Что было в 941
Поход Игоря на Константинополь
«ПОВЕСТЬ ВРЕМЕННЫХ ЛЕТ» О ПОХОДАХ ИГОРЯ В ВИЗАНТИЮ
КАКОЙ-ТО ЧУДЕСНЫЙ ОГОНЬ, ТОЧНО МОЛНИЯ НЕБЕСНАЯ
Летописец знает русское предание и греческое известие о походе Игоря на Константинополь: в 941 году русский князь пошел морем к берегам Империи, болгары дали весть в Царьград, что идет Русь; выслан был против нее протовестиарий Феофан, который пожег Игоревы лодки греческим огнем. Потерпев поражение на море, руссы пристали к берегам Малой Азии и по обычаю сильно опустошали их, но здесь были застигнуты и разбиты патрикием Бардою и доместиком Иоанном, бросились в лодки и пустились к берегам Фракии, на дороге были нагнаны, опять разбиты Феофаном и с малыми остатками возвратились назад в Русь. Дома беглецы оправдывались тем, что у греков какой-то чудесный огонь, точно молния небесная, которую они пускали на русские лодки и жгли их.
Но на сухом пути что было причиною их поражения? Эту причину можно открыть в самом предании, из которого видно, что поход Игоря не был похож на предприятие Олега, совершенное соединенными силами многих племен; это был скорее набег шайки, малочисленной дружины. Что войска было мало, и этому обстоятельству современники приписывали причину неудачи, показывают слова летописца, который тотчас после описания похода говорит, что Игорь, пришедши домой, начал собирать большое войско, послал за море нанимать варягов, чтоб идти опять на Империю.
В договоре Игоря с греками читаем, между прочим, что великий князь русский и его бояре ежегодно могут посылать к великим царям греческим столько кораблей, сколько захотят, с послами и с гостями, т. е. со своими собственными приказчиками и с вольными русскими купцами. Этот рассказ византийского императора наглядно указывает нам на тесную связь между ежегодным оборотом политической и экономической жизни Руси. Дань, которую собирал киевский князь как правитель, составляла в то же время и материал его торговых оборотов: став государем, как конинг, он, как варяг, не переставал ещё быть вооружённым купцом. Данью он делился со своею дружиной, которая служила ему орудием управления, составляла правительственный класс. Этот класс действовал как главный рычаг, в том и в другом обороте, и политическом и экономическом: зимою он правил, ходил по людям, побирался, а летом торговал тем, что собирал в продолжение зимы. В том же рассказе Константина живо обрисовывается и централизующее значение Киева, как средоточия политической и хозяйственной жизни Русской земли. Русь, правительственный класс с князем во главе, своими заморскими торговыми оборотами поддерживала в славянском населении всего Днепровского бассейна судовой промысел, находивший себе сбыт на весенней ярмарке однодеревок под Киевом, и каждую весну стягивала сюда же из разных углов страны по греко-варяжскому пути купеческие лодки с товарами лесных зверогонов и бортников. Таким сложным экономическим круговоротом серебряный арабский диргем или золотая застёжка византийской работы попадали из Багдада или Царьграда на берега Оки или Вазузы, где их и находят археологи.
КЛЯЛИСЬ ПЕРУНОМ
Замечательно, что варяжская (германская) мифология не оказала никакого влияния на славянскую, несмотря на политическое господство варягов; так было по той причине, что языческие верования варягов не были ни яснее, ни крепче славянских: варяги очень легко меняли свое язычество на славянский культ, если не принимали греческого христианства. Князь Игорь, варяг по происхождению, и его варяжская дружина уже клялись славянским Перуном и поклонялись его идолу.
«НЕ ХОДИ, НО ВОЗЬМИ ДАНЬ»
Одной из причин катастрофического поражения «царя» Хельга и князя Игоря в 941 г. было то, что они не смогли найти союзников для войны с Византией. Хазария была поглощена борьбой с печенегами и не могла оказать русам действенной помощи.
В 944 г. киевский князь Игорь предпринял второй поход на Константинополь. Киевский летописец не нашел в византийских источниках никаких упоминаний об этом предприятии, и, чтобы описать новую военную экспедицию, ему пришлось «перефразировать» рассказ о первом походе.
Игорю не удалось застать греков врасплох. Корсунцы и болгары успели предупредить Константинополь об опасности. Император послал к Игорю «лучших бояр», моля его: «Не ходи, но возьми дань, юже ималъ Олегъ, придам и еще к той дани». Воспользовавшись этим, Игорь принял дань и ушел «въ свояси». Летописец был уверен, что греков испугала мощь русского флота, ибо корабли Игоря покрыли все море «бесщисла». В действительности византийцев обеспокоил не столько флот русов, о недавнем разгроме которого они не забыли, сколько союз Игоря с Печенежской ордой. Кочевья Печенежской орды раскинулись на огромном пространстве от Нижнего Дона до Днепра. Печенеги стали доминирующей силой в Причерноморье. По словам Константина Багрянородного, нападения печенегов лишали русов возможности воевать с Византией. Мир между печенегами и русами таил в себе угрозу для империи.
Готовясь к войне с Византией, киевский князь «нанял» печенегов, т.е. послал богатые подарки их вождям, и взял у них «талей»-заложников. Получив дань от императора, русы отплыли на восток, но прежде Игорь «повеле печенегам воевати болгарсъку землю». К войне против болгар печенегов подталкивали, возможно, не одни русы, но и греки. Византия не отказалась от намерения ослабить Болгарию и вновь подчинить ее своей власти. Завершив военные действия русы и греки обменялись посольствами и заключили мирный договор. Из договора следует, что сферой особых интересов Византии и Руси был Крым. Ситуация на Крымском полуострове определялась двумя моментами: давним византийско-хазарским конфликтом и появлением норманнского княжества на стыке византийских и хазарских владений. Главным опорным пунктом империи в Крыму оставался Херсонес (Корсунь). Русскому князю запрещалось «имать волости», т. е. захватывать владения хазар в Крыму. Более того, договор обязывал русского князя воевать («да воюет») с врагами Византии в Крыму. Если «та страна» (хазарские владения) не покорится, в этом случае император обещал прислать в помощь русам свои войска. Фактически Византия поставила цель изгнать хазар из Крыма руками русов, а затем поделить из владения. Соглашение было выполнено, хотя и с запозданием более чем на полвека. Киевскому княжеству досталась Тмутаракань с городами Таматархой и Керчью, а Византия завоевала последние владения хазар примерно в районе Сурожа. Прямую помощь византийцам оказал при этом конунг Сфенг, дядя киевского князя…
Мирные договоры с греками создали благоприятные условия для развития торговых и дипломатических отношений между Киевской Русью и Византией. Русы получили право снаряжать любое количество кораблей и вести торговлю на рынках Константинополя. Олег должен был согласиться с тем, что русы, сколько бы их не пришло в Византию, имеют право поступить на службу в императорскую армию без всякого разрешения киевского князя…
Скрынников Р.Г. Древнерусское государство
ВЕРШИНА ДРЕВНЕРУССКОЙ ДИПЛОМАТИИ
Теперь византийские послы должны были явиться для первых переговоров в Киев, и трудно переоценить всю важность, всю престижность достигнутой договоренности. …
По существу, здесь разматывался клубок всей восточно-европейской политики тех дней, в которую были вовлечены Русь, Византия, Болгария, Венгрия, печенеги и, возможно, Хазария. Здесь же шли переговоры, вырабатывались новые дипломатические стереотипы, закладывался фундамент нового долгосрочного соглашения с империей, которое должно было урегулировать отношения между странами, примирить или, по крайней мере, сгладить противоречия между ними…
А уж потом русские послы двинулись в Константинополь.
По-иному прозвучал в новом договоре и титул русского великого князя Игоря. Затерялся и пропал куда-то эпитет «светлый», которым с таким далеко не наивным расчетом наградили еще Олега византийские канцеляристы. В Киеве, видимо, очень быстро разобрались что к чему и поняли, в какое незавидное положение ставит он киевского князя. Теперь, в договоре 944 года, этого титула нет, Зато Игорь именуется здесь так, как у себя на родине — «великий князь русский». Правда, порой в статьях, так сказать, в рабочем порядке употребляются и понятия «великий князь» и «князь». И все же совершенно очевидно, что Русь и здесь постаралась добиться перемены и настояла на том титуле, который не ущемлял ее государственного достоинства, хотя, конечно, ему еще было далеко до таких высот, как «царь» и император».
Русь шаг за шагом, медленно и упорно завоевывала себе дипломатические позиции. Но особенно ярко это отразилось в порядке подписания и утверждения договора, о чем говорится в договоре. Текст этот настолько примечателен, что есть искушение процитировать его целиком…
Впервые мы видим, что договор подписан византийскими императорами, впервые византийской стороне поручено договором вновь послать своих представителей в Киев для того, чтобы принять клятву на договоре со стороны русского великого князя и его мужей. Впервые Русь и Византия берут на себя равные обязательства по части утверждения договора. Русь тем самым с начала выработки нового дипломатического документа до самого конца этой работы стояла на равных с империей, и само это было уже явлением примечательным в истории Восточной Европы.
Да и сам договор, который с таким тщанием вырабатывали обе стороны, стал событием экстраординарным. Дипломатия того времени не знает документа более масштабного, развернутого, обнимающего и экономические, и политические, и военно-союзные отношения между странами.
Литаврин Г. Г. Малоизвестные свидетельства о походе князя Игоря в 941 году
«Восточная Европа в исторической ретроспективе». М., 1999, стр. 38-44.
Свидетельство Константина было давно известно и мне, но из-за его краткости и риторичности не останавливало на себе внимания, причем — не только моего: опубликованное более трети века назад, оно воспринимается как не содержащее никаких дополнительных сведений сравнительно с уже известными историкам и поэтому остается до сих пор не введенным в научный оборот.
Упрек И. Шевченко заставил меня рассмотреть специально сообщение Константина. Результаты моего анализа я и излагаю в данной краткой заметке. Прежде всего, чтобы сделать более доступными оба упомянутых свидетельства современников событий, переведу их с греческого.
Первое из них представляет собой личное письмо самого императора Византии Константина VII Багрянородного (913-959) (а лишь его немногочисленные письма и являются сочинениями, достоверно принадлежащими его перу). Оно написано в ответ на недавно полученное им послание митрополита Кизикского Феодора, личного друга императора (у него не было от Феодора тайн — он писал ему даже о неполадках в собственной семье).
Ответ Константина Багрянородного митрополиту Кизика Феодору: «Хвалю столь горячую любовь твою ко мне и выраженное с восторгом столь пылкое и ревностное желание отозваться с радостью на нашу просьбу, так как ты хочешь всегда находиться поблизости и беседовать [со мной], и голос слышать, и рядом стоять, и руку пожимать. Ибо не так важно металлургам отыскать признаки золотой жилы или [не так ищут] знатоки камней чистые драгоценные камни, а ныряльщики 3 — непорочные жемчужины, как ты, сей сладчайший мой Феодор, горячо и страстно считаешь постоянное пребывание рядом со мною — любимым, превыше прелести любой вещи и всего того, что считается необходимым для жизни. Поэтому и кратчайшего письма жаждешь, и недолгой беседы желаешь, и во сне часто видишь любимого. По меркам, равным с этими, и мы согласны любить того, кто так возлюбил нас.
Но что за напасть, ненавистный тиран, разлучитель любящих и непримиримый враг, разделил [нас] и разделяет доныне? 4 Все расстроили дикий вепрь и нашествие скифов.
Содержание письма сводится, в сущности, к пяти пунктам: 1. К оповещению адресата о том, как сильно этот адресат любит отправителя письма и о согласии ответить адресату тою же мерою любви; 2. К выражению сожалений по поводу не состоявшейся, хотя и предусматривавшейся, встречи, когда бы царственный автор мог принять кубок со сладчайшим напитком из дружеских рук 8 ; 3. К отзыву об адресате как об ученейшем человеке; 4. К самоуничижительной (не без кокетства: император жаждет опровержения 9 ) оценке уровня своей собственной образованности в сфере словесности и, наконец, 5. К мельком оброненному упоминанию о причине, помешавшей и продолжающей мешать общению друзей — о «диком вепре и нашествии скифов».
Иначе говоря, предельно краток Константин именно в том месте письма, которое историку особенно интересно. Но как он ни краток, в его письме содержится информация, остающаяся до сих пор, как уже было сказано выше, не использованной. Она касается территориальных масштабов активности русов в окрестностях Константинополя и серьезности военной угрозы с их стороны региону, прилегающему к столице империи с юга.
Таким образом, рассматриваемый источник не только подтверждает высказанную Дж. Шепардом гипотезу о проникновении русов в 941 г. в Мраморное море. Он свидетельствует также о том, что русы прервали сношения византийцев между Кизиком и Константинополем (т. е. между малоазийским и европейским берегами): митрополит Кизика Феодор именно поэтому не мог прибыть в Константинополь, чтобы повидаться с Константином. Следовательно, однодеревки русов и после сражения 11 июня рыскали довольно долго (может быть, до конца августа) вдоль берегов почти всего Мраморного моря, поставив под угрозу плавание по нему мирных судов и наводя страх на жителей побережья: ведь Кизик был ближе к Дарданеллам, чем к Босфору, будучи расположен примерно на 160 км на юго-запад от Никомидии. Итак, можно смело допустить, что лично принявший через несколько лет княгиню Ольгу Константин мог наблюдать боевые ладьи ее мужа не в столь большом отдалении от своей столицы как раз в то время, когда писал приведенное выше письмо Феодору.
Ссыльный митрополит узнал, что есть надежды на пересмотр дела и смягчение его участи, и поспешил разослать письма своим бывшим коллегам — митрополитам с просьбами содействовать благоприятному для него исходу повторного разбирательства. В числе адресатов Александра оказался и Игнатий, митрополит Никомидии, соседней с Никейской митрополией, кафедру которой Александр еще недавно занимал (Никея находится к югу от Никомидии едва в 50 км), причем в то время обоих митрополитов связывали отношения дружбы.
Итак — приведу отрывок и из этого письма:
Таким образом, оба современника: и византийский император (писавший свое письмо митрополиту Кизика Феодору во время самого нашествия русов, когда указанная опасность для морского путешествия Феодора в Константинополь еще не миновала — «непримиримый враг… разделяет доныне»), и митрополит Никеи Александр (через 4 года вспоминавший в своем письме митрополиту Никомидии Игнатию о том, как он помогал пострадавшим от нашествия Игоря никомидийцам), — оказались, каждый по-своему, лично причастными к событиям, связанным с нашествием русов в 941 г.
Теперь у нас есть все основания признать, что масштабы похода Игоря на Византию были более значительными, а последствия их поражения 11 июня — менее для них тяжелыми, чем историки до сих пор себе это представляли. Данную констатацию я считаю отнюдь не маловажным фактором при рассмотрении проблем, связанных с обстоятельствами заключения и условиями договора 944 г.
Примечания
1. Шевченко И. И. Перечитывая Константина Багрянородного // ВВ. 1993. Т. 54.
2. Epistoliers byzantins du X-е siede / J. Darrouzes. Paris, 1960. P. 321-322. Note 3; P. 75
3. Перевожу вольно, по смыслу: συλλέγοντες — буквально «собирающие» (а может быть, ювелиры, подбирающие жемчужины для ожерелья?). Грамматический cтрой всей этой фразы вообще не лишен cтранностей.
4. Я согласен с издателем (Epistoliers. Р. 322. Note 3), что данная фраза (Άλλατίμέν διέκοψε και μέχρι τοΰ δεΰρο διακόπτει φθόνος, ό πικρός τύραννος και των φιλούντωνδιασπαστής και εχθρός άσπονδος; Ταΰτα δε κατελυμήνατο μονιος άγριος και Σκυθώνέφοδος) — риторическая фигура, обретающая конкретный смысл лишь вместе со словами, следующими непосредственно далее (ничего и никого иного, кроме нашествия русов во главе с Игорем, Константин здесь не имел в виду). Но я не согласен с издателем, что эта фраза не имеет реального содержания; скорее напротив — она полна важного для нас смысла, что я и надеюсь показать далее.
6. См.: Шевченко И. И. Перечитывая Константина Багрянородного. С. 24: ни Константин, ни кто-либо другой в его время «никогда не стремился к простому и ясному стилю».
7. Шевченко И. И. Перечитывая Константина Багрянородного. С. 19-4.
8. Упоминание о кубке, подносимом дружеской рукой Феодора, можно было бы и здесь принять за метафору (выше император жалуется, что не испил «из кубка муз»), если бы не было известно из другого письма Константина Феодору, что митрополит подарил императору великолепный кубок арабской работы (Epistoliers. Р. 60,328. 1 — 329. 8). Впрочем, нам остался не вполне ясен смысл выражения о το διάκλυσμα (полоскание, ополоски, пойло, а также монастырское вино): то ли Константин хочет сказать, что не в компании друга и вино — пойло, которое он поэтому пить не хочет, то ли намекает на подаренное (лучшего качества, чем имелось у Константина) или обещанное Феодором доброе вино, которое император, воспользовавшись кубком, ранее подаренным Феодором, желает выпить в самом его присутствии, то ли все-таки и здесь также и кубок, и сладкое вино — лишь олицетворение радости предстоящего общения (вино Феодор Константину посылал, и в риторике в связи с этим император упражнялся не раз — см.: Epistoliers. P. 318. 37-43; 320. 7-12; 329. 5-8. Не преувеличивали ли пороки Константина VII хронисты, обвиняя его в пристрастии к вину: мог ли потворствовать пагубной слабости его ближайший друг-митрополит?).
9. Epistoliers. P. 60.
10. Ibid. Р. 59. Ср. Р. 322. Note 3.
11. The Oxford Dictionary of Byzantium. New York; Oxford. 1991. Vol. 2. P. 984-985.
12. Веселовский А. Н. Видение Василия Нового о походе русских на Византию в 941 г. // ЖМНП. 1891. Ч. 261. С. 85.
13. ПСРЛ. Л., 1926. Т. 1. Стб. 44.
15. Левченко М. В. Очерки по истории русско-византийских отношений. М., 1956. С. 147-148. Другие из упомянутых А. Кажданом историков об отмеченных деталях похода 941 г. не упоминают (см.: Пашуто В. Т. Внешняя политика Древней Руси. М., 1968. С. 62; Сахаров А. Н. Дипломатия Древней Руси. М., 1980. С. 230).
16. Franklin S., Shepard J. The Emergence of Rus. 750-1200. London; New York, 1996. P. 114-115.
17. Die Werke Liutprands von Cremona / J. Becker. Hannover; Leipzig, 1915. 138. 31-33
18. Epistoliers. P. 28, 32.
19. Литаврин Г. Г. Моноваты — в Крыму или на Кавказе? // Византийские этюды. Тбилиси, 1978.
21. Ei δήποτε συντ (όνου) ημών μέμνησαι φιλίας και συμμαχίας της προς τους σους Νικομηδείς έν τη έφόδω φιλαντροπίας (Epistoliers. Р. 75. 24-25).
Князь Игорь 912-945 г.г.
Хронология жизни и деятельность Игоря
912-945 Правление Игоря.
914 Вернул древлян под власть Киева.
914-917 Война с уличанами, присоединение их к Киеву.
915 Первое нападение печенегов на Русь
920 Мирный договор с печенегами, но непрочный.
938 Покорение древлян, радимичей, тиверцев.
941 Неудачный поход на Византию.
944 Второй поход на Византию, откуп византийцев.
944 Успешные походы в Закавказье.
945 Мирный торговый договор с Византией.
945 Убийство Игоря древлянами.
Игорь (912–945) продолжил деятельность своего предшественника-опекуна (дяди или племянника) Олега. Став после смерти Олега (912 г.) великим князем, он подчинил своей власти восточнославянские племенные объединения между Днестром и Дунаем, подавил антикиевское восстание древлян.
Игорь, княживший почти столько же лет, сколько Олег, не оставил после себя подробностей своего княжения на протяжении почти четверти века. Может, они просто не сохранились? Но всё же достоверно известно, что при нём были покорены уличи (союз славянских племён в Нижнем Приднепровье). Усмирил он и древлян, которые после смерти Олега пытались противиться сбору дани. Игорь заставил их платить установленную Олегом дань, две трети которой русские князья отдавали тогда хазарам, находясь в зависимости от них. «Игорь в возрасте мужа принял власть опасную: ибо современники и потомство требуют величия от наследника государя великого или презирают недостойных», – писал Н. М. Карамзин.
Древляне, получив в вокняжение Игоря, отложились от Киева. В 914 году Игорь пошел на древлян и, победив их, возложил на них дань больше прежней. Вслед за тем воевода князя Свенельд двинулся на юг против уличей и после трехлетней осады взял их город Пересечен. В награду за эту победу Игорь отдал Свенельду древлянскую дань.
В 915 году на Русь впервые напали печенеги – объединённые племена заволжских кочевников – упорная борьба между Русью и Великой Степью продолжалась. Игорю пришлось воевать с опаснейшим врагом Русской земли – с печенегами.
Это кочевые племена тюркского происхождения. Они не знали земледелия, не строили домов, а жили в шатрах, переносимых с одного места кочевья на другое. Они имели великолепную быстроногую конницу и с её помощью, а также с помощью луков и стрел опустошали территории народов, населявших юг Восточной и Центральной Европы. Греки, правда, откупались от их набегов и даже натравливали печенегов, опять же с помощью золота, на врагов Византии. Доставалось от печенегов и хазарам. Первое упоминание в летописи о печенегах относится к 915 г. Они нападали не только на южные границы Руси, но и подходили даже к Киеву. Поэтому охране южных рубежей Игорь придавал большое значение. Есть сведения, что Игорь не только боем отражал набеги печенегов, но и заключал с ними договоры. После этого они в течение нескольких лет вообще не тревожили границы русских земель.
Слава князя Олега и его богатая добыча не давали покоя Игорю, и он совершил два похода на Византию. Первый поход на греков в 941 году окончился полной неудачей. Царь Роман был предупрежден болгарами и встретил Игоря во всеоружии: выслал свой флот на встречу Игоревым судам и сжег их. Спасаясь от разгрома остатки дружины, высадились на берег Малой Азии и стали грабить окрестные поселения, но византийцы выдворили их и оттуда. Игорь с уцелевшей дружиной бесславно вернулся в Киев.
«Повесть временных лет» отмечает алчность и жадность Игоря. Игорь не отчаялся, стал готовиться ко второму походу. К 944 году он собрал многих воинов: варягов, русь, полян, словен, кривичей, тивирцев, нанял печенегов, взял у них заложников и пошел на греков в ладьях и на конях. Услышав об этом, корсунцы (то есть жители Херсонеса, греческой колонии в Крыму) послали к царю Роману со словами: «Вот, идет Русь, покрыла все море кораблями, нельзя и сосчитать». Так же и болгары послали весть, говоря: » Идет Русь и наняла с собой печенегов». Услышав об этом, царь прислал к Игорю лучших бояр с мольбою: «Не ходи, но возьми дань, какую брал Олег, прибавлю и еще к той дани». Царь Роман и князь Игорь вступили в переговоры и заключили новый договор (945г.) между Византией и Русью. Установили «мир вечный до тех пор, пока солнце сияет и весь мир стоит». В договоре присутствуют более благоприятные условия для торговли с Византией, чем раньше и здесь же впервые встречаем выражение «Русская земля».
Он чуть было не поставил Русь спустя меньше чем столетие после её образования на грань распада. И лишь мудрая, терпеливая и в то же время целеустремлённая и жёсткая внешняя политика Ольги спасла положение, держава вновь укрепилась».
Сведения о семье Игоря противоречивы. Вероятнее всего у него было несколько жён, в их числе и Ольга, мать будущего великого князя киевского Святослава.
Игорь, отмечает С.М. Соловьев, представлен князем недеятельным, вождем неотважным. Он не ходит за данью к прежде уже подчиненным племенам, не покоряет новых, дружина его бедна и робка, подобно ему: с большими силами без боя возвращаются они назад, потому что не уверены в своем мужестве и бояться бури. Но к этим чертам Игорева характера в предании о нем, считает С.М. Соловьев, прибавлена еще другая – корыстолюбие, недостойное по тогдашним понятиям хорошего вождя дружины, который делил все с нею, а Игорь, отпустив дружину домой, остался почти один у древлян, чтоб взятою еще данью не делиться с дружиною.
«Князь Игорь» Василий Сидугин
До 912 года Киевской Русью правил князь Олег от имени Игоря, поскольку последний был еще совсем юным. Будучи от природы и воспитания скромным, Игорь уважительно относился к старшим и не смел предъявлять свои права на престол при жизни Олега, который за свои дела окружил свое имя ореолом славы. Князь Олег одобрил выбор жены для будущего правителя. Киевский князь Игорь женился в 903 году на простой девушке – Ольге, жившей вблизи Пскова.
Начало правления
После того, как умер Олег, Игорь стал полноправным князем Руси. Его правление началось войной. В это время племя древлян решило выйти из-под власти Киева и началось восстание. Новый правитель жестоко покарал восставших, нанеся им сокрушительное поражение. Этим сражением начались многочисленные походы князя Игоря. Результатом похода на древлян стала безоговорочная победа Руси, которая на правах победителя потребовала с восставших дополнительную дань. Следующие походы были направлены на противостояние с печенегами, которые, изгнав из Урала племена Угорцев, продолжили свое продвижение на Запад. Печенеги, в борьбе с Киевской Русью, заняли низовья реки Днепр, тем самым перекрывая торговые возможности Руси, поскольку именно через Днепр проходил путь из варяг в греки. Походы, которые проводил князь Игорь, против половцев осуществлялись попеременным успехом.
Походы на Византию
Через два года, в 943 году, князь Игорь организует новый поход на Византию. На этот раз армия была еще больше. Помимо русского войска были приглашены наемные отряды, которые состояли из печенегов и варяг. Войско двинулось к Византии по морю и по суше. Новые походы обещали быть успешными. Но внезапной атаки не получилось. Представители города Херсонес успели доложить византийскому императору, что новое многочисленное русское войско надвигается на Константинополь. На этот раз греки решили избежать сражения и предложили новый мирный договор. Киевский князь Игорь, посовещавшись со своей дружиной, принял условия мирного договора, которые были идентичны с условиями договора, подписанного византийцами с Олегом. На этом византийские походы были завершены.
Конец правления князя Игоря
Согласно записям в летописях, в ноябре 945 года Игорь собрал дружину и двинулся к древлянам для сбора дани. Собрав дань, он отпустил большую часть войска и с небольшой дружиной отправился в город Искоростень. Целью этого визита было требование дани лично для себя. Древляне были возмущены и задумали убийство. Вооружив войско, они двинулись в путь навстречу князю с его дружиной. Так произошло убийство киевского правителя. Его тело было погребено недалеко от Искоростеня. По легенде убийство отличалось крайней жестокостью. Его привязали по рукам и ногам к склоненным деревьям. Затем деревья отпустили… Так завершилось правление князя Игоря