Что было в париже в 19 веке
Париж в XIX веке
Париж в XIX веке бурно растет. Миграция населения внутри страны коснулась и столицы. Уже к середине XIX века половина жителей Парижа — выходцы из деревни и маленьких городков, приехавшие в надежде получить работу. И если в 1815 г. в Париже проживало 500 тыс. человек, то к 1850 г. численность населения достигает миллионной отметки, а к 1880 г. составляет 2 млн. человек. Рабочие ютятся в полуподвалах и в мансардах, по-прежнему сохраняется принцип: чем выше этаж — тем беднее семья. До середины XIX века Париж почти не менял свой облик и растущее население теснилось в городе, остававшемся в старых границах.
Еще в середине века грязная вода из домов текла по улицам, тротуаров не было, а дождь превращал все отбросы в вонючую жидкую грязь. Чтобы пешеходы могли перейти через улицу не испачкавшись, подметальщики клали на мостовую дощечки и переводили людей за особую плату.
Отличались друг от друга и жилые кварталы. Обычно богатые и средние слои населения проживали в западных, а рабочие — в восточных частях города, так как дул в основном западный ветер и на восток несло дым и копоть от фабрик.
Женщины-работницы не имели отпуска для ухода за больными детьми, отсюда высокая детская смертность, вдвое выше, чем в буржуазных кварталах. «Города стали могильщиками для людей» — так говорили о жителях восточных районов.
В западных кварталах условия жизни были не в пример лучше: и широкие улицы, и зеленые аллеи, и сравнительно чистый воздух, и приличное уличное освещение.
Но в середине XIX века Париж преображается, начинается реконструкция города: разрушаются старые кварталы, сносятся узкие улочки, где так удобно было строить баррикады.
Стройки дают новые рабочие места. Целых двадцать лет, начиная с 1853 года, Париж — строительная площадка. Работами руководит барон Османн, префект Сены. Именно он придал городу современный вид. Османн увеличил Париж, присоединив к нему 11 соседних общин. Под его руководством проложили широкие улицы с новыми домами, выстроенными в едином стиле, создали просторные площади, скверы и парки. Все это украшалось прекрасными скульптурами. На месте старинных городских стен устраивались бульвары. Улицы мостили щебенкой, появились тротуары. Успешно строились общественные здания: вокзалы, казармы, мэрии, школы, больницы, театры.
Знаменитым сооружением этой эпохи стало здание Оперы, созданное по проекту талантливого архитектора Шарля Гарнье. Оформилось архитектурное единство столицы.
Быстро развиваются все виды транспорта, начиная с речных трамваев с лопастными колесами до парового трамвая. По приказу Османна построили две окружные железные дороги, одна для грузов, другая для пассажиров. Дороги связали вокзалы с новыми кварталами. В конце XIX в. Париж получил водопровод и канализацию, трамвай и метро.
Использовались и новые строительные материалы: из металлических конструкций архитектором Виктором Бальтаром строится ансамбль из торговых павильонов. Это Центральный рынок, знаменитое «чрево Парижа».
Появляются огромные универсальные магазины, торгующие всевозможными товарами, кафе и рестораны, картинные галереи и книжные развалы букинистов на набережной Сены. И над всем этим великолепием высится чудо индустриальной эпохи, символ Парижа — башня Эйфеля.
Юдовская А.Я., Баранов П.А., Ванюшкина Л.М. Новая история
Уличная жизнь Парижа в XIX веке
Историк литературы Вера Мильчина о помоях, омнибусах, золотой молодежи, зеваках и «львах» на улицах французской столицы до перепланировки Жоржа Османа
Жизнь парижских улиц
В первой половине XIX века парижская уличная жизнь была, насколько можно судить по нравоописательным очеркам того времени, пространством, куда выплескивались многие формы городской деятельности, которые нам привычнее представлять себе в помещении. Слово «выплескивались», кстати, можно понимать и в сугубо конкретном смысле: несмотря на все призывы городских властей выливать помои только в специально отведенных местах, парижанам зачастую было гораздо сподручнее выплескивать самые неприглядные жидкости прямо из окон на мостовую, по которой ради этой цели был проложен специальный сточный желоб (сначала он шел по середине улицы, потом его сместили к тротуарам, но прохожим от этого легче не стало).
О том, насколько все это раздражало тогдашних парижских жителей, можно судить, например, по фельетонам Дельфины де Жирарден. В ее книге «Парижские письма виконта де Лоне» Русский перевод Веры Мильчиной вышел в издательстве «НЛО» (М., 2009). есть очерк от 13 июля 1837 года, описывающий злоключения прохожего, которому не удается осуществить свою мечту и прогуляться по парижским улицам, потому что «нынче прогулка у нас превращается в сражение, а улица — в поле битвы; идти — значит сражаться». Это непосредственное описание уличных «бедствий», но существует и свидетельство от противного: в 1840 году республиканец Этьен Кабе выпустил утопический роман «Путешествие в Икарию», где изображена идеальная республика, в которой люди не знают ни голода, ни холода, ни угнетения. Так вот, в икарийских городах повествователя особенно восхищает то, что и тротуары, и мостовая всегда чистые, а вода, оставшаяся после уборки, стекает в специально устроенные люки; что на улице не видно ни мусора, ни лошадиного навоза; что для пешеходов устроены специальные переходы (порой подземные и наземные) и потому они не рискуют оказаться под колесами экипажей, и т. д. Совершенно очевидно, что в современном ему Париже Кабе всех этих удобств не видел.
«Нынче прогулка у нас превращается в сражение, а улица — в поле битвы; идти — значит сражаться»
Вытеснение торговли с улиц происходило и в другой, более деликатной сфере: проституток, которые расхаживали по улицам в традиционных для них районах, власти принуждали продавать свои услуги только в помещениях, а в 1830-е годы вообще постарались вытеснить их заведения на окраины.
Проституток, которые расхаживали по улицам, власти принуждали продавать свои услуги только в помещениях
Своеобразным мостом, соединяющим торговлю на открытом воздухе и в помещении, стали пассажи — крытые проходы между двумя параллельными улицами, специфически парижская форма градостроения, возникшая в самом начале XIX века и пережившая свой расцвет в 1820-е годы. Пассажи представляли собой ряды лавок, кафе и ресторанов и в этом смысле были настоящими улицами. Но при этом по ним даже в дождливую погоду можно было прогуливаться без всякого зонтика, рассматривая витрины с безделушками, эстампами и разным эффектным товаром.
«Вот проносится роскошный экипаж, и вы устремляете любопытный взор к портьере в надежде поймать кокетливую улыбку юной красавицы, но видите лишь очередную валаамову ослицу, с важным и глупо-удивленным видом созерцающую деревья, дома и людей. На экипаже красуется надпись крупными буквами: «Очищенное молоко ослиц, вскормленных морковью».
Тут задействовано все: и транспорт, и реклама, и привычка парижан глазеть по сторонам. Именно поэтому приведенный образ кажется мне символическим.
Развлечения в Пале-Рояль. 1815 год © Bibliothèque nationale de France
Город как выставка мод
Париж первой половины XIX века (то есть до того, как префект Осман в середине века перестроил его и придал ему тот вид, который привычен нам сегодня) — это прежде всего город с очень четко выраженной структурой и разделением на разные районы с разным физическим обликом и, главное, разной репутацией. Современники часто писали об этом, подчеркивая, что порой для парижанина оказаться в чужом квартале — все равно что совершить путешествие к антиподам.
В некоторых местах город превращался в своего рода выставку — в первую очередь выставку последних мод. Прежде всего, это происходило в саду Тюильри и на бульваре Итальянцев. Здесь совершалось стихийное разделение на «актеров» и зрителей: одни прогуливались, другие сидели на стульях и рассматривали гуляющих, то есть тоже «гуляли», но весьма своеобразно, не вставая со стульев — английская путешественница леди Морган в книге «Франция» (1817) с изумлением отмечает, что прогулка на бульваре может принимать и такую форму. Разумеется, подобный способ экспонирования себя был принят только в определенных кварталах города, прежде всего на правобережных бульварах.
Были и другие кварталы, как бедные, так и богатые, где никому бы и в голову не пришло прохаживаться, демонстрируя модные наряды: на правом берегу Сены таким был «старорежимный» квартал Маре, на левом — студенческий Латинский квартал, грязный и бедный квартал Сен-Марсо и аристократическое чопорное Сен-Жерменское предместье.
Карнавал
Культура экспонирования самих себя и собственной элегантности в открытом городском пространстве была, конечно, по преимуществу культурой высших сословий. У простонародья были свои способы уличного времяпрепровождения: раз в год, во время карнавала, по улицам Парижа расхаживали толпы в карнавальных костюмах, водили огромного быка, которому давали какое-нибудь прозвище, заимствованное из модного романа (был, например, год, когда этого «жирного быка» звали Монте-Кристо).
В этих карнавальных забавах происходил такой любопытный феномен, как «опрощение» (разумеется, не внутреннее, а внешнее, на уровне костюма) представителей высших сословий. В конце 1830-х годов для этого был изобретен специальный костюм — по-французски débardeur. В первом значении это просто одежда грузчика, перетаскивавшего товары с плотов на берег: широкие панталоны и заправленная в них блуза. Но костюм этот оказался очень удобен для карнавала, причем это карнавальное время было единственным, когда панталоны имели право надевать на себя и дамы. В 1840 году замечательный рисовальщик Гаварни выпустил целую серию литографий под общим названием «Les Débardeurs», и этот костюм вошел в моду.
Литография Поля Гаварни из серии «Les Débardeurs». 1840 год — Так ты, значит, тоже тут! Так-то у тебя голова болит?
— А ты меня, значит, караулишь? © Wikimedia Commons
Город как подмостки
Для Парижа конца XVIII — начала XIX века особенно важным было разделение на пространство внутри окружавшей город крепостной стены — так называемой Стены откупщиков — и вне ее, за заставами. Стена была выстроена в 1780-е годы для решения совершенно определенной экономической задачи: чтобы удобнее было взимать налог на ввозимые в Париж еду и питье (octroi). Внутри стены продовольствие и алкоголь были дороже, за заставами — дешевле. Поэтому пространство за крепостной стеной было сугубо развлекательным: там строились кабаки, танцевальные залы, там проводило воскресные дни все небогатое население Парижа.
Но было в Париже, а точнее, за парижской крепостной стеной место, куда в один определенный момент года отправлялись отнюдь не только приказчики и гризетки, но и многие аристократы. Это Куртий — увеселительное место на северо-восточной окраине Парижа.
Квартал Куртий делился на две части: Нижний Куртий располагался у подножия высокого холма внутри города, а Верхний — на его вершине, за городской стеной. Верхний Куртий весь состоял из разнообразных кабаков. В последние три дня карнавала туда поднимались многочисленные представители золотой молодежи, напивались там вместе с простолюдинами, а потом, утром Пепельной среды (то есть в первый день Великого поста) в экстравагантных костюмах и живописных экипажах спускались из Верхнего Куртия в Нижний, разбрасывая по пути цветы и конфеты и выкрикивая непристойности. На это зрелище глазели толпы специально собравшихся зрителей, причем были далеко не в восторге от увиденного.
«Время от времени какой-нибудь человек в лохмотьях выходил из шпалеры, изрыгал нам в лицо поток ругательств, а потом осыпал нас мукой»
Этот спуск из Куртия весьма выразительно описан у Мюссе в «Исповеди сына века»:
В результате в ночь, предшествовавшую первому дню Великого поста, городское пространство на дороге из Верхнего Куртия в Нижний превращалось в своего рода сцену, на которой демонстрировали себя молодые парижские аристократы, в обычное время выбиравшие для прогулок совсем другие, куда более фешенебельные районы города.
Люди менее состоятельные платили за сдаваемые внаем стулья и рассматривали едущих
Другое парижское пространство, которое в определенный момент года превращалось в своего рода подмостки для представления (впрочем, несравненно более пристойного), — это Елисейские Поля; по ним пролегала дорога в Булонский лес, а дальше — в Лоншан, куда раз в год, на Страстной неделе, отправлялись модные и богатые парижане. Лоншанское гулянье доставляло удовольствие не только тем, кто ехал в Лоншан, но и тем, кто на них любовался: каждый владелец экипажа старался сделать свое транспортное средство как можно более роскошным и элегантным, а люди менее состоятельные платили за сдаваемые внаем стулья и рассматривали едущих.
Здесь надо пояснить, что Елисейские Поля в это время еще отнюдь не были той городской артерией, застроенной высокими домами и богатыми магазинами, какими привыкли их видеть мы; это была, в сущности, парковая зона, где устраивались ярмарочные забавы для простолюдинов: лазанье за призом по гладкому шесту, стрельба в цель, демонстрация дрессированных животных.
Лоншанское гулянье было для простых посетителей Елисейских Полей еще одной забавой — но более возвышенной и элегантной.
Панорама Парижа. 1828 год © Bibliothèque nationale de France
Демократизация
Все главные городские парижские нововведения первой половины XIX века способствовали демократизации городского существования, хотя, разумеется, сознательно такой цели никто перед собой не ставил. Первое такое нововведение — это рестораны вместо старинных трактиров или табльдотов. С одной стороны, ресторан, конечно, поощрял «индивидуализм» едоков. В трактире или за табльдотом у посетителя не было выбора — он ел то блюдо, которое в данный день приготовили на хозяйской кухне. Ресторан, во-первых, ввел в употребление «карту» (la carte), или, как принято ее называть в русской традиции, меню. Ресторанный способ обслуживания позволил посетителю выбирать из нескольких закусок, нескольких основных блюд и нескольких десертов (любопытно, что такая форма общественного питания изумляла не только русских офицеров в 1814 году, но и французских провинциалов в начале 1830-х годов). Во-вторых, ресторан заменил еду за одним общим столом питанием за отдельными столиками. Это — по части индивидуализма. Но при этом уже в 1820-е годы в Париже работали рестораны, где одновременно обедали больше сотни человек, и очень приличный обед с вином стоил 2 франка — против 25 в роскошном ресторане.
В экипажах незнакомые люди соединялись в одном омнибусном пространстве и ехали каждый, куда ему требовалось
Вторая новинка, способствовавшая демократизации городской жизни, — это появившиеся в 1828 году омнибусы, а за ними — целый ряд транспортных средств того же типа, которые отправляли на улицы Парижа другие компании с другими названиями. Это были экипажи, рассчитанные не на четырех человек, как старые фиакры (подобие наших такси), а на шестнадцать или даже двадцать человек. В этих экипажах незнакомые люди соединялись в одном омнибусном пространстве и ехали — гораздо дешевле, чем в фиакре, не говоря уже о собственном экипаже, — каждый, куда ему требовалось (разумеется, в пределах того маршрута, по которому курсировал данный омнибус).
И наконец, третий важнейший процесс, происходивший в Париже в это время, — это новый способ возникновения «звезд». Его можно продемонстрировать на примере такого тогдашнего понятия, как «львы». Вообще-то возникло это понятие впервые в Англии в 1820-е годы, а то и раньше, но, так сказать, всеевропейскую известность оно приобрело благодаря тому, что вошло в моду во Франции в самом конце 1830-х годов. В это время слово «лев» могло пониматься двояко: в широком и в узком смысле слова. Лев в широком смысле слова — фигура вполне привычная; в разные эпохи его называли петиметром, щеголем или денди. Это как раз тот, кто любит экспонировать себя и свои ультрамодные туалеты на бульварах и в театре. А вот лев в узком смысле слова — это явление гораздо более интересное. Этот не тот, кто хочет, чтобы на него смотрели, а тот, на кого все хотят смотреть. Сейчас бы сказали, что это тот, кто создает информационный повод: спортсмен, установивший рекорд, альпинист, покоривший высокий пик, писатель, написавший прославленный роман. По остроумному выражению уже упоминавшейся Дельфины де Жирарден, которая как раз и отстаивала это второе, узкое понимание слова «лев», в представлении с участием диких зверей «львом» будет не лев и не тигр, а дрессировщик. Так вот, этот способ завоевания известности — не только и не столько происхождением, сколько какими-то свершениями и достижениями — постепенно укоренялся в Париже и вытеснял прежние формы завоевания славы. Это тот процесс, конечную стадию которого можно видеть в мире, описанном Прустом: повествователь мечтает попасть в мир родовитых Германтов, но Сван — отнюдь не аристократ — уже давно там принят и востребован не благодаря происхождению, а благодаря собственному интеллекту. Светская жизнь трансформируется: теперь больше шансов вызвать интерес не только у широкой публики, но и у завсегдатаев светских гостиных имеет не красавец-щеголь, а журналист, литератор, композитор — но при условии, что он является законодателем мод.
Париж на рубеже XIX и XX веков
Париж на рубеже XIX и XX веков
Международные выставки в Париже были событиями мирового масштаба. По ним можно судить о Париже на рубеже веков. Особенно интересными были выставки 1889 и 1900 годов. Обе они были проведены на Марсовом поле, были освещены электричеством, имели невероятную популярность.
Рекламный плакат Всемирной выставки 1889 года
Выставка 1889 года была приурочена к столетнему юбилею Великой французской революции, а выставка 1900 года носила название «Париж, столица цивилизованного мира».
Организатором выставки 1889 года был соратник Османа Альфан. Альфан сравнил работу по организации выставки 1889 года с составлением «Энциклопедии» Дидро: единение мысли, напряженный труд – ив результате польза для всей нации.
Главный вход Всемирной выставки 1900 года
Жан-Шарль Адольф Альфан (1817–1892 гг.) был, как сказал во время его похорон на кладбище Пер-Лашез глава совета департамента Сены, «похожим на волшебника организатором всех государственных и парижских празднеств, величественным декоратором выставок, творцом променадов, скверов и авеню». Альфан был инженером, архитектором, финансистом и администратором, который ко всем этим талантам обладал еще и огромной любовью к Парижу. Именно Альфан утвердил проект Эйфелевой башни – металлической иглы в триста метров высотой.
Барон Осман в свое время собрал прекрасную команду трудолюбивых и талантливых профессионалов, воплощавших в жизнь его планы переустройства Парижа. Осман покинул свой пост в 1870 году, но его команда продолжала работать.
Превознесение науки и технического прогресса в 1889 году сменилось духом веселья, зрелищ и развлечений выставки 1900 года. Эта выставка была обращена в большей степени к чувствам человека, была своеобразным триумфом искусства над наукой. Множество строений, воздвигнутых специально к 1900 году, стали привычными местами удовольствий и развлечений и неотъемлемой частью Парижа даже после окончания выставки.
Большое влияние на будущее Парижа оказало строительство метрополитена. В 1895 году началось планирование метрополитена, а с 1898 года уже велись работы по его созданию.
В целом метрополитен расположили под землей – на поверхность железную дорогу вывели только на месте старой стены Генерального откупщика. Торжественное открытие назначили на июль 1900 года. Первая ветка метро шла от «Венсенского парка» до «Порте Майо», а станции на Елисейских полях и близ людных ярмарок. Метрополитен внес немалый вклад в интеграцию экономики предместий в инфраструктуру столицы.
Начался промышленный подъем Парижа, связанный с появлением автомобилестроения в 1900 году. На рубеже веков в городе и его предместьях действовало около шестисот автомобилестроительных заводов. Развивалось авиастроение, машиностроение, производство электротоваров и киноиндустрия. Пять из семи киностудий Франции располагались в окрестностях Парижа. В начале XX века Париж был и крупнейшим финансовым центром мира.
Парижское метро. Начало XIX века
Рост грамотности парижан стал ключевым фактором в формировании элегантного стиля жизни. К 1900 году полмиллиона парижан посещали театр раз в неделю, а половина всего Парижа ходила в театр раз в месяц. Технологии телефонной связи только-только зарождались в те времена, но уже с 1882 года общественные телефонные аппараты появились по всему Парижу.
С 1914 года жизнь Парижа изменила война. Париж находился ближе к линии фронта, чем любая другая столица мира, а война пошла не так, как планировалось. Немцы быстро миновали Бельгию и двинулись к столице Франции. Второго сентября 1914 года правительство было вынуждено закрыть биржу и переехать в Бордо. Париж начал готовиться к осаде.
В 1900 году по улицам Парижа ездили 430 000 автотранспортных средств, а к 1913 году город отказался от использования лошадей в омнибусном и трамвайном движении. Электрические трамваи и автобусы стали привычными для парижан. В 1910 году появились первые улицы с односторонним движением. Светофоры зажглись в Париже в 1923 году. За золотым веком лошади последовал золотой век велосипеда. К началу войны на улицах Парижа их было уже 250 000.
4—10 сентября всего в пятидесяти километрах от города прошла одна из основных баталий войны – битва на Марне. Артиллерийский огонь был слышен в Париже. Французы победили в битве, и германская армия отступила. К рождеству 1914 года война откатилась от столицы и перешла в затяжную фазу, бои переместились в глубокие окопы, протянувшиеся от Ла-Манша до швейцарской границы.
В декабре 1914 года правительство вернулось в Париж. Жизнь города понемногу наладилась. Легкая промышленность, и особенно текстильное производство двадцати округов города, переживала кризис, а тяжелая индустрия и крупные заводы в усиливали свои позиции. Автомобилестроение почти полностью переориентировало свои мощности на военные нужды. Количество рабочих на заводах «Рено» выросло с 4000 до 22 000 человек, все они производили военную технику, бомбы, пушки и танки.
Война принесла с собой не только смерти на полях сражений, но и болезни. В 1914–1915 годах в Париже разразилась эпидемия тифа, в 1915 году – скарлатины, в 1918–1919 годах – гриппа.
В ноябре 1918 года Германия была вынуждена принять мирное соглашение, продиктованное Францией и ее союзниками.
Интересно, что одним из способов использования телефонного аппарата в Париже тех времен был так называемый «театрофон»: всякий мог по аппарату узнать репертуар пьес, что шли на бульварах.
В 1895 году братья Люмьер впервые показали свои движущиеся картины в здании университета Сорбонны. Париж открыл век кино, и к 1914 году в городе уже было тридцать семь кинотеатров, многие из которых расположились на бульварах, потому что именно они оставались центрами театральных и прочих зрелищ.
Война изменила Париж. Ему понадобились десятилетия, чтобы вернуть свой былой блеск и славу.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.
Продолжение на ЛитРес
Читайте также
Кто добывал больше нефти на рубеже XIX и ХХ веков – Америка или Россия?
Кто добывал больше нефти на рубеже XIX и ХХ веков – Америка или Россия? В 1899 году в Российской империи (в Баку) было добыто более 520 миллионов пудов нефти, а в США – 249 миллионов пудов. Таким образом, на рубеже XIX и ХХ веков объем российской нефтедобычи превосходил американский
Россия на рубеже XVI–XVII вв. Смутное время
Россия на рубеже XVI–XVII вв. Смутное время Нарушив «старину», грубо поправ казавшиеся безусловными обычаи, растеряв во время опричнины результаты, достигнутые в ходе реформ 1550-х гг., власть обрекла себя на нестабильность.Дестабилизации обстановки в России способствовали
Из тьмы веков
Из тьмы веков Природа — творец всех творцов. И. В. Гете Мы хорошо помним многие события десяти-двенадцатилетней давности; без большого труда можем выяснить, что происходило на земле сто-двести лет назад; достаточно подробно знаем жизнь многих народов за тысячу и за две
Из глубины веков
Из глубины веков Самые ранние упоминания об алмазе как об украшении появились в легендах в 1200 году до н. э. В то далекое время алмаз считался магическим амулетом. Люди верили, что твердость алмаза придает его хозяину храбрость и мужество в битвах. Воины украшали свое
Посмотри во тьму веков
Посмотри во тьму веков А вот работа геологов-палеонтологов, наоборот, не связана с сиюминутными вопросами. Пытливый взор этих специалистов как бы погружен в тьму веков. Задача перед этими специалистами стоит не из простых — палеонтологи изучают развитие животного и
За пять веков до Колумба
За пять веков до Колумба Норвежский король Улав Трюгвасон вырос при дворе киевского князя Владимира. С викингами он побывал во многих странах Европы и однажды, когда его корабли стояли близ берегов Британии, решил креститься со всей дружиной. Вернувшись на родину, Улав
Пыль веков
Пыль веков Из трагедии «Борис Годунов» (1824—1825) А. С. Пушкина (1799—1837). Эти слова произносит монах-летописец Пимен, имея в виду другого летописца, который придет ему на смену: И, пыль веков от хартий отряхнув, Правдивые сказанья перепишет. Иносказательно: следы, признаки
Художники XIII–XV веков
Художники XIII–XV веков 3 Эйк, Хуберт ван – нидерландский живописец XV века.Эйк, Ян ван – нидерландский живописец XV века.4 Босх, Хиеронимус – нидерландский живописец конца XV – начала XVI веков.5 Винчи, Леонардо (да) – итальянский живописец XV века.Дюрер, Альбрехт – немецкий
Искусство XIV–XV веков
Искусство XIV–XV веков Роберт Кампен. Муж скорбей. 1430 Пуччо де Симоне (работал во Флоренции между 1346 и 1358). Коронование Богоматери 1350. Дерево, масло. 159,6×69«Коронование Богоматери» — одно из самых старых произведений, принадлежащих гентскому музею. Флорентийский мастер
Искусство XIX–XX веков
Искусство XIX–XX веков Анри Эвенпул. Испанец в Париже. 1899 Жан-Луи-Теодор Жерико (1791–1824) Портрет клептомана 1820–1824. Холст, масло. 61,2×50,1«Портрет клептомана» входит в серию, состоящую из десяти портретов умалишенных, созданных Теодором Жерико для своего друга, доктора Жорже,
«Красная Вена» на рубеже столетий
«Красная Вена» на рубеже столетий 1873 год. Мировая выставка и биржевой кризис, конец периода грюндерства («дикого» капитализма» – прим. ред.).1883 год. Открытие первых городских железных дорог на паровой тяге, будущей сети городских электричек.1890 год. Второе расширение
Из глубины веков
Из глубины веков А сюрприз состоял вот в чем. Над «алтарем» на поверхности известнякового натека исследователи обнаружили выдолбленный рукою древнего человека крест и грубое рельефное изображение человеческого лица! Но это было еще не все. Ниже алтаря среди глыб «хаоса»