Есть в наших днях такая точность, Что мальчики иных веков, Наверно, будут плакать ночью О времени большевиков.
И будут жаловаться милым, Что не родились в те года, Когда звенела и дымилась, На берег рухнувши, вода.
Как мы дышали, как дружили, Как жили мы, как впопыхах Плохие песни мы сложили О поразительных делах.
Мы были всякими, любыми, Не очень умными подчас. Мы наших девушек любили, Ревнуя, мучаясь, горячась.
Мы были всякими. Но, мучась, Мы понимали: в наши дни Нам выпала такая участь, Что пусть завидуют они.
Они нас выдумают мудрых, Мы будем строги и прямы, Они прикрасят и припудрят, И все-таки пробьемся мы!
Но людям Родины единой, Едва ли им дано понять, Какая иногда рутина Вела нас жить и умирать.
Я верю, что нигде на свете Второй такой не отыскать, Чтоб так пахнуло на рассвете, Чтоб дымный ветер на песках.
И где еще найдешь такие Березы, как в моем краю! Я б сдох как пес от ностальгии В любом кокосовом раю.
Но мы еще дойдем до Ганга, Но мы еще умрем в боях, Чтоб от Японии до Англии Сияла Родина моя.
1940-1941
18 июля
•
18 июля 1918 года родился Нельсон Мандела — государственный и политический деятель ЮАР, первый чернокожий президент ЮАР, борец против апартеида, лауреат Нобелевской премии мира. Член ЦК Южно-Африканской коммунистической партии.
Август
28 августа
•
Их вырастил Сталин на верность народу!
Они заслужили право на все. Кроме забвения. Нас в песнях воспели и в бронзе отлили, Легенды расскажут, какими мы были.
Чайкина Елизавета Ивановна 28 августа 1918 года родилась Елизавета Ивановна Чайкина — советская партизанка, руководитель подпольного Пеновского райкома комсомола (ныне Тверская обл.). Расстреляна гитлеровцами. Герой Советского Союза (посмертно). Подробнее.
Сентябрь
18 сентября
•
Их вырастил Сталин на верность народу!
Они заслужили право на все. Кроме забвения. Нас в песнях воспели и в бронзе отлили, Легенды расскажут, какими мы были.
Виктор Васильевич Талалихин 18 сентября 1918 года родился Виктор Васильевич Талалихин – советский лётчик, младший лейтенант, Герой Советского Союза. Краткая биография Ночной таран Виктора Талалихина 7 августа 1941 года
28 сентября
•
Сухомлинский В.А. :: Любовь к детям! «Что было главным в моей жизни? Не раздумывая, отвечаю: Любовь к детям». /В.А. Сухомлинский/
28 сентября 1918 года родился В.А. Сухомлинский, выдающийся советский педагог-новатор, Герой Социалистического Труда, лауреат Государственной премии УССР. Подробнее.
Ноябрь
14 ноября
•
Они заслужили право на все. Кроме забвения. Нас в песнях воспели и в бронзе отлили, Легенды расскажут, какими мы были.
«Память о нем не должна исчезнуть, — этот маленький герой заслуживает монумента, а я уверен, что монумент будет поставлен».
Сообщение отправлено: 8 мая 2006 11:45 ( Ne administrator)
Сообщение отредактировано: 14 ноября 2007 10:28
1918 открыт в Петрограде первый Рабоче-Крестьянский университет
А ПАСПОРТОВ НИКАКИХ НЕ БЫЛО!
С 1918 документом, удостоверяющим личность гражданина РСФСР, начали считаться трудовые книжки.
АКТОВАЯ ЗАГАДКА
Выпуск 1918 года учащихся Царскосельской мужской гимназии
(43-й выпуск бывшей Царскосельской Императорской Николаевской гимназии)
Кольский хронограф
Крестьянское восстание в Ливенском уезде (16-20 августа 1918 г.)
Водоворот. К 90-летию Ливенского мятежа Нынешний год до предела насыщен памятными датами новейшей истории. В стремительно тающей дымке времени мы вновь пытаемся разглядеть драматические коллизии минувшего, понять их истоки и смысл.
60 лет назад в издательстве «Молодая гвардия» вышел роман «Молодость» о трагических событиях августа 1918 г. на Орловщине. Это была первая и, пожалуй, единственная попытка художественно-исторического осмысления крестьянского восстания в Ливенском уезде. Автор романа Савелий Леонов, уроженец ливенской деревни, начал работать над рукописью в 30-е годы, когда многие эпизоды и действующих лиц мятежа помнили участники и очевидцы тех событий. Не случайно ряд персонажей имел реальные прототипы. Изучение архивных материалов помогло писателю воссоздать живую картину разыгравшейся трагедии, хотя право на художественный вымысел увело его от глубокого осмысления причин, вызвавших тот «бессмысленный и беспощадный» бунт. Безусловно, сказались и стереотипы политической трактовки этого конфликта.
К истории мятежа не остались равнодушны и краеведы. Писатель В. Катанов рассказал о нем в очерках «Орловские были» (1993). Ливенский краевед Г. Рыжкин воспроизвел хронологию событий и рассмотрел их с позиций нынешнего времени («Поколение», 19.10.91 г.). Сборник документов «Орловская губерния в период иностранной военной интервенции и гражданской войны» (1963 г.) содержит официальную версию причин, характера и движущих сил «Ливенского контрреволюционного восстания».
Советская историография называла его также «кулацко-эсеровским мятежом». И в контексте той эпохи это не противоречило фактам: восстание носило антисоветскую направленность, а его организаторами и вожаками являлись кулацкая верхушка, бывшие офицеры, купцы, торговцы и местные лидеры левых эсеров. Однако основную массу мятежников составляли крестьяне-середняки, в том числе бывшие фронтовики, и часть бедноты, вовлеченной в этот гибельный водоворот.
Из архивного уголовного дела № 4147 за 1936 год.
«В первых числах августа 1918 г. кулацко-эсеровскими элементами в бывшем Ливенском уезде было организовано и совершено контрреволюционное восстание для свержения Советской власти. Восстанием было охвачено до 12 волостей с центром в г. Ливны. Идейным вдохновителем и руководителем вооруженного восстания явились эсеры, а практическими руководителями — кулаки и белые офицеры. В результате в ряде волостей и сел уезда была временно свергнута Советская власть, а 6-го августа по старому стилю (по-новому — 19-го) свергнута Советская власть в г. Ливны. Повстанцами были убиты и расстреляны сотни красноармейцев продовольственных и других отрядов и партийно-советских работников, в том числе в г. Ливны были зверски убиты руководители уездной Советской власти: первый предуисполкома, организатор Советской власти, председатель Ливенского ВРК Селитренников И. Д., председатель УЧК Коган К. М., секретарь УЧК Горбач П. Г., упродкомиссар матрос Долгих А. В. Первой жертвой кулацкого восстания был комиссар Иванников Т. Г., убитый в селе Козьминском».
Именно отсюда и начался мятеж, т. к. здесь жил Клепов Иван Ильич, бывший советский работник, разошедшийся с большевиками по идейным мотивам. О нем сообщается следующее: «Клепов И. И., из крестьян села Козьминского, бывший учитель, затем прапорщик со времени империалистической войны, бывший председатель Ливенского уисполкома со 2-го съезда Советов, вожак ливенских левых эсеров».
«Боевое командование, — читаем архивные документы, — было со стороны офицеров. Активными участниками были кулаки, оказавшие саботаж против сдачи хлеба. Бедняки были втянуты в восстание насильно офицерами и кулаками».
Из показаний свидетелей.
«Лозунгом восставших было взять Ливны, Елец, Воронеж, Орел, а затем Москву».
«Был организован обоз с продовольствием, а в больницу села Пречистенского отвозили раненых».
«Незадолго до восстания состоялась конференция левых эсеров, где откровенно говорилось о свержении Советской власти».
«В городе шел грабеж по домам. В церквах служили молебны, выступали с речами, поздравляли друг друга с победой, собирались избирать власть…»
В Ливнах и уезде было объявлено военное положение. Неизбежно последовало возмездие повстанцам за содеянное.
«Орел. 20-е августа. В Ливнах установленные в окрестностях контрреволюционерами и белогвардейцами засады расстреливаются из орудий. Банды бегут. Взято много пулеметов. Сводятся группы арестованных. Установлены ужасные зверские издевательства белогвардейцев и кулаков над пленными красноармейцами. Их жестоко пытали, издевались, били, выкалывали глаза, а потом доканчивали. Прибывшими из Орла и Курска подкреплениями город взят с боем. Советы восстановлены. Уничтожаются устроенные контрреволюционерами заставы и засады, усмиряется уезд, где кулаки принялись вырезать бедноту. Производятся аресты. Некоторые заправилы приведены в Орел» (из телеграммы почтово-телеграфного агентства в бюро печати при НКВД. 20 августа 1918 г.)
21 августа 1918 г. окрвоенком Семашко докладывал в Совнарком: «Организованное контрреволюционное выступление в Ливнах и уезде в корне подавлено железным полком и бронированным поездом Курска… В бою убито свыше трехсот белогвардейцев, много арестованных, которые судятся военно-полевым судом…»
Эти и другие документы, в том числе известная телеграмма В. И. Ленина в Ливны в связи «с энергичным подавлением кулаков и белогвардейцев» от 20 августа 1918 г., говорят о том, что трагические события жаркого августа девяностолетней давности развивались по суровым и безжалостным законам военного времени. Стихийное (но обретшее при подстрекательстве кулаков и эсеров политическую окраску) крестьянское выступление выродилось в контрреволюционное с явными признаками политического бандитизма и анархии и было обречено на поражение.
Причина этого и других крестьянских мятежей тех лет — в политических и социально-экономических факторах, определявших тогда политику государства.
Стране угрожал голод. 9 мая 1918 г. был принят декрет «О предоставлении народному комиссару продовольствия чрезвычайных полномочий по борьбе с деревенской буржуазией, укрывающей хлебные запасы и спекулирующей ими». 20 мая при Наркомпроде создается управление главного комиссара и военного руководителя всех продотрядов. Борьба за хлеб становится важной политической задачей.
Меры принудительного изъятия продовольствия, мобилизация в армию и другие повинности были встречены многими крестьянами в штыки, хотя введение продовольственной диктатуры объяснялось крайней необходимостью. Тем, кто обвиняет советское руководство с морально-этических позиций, следует напомнить, что продразверстка впервые была введена царским правительством 2 декабря 1916 г.
А временное правительство 20 августа 1917 г. издало инструкцию о применении вооруженной силы к лицам, утаивавшим хлеб… Во всех случаях эти меры, как видим, диктовались государственными интересами.
В обстановке гражданской войны, когда речь шла не только о выживании Советской власти, но и о судьбе России, любые протестные выступления приобретали деструктивный характер и требовали применения чрезвычайных мер. Эту жесткую аксиому эпохи игнорировать было опасно и бессмысленно.
Противоречивость и трагизм мятущейся крестьянской души труженика и собственника ярко проявились именно в переломное время, рожденное самим крестьянством. Стихийный протест, вышедший из глубины российской истории, стремление к уходу из-под контроля любого государственного диктата и ничем не ограниченной свободе приобрели широкий размах в эпоху Революции. Философ Н. Бердяев в статье «Новое средневековье» заметил, что революция должна дойти до конца и изжить эту «яростную стихию», как неизбежность.
Ливенский мятеж был предвестником более мощного крестьянского восстания в 1920—1921 гг., известного как «антоновщина». Историк Т. Шанин отмечает: «Крестьянство смело систему самодержавно-помещичьего насилия и реализовало свой уравнительный идеал, отдав власть в стране поддерживающим его большевикам. Однако стихийная революционность крестьянства и революционно-преобразующие устремления большевизма имели разнонаправленные векторы и стали резко расходиться с весны 1918 г., когда угроза катастрофического голода потребовала хлеб от деревни. Тем не менее, как бы сложно ни складывались отношения большевиков и крестьянства, они выдержали удары контрреволюции. Крестьянская (антипомещичья и антицарская) революция продолжалась и явилась одним из главных факторов победы над белыми, желто-голубыми и прочими» («Антоновщина», Тамбов, 1994 г.).
Белое движение было ими отвергнуто. С приходом на Орловщину Добровольческой армии крестьяне убедились, что поражение красных приведет к возврату помещиков и пересмотру земельного вопроса.
На сообщение генерала Май-Маевского о «враждебной настроенности крестьян» Деникин ответил: «С крестьянами надо меньше считаться. Принимайте меры к предупреждению беспорядков».
Крестьяне поняли, что рассчитывать на пробуждение инстинкта государственности у белых не стоит, ибо те вели себя как завоеватели. И большинство крестьян сделало выбор в пользу Советской власти. Но осознание этого выбора происходило мучительно и сопровождалось стихийными бунтарскими эксцессами вплоть до отмены продразверстки. Обуздание этой стихии неизбежно вело к обоюдным жертвам народа — ведь подавлялись эти выступления рабоче-крестьянской армией! Это был фатальный водоворот истории, избежать которого в той ситуации было невозможно ни крестьянской стихийной вольнице, ни рабочее-крестьянской власти.
Глухим эхом Ливенского мятежа явились репрессивные меры в отношении многих его рядовых участников в 1937 году…
Раскрытие архивов и появление новых документов позволяет избежать черно-белого восприятия событий ушедшей эпохи. Многомерность их очевидна, в связи с чем Т. Шанин справедливо пишет о недопустимости разжигания политических страстей при изучении болевых точек истории: «Наука должна «подняться над схваткой», чтобы увидеть народную драму в целом. Каждая из противоборствующих сторон имела свою Правду и свою Неправду. Их невозможно совместить и примирить, но можно и нужно понять, принимая столкнувшиеся силы такими, какими они были на самом деле».
Трудно с этим не согласиться. Либеральные историки и СМИ, к сожалению, стремятся извлечь из трагических дат истории сиюминутную политическую выгоду, источая брутальное неприятие советского периода. Ярким примером такого неадекватного восприятия событий явился шквал публикаций и телепрограмм в связи с 90-летием гибели царской семьи.
Сугубо исторический аспект объективной оценки правления Николая II при этом остался в тени, а разжигание политических страстей преобладало. Подобного рода ангажированный подход к трагическим эпизодам прошлого лишает современников и будущие поколения объективного познания истории Отечества, порождает историческую и духовную аберрацию, усугубляет противоречия в российском обществе. Политиканство и наука несовместимы.
«Без знания истории, — размышлял незабвенный В. О. Ключевский, — мы должны признать себя случайностями, не знающими, кто мы и зачем пришли в мир, как и для чего в нем живем, как и к чему должны стремиться…»
Взять власть проще, чем удержать. 1918 год стал для Советской Республики лакмусовой бумажкой: выстоит или сломается. Внутри — Гражданская война с голодом и разрухой, снаружи дамокловым мечом нависла неоконченная мировая война и интервенция. В жизни «Известий» год был очень важным: вместе с правительством газета переехала из Петрограда в Москву.
Контора (так тогда называли редакцию) «Известий» обосновалась в бывшем сытинском доме в центре Москвы, на Тверской, 48. Прежде там издавали газету «Русское Слово», гордость дореволюционной русской журналистики. В ней печаталcя гуру репортерского дела Владимир Гиляровский. Газета славилась своей сетью корреспондентов по всей России, и эту полезную опцию взяли на вооружение и советские «Известия».
Однако старые традиции еще держались: несмотря на Декрет за подписью Луначарского от 5 января 1918 года, предписывавший «всем правительственным и государственным изданиям…печататься согласно новому правописанию», «Известия» не спешили выкидывать на свалку истории ять, фиту и ижицу. Газета отказалась от старой орфографии лишь в октябре 1918-го (в один день с «Правдой»).
В дефиците оказались не только типографские буквы, но и само время: 1918 год рекордно укоротился на 14 дней и составил всего 352 дня. С 14 февраля страна стала жить по григорианскому календарю — «в целях установления в России одинакового почти со всеми культурными народами исчисления времени». А чтобы Церковь не возмущалась (именно она прежде не давала отказаться от юлианского календаря), за пару дней до этого ее отделили от государства. После чего на Церковь начались гонения — из окна известинской конторы это было хорошо видно. Страстной монастырь сначала украшал собою площадь напротив сквера с памятником Пушкину, потом в монастыре открыли институт, затем он был стерт с лица земли: во время расширения Тверской на место монастыря переставили опекушинского Пушкина.
Оставшееся время 1918-го мчалось так, что люди и события в нем перемещались со скоростью бозона Хиггса в адронном коллайдере. Какие там «Города и годы»! Впору было писать роман «Города и минуты». Учредительное собрание прожило ровно сутки, Украина вспыхнула гражданской войной, Константина Паустовского забрали в армию гетмана Скоропадского, мобилизованный в Киеве врач Михаил Булгаков вечерами писал заметки для будущей «Белой гвардии» — его первого и самого любимого романа. Кстати, одним из прототипов его героев станет Виктор Шкловский — восходящая звезда советского литературоведения, по совместительству — бесстрашный эсер-боевик.
Время не располагало к сантиментам: даже проговаривать названия полностью было некогда: настала эпоха великих сокращений. Совнарком, ВЧК, Нарковоенмор, Наркомпрос и прочие «сокры» ласкали революционный слух не только в рекламных объявлениях (где причина ясна: буквы — это деньги), но и на полосах «Известий».
Не успела Россия отойти от Брестского мира, который лишил страну важнейших территорий, зато дал шанс выйти из войны, как лето, традиционно недоброе в России (вспомним начало Первой мировой войны, корниловский мятеж августа 1917-го, не говоря уже о грядущем июне 1941-го и августе 1991-го) готовило ужасные испытания. В Москве средь бела дня застрелили германского посла Вильгельма фон Мирбаха. Начался мятеж левых эсеров. «Известия» посвятили событию целую полосу. Накануне в редакции впервые (и единственный раз в истории газеты) побывал Владимир Ленин. «Беседу» с вождем публикуют почему-то с ремаркой «приблизительно». Спустя месяц Фанни Каплан стреляет в Ленина.
Много позже советский историк-этнолог Лев Гумилев поделил людей на пассионариев и их антиподов. Так вот, в 1918-м вся Россия была наполнена пассионариями. Не зря Ленин любил слушать «Аппассионату» — мощнейшую музыку другого великого пассионария, Людвига ван Бетховена.
Музыка же революции порой была дисгармонична. Но другой не было. Чуткий Блок первым уловил ее и потряс современников поэмой «Двенадцать». Она не только разделила его жизнь на «до» и «после», но и расколола русскую интеллигенцию. В кругах прежних соратников Блок стал нерукопожатным.
Однако истинное искусство не умирает. Несмотря на все беды, нищету и войны, в России с 1918 по 1923 год было открыто 250 новых музеев. И сегодняшний музейный бум — во многом отголосок того времени.
Непридуманная пьеса для председателя ВЧК
Мятеж левых эсеров в Москве был подавлен. Отчету о том, как развивались события в Москве, посвящена целая полоса «Известий» от 8 июля 1918 года. Оторваться невозможно, она читается, как детектив или, скорее, как фарс. Хотя участникам тех событий все, наверное, виделось несколько иначе. Мы решили оформить газетные диалоги в духе пьесы.
Действие второе, картина третья
На сцене —нехитрый реквизит штаба левых эсеров, арестованные во время мятежа Феликс Дзержинский и его подчиненные-чекисты, финские караульные, лидер мятежников эсер Дмитрий Попов (тоже чекист, бывший балтийский матрос).
Тов. Дзержинский (арестованный и обезоруженный левыми эсерами) —Попову:
— Дайте мне револьвер —я вам пущу пулю в лоб.
(Незадолго до того левые эсеры ликвидировали германского посла Мирбаха. —«Известий»).
Тов. Дзержинский (кричит):
— Трус! Уходите отсюда!
Александр Блок — гений переломной эпохи, интеллигент до мозга костей, профессорский сын, зять химика Дмитрия Менделеева, потряс своих соратников по перу тем, что оставил символизм, Прекрасную Даму и безоговорочно принял революции 1917 года — сначала Февральскую, а потом — Октябрьскую. Результатом стал небывалый творческий взлет — поэма «Двенадцать» и стихотворение «Скифы», написанные Блоком в 1918 году. «Двенадцать» почти никто из современников не понял и не принял, настолько новаторской для мелодиста Блока оказалась форма, взявшая голос улицы и блатного шансона. Наверное, именно так о революции спел бы Владимир Высоцкий, живи он в 1918-м. Правда, Блока «замучили», как потом раскаивался Анатолий Луначарский, — его как известнейшего поэта включили в миллион пролетарских комиссий и комитетов. Если в мае 1917-го он редактировал стенограммы допросов царских чиновников в Чрезвычайной следственной комиссии, то после Октября работал с Николаем Гумилевым и Максимом Горьким в издательстве «Всемирная литература», читал лекции в Институте красной профессуры, бесконечно выступал. Однажды в нетопленом зале он несколько часов читал лекцию одному-единственному студенту —приехавшему из Сибири Всеволоду Иванову, автору будущего советского бестселлера «Бронепоезд 14-69». И при этой нагрузке он ухитрялся издавать по три сборника стихотворений в год. Блока травили эмигранты —Иван Бунин отозвался о нем очень зло в «Окаянных днях». Но никто и никогда больше так искренне и щемяще не написал о революции, как Блок, пропустивший события той жестокой эпохи через свое сердце. Скончался Блок в 1921году.
Александра Коллонтай — вторая в мире женщина-посол (первой в 1920-м стала армянка Диана Абгар) и первая женщина-министр в России. Она происходила из богатой семьи. Наперекор желанию родителей стала женой инженера Коллонтай, но семейная лодка разбилась о революцию: Александре наскучила роль жены, она увлеклась идеями Ленина и уехала учиться за границу. Быстро стала профессиональной революционеркой со всеми атрибутами —арестами и тюрьмами. Была знакома с Карлом Либкнехтом и Розой Люксембург. В 1917 году, чтобы вызволить Коллонтай из Выборгской тюрьмы, за нее заплатили выкуп правительству Керенского Горький и Красин. Коллонтай —олицетворение «новой женщины»,за этот идеал она всю жизнь и боролась. «Новая женщина» свободна от рабства кастрюлек, она не должна ревновать, должна уметь подчинять свои эмоции разуму. И, конечно, ей нужно участвовать в управлении государством. После Октября 1917 года в только что образованном Советском правительстве Коллонтай отвечала за социалку — была наркомом призрения, занималась приютами и домами малютки. Пыталась даже реквизировать для этих нужд Александро-Невскую лавру, но верующие святыню отстояли, а церковь предала ее анафеме. После 1923 года Коллонтай переводят на дипломатическую работу. Она стала первой женщиной-послом СССР. Особенно долго представляла Советскую Россию в Норвегии и Швеции. В 1945 году норвежский парламент даже выдвинул ее на Нобелевскую премию мира. Кинофильм «Посол Советского Союза» был популярен в СССР благодаря Юлии Борисовой в роли Коллонтай. Коллонтай часто цитируют в «Известиях». Вот ее выступление в Политехническом музее —популярной площадке для лекций — по поводу итогов четырехмесячного пребывания большевиков у власти. «Да, мы разрушители! — говорит она. — Мы решительно… разрушали всё то, что физически и морально растлевало русский народ!».
