Что было в письме запорожцев турецкому султану

Письмо запорожцев турецкому султану

Из Википедии — свободной энциклопедии

Письмо запорожцев турецкому султану — пародийно-публицистическое художественное произведение [1] в форме оскорбительного ответа запорожских казаков, якобы написанного османскому султану (в одной из версий, Мехмеду IV) в ответ на его ультиматум: прекратить нападать на Блистательную Порту и сдаться. Существует предание, что в ходе русско-турецкой войны 1672—1681 годов, прежде чем отправить войска на Запорожскую Сечь, султан послал запорожцам требование покориться ему как владыке всего мира и наместнику бога на земле, как это сделал правобережный гетман Пётр Дорошенко. Запорожцы ответили на это письмо своим письмом, не стесняясь в выражениях, отрицая всякую доблесть султана и жестоко насмехаясь над кичливостью «непобедимого рыцаря». Произведение ныне известно главным образом благодаря картине Ильи Репина «Запорожцы».

По легенде, письмо написано в XVII веке, когда в среде запорожского казачества и на Украине была развита традиция таких писем. Оригинал письма не сохранился, оно известно в списках не ранее XVIII века. Известно несколько вариантов текста этого письма. Подлинность их оспаривалась около века, и в последней трети XX в. на основании изучения ранних списков учёные пришли к консенсусу, что письмо восходит к аналогичному пародийному памфлету 1670-х гг. без обсценной лексики, который, по самой популярной версии, был переведён с польского.

Источник

Письмо запорожцев турецкому султану

Существует предание, что, прежде чем отправить войска на запорожскую Сечь, турецкий султан Мухаммад IV послал запорожцам требование покориться ему как владыке всего мира и наместнику бога на земле. Запорожцы якобы ответили на это письмо своим письмом, не стесняясь в выражениях, отрицая всякую доблесть султана и жестоко насмехаясь над кичливостью «непобедимого рыцаря». Известно несколько вариантов текста этого письма. Подлинность их вызывает сомнения, однако, по мнению исследователя запорожских казаков Д. И. Яворницкого, их содержание вполне согласно с духом запорожского казачества.

Наиболее ранние русские рукописи «переписки турецкого султана с казаками» и немецкое листовое издание XVII века содержат краткий вариант текста без ненормативной лексики. В сочинении речь идёт не о запорожских казаках, а о чигиринских казаках. Обширные варианты послания, в которых письмо султана обращено к запорожцам, появляются только в рукописях середины XVIII в. В популярных публикациях (печатных и электронных) для того, чтобы повысить интерес к памятнику, часто совмещают тексты письма султана из рукописей XVII века и пространные, богатые ненормативной лексикой тексты середины — конца XVIII века.

Существует несколько вариантов текста письма, предложенный ниже считается каноническим по выписке из книги Дарвинского сборника истории Запорожской Сечи, хранящейся в Государственной публичной библиотеке (ныне Российская национальная библиотека) Санкт-Петербурга, послание относится к концу XVII века, в настоящее время такого сборника в фондах РНБ нет).

Письмо турецкого султана к казакам

«Я, султан и владыка Блистательной Порты, сын Мухаммеда, брат Солнца и Луны, внук и наместник Бога на земле, властелин царств Македонского, Вавилонского, Иерусалимского, Великого и Малого Египта, царь над царями, властитель над властелинами, несравненный рыцарь, никем не победимый воин, владетель древа жизни, неотступный хранитель гроба Иисуса Христа, попечитель самого Бога, надежда и утешитель мусульман, устрашитель и великий защитник христиан, повелеваю вам, запорожские казаки, сдаться мне добровольно и без всякого сопротивления и меня вашими нападениями не заставлять беспокоиться.»

Подписано: Султан турецкий Мухаммед IV

Ответ Запорожцев Магомету IV-му

«Запорожские казаки турецкому султану!
Ты — шайтан турецкий чёрт, проклятого чёрта брат и товарищ, и самого Люцифера секретарь! Какой же ты к чёрту рыцарь, когда голою сракой ежа не убьёшь? Чёрт высирает, а твоё войско пожирает. Не будешь ты, сукин ты сын, сыновей христианских под собой иметь, твоего войска мы не боимся, землёй и водой будем биться с тобой, ** твою мать.

Вавилонский ты повар, Македонский колесник, Иерусалимский пивовар, Александрийский козолуп, Великого и Малого Египта свинопас, Армянский свин, Подолянская злодеюка, Татарский сагайдак, Каменецкий палач, и всего света и подсвета шут, а для нашего Бога — дурак, самого аспида внук и нашего х*я крюк. Свинячья морда, лошадиная срака, мясника собака, некрещёный лоб, мать твою **!

Вот так тебе запорожцы ответили, никчёмный! Не годен ты и свиней христианских пасти! Числа не знаем, ибо календаря не имеем, месяц в небе, год в книге, а день такой у нас, какой и у вас, и за это целуй в сраку нас!»

Подписали: Кошевой атаман Иван Сирко со всем войском Запорожским.

История создания картин «Запорожцы»

По легенде, письмо было написано в 1676 году кошевым атаманом Иваном Сирко «со всем кошем Запорожским» в ответ на ультиматум султана Османской империи Магомета IV. Оригинал письма не сохранился, однако в 1870-х годах екатеринославским этнографом-любителем Я. П. Новицким была найдена копия, сделанная в XVIII веке. Он передал её известному историку Д. И. Яворницкому, который однажды зачитал её, как курьёз, своим гостям, среди которых был, в частности, И. Е. Репин. Художник заинтересовался сюжетом, и в 1880 году начал первую серию этюдов.

В обращении к теме запорожцев Репину, который и сам в достаточной мере знал историю Украины, помогал историк Д. И. Яворницкий. В письме В. Стасову Репин писал: «…никто на всем свете не чувствовал так глубоко свободы, равенства и братства, как казаки».

Предварительные зарисовки осуществлял во время путешествия по Запорожью в 1880—1881 годах («Малорусские типы»). Одна из зарисовок была помещена в журнале «Север» в 1886 году под названием «Хохол». Узнав об этом, И. Репин обратился с просьбой к граверу В. Мате передать заведующему редакцией журнала П. М. Гнедичу, чтобы тот не изменял подписей на те, которые неправильно отражают название народа и унижают его национальное достоинство.

После 1880 года Репин занимался неспешной и длительной серией эскизов и подбором моделей. Среди моделей, позировавших Репину для картины, были многие известные личности. В частности, для центральных персонажей художник выбрал историка Дмитрия Яворницкого — писарем, а атаманом Сирко — самого киевского генерал-губернатора Михаила Драгомирова. Для смеющегося казака в белой папахе позировал журналист и писатель Владимир Гиляровский. Первый законченный эскиз маслом появился в 1887 году. Репин подарил его Яворницкому. Позже Яворницкий продал его П. М. Третьякову и сейчас он находится в Третьяковской галерее. Основной (можно сказать, классический) вариант картины был завершён в 1891 году.

После первого публичного обозрения художника критиковали за то, что по мнению многих картина была «исторически недостоверной». Тем не менее, судьба полотна сложилась удачно. После шумного успеха на нескольких выставках в России и за рубежом (Чикаго, Будапешт, Мюнхен, Стокгольм) картину в 1892 году купил за 35 тыс. рублей император Александр III. Картина оставалась в царском собрании до 1917 года, а после революции оказалась в собрании Русского музея.

Ещё не завершив основной вариант, Репин в 1889 году начал работу над вторым, работу над которым он так и не закончил. Это полотно несколько уступает по размерам первоначальному варианту, и является, так сказать, кулуарным экземпляром. Второй вариант «Запорожцев» художник попытался сделать более «исторически достоверным». Хранится он сейчас в Харьковском художественном музее.

«Запорожцы» И. Репин, 1880-1891

«Запорожцы» И. Репин, вариант 1893 года

Источник

LiveInternetLiveInternet

—Метки

—Музыка

—Новости

—Цитатник

Введите адрес и наслаждайтесь обзором. Посмотрите чего нашла интересного. Просто вписываете ад.

Парад Ансамблей Военно-Морских Флотов России Приглашаю в мой музыкальный мир!Красивая музыка напо.

«Русские умеют умирать. » (Рапорт капитана Руднева о бое крейсера Варяг) Я не собирался писат.

—Ссылки

—Видео

—Поиск по дневнику

—Подписка по e-mail

—Статистика

Что же писали в письме запорожцы турецкому султану?

Илья Репин, «Запорожцы пишут письмо турецкому султану», 1880—1891,

Вот какая популярная версия ходит давно уже по интернету, которая называется каноническим вариантом :

Ультиматум МЕХМЕДА IV.казакам

Я, султан, сын Мухаммеда, брат Солнца и Луны, внук и наместник Бога, владелец царств Македонского, Вавилонского, Иерусалимского, Великого и Малого Египта, царь над царями, властитель над властелинами, необыкновенный рыцарь, никем непобедимый воин, неотступный хранитель гроба Господня, попечитель самого Бога, надежда и утешение мусульман, смущение и великий защитник христиан — повелеваю Вам, запорожским казакам, сдаться мне добровольно безо всякого сопротивления и меня Вашим нападками не заставлять беспокоиться.
Султан турецкий Мухаммед IV.

Я, султан и владыка Блистательной Порты, сын Ибрагима I, брат Солнца и Луны, внук и наместник Бога на земле, властелин царств Македонского, Вавилонского, Иерусалимского, Великого и Малого Египта, царь над царями, властитель над властелинами, несравненный рыцарь, никем не победимый воин, владетель древа жизни, неотступный хранитель гроба Иисуса Христа, попечитель самого Бога, надежда и утешитель мусульман, устрашитель и великий защитник христиан, повелеваю вам, запорожские казаки, сдаться мне добровольно и без всякого сопротивления и меня вашими нападениями не заставлять беспокоиться.
Султан турецкий Мехмед IV.

А вот какие версии есть ответного письма. Вот очень популярная версия, ну нравится она людям 🙂

ОТВЕТ ЗАПОРОЖЦЕВ МЕХМЕДУ IV.

Ну вот как то так можно его перевести:

Как говорится не мудрствовали лукаво, а просто обложили матом.

Однако вот еще один вариант, уже без особо крепких словечек :

По легенде копия письма была найдена в 18 веке одним любителем украинской старины, скорее всего это был какой-то коллекционер. Предпочитая не называть своего имени, он передал письмо в руки этнографа Якова Павловича Новицкого, а тот в свою очередь поделился им со своим другом Яворницким. По старым русским традициям по вечерам у Яворницкого часто собирались гости, в один из таких вечеров он и зачитал это письмо своим гостям в качестве курьеза. Среди гостей был художник Илья Репин, которого после прочтения письма вдохновило на создание картины «Запорожцы».

В VI томе «Русской старины» опубликован список, принадле­ жавший Н. И. Костомарову, однако в существующих обзорах костома­ ровского собрания он не отмечен. О каких-то копиях письма запорожцев, хранящихся «у многих любителей южнорусской старины», упоминает исследователь истории и знаток быта запорожских казаков Д. И. Эвар ницкий. Дважды приводя один из вариантой этой переписки в своих ра­ ботах, он так и не называет конкретного источника текста.

Но все это без какой-либо характеристики рукописей и без шифров. Наконец, среди существующих изданий можно встретить перепечатки уже опубликованных текстов без указания на источники заимствования. В публикациях XIX—начала X X в. осталась совершенно невыяснен­ной рукописная традиция этого интересного памятника. Мы не знаем, как правило, времени списков, по которым изданы тексты.

Существует только одна ссылка — на список из «объемистого сборника прошлого (т. е. XVIII) столетия», сообщенный редакции «Русской старины» А. А. Шишковым. Возможно, что рукопись не ранее XVIII в. была в распоряжении Н. Н. Оглоблина — список в ней датирован 1733 г., и, кроме того, в архиве «Русской старины» имеется очень близкий текст в списке 1792 г.12
И это, по сути дела, все, что известно о списках XVIII в. Что же касается списков переписки запорожцев с турецким султаном более ранних — XVII в., то их пока не обнаружено ни одного.
Однако, каков бы ни был характер существующих публикаций, они вводят в научный оборот ряд очевидно разных вариантов письма, вы­шедшего несомненно из казачьей среды Запорожья, на что указывает и содержание, и украинский язык, и характерный юмор произведения.

Большинство издателей (Н. Маркевич, Н. И. Костомаров, Д. И. Эварницкий, Я. Новицкий), сомневаясь, что подобное письмо могло быть реальным дипломатическим документом, называют его вымыслом, но старым, вполне отвечающим духу буйного запорожского казачества.

В середине X I X в. стали известны и списки еще одного подобного памятника. В 1845 г. журнал «Маяк», опять-таки без указания рукописи, опубликовал еще одно казачье послание, которое удобнее называть «Пись­мом Чигиринских казаков турецкому султану», как бы от лица которых оно составлено.

Оба письма — это два разных, но очень близких произведения, и письмо чигиринцев сопоставимо с письмом запорожцев. Написанное на ту же тему, но на русском языке, оно более сжато и лишено ряда ярких деталей украинского текста. Но если письмо запорожцев известно пока лишь в списках не ранее XVIII в., то письмо чигиринцев встречается (и это очень важно) в спи­
сках второй половины—конца XVII в. Так, в 1869 г. А. Попов обна­ружил и опубликовал один из основных вариантов письма чигиринцев по Хронографу 1696 г., а затем Д. И. Прозоровским был указан список письма чигиринцев, который датируется 70-ми годами XVII в. (в Архео­логическом собр. ГПБ, № 43).

К тому же времени относится список, вывезенный из России среди других рукописей в 80-х годах XVII в. шведским ученым и путешественником Спарвенфельдом, находящийся
сейчас в собрании гимназии г. Вестероса (Швеция). На двух списках XVII в. (А. Попова и Д. Прозоровского) и третьем, «Анатолийском», оставшемся нам неизвестным, основывался
акад. К. В. Харлампович, впервые подошедший к изучению легендарной казачьей переписки с турецким султаном как текстолог. Он считал, что следует говорить о двух изводах произведения — кратком, на русском языке, упоминающем Чигирин, и распространенном, украинском, усна­щенном перлами украинского юмора, написанном под разными датами и
от лица различных кошевых атаманов. Украинский извод делится Харламповичем на две редакции.

Краткий иэвод Харлампович считал первичным, однако возникшим не в Москве, а пришедшим из Польши, на что указывало, по мнению Харламповича, и оглавление послания: «Перевод с польского письма, список с листа салтана турского, писанного в Чигирин к казаком июля в 7 день 1678-го» (ГПБ, собр. Археологическое, № 43). Доводом в пользу польского происхождения письма чигиринцев послужило посла­ние турецкого султана польскому королю, с титулами, в курантах 1621 г., а также переписка Сигизмунда III с Османом II, находящаяся в Переяславской казачьей хронике 1636 г.

Возникновением письма в Польше, как объясняет Харлампович, вызваны и фактические несоот­ветствия — почему вместо резиденции запорожских кошевых атаманов был назван Чигирин, столица украинских гетманов. Это вымышленное послание, по мнению Харламповича, тем легче могло привиться в Москве, что здесь уже имелись оригинальные произ­ведения подобного рода — переписка Курбского с Грозным, вымышлен­ные послания Александра Македонского русским князьям, переписка Грозного с турецким султаном, посольство Ищеина и Сугорского.
И только уже из Москвы этот памятник попал на Украину, где исправили неточности и внесли подробности.

Считая и русский, и украинский изводы несомненной выдумкой, Харлампович, однако, признает, что это произведение представляет интерес­ное историко-филологическое явление.
О польском происхождении письма чигиринцев в XVII в. и письма запорожцев в XVIII в. говорит французский исследователь Илья Борщак.

Однако доказать польское происхождение казачьей переписки можнобыло бы только обнаружив какие-либо реальные ее источники в Польше либо столь же определенные польские следы в русском и украинском текстах. Сопоставление же наших текстов заставляет, в отличие от Харламповича, считать русский извод — письмо чигиринцев — вторичным по отношению к украинскому.

Извод этот скорее всего возник в 70-х годах XVII в. в Москве, в среде Посольского приказа, по образцу ставшего там известным украинского текста. Наличие письма чигиринцев в списках XVII в. позволяет вслед за А. Поповым приурочить его к событиям рус­ско-турецкой войны 1677—1678 гг. Но, конечно, предположение о более раннем украинском протографе письма чигиринцев остается все же гипо­тезой до тщательного изучения уже известных текстов и разыскания но­вых списков. Пока такого разыскания не сделано. Попытка собрать весь мате­риал, относящийся к этим памятникам (публикации, аналогии в других текстах, переводы на польский и французский языки и пр.), предпринята в недавних работах украинского исследователя Г. А. Нудьги.
Однако научная основательность ряда его утверждений и сама достоверность их вызывают сомнения. Ничем не подтверждено заявление о том, что в архивах до сих пор хранятся неизвестные списки и варианты переписки, составленные («складені») в XVII—XVIII вв. «Кілька таких варіантів, — пишет Нудьга, — нам пощастило відшукати в архіві колишньоі Кшвськоі’ духов-
HOÏ академі’і».

Однако в последующей работе в качестве «неизвестного варианта» письма запорожцев им представлен только один текст из сбор­ника XVII в. Кирилло-Белозерского монастыря, ныне хранящийся в Го­сударственной публичной библиотеке АН УССР (№ 533) и являющийся, судя по публикации, всего лишь списком письма чигиринцев. Еще большие недоумения вызывает утверждение Г. А. Нудьги, что теперь уже опубликовано по спискам XVII и XVIII—X IX вв. несколько десятков вариантов этого оригинального произведения, хотя, как уже отмечалось, в действительности нет ни одной публикации (а все они известны Нудьге), в которой была бы указана дата рукописи.

Сама методика работ Г. А. Нудьги вызывает в ряде случаев возра­жения. Так, Нудьга, отрицает совершенно очевидное деление памятника на два извода, считая, вопреки Харламповичу, и письмо запорожцев, и письмо чигиринцев одним произведением, и в силу этого вносит пута­ницу в датировку, говоря о списках письма запорожцев, относящихся к XVII в., а их-то пока и не найдено.

Нельзя, по-видимому, считать письмо запорожцев составленным до 1620 г. на Украине только на основании того, что под этим годом в Ка­зачьей хронике 1636 г. зафиксирована переписка турецкого султана с польским королем, содержащая аналогичные пародийные титулы. Во-первых, переписка эта сильно отличается от письма запорожцев, имеет
самостоятельное содержание, не перекликающееся с содержанием казачь­его послания. Во-вторых, дошедшая до нас в составе более позднего па­мятника— Летописи Самоила Велички XVIII в., — она требует еще изу­чения истории и времени своего возникновения. Едва ли можно, как делает это Г. А. Нудьга, класть письмо запорож­цев в основу всех произведений, имеющих пародийные титулы, начиная с поэтической повести об Азове и кончая уже упомянутой перепиской польского короля с турецким султаном. Скорее всего оно представляет собой один из фактов довольно распространенной традиции, существо­вавшей, может быть, с X VI в. и на Украине, и на Руси, и в Польше. Наконец, неоднократные перепечатки уже известных по более ранним изданиям текстов и вариантов письма запорожцев, хотя и собирают их вместе, но, не сопровождаемые никаким текстологическим исследованием, не вносят ничего нового в изучение памятника. Таким образом, за последнее время не было обнаружено и опубликовано ни одного нового списка письма запорожцев турецкому султану. Возможно, распространение казачьего послания в списках сдерживалось крайней энергичностью его выражений, более свободно и широко живших в изустной передаче.

Обострение русско-турецких отношений в XVIII в., войны 70—90-х го­дов, в результате которых Россия получила выход к Черному морю и присоединила Крым, откуда до того совершались постоянно набеги татар на украинские земли, — вот та благоприятная обстановка, в которой могло распространяться такое антитурецкое произведение, каким явля­ется переписка запорожцев с турецким султаном. Один из вариантов этого произведения, находящийся в сборнике XVIII в. (БАН, 26.2.359; скоропись, бумага 80-х годов XVIII в.), мог возникнуть во время русско-турецкой войны 1768—1774 гг., может быть, уже тогда, когда были одер­жаны победы при Ларге и Кагуле, а турецкий флот сожжен в заливе Чесма.

Говоря о появлении антитурецких произведений на Руси в XVII в., А. Попов связывает традиционные взгляды на турок как на исконных врагов «христианства и самой Руси» с определенной литературной тради­цией: «В людях книжных этот взгляд укреплялся и литературными па­мятниками, разнообразными повестями о взятии Царьграда турками и разрушении православных славянских государств, разными предвеща­ниями, распространенными в наших сборниках и цветниках XVII в.г какнапример предсказания Мефодия, Льва Премудрого или надпись на крыше гробницы царя Константина, в которых открывалось, что „русский род вместе с прежними обладателями возьмет Седмихолмный (т. е. Царьград) и в нем воцарится»».

Именно эта традиция сохранена в отношении к варианту письма запо­рожцев в сборнике БАН 26.2.359. Письмо это, написанное на русском языке, является частью «триптиха»,

Первая часть — пророчества о гибели турецкой империи — излагает тол­кование десяти небесных знамений, изображающих месяц с человеческим лицом, звезды, крест, змея, саблю, трубленные головы и кровавыйдождь, гроб, песочные часы, пушку на станке. Под влиянием Повести о взятии Царьграда турками упомянуты толкования Мефодия Патарского и Льва премудрого.

Автор вспоминает знамение орла и змея, явившееся при основании Константинополя. Два последних текста взяты из Повести о взятии Царьграда Нестора Искандера, причем не
из старшей ее редакции, а из позднейших переработок Степенной книги или Хронографа 1512 г.

Перед текстом об орле и змее сказано: «яко же Степенная изъявляет» (л. 11 об.); текст надписи на гробе царя Констан­тина взят скорее всего из издания Повести Нестора Искандера в петров­ское время, в 1723 г. В этой же части есть датирующие весь «триптих» места — это начало, сделанное в виде известий курантов: «Таково подлинное явление напеча­тано на листах в лицах, яко же зде описание изъявляет. 1768 году явле­ние было на небеси в турецкой земли» (лл. 10 об.—11). После надписи на гробе царя Константина дано объяснение летосчисления по индиктам:

Упомянуто в этой части и о начале войны:
«О вероломный неприя­тель турецкой салтан. с прошлого 768 году по своему месту в войну вступил, коя ныне происходит, какою гордостию своего бусорманства пи­сал, как из манифеста видно есть» (л. 13). Далее следует вторая часть —«Манифест», в котором описание силы турецкого султана походит натекст «большой» грамоты султана польскому королю из Легендарного цикла посланий султана европейским государям.

Манифест
Мы, Мустафа, султан великий и мощный государь, и сын и пле­мянник божий, царь турецкой и греческой, персицкой, римской, астинской, македонской, тарфинской, Великаго и Малаго Египта, армянский, чабык Африки, освященной глава махометанскаго соб рания, хранитель гроба Мекиева, великий владетель света, страх и бич христиан, неоцененная надежда и атаманов драгий камень света и вещи и веема страшной царь, множеством на них многочисленных галер и караблей. Солнце, месяц и в звездах чудо им знамены будут, тех производит стрелбы наших пушек и звери на земли от страху и внутр лугов свободных местах спасения сыскивать станут, древеса от трясения ужасного зыку, при которых необходимым дымом действа нашей силы все христиане тихости гнева нашего почюветвуют (л. 13 об.).

Сразу же после «Манифеста» следует третья часть — переписка сул­тана с запорожскими казаками.Писмо от турки к запорожским казакам

Я, султан, сын царя турецкаго, Великаго и Малаго Египта ко­роль Александрийский и король над королями, князь над князь­ями, натраштамент над патентами, император, внук божий, король, первый искоренитель христианом, защититель Христа распятаго, по­велеваю вам всем запорожским казакам, дабы болше вы меня не беспокоили во всех предприятиях.

В ответ на султанское письмо пишут:

Я, славный запорожских воинств атаман, подчиненных мною на порогах храбрыми молотцами в совете и тебе, султану, пишу, и вели­кой твой титул превозношу:
Ты, султан, проклятаго врага враг, великой диаволской друг, надежной товарищ, антихристов сенатор, любцыферов адьютант, бесовский полковник, сатанинский генерал, бесовский король, над дъяволами император, российское подножие, греческий кухми­стер, вавилонский кузнец, иерусалимской каменщик, египецкой купец, македонский коваль, сурманский букур, антихристов понент, страж горба отца своего, страж гроба господня, — и не похваляйся защит­ником божиим, и не называйся искоренитель христианом, известно твоему величеству будет, что мы от тебя никогда помощи не про­сили и просити не будем, — у нас своих много против твоих брю­хатых турок, ежели тебе угодно, то мы с ними переведаемся, а ты нас к себе неотменно ожидай, да и впредь своим титулом не угро­жай.
В Запороце, 1769 года (лл. 13об.—14 об.).

Текст этого письма запорожцев отличается от известных до сих пор вариантов. В нем отсутствуют типичные для украинского извода детали: «землею и водою будем биться с тобою» и «года не знаем, бо календаря не маем». Тем не менее этот текст испытал на себе влияние украинских вариантов. Сохранено обращение от имени кошевого атамана, чего нет,
например, в письме чигиринцев. Встречаются украинизмы и полонизмы: коваль, натраштамент, потент, понент. Отдельные части послания компо­зиционно расчленяются рифмованными концовками.

Несомненно, что этот русский вариант письма запорожцев более позд­него происхождения. В нем изменены и сами титулы, что указывает на вторичное использование памятника. Если такие слова, как «сенатор», «адьютант», «полковник», могли бытовать и в последней четверти XVII в., то «генерал» и «кухмистер» скорее тяготеют к XVIII в. Самый текст мог возникнуть и независимо от «триптиха», а, допустим, несколько раньше, однако в составе «триптиха» он определенно связан с событиями войны 1768—1774 гг. Возможно, что и использование его
в этом антитурецком произведении вызвано тем, что непосредственным поводом для войны явилось разграбление казаками пограничных турец­ких городов — Балты и Дубосар.
Письмо Чигиринских казаков менее подвижно в своем тексте и не на­считывает большого количества вариантов, хотя встречается в списках чаще, чем письмо запорожцев. Кроме расширенного текста, опубликован­ ного в журнале «Маяк» по неизвестному списку, можно указать только один случай появления нового послания на эту же тему. Список найден
И. Ф. Голубевым в рукописном собрании Государственного архива Ка­лининской области и любезно передан мне. Он находится в рукописи № 662, написанной скорописью второй половины XVIII в., на лл.18 об.—19.32

Список с переводнаго турецкаго писма, писанагоот турецкаго султана в Чигирин к казакам Салтан сын салтанский, салтана турскаго, цесарь турский и гре­ческий, македонский, вавилонский, иерусалимский, паша ассирий­ский, Великаго и Малаго Египта король Александрийский, армей­ский и всех на свете обитающих князь, внук божий, храбрый воин, навестник христианский, хранитель распятаго бога, государь и вели­кий дедич всеа земли, надежда и утверждение басурманское, христи­анская скорбь и падение, — повелеваю вам, чтоб своею волею под­
дались нам со всеми людми своими, в Чигирине обретающимися, иимати нас вам за великаго государя.Ис Чигирина

от казаков ответ Султан, сын проклятаго султана турскаго, внук сатанин, това­рищ диаволский, привидение демонское, наследник адскиа бездны, турское падение, татарская погибель, греческий повар, вавилонский бронник, иерусалимский харчевник, ассирийский винокур, Великаго и Малаго Египта свинопас, александрийский кат, армейский пес, слепец всего света, аспид вселютейший, скорпиа смертотворная, волк и хищник, шпынь и скаред всего света, всех живущих на земли извощик, наследник тартара преглубокаго, обладатель всего адскаго пространства, лстивого и лживаго Махомета гонец, распятаго бога противник, веры его гонитель, смех и игралище христианское, басур­манская погибель и скорбь. Мы тебя не боимся, имеем тебя вместо
поводилщика, а не государя. Мы тебе на здадимся, а битися с тобою готовы. А как нам в руки попадет, тогда мы тебя будем имети в такой чести, как имеет повадилщик медведя. Чтоб тебе ведомо было, того ради и пишем к тебе.

Если в ранних вариантах ответ чигиринцев строился на пародирова­нии самого титула султана, на очевидных антитезах и игре слов, то ответ казаков в варианте XVIII в. уже не столько отражает титулы послания султана (кстати, оставленного почти без изменений), сколько стремится варьировать и расцвечивать уже существовавшие в прежнем ответе изде­вательские титулы.

Например:
Текс т XVII в. Текс т XVIII в.
Салтан, сын проклятого салтана тур- Султан, сын проклятаго султана турского, товарыщь сатанин, бездны адовы скаго, внук сатанин, товарищ диаволский, салтан турский. привидение демонское, наследник адския бездны.

Вместе с тем в тексте письма чигиринцев XVIII в. заметно стремле­ние отойти от обычной формы этого послания, почти целиком заключаю­щегося в титулах, и ввести еще какое-то содержание оскорбительного характера по отношению к султану. Автор варианта XVIII в. обыгры­вает требование султана «имати нас вам за великого государя», на что
казаки отвечают: «имеем тебя вместо поводилщика», — а затем, перево­рачивая этот образ, обещают, что, попав в плен, султан будет в такой же чести, как медведь у поводильщика.

Послание запорожцев к турецкому султану интересно не только своим колоритом и юмором, но и подвижностью литературной формы, позво­ляющей вносить в нее все новые и новые мотивы, создавать на этой же основе, в сущности, новые произведения, применять их в разное время, в различных исторических условиях. Перед нами в новых вариантах про­
ходит не один памятник, а несколько самостоятельных по своему проис­хождению. Так, по-видимому, и следует их изучать. Вопрос же о перво­начальном тексте остается открытым впредь до нахождения новых списков и до полного текстологического изучения уже известных текстов.

Правда вот есть еще вот такая версия от sernep

В ответ на поганую резолюцию пендосского султана Барака Хуссейна Обамы II, славные лыцари Войска блоггерского ЗапороЖЖского по старой доброй традиции решились написать ему письмо.

Источник