в результате сильно простудился и к тому же заболел малярией. Небритый и осунувшийся, он в сильном жару лежал в грязной хате и вместо лекарства пил ледяной лимонад. О Пушкине заботился только его верный слуга Никита.
В это время через Екатеринослав проезжал из Киева по дороге на Кавказ в Горячеводск (Пятигорск) герой войны 1812 года генерал Раевский с дочерьми и сыном Николаем – ротмистром лейб – гусарского полка. Николай Раевский, ещё будучи в Царском селе, подружился с Пушкиным, с которым часто пировали в гусарских компаниях.
Николай Раевский знал, что Пушкин сослан в Екатеринослав и тотчас его разыскал. Когда он увидел Пушкина в грязной лачуге больного и заброшенного, он тотчас побежал за своим доктором, который сопровождал Раевских.
Утром приступ малярии прекратился и Пушкин пошел навестить Раевских, но к вечеру у него снова был сильный жар. Раевским стало жаль Пушкина, и они решили взять его с собой на Кавказ, подлечиться. Уехать Пушкин мог только с разрешения своего начальника, но генерал Инзов охотно согласился и отпустил его, хотя и рисковал получить нагоняй от петербургских начальников. В Горячеводск приехал и старший сын генерала Раевского, Александр.
Он и его брат Николай познакомили Пушкина с поэмами Байрона. Байроновская ненависть к царям – тиранам, к льстецам и аристократии были очень близки по духу Пушкину. Только теперь Пушкин спохватился, что в Лицее плохо учился английскому и он снова засел за него вместе с Николаем Раевским. Пушкину нравилось у Байрона не только содержание, но и его современная форма стиха.
В августе 1820 года Пушкин вместе с Раевскими выехал в Крым. В Тамани он впервые увидел Чёрное море. От Керчи до Гурзуфа, где было имение Раевских, Пушкин плыл на корабле. В Гурзуфе он прогостил у Раевских меньше месяца, а потом через Ялту тронулся в обратный путь к генералу Инзову, которого в это время перевели в Бессарабию.
Бессарабия стала русской колонией только в 1812 году и за 8 лет русские правители не смогли ещё вытравить своеобразный свободолюбивый, не русский дух. Пушкин приехал в Кишинёв в сентябре и поселился в домике вдовы казачьего сотника. Общество кишинёвских аристократов не привело его в восторг, он тосковал по своим друзьям братьям Раевским.
Когда в ноябре Пушкин узнал, что Раевские приехали в Киевскую губернию и живут в своём имении в селе Каменке, Пушкин снова отпросился у Инзова и уехал к ним. На этот раз у Раевских он гостил до весны 1821 года. Встреча с Раевскими напомнила Пушкину о его жизни на Кавказе и он, в селе Каменке, почти закончил свою поэму «Кавказский пленник».
В марте, совершенно без денег, Пушкин вернулся в Кишинёв. Старый генерал Инзов один жил в большом доме и взял Пушкина к себе. Со своим верным дядькой Никитой Козловым Пушкин поселился в двух комнатах. В Кишинёве он узнал, что хлопоты друзей о возвращении его в Петербург «оставлены без последствий». Пушкин чувствовал, что он в Кишинёве становился постоянным жителем, а как жить вдали от друзей, не имея ни копейки, кроме ничтожного жалованья – семьсот рублей в год?
На отца Пушкин надеяться не мог, тот был напуган ссылкой сына и только иногда писал ему ханжеские письма, в которых о деньгах вообще не упоминал. Пушкина немного выручила поэма «Руслан и Людмила», которую напечатали в Петербурге. Лёгкая сказка была написана им с задором и блеском, простым народным языком, от которого так и веяло русским духом.
Публика с удовольствием читала и разучивала его поэму, а критики бранили: «Позвольте спросить: если бы в благородное собрание втёрся некий гость с бородой, в армяке, в лаптях и сказал зычным голосом: «Здорово, ребята!» Неужели бы мы стали этим проказником любоваться?»
В Кишинёв из Молдавии понаехало много знатных беженцев, встревоженных восстанием. Кишинёвское общество ожило, пошли балы, обеды, кутежи. Пушкин, как в омут с головой тоже бросился в эти шумные пиры, изумляя кишинёвских аристократов своей бесшабашной удалью, взбалмошным характером и оригинальными выходками.
В Кишинёве в доме командира 16 дивизии Михаила Орлова собиралось общество образованных передовых людей, которым претил царский деспотизм. В своеобразном клубе «якобинцев» Пушкин был завсегдатаем и своим человеком.
То становился вдруг раздражительным и дерзким и пишет злые эпиграммы на кишинёвских дам и их тупых мужей. Стрелялся с офицером Зубовым. Зубов целится в него, а Пушкин держит шляпу и, вынимая из неё черешни, ест. Зимой в метель стрелялся с полковником Старовым, который после дуэли говорил Пушкину: «…Вы также хорошо стоите под пулями, как хорошо пишите».
Сам Пушкин тоже любил Инзова. Он знал, что генерал Инзов честный человек и не одобряет российских порядков. Поэтому Пушкин, не стесняясь за обедом у Инзова, восхваляет революцию – Тот подлец, с жаром говорит он, кто не хочет перемены правительства в России! А за столом, кроме самого Инзова, сидят чиновники, но Пушкина это не смущает: он никого не боится, а чиновники молчат.
В Кишинёве Пушкин бросается из крайности в крайность: то он в шуме кишинёвского общества: балы, шалости, споры, ссоры, дуэли, то впадает в хандру и уезжает из Кишинёва на несколько дней чтобы отдохнуть в Одессе или в Аккермане.
В Кишинёве Пушкин прожил почти три года. Здесь закончил «Кавказского пленника», написал «Братья разбойники», «Бахчисарайский фонтан» и много стихотворений. Кишинёвская ссылка Пушкину уже опостылела, чего было ему ждать, на что надеяться? В январе 1823 года он послал письмо в Петербург графу Нессельроде, который в это время управлял министерством иностранных дел, чтобы тот разрешил Пушкину приехать в Петербург погостить к родителям месяца на три.
Одесса была большим приморским городом, культурным центром юга России. Летом сюда съезжались русские и польские аристократы. Во главе этого изысканного общества стоял генерал – губернатор – граф Воронцов. Пушкин вначале радовался, что вырвался из «кишинёвских цепей» и «европейский образ жизни» в Одессе начал весело.
Пушкин поселился в гостинице. С первых дней он держался с графом Воронцовым на равной ноге, тот своего нового коллежского секретаря Пушкина даже ввёл в свой дом, представив жене Елизавете Ксаверьевне, Воронцов желал быть покровителем Пушкина. Но «шестисотлетний дворянин», не уступал в знатности Воронцову и, хотя Пушкин был мелкий чиновник, у него не было ни богатства, ни орденов, но есть более ценное: ум, сердце, честь и независимость, которая не продаётся.
Не прошло и два месяца, как Пушкин понял, что «европейское общество» в Одессе, общество бездушного низкопоклонства со светскими манерами, тупое и ничтожное. Эти двуногие двуличные твари, вежливые тупицы с коварными улыбочками, лезли поближе к наместнику – графу Воронцову.
Пушкин жил свободно и независимо, бывал на балах, в опере, маскарадах, играл в карты не с одесской знатью, а с «корсаром в отставке Морали», бывшим египетским пиратом. Пушкина огорчало одно: отсутствие денег, он писал брату Льву: «Изъясни моему отцу, что я без денег жить не могу. Жить пером мне не возможно при нынешней цензуре; ремеслу же столярному я не обучался; в учителя не могу идти; хоть и знаю закон божий и 4 первые правила; но служу, и не по своей вине и в отставку идти не возможно. Все меня обманывают, на кого надеяться, если не на ближних и родных?»
В чопорном одесском обществе влияние «сочинителя» Пушкина росло, им восхищались не только в Одессе, но и в Петербурге и Москве, где уже печатались его стихи и поэмы. Журналисты величали его главой нового литературного направления. Этот повеса – глава! Он отверг покровительство Воронцова, пустил насмешливые эпиграммы на графа и даже осмелился влюбиться в его жену!
Пушкин написал в 1824 году на Воронцова эпиграмму:
Между Воронцовым и Пушкиным началась неравная война. Обозлённый Воронцов написал письмо министру иностранных дел Нессельроде:
Одесса, 27 марта 1824 года.
Вашему сиятельству известны причины, по которым несколько времени тому назад, молодой Пушкин был послан с письмом от графа Каподистрии к генералу Инзову. Во время моего приезда сюда, генерал Инзов предоставил его в моё распоряжение, и с тех пор он живёт в Одессе, где находился ещё до моего приезда, когда генерал Инзов был в Кишинёве.
Я не могу пожаловаться на Пушкина за что либо, напротив, казалось, он стал гораздо сдержаннее и умереннее прежнего, но собственный интерес молодого человека, нелишенного дарований и которого недостатки происходят скорее от ума, нежели от сердца, заставляет меня желать его удаление из Одессы.
Главный недостаток Пушкина – честолюбие. Он прожил здесь сезон морских купаний и имеет уже множество льстецов хвалящих его произведения. Это поддерживает в нём вредное заблуждение и кружит ему голову тем, что он замечательный писатель, в то время как он слабый подражатель писателя, в пользу которого можно сказать очень мало (лорда Байрона).
Это обстоятельство отдаляет его от основательного изучения великих классических поэтов, которые бы имели бы хорошее влияние на его талант – в чём ему нельзя отказать и сделали бы из него со временем замечательного писателя.
Удаление его отсюда будет лучшая услуга для него. Я не думаю, что служба при генерале Инзове поведёт к чему нибудь, потому что хотя он и не будет в Одессе, но Кишинёв так близок отсюда, что ничто не помешает его почитателям поехать туда; да и наконец в самом Кишинёве он найдёт в молодых боярах и молодых греках скверное общество.
По всем этим причинам я прошу ваше сиятельство довести об этом деле до сведения государя и испросить его решения по оному. Ежели Пушкин будет жить в другой губернии, он найдёт более поощрителей к занятиям и избежит здешнего опасного общества. Повторяю, Граф, что только согласившись со мною, ему можно будет дать более средств обработать рождающийся талант, удалив его в то же время от того, что ему так вредно, от лести и столкновения с заблуждениями и опасными идеями.
От Нессельроде к Воронцову.
С. Петербург 11 июля 1824 года.
Я подавал на рассмотрение императора письма, которые ваше сиятельство присылали мне по поводу коллеж. секретаря Пушкина. Его величество вполне согласился с вашим предложением об удалении его из Одессы, после рассмотрения тех основательных доводов, на которых вы основываете ваши предположения и подкреплённых в это время другими сведениями, полученными его величеством об этом молодом человеке.
Всё доказывает, к несчастью, что он слишком проникся вредными началами, так пагубно выразившимися при первом вступлении его на общественное поприще. Вы убедитесь в этом из приложенного при сем письма. Его величество поручил мне переслать его к вам; об нём узнала Московская полиция, потому что оно ходило из рук в руки и получило общую известность.
Вследствие этого его величество в видах законного наказания приказал мне исключить его из списков чиновников министерства иностранных дел за дурное поведение; впрочем его величество не соглашается оставить его совершенно без надзора на том основании, что пользуясь своим независимым положением он будет без сомнения всё более и более распространять те вредные идеи, которых он держится и вынудит начальство употребить против него самые строгие меры.
Чтобы отдалить, по возможности, такие последствия император думает что в этом случае нельзя ограничиться только отставкой, но находит необходимым удалить его в имение родителей в Псковскую губернию под надзор местного начальства.
Ваше сиятельство не замедлить сообщить г. Пушкину это решение, которое он должен исполнить в точности и отправить его без отлагательства в Псков, снабдив прогонными деньгами.
Примите уверение и проч.
30 июня 1824 года Пушкин покинул Одессу, дав подписку властям, что он поедет по предписанному ему маршруту, и нигде не будет останавливаться. Власти не хотели, чтобы он ехал через Киев и заезжал в Каменку: они уже догадывались о существовании тайного общества и отправили Пушкина окольным путём.
9 августа Пушкин подъехал к крыльцу старого Михайловского дома, который обветшал до того, что стал похож скорее на лачугу, чем на барский дом. Он приехал внезапно, его никто ждал. Навстречу выбежали родные: брат, сестра, отец и мать и растроганная няня Арина Родионовна.
Родители были довольны возвращением сына в родовое имение и истолковали это как первый шаг к великодушному прощению. И Пушкин был доволен, что: «От оперы, от тёмных лож и, слава богу от вельмож, уехал а тень лесов Тригорских».
А дома ворчал отец: «Вот Александру то уже двадцать пять лет. Его лицейские товарищи уже в чинах, обласканы государём, а он что? Всё ещё в мальчиках ходит! Одни стихи в голове. А что то них толку? Ни чинов, ни денег…»
А в конце сентября Сергея Львовича вызвал псковский предводитель дворянства и сказал ему, что его сын Александр Сергеевич навлёк на себя новое недовольство царя. Оказывается он не только вольнодумец, но и безбожник! Это известно из письма Пушкина и предложил отцу следить за сыном: его поведением, разговорами, распечатывать письма – шпионить.
Пушкин отмалчивался, уходил на весь день из дому или в поля или в Тригорское. И вот от предводителя пришла официальная бумага из которой Пушкин узнал, что его отец, родной отец, стал шпионом и доносчиком! Пушкин пришел к отцу и в ярости высказал ему всё, что он думал.
Тут произошла дикая сцена: Сергей Львович выбежал из комнаты с криком: «Он меня бил!» Это была чистая ложь, но она могла погубить Пушкина. Он написал своему другу и заступнику Жуковскому письмо, излагая всё как было.
«…Отец мой, воспользовавшись отсутствием свидетелей, выбегает и всему дому объявляет, что я его бил, хотел бить, замахнулся, мог прибить…Перед тобой не оправдываюсь. Жуковский вмешался и уговорил Сергея Львовича не выносить сор из избы. Тут вскоре в Петербурге умерла сестра Сергея Львовича, Анна Львовна и вся семья Пушкиных уехала в Петербург.
После всех дрязг Пушкин в деревне остался один со своей старой няней Ариной Родионовной. На зиму в доме забили окна и заперли все комнаты, оставив две: одну для Пушкина с окном во двор, другую для няни. Пушкин жил отшельником, он вставал в шесть – семь утра, принимал ванну со льдом, как Онегин, завтракал и принимался за работу. Обычно он ходил по комнате, обдумывая стихи, потом садился и писал.
Настроение было мрачное, ему уже двадцать пять, юность прошла, а что сделано? Ему захотелось подвести итоги прожитого и он стал писать о тех событиях, которым был свидетелем, о людях с которыми встречался.
Он писал брату: «Знаешь ли мои занятия? До обеда пишу записки, обедаю поздно, после обеда езжу верхом, вечером слушаю сказки и вознаграждаю тем недостатки проклятого своего воспитания. Что за прелесть эти сказки! Каждая есть поэма!»
В гости к соседям – помещикам он не ездил, бывал только в Тригорском у Осиповой, но и там не с кем было отвести душу. Пришла зима, сад, поля и озеро завалило снегом, а дома в трубе тоскливо завывала мателица. Одиночество томило и мучило, одна только добрая старуха – няня Арина Родионовна – сказочница, песенница, любительница выпить рюмочку, делила с ним скуку зимних вечеров.
В январе 1825 года к Пушкину в Михайловское рано утром приехал нежданный гость – его друг и лицейский товарищ Пущин. Сани, при громе колокольчика, вломились в приотворенные ворота, и засели в нерасчищенном от снега дворе. Было около восьми часов.
Пушкин выскочил а крыльцо босиком, в одной рубашке, с поднятыми вверх руками, а на дворе страшный холод! Пущин взял в охапку Александра и потащил в комнату. В этой небольшой комнате у Пушкина кровать, письменный стол, диван, шкаф с книгами. В комнате полный беспорядок: везде разбросаны исписанные листы бумаги, всюду обкусанные, обожженные кусочки перьев. Напротив входной двери комнаты Пушкина дверь в комнату няни.
Пущин привёз в подарок Пушкину «Горе от ума». После обеда, когда Пушкин читал эту рукописную книгу, кто – то подъехал к крыльцу и Пушкин тут же раскрыл лежавшую на столе Четью – Минею. Оказалось, что приехал настоятель монастыря, которому было поручено наблюдать за Пушкиным. После чая с ромом настоятель уехал.
Пушкин прочёл Пущину кое – что своё в отрывках, а время шло, было уже за полночь. На прощанье хлопнула третья пробка. Они крепко обнялись с надеждой скоро свидеться в Москве. Последний раз чокнулись стаканами, но пилось уже грустно, как будто чувствовали, что разлука будет вечной.
Весной из всех друзей к Пушкину приезжал только Дельвиг, погостил, подекламировал свои стихи и уехал. Пушкин вновь один. Поднадзорная жизнь в Михайловском стала невыносимой. Так под надзором, в неизвестности проходила жизнь в глуши, в неволе. Мать по его просьбе писала царю чтобы тот разрешил её сыну больному аневризмом приехать лечиться в Петербург или за границу.
Царь разрешил лечиться в Пскове с тем, чтобы псковский губернатор мог наблюдать за поведением больного. Пушкин понял: ждать милости от царя не приходится, остаётся одно: тайно бежать за границу. Он думал об этом с момента приезда в Михайловское. В Петербурге даже прошел слух о том, что Пушкин бежал за границу.
В это время Пушкин написал брату Льву: «Мне дьявольски не нравятся петербургские толки о моём побеге. Зачем мне бежать? Здесь так хорошо! Когда будешь у меня, то станем толковать о банкире, о переписке, о месте пребывания Чаадаева. Вот пункты, о которых можешь уже осведомиться».
Пушкин придумал план бегства, который знали только его брат и сын Осиповой Алексей Вульф. В Дерпте, расположенном около границы, жил известный профессор хирургии Мойер, который был родственником и другом Жуковского. Мойер должен был выхлопотать у правительства разрешение на приезд Пушкина, как интересного для науки больного.
Надо только Пушкину приехать в Дерпт, а там уж Вульф его тайно переправит за границу. В письмах к брату Пушкин описывал свою болезнь в мрачных красках, а тот читал эти письма Пушкина родителям. Родители засуетились и, испугавшись за сына, написали Мойеру письмо, умоляя его приехать в Псков.
Узнав об этом, Пушкин сразу написал Мойру письмо, в котором умолял не приезжать, так как его болезнь слишком маловажна, чтобы ехать в Псков. Мойер всё понял и не приехал. План Пушкина рухнул, бегство за границу не удалось. Пушкин снова с головой ушел в работу, писал «Онегина», читал Шекспира. Он так увлёкся Шекспиром, что задумал написать трагедию в духе Шекспира «Борис Годунов».
В октябре 1825 года Пушкин писал Вяземскому: «Трагедия моя кончена, я перечёл её вслух, один, бил в ладоши и кричал: «ай – да Пушкин, ай – да сукин сын!» Жуковский говорит, что царь меня простит за трагедию – навряд, мой милый. Хоть она хороша и в хорошем духе написана, да не мог упрятать всех своих ушей под колпак юродивого. Торчат!»
Осенью 1825 года царь Александр I с супругой императрицей Елизаветой Алексеевной приехали в Таганрог для лечебных целей: у императрицы была чахотка, и врачи рекомендовали Таганрог, как самый подходящий по климату для лечения. Оставив жену в Таганроге, Александр отправился в Крым для осмотра укреплений. В Крыму он простудился, но не поберёгся и вернулся в Таганрог совершенно больным. Простуда перешла в тиф, и 19 ноября 1825 года царь умер.
У Александра не было детей (две его дочери умерли во младенчестве), по закону 1797 года наследовать ему должен был следующий сын Павла I Константин Павлович. Так и подумали сопровождающие Александра в Таганрог вельможи и известили о кончине Александра императора Константина, находившегося в Варшаве.
В Петербурге, по получении известия о смерти Александра, младший брат царя, великий князь Николай Павлович тот час привёл войска и народ к присяге императору Константину. Между тем оказалось, что Константин, женатый на польке Грудзинской, ещё в 1823 году отказался от трона и Александр особым манифестом, который нигде не был обнародован, передавал право на престол следующему брату, Николаю.
Эта тайна была очень строга. Три запечатанных пакета с манифестом хранились: один в Москве, в Успенском соборе и два в Петербурге в сенате и синоде. На пакетах были надпись самого Александра «хранить до моего востребования, а в случае кончины раскрыть прежде всякого другого действия».
Николай был моложе Константина почти на 20 лет и не счёл возможным принять трон помимо старшего брата, считая, что Константин лично перед ним подтвердит отречение. Столица, а за ней вся страна присягнула Константину. А Константин в Варшаве присягнул Николаю и не собирался ехать в Петербург. Таким образом, в России было сразу два императора, и ни один не желал вступить на престол.