Что было в средневековье в россии для сочинения
15 самых важных событий средневековья
Некоторые из важнейшие события средневековья они были падением Римской империи, битвой при Гастингсе или Великой хартией вольностей, среди других.
Большинство ученых считают средневековье, или средневековый период, временем падения Рима в 476 г. н.э. до рождения современной эпохи, которая началась около 15-го или 16-го века.
На протяжении всего средневековья влияние католической церкви было очень важным. Во многих отношениях этот институт имел больше власти, чем нации. Часто короли и королевы были вынуждены действовать в соответствии с пожеланиями духовенства, и коррупция в католической церкви была обычным явлением..
Гражданская власть часто определялась папой. В 800 г. н.э. папа Лев III короновал короля францисканцев Карла Великого, императора Священной Римской империи, титул, который восходит к временам имперского Рима..
Помимо могущества Церкви, были и другие события, которые отмечали средневековье. Битва за Гастингс установила феодальную систему в Англии и уступила место феодализму в других частях континента.
Декларация Великой хартии вольностей была также очень важным событием, но лучше увидеть одно за другим важнейшие события средневековья. Вы также можете увидеть 19 наиболее важных характеристик средневековья.
Список 15 самых важных событий средневековья
1- Падение Западной Римской империи (476 г. н.э.)
Падение Западной Римской империи считается началом средневековья. Последним римским императором был Юлий Непос, выдвинутый восточным императором Зеноном..
Восстание Непо свергло Юлия Непоса и объявило его собственного сына, Ромулуса Августа, новым императором Западной Римской империи.
Однако Одоакар вторгся в Италию, победил Ореста и сверг Ромулуса Августа 4 сентября 476. Затем он пригласил Зенона стать императором Восточной и Западной империи. Зено принял приглашение, а Юлий Непо был убит своими солдатами в 480 году..
2- Чарльз «Молот» и Турская битва (732 г. н.э.)
Чарльз Мартел, также известный как Чарльз «Молот», был политическим и военным лидером франкоязычных, который работал по указанию королей Меровингов как мэр дворца.
В 732 году он победил мавританских захватчиков в битве при Туре, которая навсегда положила конец исламским захватчикам и их экспансии в Западную Европу..
Шарль Мартель считается одним из отцов-основателей феодализма и кавалерии Европы. Он подготовил земли для создания империи Каролингов. Он был дедушкой Карла Великого.
3- Карл Великий, император римлян (800 г. н.э.)
Карл Великий или Карл Великий был франкским королем, который расширил свое королевство и охватил почти всю западную и центральную Европу. Он был объявлен императором римлян в 800 г. н.э. и пользовался империей до самой смерти.
Он связал свои политические шаги с Церковью и способствовал возрождению искусства, религии и культуры также с помощью Церкви.
4- Верденский договор (843 г. н.э.)
Людовик Благочестивый был объявлен преемником, который правил как Император римлян. Однако после его смерти Империя Каролингов столкнулась с гражданской войной из-за внутренней борьбы между тремя выжившими сыновьями Людовика Благочестивого, сражавшимися за Императрицу..
Наконец, в августе 843 г. н.э. Каролингская империя была разделена на три части посредством Верденского договора, положившего конец трехлетней гражданской войне..
5- Священная Римская империя Германии (962 г. н.э.)
Отто I был преемником Генриха Фаулера, герцога Саксонии, который стал первым саксонским императором. Как и его отец, Отто мне удалось защитить немцев от мадьярских захватчиков.
Он решил создать немецкий монастырь. Эта естественная преданность немецкой церкви и королевству помогла ему получить контроль над герцогами восстания и установить свою империю..
В 962 году н.э. папство итальянское пригласило его и объявило его императором Италии и основало Священную Римскую империю.
6- Битва при Гастингсе (1066 г. н.э.)
14 октября 1066 года Вильгельм Завоеватель, герцог Нормандский, победил последнего англосаксонского короля: Гарольда II.
Вильгельм Завоеватель, таким образом, основал Норманскую империю и, чтобы защитить ее, вознаградил всех своих норманнских сторонников, которые сражались за него в войне с большими участками земли Англии..
Таким образом он разделил всю английскую землю на особняки и установил феодальную систему и манорализм.
7- Декларация Великой хартии вольностей (1215 г. н.э.)
Великая хартия вольностей, или Великое Письмо Свобод Англии, была первоначально выпущена в 1215 году нашей эры. Это письмо считается первым шагом к конституционному правительству Англии. Великая хартия вольностей ограничивала власть Императора и демонстрировала важность Конституции.
8- Великий голод (1315-1317 гг. Н.э.)
Вся Северная Европа пострадала от Великого голода, начало которого датируется 1315 годом и продолжалось два года, вплоть до 1317 года. За этот период большая часть населения умерла от голода и болезней.
В дополнение к нехватке пищи, уровень преступности увеличился до крайности, и были людоедство, изнасилование и детоубийство.
Великий голод спровоцировал беспокойство крестьян, и даже представители дворянства потерпели поражение. В результате они стали более кровожадными и отказались от кавалерийской клятвы.
9- Столетняя война (1337 г. н.э.)
Столетняя война началась в 1337 году, когда Королевство Англии предприняло войну против Королевства Франции..
Хотя в течение этого периода между Англией и Францией было много периодов мира и прекращения огня, эта война продолжалась снова и снова с различными конфликтами до 1453 года..
Огромные массы людей умерли преждевременно из-за этой чумы, и экономическая и политическая власть королевств Европы была значительно уменьшена.
Чтобы воспользоваться ситуацией, крестьяне восстали и попросили о лучшей сделке. Остальная часть населения разозлилась на Церковь, потому что никакой объем молитв не мог спасти их. Они также беспокоились о правительстве, потому что правительство тоже не могло им помочь..
11- Великий раскол (1378-1417 гг. Н.э.)
Церковь испытала первый шок в 1054 году, когда она была разделена на Восточную и Западную христианскую церковь. Восточная православная церковь считала, что западная католическая церковь была коррумпированной и эксплуататорской.
Западный христианский мир пережил гораздо больший шок между 1378 и 1417 годами, когда было три кандидата в папство. Эта внутренняя борьба за верховную власть папства значительно уменьшила влияние и власть Церкви над мирянами..
12- Исламское завоевание
В 627 году византийский император Ираклий оказался триумфальным. Его силы вытеснили персов из самых ворот Константинополя, и их продвижение в Месопотамию нанесло сокрушительное поражение их полководцу Рахзаду в битве при Ниневии..
Однако менее чем через десять лет генералы Ираклия были избиты в битве при Ярмуке. Их противниками по этому случаю были арабские племена, успешно объединенные в единое политическое образование под руководством пророка Мухаммеда..
Расширение империи принесло богатство, торговлю и урбанизацию. К десятому веку Аббасид Багдад был крупнейшим городом в мире и был домом для банков, больниц, школ и совместных обществ между мечетями и дворцами города..
13- Ренессанс обучения на Западе
В 711 году мусульмане вторглись в Испанию, превратив ее в Аль-Андалус. После 375 лет исламского урегулирования христианские силы на полуострове добились существенного прогресса, захватив важный центр Толедо.
В результате они вступили в контакт с греко-исламским научным корпусом, и такие люди, как Джерард де Кремона и Роберт де Кеттон, начали переводить его на латынь.
Интересно, что не большая часть классической литературы, кажется, была переведена в эти конкретные движения (в отличие от позднего возрождения в тринадцатом веке).
Вместо этого основное внимание было уделено логике и естественной философии, что указывает на высокий спрос на них в 12 и 13 веках. Была некоторая потребность, которая должна была быть заполнена естественными и философскими работами, потребность, питаемая школами, инициированными Карлом Великим.
Эти школы превратились в важные учебные центры и быстро заменили сельские монастырские центры как центр интеллектуального обучения..
14- Основы современной науки
Современная наука возникла как триумф трех цивилизаций: греческой, арабской и христианской латыни.
Однако к концу средневековья (1400 г.) общая масса научных знаний была намного больше, чем в конце Римской империи; Был создан институциональный дом для естественной философии: университет. Схоластика создала своего рода любопытную и вопросительную интеллектуальную культуру; были заданы важные вопросы, и в его ответе был достигнут прогресс.
Между 1150 и 1500 годами самые грамотные европейцы имели доступ к научным материалам, чем кто-либо из их предшественников в более ранних культурах..
Это позволило естественной философии развиваться способами, которые ранее были неосуществимы и которые привели к научной революции.
15- рождение естественных прав
Эволюция прав в европейской мысли началась с «Возрождения права» в конце 11-го века и в начале 12-го века.
В течение двенадцатого столетия было большое возрождение юридических исследований, сосредоточенных вокруг города Болонья в Италии. Представляя субъективные определения Ius naturale, канонические адвокаты пришли к выводу, что адекватная концепция естественной справедливости должна включать концепцию прав личности.
К 1300 году юристы коммуны Иус разработали сильный язык прав и создали ряд прав, вытекающих из естественного закона.
В период с 1150 по 1300 гг. Они определили права собственности, самообороны, нехристиан, брака и процедуры как основанные на естественном праве, а не как положительные..
Русское средневековье
Под термином «русское средневековье» мы подразумеваем два с половиной столетия между татаро–монгольским завоеванием Руси (1237–1240) и установлением Московской монархии (около 1500 года). Период, предшествующий средневековью, известен как эпоха Киевской, или Древней, Руси, а последующий за ним период — как эпоха Московского государства. Киевский и Московский периоды представляют собой две различные культурные формации, замкнутые в себе и значительно отличающиеся друг от друга. Начало русского средневековья не может быть обойдено даже при самом схематичном изложении мировой истории. Монгольское завоевание — это тягчайшая катастрофа, перенесенная Россией за всю ее историю. За этот период изменился весь строй ее жизни — социальной, политической и культурной. Даже географический центр русской истории переместился из Киева на северо–восток. Эта часть огромной равнины, находившаяся прежде на периферии Киевского союза княжеств, входила в Великое Владимирское княжество, а позднее — в Московское. Это была Великая Русь, как называли ее византийские греки, начиная с XIV столетия, — Великая Русь, которой удалось сбросить монгольское иго, объединить все ветви русской нации и затем создать многонациональную империю. Оставшаяся юго–западная часть Руси, некогда бывшая самой культурной и самой влиятельной в политическом отношении из всех русских земель, включавшая в себя город Киев, была захвачена Литвой и Польшей. Находясь в течение трех или четырех столетий в составе государств, где преобладали римский католицизм и западная цивилизация, эти ветви русской нации развились в особые этнографические единицы и затем оформились как отдельные национальности: украинцы (малороссы, как их называли греки) и белорусы (слово неизвестной этимологии) [53]
В новые времена некоторые украинские историки, движимые националистическими чувствами (как, например, профессор Михаил Грушевский), заявляли, что весь Киевский период является частью только лишь украинской истории, отрицая, таким образом, всякую связь между Киевом и Великороссией, или Московией [54].
Это, безусловно, явное преувеличение. Даже если признавать, что Киев и Москва являются двумя различными культурными формациями, нельзя отрицать, что само название нации, язык, политические традиции и династия правящих князей (Рюриковичи) остались после монгольского завоевания неизменными. Великороссией была унаследована большая часть киевской литературы. Каждый северный историк начинал свое повествование с цитирования древней Киевской летописи, так называемой Начальной летописи, или «Повести временных лет» [55]. Неизменным оставалось и церковное устроение: Русь была митрополией Константинопольского патриархата. Глава Церкви, находившийся во Владимире, а позднее в Москве, получил титул митрополита, унаследованный от Киевской кафедры. В религиозной и культурной областях, составляющих предмет нашего изучения, преемственность традиции была даже более ощутимой, чем в политической и социальной сферах.
Конец русского средневековья невозможно определить столь же точно, как его начало. Монгольское иго было свергнуто в 1480 г., а сосредоточение политической власти в руках Ивана III в Москве завершилось примерно в 1517 году (покорение Рязани). Этот период между монгольским завоеванием и установлением московской монархии иногда назывался историками «удельной Русью» [56] С допустимой степенью точности это название можно было бы перевести на язык Запада как «феодальная Русь». А. Эк, пишущий по–французски, употреблял выражение «1е moyen age Russe», для того чтобы отличать русское средневековье от Киевского, или Древнего, периода [57] Мы будем следовать его терминологии.
По мнению многих, если не большинства, ученых, русское средневековье не отличается самобытностью; оно рассматривается как переходный период между Киевом и Московским царством или, скорее даже, как мрачная прелюдия к последнему. Те, чьи политические интересы пробуждаются в связи с ростом московского государства, усматривают суть русского средневековья в «возвышении Москвы», то есть в непрерывном расширении Московского княжества за счет удельных княжеств, вплоть до их полного поглощения. Таким образом, этот период мыслится всего лишь прологом к возвеличению Москвы. Оригинальная средневековая литература еще более скудна, чем литература Киевского или Московского периодов, и эта видимая культурная бедность того времени также способствует тому, что ученые, как правило, этим периодом пренебрегают. Но это впечатление сменяется совершенно противоположным, когда мы обращаемся от литературы к искусству и духовной жизни. Поразительно, что самые темные века истории России обернулись золотым веком русского искусства и русской святости. Никогда, ни до, ни после того, не была превзойдена или хотя бы достигнута эта вершина мистической жизни и религиозного искусства. Московское царство должно было довольствоваться остатками, а позднее — всего лишь окаменелыми плодами — творческого средневекового духа. Творческие силы средневековья менее всего оставили свой след в литературе (меньше даже, чем в Киевский период). И по этой причине их свет как бы таится под спудом [58]. Средневековая Русь похожа на таинственную деву, богатую внутренним опытом, прекрасную с виду, но молчащую. Когда она все же пытается что‑то сказать, то кажется косноязычной. Именно ей мы посвящаем большую часть данной книги.
Постижение истории России началось и продолжается практически столько же времени, сколько существует само Российское государство. Естественно, что за минувшее тысячелетие подходы, характер, формы и методы этого изучения изменялись.
Изучение и написание истории отечества изначально носили прагматический характер. В событиях прошлого искали примеров для подражания, ссылками на исторические прецеденты пытались утвердить претензии правителей, права властителей на территории, обращение к образам героев и подвижников прошлого было призвано служить воспитательным целям.
Развитие историографии всегда находилось в тесной связи с философскими представлениями соответствующего времени об окружающем мире, о характере отношений в обществе. Естественно, что становление отечественной историографии происходило в рамках средневековых представлений о мире и в свою очередь определялось этими воззрениями. Причем направления и характер становления русской исторической школы в своих существенных, определяющих чертах не отличались от становления других европейских национальных школ.
Средневековые исторические представления роднит существенная общая черта, а именно: исторические события освещались авторами с позиций провиденциализма, то есть божественного предначертания, человеческие поступки и исторические события и явления объяснялись вмешательством провидения в человеческие дела. Божья воля, будучи высшей силой, в соответствии с представлениями того времени не может быть познана ограниченным земным разумом, а лишь должна быть принята человеком как должное. Правда, можно постараться догадаться, за что эта сила карает или поощряет людей.
Уже в древнейших дошедших до нашего времени свидетельствах о представлениях, мифологии древних славян можно почерпнуть мысль о том, что духовный космос, русский, славянский порядок установлен божественными силами и поддерживается людьми, исходившими из убеждения, что в хаосе им будет плохо, так как в нем неизбежно восторжествуют злые, своекорыстные силы, которые будут стремиться превратить простодушных славян в послушное орудие реализации своих порочных прихотей.
Мы точно не знаем о том, что собой представляли древнейшие формы накопления знаний о прошлом (вероятно, в форме преданий и культов, через посредство которых передавался исторический опыт от одних поколений к другим), однако известно, что уже ко времени образования Киевской Руси складывается цикл народно-исторических былин и песен, в которых причудливо соединялись реальность и вымысел, исторические представления и представления об окружающем мире. Академик Б.Д.Греков писал, что «в легендах могут быть зерна истинной правды», и отмечал, что уже в древних русских мифах просматривался патриотический системный подход, получивший в позднейшие времена развитие в трудах ученых отечественных философских и исторических школ.
Итак, для средневекового мышления речь шла не об истине, а об «истинах»; ему была чужда процедура типа «или – или», для него все значения одновременно истинны. Естественно, что подобный принцип был реализуем только путем иерархического подчинения истин: значение более высокого уровня включает и освящяет значение «менее глубокое», исходное, лежащее ближе к поверхности.
Сама Библия рассматривалась как имеющая скорлупу, покрывающую ядро истины. Удаляя бесполезную оболочку, шелуху методы символизма позволяют добраться до сути, сердцевины. Причем теория библейской экзегезы применялась в средние века и к светской литературе.
В теологии XII-XIII вв. господствовало убеждение, что указанные методы позволяют христианину «с пользой» читать и языческие сочинения. Считалось, что помощью аллегорий, числовых символов, этимологии можно и в них обнаружить христианскую истину, хотя и не предполагавшуюся их авторами, но открывавшуюся христианину, вдохновленному святым духом.
Для восприятия всех этих значений читатель (или слушатель) средневекового текста должен был как минимум знать Библию, христианскую доктрину и традицию истолкования. Что же касалось автора интерпретируемого таким образом сочинения, то дело не в том, что он намеревался сказать, а в том, что «обнаруживалось» интерпретатором с помощью символической экзогезы в его сочинении. То обстоятельство, что все написанное должно иметь какой-то высший (скрытый) смысл и этот смысл должен согласовываться с христианской доктриной, соответствовало самой природе средневекового миропонимания.
Именно тогда на Русь начали проникать переводные сочинения, подобные «Хроникам » Иоанна Малалы, Амартола, знакомившие читателей с событиями Священной истории, с основными моментами из истории Древней Греции, Рима, стран Востока. Следы этих сочинений обнаруживаются во многих средневековых исторических текстах. Нельзя игнорировать и такие общеславянские памятники христианской культуры, как «Шестоднев» Иоанна экзарха Болгарского, «Изборник» Симеона, апокрифические произведения, подобные «Сказанию о письменах» Черноризца Храбра.
Уже на ранних этапах складывания древнерусского государства появляются первые исторические сочинения. Историки с полным основанием предполагают, что огромное количество этих сочинений до нашего времени не дошло, они исчезли в годы бурных событий русского средневековья. Большинство из дошедших до нашего времени исторических текстов известны современным исследователям в списках более позднего времени. Академик М.Н.Тихомиров писал, что в сущности мы имеем лишь остатки светской русской литературы XI-XIII вв. Однако именно характерные черты складывавшихся уже на ранних этапах существования Киевской Руси традиций письменности на столетия вперед определили основные направления русской исторической мысли.
Итак, при всем разнообразии форм интеллектуальной жизни русского общества того времени общая картина мира и логика событий в самой Руси выстраивались авторами, известными и безымянными, с позиции интеллектуальных требований христианской религии. Провиденциалистское понимание прошлого характерно для русского общества, впрочем, как и любого другого в эпоху средневековья.
Вместе с распространением христианства в общественном сознании европейских народов актуализировалось измерение человеческого существования модусом будущего, который в античном историзме был всегда лишь преддверием возврата к прошлому и поэтому познавательно оставался аморфным. Одним словом, осмысление любого звена в цепи истории требовало рассмотрения последней из конца в конец. При этом следует помнить, что во всех случаях речь шла всего лишь о «связях» сверхъестественных, реализующихся чудесным образом волей Всевышнего, то есть об истории священной, а не о связях реально исторических, предметных.
Таким образом, в характерном для общественного сознания средневековом историческом «всеведении» проявлялся мистический характер христианской картины истории человечества. Но именно в том, что священная история являлась системой готового знания, т.е. формой выражения христианского символа веры, заключалось объяснение поразительной устойчивости заложенной в ней объяснительной схемы.
По мере прироста исторических фактов, накопления исторических знаний, увеличения количества точек зрения на исторические события и явления наращивался и объем историографических знаний. По мере увеличения количества культурных центров, создания новых исторических сочинений, оживления политической борьбы и, следовательно, споров различных, говоря современным языком, «политологических школ», отстаивавших политические претензии того или иного княжества, города увеличивалось и количество «исторических школ», защищавших эти права. Условное понятие «школы» применяется здесь не в методологическом, а в организационном и географическом смыслах, ибо сама методология, скажем, летописания была практически идентична в различных княжествах.
Иларион стал первым русским по национальности митрополитом (1051-1054 гг.), который занял митрополичью кафедру усилиями Ярослава Мудрого (до этого митрополитами в Киеве ставили греков, присылаемых из Византии). По летописным данным, Иларион происходил из богатого знатного рода. О его жизни известно мало. Летописная характеристика коротка, но емка: «муж благ, книжник и постник». Он занимал высокое положение в высших кругах тогдашнего общества.
Время написания «Слова» датируется периодом между 1037-1050 годами. Иларион написал его еще тогда, когда был священником в церкви святых Апостолов в селе Берестове. О степени влияния «Слова» на средневековую русскую мысль говорит тот факт, что сохранилось более чем 50 списков, относящихся к ХV – ХVI векам. Отдельные части «Слова» включались в другие сочинения анонимно. И это только подтверждает значительную силу влияния идей Илариона, а также выход их значения далеко за рамки его времени.
С особой силой оптимизм проявляется, когда речь идет о «народе русском», «русской земле». Русские князья занимают в известном автору мире почетное место, «ибо не в худой и неведомой земле владычествовали, но в Русской, что ведома и слышима всеми четырьмя концами земли».[3] Высокий статус Руси в христианском мире Иларион связывал с верховной властью великого князя, кагана, русского самодержца. Он подчеркивал достоинство и славу Русской Земли, и княжеской династии, ответственность князя за управление землей и поддержание мира.
С древнейших времен на несколько веков наиболее распространенной формой исторических сочинений на Руси и ярчайшим примером именно исторических сочинений становятся летописи, то есть погодные («по летам») записи о событиях. Большой интерес представляет проблема источников, на основе которых они составлялись, принципы, в соответствии с которыми отбирались материалы и позиции, с которых они истолковывались.
Именно это обстоятельство дало основание М.О.Кояловичу выделить в составе летописей «вставочные статьи», повторяющиеся систематически и превращающие летописи в сборники:
1) Договор Олега с греками.
2) Договор Игоря с греками.
4) Убиение Бориса и Глеба и перенесение их мощей.
5) Житие Александра Невского.
6) Убиение Михаила, князя Черниговского.
7) Убиение Михаила Ярославича Тверского.
8) Рукописание и Завещание Магнуса, короля Свейского («не нападать на Русь», 1352г.)
9) Падение Новгорода.
12) Судебник царя Константина.
13) Устав Владимира.
14) Послание новгородского архиепископа Василия к тверскому епископу Феодору о земном рае.
15) Мамаево побоище.
16) О взятии Москвы Тохтамышем.
17) Житие Димитрия Донского.
18) Житие преподобного Сергия Радонежского.
19) О Стефане Пермском.
20) Житие Варлаама Хутынского.
21) Житие Никона, ученика Сергия.
22) Завещание митрополита Фотия.
23) Повесть об осьмом соборе Флорентинском.
24) Послание Вассиана Иоанну III на Угру.
25) О взятии Смоленска.
26) О смерти Василия Иоанновича.
27) О казанских походах.
28) Хождение в Индию Афанасия тверитина (около половины XV в.).
29) Зачало Константина града.
30) Взятие Константина града турками.
31) Начало литовских государей.
32) О молдовских государях.
33) Царство Сербское и Болгарское.
34) О смерти Митрополита Алексия и о Митяе.
35) О низложении и заточении Митрополита Исидора.
36) О приходе Ахмата.
37) Об иконе Владимирской.
38) Новгородский литовский собор 1415-16 гг.
Быстро сложилась такая практика, в соответствии с которой часть летописного текста заимствовалась составителем из более ранних источников (зачастую изложение велось от сотворения мира), однако часть описываемых событий, и, как правило, для историка наиболее ценная, содержала информацию о событиях, современником которых был сам летописец. Часто составителем сводились различные летописные рассказы, тогда летопись получала вид сборника, «свода». При этом давно уже было замечено, что хотя в этих летописях и сводах речь шла чаще всего об одних и тех же событиях, при внимательном изучении списков даже одной и той же летописной группы обнаруживается разнообразие текста, нередко с ясными признаками научной обработки его по разным спискам.
Создание летописей было важным государственным делом. Их заказчиками были князья или церковные иерархи, центры летописания находились чаще всего при княжеских дворах, епископских и митрополичьих кафедрах, монастырях.
Русские летописи еще в древности имели важное значение, как частное, так и общественное. Частное значение они имели для князей и дружинников как главных участников событий, описываемых в летописи; как отмечал Коялович, летописи имели большое нравственное значение не только для частных лиц или родов, но для всего русского общества. Общественное же значение летописей сказывалось в том, что решение многих официальных споров происходило с помощью ссылок на летописные сведения, которые признавались важнейшим критерием истинности происходившего.
Вместе с тем, в летописях можно обнаружить напластования различных периодов, и в нашей стране сложилась школы источниковедов (А.А.Шахматов, Н.П.Лихачев, М.Д.Приселков и др.), представители которых успешно занимались реконструкцией этих первоначальных, как правило, не сохранившихся текстов. Историками было давно замечено, что в летописях нередко обнаруживаются различные авторы как лица, несомненно, разных взглядов[4]. Это очень важное наблюдение, позволяющее предположить, что уже на ранних этапах развития отечественной историографии даже в рамках единого, господствующего мировоззрения можно говорить о существовании различных мнений по конкретным историческим поводам.
Современные исследователи считают, что желание понять смысл и первоосновы судьбы русской земли, ее особенности место во всемирной истории было присуще уже летописцам. Упорно искали ответы на эти вопросы поколения историков. В их среде мы найдем сторонников различных методологических приоритетов, мировоззренческих ориентиров и нравственных устремлений. При всем многообразии подходов и трактовок они выражали и то общее, что позволяет нам рассматривать их труды в рамках единой учебной дисциплины – историографии отечественной истории[5].
Древнейшим из дошедших до нашего времени летописных сводов является «Повесть временных лет», составленная в начале XII века (предположительно около 1110-1113 гг.) монахом Киево-Печерском монастыря Нестором на базе нескольких, предположительно киевских и новгородских, сводов XI века. Текст свода уже вскоре после создания был подвергнут переработке игуменом киевского Выдубицкого монастыря Сильвестром (1116 г.), а затем и другими летописцами, и явился, таким образом, сложным по составу памятником коллективного исторического творчества.
Отличительной чертой «Повести» является то, что в ней содержатся сведения не только по истории Новгорода и Киева, но и ряда других русских земель, и поэтому «Повесть временных лет» можно рассматривать уже как общероссийский свод. Через весь рассказ проходит идея единства русской земли, сила государства прямо связывалась с необходимостью единения. Идеалом государственного деятеля предстает Владимир Мономах, которому удалось объединить князей вокруг киевского великокняжеского стола для борьбы с половцами.
«Повесть» охватывает историю человечества от Ноева потопа и до начала XII в.; она и начинается со слов «Вот повести минувших лет, откуда пошла русская земля, кто в Киеве стал первым княжить и как возникла Русская земля».
Русская летопись и русская жизнь были связаны самым прочным образом, что отразилось в простом и доступном литературном языке.
«Повесть» стала первой летописью Киевского княжеского дома; летописец впервые осмыслил русскую историю с точки зрения единства земли и княжеского рода и вывел Русь на мировую историческую арену. Это – первая полная, народная история Руси, на которой воспитывались многие поколения русских людей.
Излюбленным чтением на Руси в течение многих веков были жития святых.
Значительное распространение на Руси имели апокрифы, («отреченные», то есть «запрещенные» книги); это произведения, написанные на сюжеты Ветхого и Нового заветов, но не вошедшие в канонический текст Библии, признанные церковью «ложными» и запрещенные для чтения. Ветхозаветные апокрифы были созданы, как правило, в среде позднего иудейства на еврейском и арамейском языках. Новозаветные, повествующие о жизни Богородицы, Христа, апостолов, они сохранились в переводах на греческом, латинском, славянском, армянском и некоторых других языках. Последние и имели хождение на Руси. Причем, они не переписывались механически, а перерабатывались, дополнялись, так что нередко создавались практически новые сочинения, лишь отдаленно напоминающие оригинал. Занимательные по форме и содержанию, наполненные фантастическими подробностями апокрифы долго были любимым чтением и древнерусских книжников, и простого люда.
Думается, что эта литература, с ее особенностями, оказала влияние на творчество историков гораздо более позднего времени; достаточно вспомнить совершенную художественную форму исторических сочинений Н.М.Карамзина, Д.И.Иловайского, Н.И.Костомарова или В.О.Ключевского, которые явно находились под обаянием точного, емкого и образного языка древнейших отечественных текстов.
С началом феодальной раздробленности летописание успешно продолжалось. Оно все в большей мере начинает зависеть от местных традиций. В соответствии в связи с ростом и развитием новых политических, экономических и культурных центров в них стало вестись свое летописание. Теперь, помимо Киева и Новгорода, летописание стало вестись во Владимире, Рязани, Чернигове, Галиче, Ростове, Полоцке, Смоленске и других городах. Однако «Повесть временных лет» по-прежнему часто включалась в ткань многих из этих сочинений, что подтверждает мнение о ее общерусском значении.
В XII-XIII веках получают распространение новые формы летописания. К прежним его разновидностям добавляются личные и родовые летописцы князей, летописные повести и т.д. В них уже наблюдается отход от простой регистрации событий, повествование начинает окрашиваться местным колоритом и индивидуальным авторским видением событий. Так, Кирилл Туровский (XII в.) различал историков двух типов: летописцев-бытописателей, воплощавших исторические события в форме хронологически последовательного изложения, и песнотворцев, или витий, преподносящих те же события в устной, поэтически образной форме, прославляющих героев прошлого. «Якоже истории (историци) и ветиа, рекше летописци и песнотворци, приклоняют своа слухы в бывшая между царей рати и ополчениа (прислушиваются к происходившим между царями ратям и ополчениям), да украсят словесы слышащая и возвеличять крепко (храбровавшая и) мужествовавшая по своем цари, и не давших в брани плещи врагомь, и тех славяще похвалами венчаеть…» (с тем, чтобы разукрасить средствами художественного слова услышанное и возвеличить и увенчать похвалами тех, кто храбро сражался за своего царя и не дался в сражении врагу)[8].
Если изначально составителями летописей были в основном монахи, то теперь их составлением стали заниматься также люди, близкие к княжескому двору и принимавшие достаточно активное участие в описываемых событиях. Это, с одной стороны, положительно сказывалось на информированности летописцев, а с другой, усиливало их ангажированность, так как факты и события подавались ими с тенденцией представить в максимально благоприятном свете «своего» повелителя. Это было в определенной степени «оборотной стороной» усиления личностного фактора в летописях.
Помимо летописей стали появляться и сочинения, посвященные одному или нескольким связанным между собой событиям (сказания, повести, слова). Они уже не содержали последовательного описания ряда событий, а были посвящены какой-то теме или одному историческому персонажу. К этим сочинениям по характеру примыкали и жития, составление которых активно продолжалось.
«Слово о погибели русской земли» (первая половина XIII в.) продолжало традиции «Слова о полку Игореве» и в качестве основной идеи несет призыв к князьям к объединению перед лицом общих внешних врагов (накануне и в период нашествия монголов). Так же в нем заметен интерес к истории и географии Руси, в частности имеются интересные сведения о соседях Северо-Восточной Руси, где оно и возникло.
Именно в период Киевской Руси оформляется комплекс восточнославянского фольклора. Устное народное творчество, существовавшее с незапамятных времен, в IX-XIII вв. получает свое высшее художественное выражение. Самое ценное, что было создано народным творчеством раннего периода отечественной истории, – это былевой эпос. (Былины о Добрыне Никитиче, Илье Муромце, Микуле Селяниновиче и др.) Кроме того, народное творчество создавало также сказки, загадки и пословицы, поговорки и присловья, игры, гадания и т.д. Все это и в последующее время передавалось изустно, прочно сохраняясь в народной памяти, и благодаря этому обстоятельству многое было записано исследователями уже в XVIII-XX веках.
В середине и второй половине XIII в. летописание, впрочем, как и другие виды литературы и искусства, испытывает временный упадок. Правда, в это время появляются сказания, а затем повести о начале татаро-монгольского ига. Некоторые из них сохранились в составе летописей, например, в Рязанском летописании. Но уже к началу XIV вв. новая ситуация начинает интеллектуально и художественно осмысливаться.
К этому времени в исторические представления русского человека вносятся коррективы, принципиально не изменяющие общие историософские представления, но уточняющие его в некоторых существенных моментах. Неизменным остается провиденциалистское понимание действительности. Вместе с тем народом был накоплен исторический опыт. Проявления русского самосознания выходили из-под влияния византийской традиции, которая оставалась интеллектуальным стержнем представлений о реальности, но все в большей степени отражали конкретную ситуацию на Руси.
Значение деятельности Сергия усматривается также и в том, что он создал, а затем утвердил и распространил новый культ «в основном не каноническими (в узком смысле слова, то есть небогослужебными) средствами, а это имело важные последствия для его будущих судеб. Вообще в изучении сознания, исторических представлений русского средневекового человека важная роль принадлежит гомилетике, то есть проповедям, беседам, поучениям, раскрывавшим сущность догмата и отражающего его культа. Значение подобных проповедей и поучений, не дошедших до нас, должно быть чрезвычайно велико.
Но как бы то ни было, мы имеем дело с фактом, что личное понимание и переживание Троицы Сергием заставило его уйти из мира, сменить боярское платье на рясу инока в одном из медвежьих углов московской земли, чтобы начать строить новый мир, новую жизнь-подвиг и призвать к подвигу Русь. Праздник Троицы создавался и утверждался в сознании людей прежде всего словом Сергия, подхваченным Епифанием и услышанным Андреем Рублевым. И тогда оно, это слово, обязательно звучит где-то в таинственной душе его иконы. «Культ Троицы зримо, материально врастал в русскую жизнь»[10].
Здесь следует обратить внимание на некоторые важные обстоятельства. Прежде всего, на цельность мировоззрения средневекового человека. Для него различные проявления земной жизни общества и каждого конкретного человека есть результат деятельности единой высшей силы, познать которую во всех ее проявлениях «ограниченному человеческому разуму» не под силу.
В связи с этим, религиозность для человека средневековья не была лишь внешней формой мышления. Религиозные воззрения были сущностью его сознания, они пронизывали всю жизнь и мировоззрение и обусловливали все представления, включая и представления исторические.
Но это же заставляло человека пытаться рассматривать все явления в комплексе, ибо они, по его представлениям, имеют общую, единую природу и движущую силу. И эти исторические представления человек получал из различных источников. Это были летописи, хронографы, исторические сочинения; однако в не меньшей мере, особенно для обычного, рядового человека, это были явления и предметы внешнего мира, с которыми он сталкивался в повседневной жизни: иконы (клейма, в частности, представляли собой своеобразные, говоря современным языком, «комиксы», знакомившие молящихся, в том числе, с фактами и событиями всемирной и отечественной истории), росписи храмов, утварь, церковная и предназначенная для домашнего обихода, предания, проповеди священников и т.д. Все это питало исторические представления наших далеких предков.
Конечно, историография в современном ее понимании не может заниматься изучением всех этих источников и трактовок в них исторических событий, однако историограф всегда должен помнить и иметь в виду факт их существования и роль в жизни общества. Иначе возможны модернизация в понимании прошлого, погрешности в оценке сущности сознания человека средневековья и характера понимания им прошлого.
В то же время следует избегать и противоположной опасности, а именно: нельзя упрощать внутренний, духовный мир человека средневековья и, как это было до недавнего времени, ставить знак равенства между его религиозностью и якобы «элементарностью» сознания, плоскостностью восприятия действительности. Думается, что абсолютно прав был В.А. Плугин, когда говорил о том, что троичное учение Сергия представляло собой программу национального и социального возрождения Руси. Сергий смог сыграть столь исключительную роль в жизни и судьбах своей страны благодаря специфическим особенностям «культурного лица» эпохи, направленности ее духовного развития, общей для Руси с другими странами византийско-славянского мира и сопряженной с резко возросшим идеологическим влиянием церкви на общество, иначе говоря, сумме духовно-культурных факторов, квалифицируемых рядом ученых как «восточноевропейское предвозрождение», и которое может быть правильнее объединять термином «православное возрождение» (или «церковное возрождение»), имея в виду движущую силу процесса, или «средневековое возрождение», исходя из сущности явления[11].
В силу ряда исторических обстоятельств русское православие играли в истории страны гораздо более серьезную и положительную роль, далеко выходящую за рамки богословских проблем, нежели христианство в большинстве западных государств, где в ходе крестовых походов, многочисленных и ожесточенных религиозных войн государственному строительству и общественному развитию в это же и более позднее время был нанесен колоссальный материальный и моральный урон.
Тема единства русских людей в условиях борьбы с внешним врагом рождает значительную историографическую традицию. Возникают интересные литературные произведения, «Повесть о разорении Рязани Батыем», в которой прославляется мужество русских воинов. В период объединения русских земель вокруг Москвы в XIV-XV вв. типичными историческими произведениями становятся так называемые воинские повести, основной тематикой которых является борьба русского народа с монголо-татарами. Наиболее значительной вехой на этом пути была Куликовская битва 1380 г., и ему посвящен целый ряд таких повестей. Среди них особо выделяется «Задонщина».
Используя в качестве образца «Слово о полку Игореве», автор рассматривает Куликовскую битву на широком фоне вековой борьбы Руси за освобождение от ига. Одна из основных мыслей, проводимых в «Задонщине», мысль о том, что как раньше Киев был центром древней Руси, так теперь таким центром становится Москва. Сама битва воспринимается автором как общерусское дело.
Основным центром летописания в это время становится Москва; московское летописание соединяет в себе новгородские, тверские, ростовские, владимирские летописи, здесь возрождаются традиции киевского летописания.
В этих сводах обосновывается преемственности верховной власти в стране по линии Киев-Владимир-Москва, и таким образом московские великие князья как бы получают своеобразную общероссийскую легитимизацию своей власти. Позднее, в XVI в., эта историческая схема станет основой официальной идеологии московского «самодержавства».
Летописи этого времени все менее напоминают литературно-художественные памятники, какими они были в предыдущие века; их составители начинают включать в ткань текста документы из архивов, подбирая их в соответствии с поставленными перед ними задачами. Также становятся все более ярко выраженными политические функции летописей (аргументы в спорах князей, борьба за великокняжеский престол и т.д.). Наблюдается тенденция к активному включению в ткань летописи текстов, часто возникших ранее (сказаний об убийстве в 1325 г. в Золотой Орде Михаила Тверского, о разорении Москвы Тохтамышем, о борьбе Василия Темного с Дмитрием Шемякой и т.д.).
Со второй половины XV в. летописи все более приобретают публицистическую окраску. Наблюдаются попытки рассматривать исторические события в их причинно-следственной связи; когда они начинают объясняться не только божественное провидение, но и деятельностью самих людей. Наиболее значительными памятниками исторической мысли этого времени были общерусские летописные своды, составленные в Москве в 1472 и 1479-1480 гг. Составленные при великокняжеском дворе они носили официальный характер. Их составители пользовались правительственной архивной документацией. Причем и сама система правительственных учреждений развивается, все более централизуясь. В Москве сосредотачиваются материалы уже не только московского происхождения, но и поступавшие из других регионов[12].
Коялович обратил внимание на то, что уже в ранних русских летописях заметна потребность цельного изложения событий; отсюда мы видим постепенное развитие у нас энциклопедичности знания. Эта потребность выражалась различными способами и отражалась затем на летописной деятельности. У нас стали составлять, по примеру Греции, прологи, патерики, палеи (то есть священные истории), сборники исторического и нравственного содержания, в которых нередко можно проследить известный подбор статей, т.е. выполнение известного плана, известной задачи составителей. Особенно заметно эта энциклопедичность стала у нас сказываться с XV столетия. От этого времени мы имеем и первый кодекс Библии, и первые опыты так называемых Четьих-Миней. В XVI в. составлена была даже такая обширная энциклопедия, как известные Четьи-Минеи Макария, в которых с большим успехом выполнена задача составителя их, Макария, собрать в одно все книги, «чтимые» в России.
Естественно было и нашим летописям развивать свою энциклопедичность. Это направление выразилось в так называемых хронографах. У греков к палеям, то есть священным историям, присоединялись летописные известия, и такие сборники стали называться хронографами, что в переводе означает «временник». Чаще всего это были обзоры всеобщей истории от сотворения мира. Хронографы в славянских переводах и со славянскими прибавками стали переходить к нам, переписывались, дополнялись сведениями о наших государственных делах и делах западноевропейских государств.
По мере укрепления международного положения Московского государства, его сближения с другими государствами русские летописи также начинают терять исключительно русский характер и принимают характер общеисторический, превращаются в хронографы, заключающие в себе сведения не только о России, но и о других странах, греческих, славянских, западноевропейских.
Как ранний исторический источник (не позднее 1512 г.) он имеет крупное значение. М.Н.Тихомиров считал, что Хронограф очень ценен и как историографическое произведение, распространенное на Руси[14].
Вторая редакция Хронографа сделана в 1617 г. В Хронографе этой редакции русские известия дополнены событиями XV – начала XVII в.. В этой редакции помимо своеобразной переработки первой редакции фигурирует новый источник – «Всемирная история» польского писателя Мартина Бельского.
Хронограф третьей редакции отличается новыми дополнениями и различного рода вставками. Редакция составлена в середине XVII в. В ней первая и вторая редакции дополнены новыми источниками, в том числе иностранного происхождения, а кроме того редакция эта содержит важные известия, касающиеся Смутного времени[15].
Со временем тематика хронографов расширялась, в них вносились все новые факты и события; они стали получать все большее распространение, а к началу XVII в. хронографы окончательно вытесняют по популярности летописание и наряду со «Степенной книгой» становятся основным видом исторической литературы[16].
Вообще за то время, когда наши летописи свободно составлялись и служили главнейшим выражением книжного русского самосознания, они имели теснейшую связь с нашей государственностью, отмечал М.О.Коялович. Летописи появляются и развиваются сообразно с развитием государственности в данное время и в данной местности. При единой Руси летописи являются общерусскими. При распадении Руси на части летописи становятся областными, принимают местный характер. С развитием Московского единодержавия объединяются и летописи, – является по преимуществу сборный, сводный характер летописей. При этом помимо Москвы летописание продолжается и в других центрах, в общем и целом с похожими тенденциями. Различие было лишь в том, что во многих центрах оно по традиции отличалось антимосковскими тенденциями, сквозь которые иногда просматривались не только обиды на прошлые действия Москвы в отношении них, но и надежды на возможное политическое возрождение этих центров.
Вместе с тем, летописание на Руси, при всех его изменениях, сохраняло многие общие характерные черты. Средневековое мышление не избирательно, оно не знает исключений, все в одинаковой степени заслуживает углубления. Именно поэтому оно было не в состоянии отличить рациональное от мифа, историю от сказки. Различение важного и неважного не относится к добродетелям средневеково науки. Ядро средневекового исторического знания, отмечал исследователь, составляла священная история, то есть история, рассказанная в Библии. О том, насколько библейская историческая традиция довлела над умами того времени, легко заключить, наблюдая неповторимое уже в более поздние эпохи пристрастие хронистов к «всемирно-историческим» построениям, то есть, проще говоря, к воспроизведению библейской традиции, причем даже в тех случаях, когда после пересказа «истории человечества от Адама до Христа» следовала всего-навсего лишь история одного монастыря, города и т.п.
Итак, в XV-XVI вв. на место летописи как в основном сочинения компилятивного характера приходят уже сочинения, которые можно назвать историческими. Во всяком случае, в них уже просматривается концепция истории.
В среде духовенства возникают теории, объясняющие могущество Руси ее религиозным превосходством («Повесть о белом клобуке» из окружения новгородского архиепископа Геннадия).
Огромное значение для последующего развития исторических знаний имело появление концепции о русском государстве как преемнике Византии. В них, как правило, просматриваются попытки исторического и философского осознания (в соответствии с уровнем и образом мышления тогдашнего времени) места и роли Русского государства в мире, а исторические реминисценции должны были служить обоснование исторических концепций.
Следует иметь в виду, впоследствии старообрядцы сохранили и развили учение об особом историческом пути русского народа «Святой Руси», православного «Третьего Рима». Благодаря старообрядцам эти идеи вернулись в исторические концепции Х1Х века.
В политике русского государства XVI в., считал известный специалист по этой эпохе Я.С.Лурье, идеология, обосновывающая значение и величие этого государства, играла более важную роль, чем обычно в средневековых государствах. Он отмечал, что уже в древнерусских княжествах политические споры велись под религиозно-идеологическими знаменами, и в спорах между собой князья, обосновывая свою точку зрения, обычно ссылались на религиозные авторитеты. Но центром православия был Константинополь, а авторитет константинопольского патриарха в течение многих веков оставался непререкаемым. Так, когда в XIV в. шведы предложили новгородцам устроить религиозный диспут между католиками и православными, новгородцы отказались от этого и посоветовали оппонентам обратиться непосредственно к патриарху, в Царьград.
С середины XV в. положение изменилось. Флорентийская уния православной и католической церкви в Москве принята не была, а после того, как патриархи признали главой русской церкви не московского, а западнорусского митрополита, великие князья объявили православие греков «изрушившимся». Завоевание турками Константинополя в 1453 г. сделало возможной фактическую автокефалию русской церкви.
Именно поэтому с конца XV в. в России активизируются богословские споры. В связи с этим возрастает и значение политической публицистики как важного направления общественной мысли. Это явно проявилось в развернувшейся с конца активной полемике между иосифлянами и нестяжателями. Вращаясь вокруг вопросов веры, положения и роли церкви в обществе эти споры имели отношение также к вопросам функционирования общества.
Иосиф Волоцкий (1440-1515 гг.) написал ряд трактатов на церковные темы, которые в то же время были трактатами политическими. Прежде всего, это сочинение «Просветитель», а также ряд посланий. В них он проводит мысль о необходимости сохранения церковного землевладения, накопления имущества. В защиту своих позиций он, по обычаю того времени, опирается на цитаты из церковных сочинений, а его выводы сводятся к тому, что полнокровное существование церкви без имущества невозможно, как без церкви, в свою очередь, невозможно и общества. Если богатый и знатный человек хочет постричься в монастырь, или вносит вклад в церковь для замаливания грехов, то церковь должна принять этот вклад.
Дело Иосифа продолжили его многочисленные последователи, среди которых самыми заметными были митрополит Даниил и инок Отенского монастыря под Новгородом Зиновий. Помимо развития взглядов на церковные имущества последний ставит вопрос о причинах бедствий на Руси и проводит параллель между русскими порядками и турецкими, отмечая превосходство последних, поскольку централизация государственного управления там обеспечивала лучшую управляемость государства. Аналогичные мысли позже повторяли и другие мыслители XVI в., и в частности Иван Пересветов.
Максим Грек в своих сочинениях касается почти всех существенных сторон русской жизни. Он различал богословские и светские (по его выражению, «внешние») науки, считая равно необходимым изучение и тех, и других.
В «Слове постранне излагающе с жалостью нестроения и безчиния царей и властей последнего жития» он в аллегорической форме изображает Российское государство в образе вдовы, именуемой «Василия» («царство»), одетой в черное и сидящей на распутье. ЗВ этом сочинении можно видеть размышления об исторических судьбах России, которая находится накануне нового, важного этапа своего развития. В слове «О лихоимствующих» говорит о неправедных обвинениях, какие делают правители в отношении неповинных людей. В «Поучении к инокам» и «Сказании об иноческом жительстве» он обличает стяжательствующих монахов, которые ничему не учат народ и своим образом жизни ничем не отличаются от мирян, занимаясь жестокой эксплуатацией крестьян. Эти социальные мотивы выводят сочинения Максима Грека далеко за рамки чисто богословских проблем.
Примерно в это же время бывший тверской иерарх Спиридон в «Послании о Мономаховом венце» высказывает идею о происхождении русских князей от «сродника Августа-касаря» легендарного Пруса; им излагается предание о получении регалий русских государей из Византии. Таким образом, автор ставит своей целью доказать происхождение русских государей от римских императоров и не только историческую, но и династическую преемственность великокняжеской власти от от Константинополя к Киеву, Владимиру и Москве.