Что вам показалось необычным в оформлении сделки между фаустом и мефистофелем ответ
9. Сделка с дьяволом (1514)
9. Сделка с дьяволом (1514)
Если у Фауста был свой Мефистофель, то у Мефистофеля был свой договор: «Чтоб Фаусту, пока он жив, служил я, коль купит он ценой души услуги», – говорит дух из пьесы Марло; «Ещё одно: неверен жизни срок; могу ль у вас просить я пару строк?» – так просит расписку вежливый демон в поэме Гёте<181>. Тема договора с дьяволом стала центральным элементом легенды о Фаусте. Это событие вошло в английский язык под названием «сделка Фауста». После чтения текстов Марло и Гёте приходишь к мнению, что договор был не только источником всей силы Фауста, но и юридическим оправданием его краха. Но всё же мы знаем, что, будучи драматургами, Марло и Гёте создавали свои произведения для удовольствия – и отчасти для наставления читателя. Тогда что такое договор с дьяволом? Это факт или фикция? Откуда возникла сама идея такой сделки и какая правда в ней скрыта?
В одном из вариантов легенды, опубликованном в 1592 году Баттусом, сказано, что Фауст подписал сделку в Виттенберге 23 октября 1514 года. Удивительно, но дата правдоподобная. Легенда также утверждает, что договор был заключён на 24 года, и если сделка действительно имела место, то Фауст должен был подписать документ в 1514 году, потому, что он умер приблизительно в 1538-м. Как ни печально, в современных Фаусту источниках нет никакого упоминания о сделке. Хотя идея договора впервые возникла в «Вольфенбюттельской рукописи» приблизительно в 1580 году, а также в книге Августина Лерхеймера Christlich bedencken, напечатанной в Гейдельберге в 1585 году, возможно, что она возникла ещё раньше, в одном из занимательных рассказов Росхирта (ок. 1570–1575).
Из текста, изложенного автором с инициалами P.F., очевидно, что, по легенде, детали сделки вырабатывались не в тёмном, продуваемым ветром лесу, а, скорее, в уютном кабинете Фауста. Прежде всего, Фауст изложил три пункта, включавшие обязанности Мефистофеля. В них говорилось, что демон должен быть послушен; что он должен доставлять всё, что захочет Фауст; и что он всегда должен говорить правду.
Первое было обычным требованием хозяина к своему слуге. Второе положение гарантировало Фаусту выполнение любого желания без вызова духа Азиеля, доставлявшего деньги, как это было описано в его колдовской книге «Заклятие адских духов» (изданной предположительно в Париже в 1508 году). Третий пункт отражал общее мнение о двуличной природе любых взаимодействий со сверхъестественными силами, в частности веру в то, что адские духи являются лжецами уже потому, что им покровительствует сам Отец лжи. Но возникла проблема: когда условия договора приобрели весьма недвусмысленные очертания, Мефистофель отказался его подписывать.
По объяснению духа, он не имел полномочий и сперва должен был испросить согласия Хозяина. Фауст, которого не устроило это положение, потребовал обосновать отказ. Всё могло бы этим и закончиться, но Фауст взял с Мефистофеля клятву, что тот вернётся и продолжит обсуждать сделку. Затем Фауст увеличил число «своих» пунктов до пяти.
Вспомнив о следующей жизни, Фауст пришёл к мысли, что будет лучше, если он окажется не просто одним из обитателей ада, а, подобно Мефистофелю, станет духом. Несомненно, что на формулу договора повлияли картины, изображавшие муки грешников. Вторым добавлением к списку был пункт, по которому Мефистофель обязывался всюду сопровождать Фауста и оставаться невидимым для всех, кроме него. Фауст знал заранее все последствия появления рядом с ним такого странного сопровождающего. Мефистофель согласился с договором при условии, что Фауст согласится с кое-какими пунктами, предложенными духом. От Фауста требовали подписаться кровью и отдать не только тело и душу, но также отказаться от веры в Христа, стать врагом всех христиан и в дальнейшем не отходить от формулы договора.
Предполагалось, что Фауст отдаст дьяволу своё тело и душу после того, как Мефистофель выполнит все условия договора. Кровавая подпись добавляла его словам дополнительную магическую силу. Было ещё одно условие, по которому Фауст отрекался от всякой помощи или влияния «противоположной» стороны. Нельзя забывать, что в Эрфурте находился доктор Клинге, а в мире, полном воинствующих фанатиков, мага вполне могли уговорить или заставить изменить свои убеждения. Договором также предусматривалось, что Фаусту будет предоставлена возможность несколько лет жить здоровой и безбедной жизнью, после чего его «заберут». Фауст, грезивший о том, что он мог бы иметь или делать, «так размечтался, что забыл о душе», сразу согласившись на все требования Мефистофеля. В «народной книге» решение Фауста подписать договор объясняется вполне наглядно: «Он подумал, что дьявол не так чёрен, как все считают, и ад не так горяч, как об этом говорят»<182>.
Фауст из «народной книги» не задумываясь окунул перо в кровь и подписал договор, отдав «тело, душу, плоть и кровь» за то, что любые его желания будут исполняться в течение следующих 24 лет<183>. Срок был недолгим. Кроме того, число имело чёткий смысл, и потому срок в 24 года нельзя принимать слишком буквально. Число 24 напоминало о сутках и краткости земного существования, резко контрастировавшего с вечностью проклятия, которое ожидало Фауста. 24 часа или 24 года – всё это лишь мгновение вечности.
Вариант истории был рассказан в книге XVIII века «Чёрный ворон», предположительно напечатанной в Лионе в 1469 году. По этой версии, выглядевшей куда более невинно, Фауст листал книгу по магии и решил поэкспериментировать. Он начал со случайных, неуверенных заклинаний, произносимых скорее ради забавы, чем всерьёз. Представьте удивление Фауста, когда он увидел перед собой демона Астарота, желавшего знать, для чего его вызвали. Не сразу поверив в удачу, Фауст поторопился сообщить демону, что тот может принести пользу, если будет выполнять любое его желание. Астарот согласился, но потребовал, чтобы Фауст подписал договор. Само собой, Фауст не хотел ничего подписывать, но был вынужден согласиться, когда неожиданно заметил, что защищавший его круг очерчен не совсем аккуратно. Договор был составлен быстро, на обычных условиях: дух служит Фаусту весь период действия договора и получает взамен его душу.
В раннем Средневековье обычай подписываться кровью был распространён в Германии, Скандинавии и Ирландии, где таким образом между людьми, не являвшимися родственниками, могли устанавливаться отношения, подобные кровным. Писатели-классики Геродот и Помпоний Мела рассказывали истории о сицилийцах, подписывавших договоры кровью. Говорили, что было время, когда в университетах Германии студенты-первокурсники писали кровью друг другу в альбомы; также мы можем найти у итальянских бандитов 1890-х годов ритуалы, в которых пили кровь. Неплохой материал для Брема Стокера. Договор связывал две стороны, каждая из которых подписывалась кровью. В легенде о Фаусте кровавую подпись ставит только Фауст; что касается способности духов и самого дьявола иметь кровь, то в этом всегда существовали большие сомнения.
Также общеизвестно, что кровь использовалась в магических целях. Это одна из коренных идей христианства: «И, взяв чашу и благодарив, подал им и сказал: пейте из нее все, ибо сие есть Кровь Моя Нового Завета, за многих изливаемая во оставление грехов»; или ещё: «Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь пребывает во Мне, и Я в нем»<184>. Со слов апостолов мы знаем, что кровь Иисуса обладала свойствами, особым образом действовавшими на его последователей. Так, рассматривая обряд причастия на символическом уровне, трудно отделаться от ассоциаций с историями «трансильванского» толка.
В германском мифе о Нибелунгах говорится, что кровь восстанавливает силы, поскольку содержит энергию жизни. В Средние века в Центральной Европе кровь использовалась для изготовления приворотного зелья (элементы этого обряда находят применение в наше время). В сочетании с освящённой просфорой кровь может использоваться для избавления от болезней. Кровь, нанесённая на дверной косяк, отпугивает ведьм и злых духов. Во времена Фауста подозрения об использовании крови в дурных целях, так называемый «кровавый навет», и связанные с этим обвинения в «ритуальных убийствах» были важной составляющей преследований евреев<185>.
В те времена многие верили, что кровь привлекает злых духов. Из классической античной литературы известно, что Одиссей вызывал души умерших при помощи крови и колдовских заклинаний, полученных от Цирцеи. Описывая работу некромантов, шотландский маг Майкл Скотт, одно время служивший астрологом у императора Фридриха II, указывал, что их обряды всегда включали ту или иную разновидность жертвы: кровь или похожее на кровь вино, плоть, взятая у трупов, или кусочек кожи самого мага. В одном из хранящихся в Париже манускриптов XIII века говорится, что в заклинаниях следует использовать кровь летучей мыши, а в источниках, близких ко времени жизни Фауста, мы встречаем примеры жертвоприношений животных («Кодекс 849»). Фаустовские книги по магии также рекомендуют использовать в заклинаниях запекшуюся кровь. В тексте Geister Commando, вероятно, относящегося к периоду после 1501 года, говорится о ритуальном использовании крови белого голубя и крови бабочек. Магическое значение крови не ослабло по прошествии веков. Так, некоторые племена на острове Сулавеси из группы Больших Зондских островов до сих пор окропляют кровью вновь построенные дома. Другой пример – Анжелина Джоли, не раз использовавшая кровь во время свадебных церемоний<186>.
В зависимости от способа применения, кровь может отталкивать или создавать привязанность. Кровь – символ жизни и может оказывать на жизнь влияние. Кровь на самом деле была квинтэссенцией жизни и составляла жизнь того существа, из которого она была изъята, – и поэтому могла представлять это существо в магических церемониях. Как источник жизни, кровь неумолимо привлекала всё «неживое», то есть мёртвых и нерождённых, голодных призраков и прожорливых демонов. Кровь – самые подходящие чернила для договора с дьяволом.
В своё время о таких договорах с дьяволом и его слугами рассказывали так уверенно и часто, что в это верили как в факт. Уже в IV веке блаженный Августин, епископ Гиппонский, с осуждением высказывался о «сделках с демонами» в работе «О христианском учении». В XIII веке Фома Аквинский высказывал мнение о том, что всякое колдовство включает сделку с дьяволом. В XIV веке римский папа Иоанн XXII (1316–1334) приказал инквизиторам в городах Тулуза и Каркассон, расположенных на юге Франции, принять строгие меры против злых чародеев и ведьм, поклоняющихся демонам или заключающих с ними сделки. Идея о сделках с дьяволом также нашла выражение в папской булле 1326 года Super illius specula. В 1398 году Парижский университет заявил, что колдовство подразумевает заключение договора с дьяволом, хотя и не всегда в формальном виде, и является ересью. Сто лет спустя Иоганн Нидер использовал буллу Иоанна XXII в своём справочнике для исповедников. В 1437 году, обращаясь к армии своих инквизиторов, примерно то же говорил о письменных договорах с дьяволом римский папа Евгений IV. В том же году Нидер писал:
«Их зовут некромантами – тех, которые посредством сделки с демонами [и] исполнения обрядов предсказывают будущие события, либо открывают тайные знания, либо своим злым колдовством чинят вред окружающим»<187>.
В знаменательной работе Крамера и Шпренгера «Молот ведьм» (1486), где приведен беглый обзор таких сделок, также используется фразеология из буллы Иоанна XXII и утверждается, что «отпадение ведьм является тем более тяжким грехом, что они нарочно заключают договор с дьяволом»<188>. Нидер пошёл дальше, утверждая, что нет большой разницы между теми, кого называют некромантами, и теми, кого называют ведьмами.
Фауст был самозваным некромантом, среди прочего заявлявшим о способности предсказывать будущее, и, следовательно, он должен был заключить договор с дьяволом. Нидер и остальные должны были рассматривать Фауста именно в таком свете: даже в отсутствие доказательств сделки занятие колдовством само собой подразумевало заключение договора с дьяволом. Такой была несокрушимая логика церкви. Фауст не мог победить в этом столкновении.
Тритемию, хорошо знавшему процитированные тексты, не оставалось ничего иного, кроме как представить Фауста колдуном худшего толка. Подобно другим учёным, Тритемий также обращался к вопросу о сделках с дьяволом в работе «Восемь вопросов», написанной после дискуссии с императором Максимилианом I, – и в своё время его ответы выглядели убедительными<189>.
В то же время Агриппа, бывший ученик Тритемия, в своей «Оккультной философии» высказывался против идеи о договоре с дьяволом. Он признался, что однажды принял детали древних магических обрядов за «конкретные оккультные сделки с дьяволом». Агриппа понял свою ошибку, только когда провёл более серьёзное исследование, выяснив, что предметом обрядов был вовсе «не договор с дьяволом»<190>.
Но если даже Агриппа мог принять определённые магические действия за соглашения или сделки с дьяволом, то чего можно было ожидать от простых людей, ничего не знавших о колдовстве? Всё необычное и незнакомое подразумевало некое колдовство, за которым неизбежно скрывался сам дьявол. Научные объяснения, вроде предложенного Агриппой, выглядели неубедительными, поскольку, как написал в 1508 году Иоганн Гейлер фон Кайзерсберг, колдовство было лишь способом общения с дьяволом, по требованию мага выполнявшим определённые действия: «Поэтому то, что делали ведьмы, было лишь знаком, но не самим действием»<191>. В 1529 году Мартин де Кастанеда также высказал утверждение, что на самом деле маг лишён всякой власти, находится на полном попечении дьявола и целиком подчинён его злой воле.
Данное рассуждение выражало веру в то, что сама магия не содержит какой-либо внутренней силы. Тем самым уменьшалась опасность, грозившая магу, но одновременно увеличивалась сфера действий самого дьявола. Сосредоточив все виды колдовства на стороне дьявола, церковь использовала для дальнейшей борьбы с противником свои испытанные методы. Быть добрым христианином означало иметь лучшую защиту от колдовства. Но если допустить, что власть мага над миром обусловлена его мастерством и знанием магических ритуалов, то даже добрый христианин не может рассчитывать на полную защиту.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.
mkarev
mkarevКакая польза человеку если он приобретет весь мир, а душе своей повредит?
Так получилось, что в последней заметке я упомянул Освальда Шпенглера, назвавшего западно-европейскую цивилизацию фаустовской и мадам Клинтон, воплощающей падение это самой западной цивилизации в лице США. Поэтому давайте немного поговорим о «Фаусте» Гете, кто он.
Ключевое событие «Фауста» – это сделка с Мефистофелем, с неё начинаются их совместные приключения. Что представляет из себя сделка? Черт получает право на душу, после смерти тела может её забрать. В обмен на свою душу Фауст получает весьма обширные, практически неограниченные возможности (ограничения есть, потому как Мефистофель заявляет, что он не всесилен), причём на неограниченный срок. Почему Мефистофель готов так дорого платить за душу доктора-чудака, Гете объясняет туманно, ссылаясь на спор между Мефистофелем и Богом, вроде как дело принципа. Если же предположить, что на кону стоит не душа отдельного человека, а своего рода коллективная судьба западного человечества, то интерес чёрта к Фаусту обретает другие масштабы. Итак, суть сделки – продажа души в обмен на богатство, власть и возможности.
Фауст непрост, ему неинтересны деньги, вульгарные удовольствия плоти и мирская слава:
Фауст намерен развернуть с помощью Мефистофеля мощную всеобъемлющую деятельность, грубо говоря оседлать зло. Только это не либеральная грызня всех против всех, в результате которой рождается общее благо, а внешнее зло, поставленное на службу человечеству. Мефистофель должен ему служить вплоть до того момента, когда Фауст успокоится, довольствуясь достигнутым:
Здесь принципиально важен контекст сделки. Во-первых, Фауст разочарован в науке как способе рационального познания мира. И не просто разочарован, он отказывается от разума, чему невероятно обрадован Мефистофель:
Я акцентирую ваше внимание на том, что Фауст отказывается от всего, что ему было дорого, чем он жил всё время. И сам образ «ныряния», погружения на глубину – есть метафора падения (душа пала). Примерно то же самое, мы можем наблюдать в современной Европе и США (обобщенный Запад), которые отказываются от основ, на которых они построены (христианская мораль, этика, традиционная семья, неприкосновенность частной собственности, личные свободы и демократия). В этом смысле прозрения Шпенглера относительно сути западной цивилизации невероятно точны, и термин «фаустианское человечество» очень ёмкий.
Первой жертвой Фауста становится Маргарита. Фауст её не любит, его охватила страсть и он ищет удовлетворения этой страсти, жаждет обладания Маргаритой. Женится, то есть следовать обычаю и правилам, он при этом не хочет – вот такая любовь. Руками Гретхен Фауст убивает её мать, нимало не смутясь произошедшим, продолжает крутить любовь. Не смущает Фауста и то, что добрачные отношения порочат Гретхен в глазах общества, и этот грех не смыть даже женившись на ней, а жениться Фауст не собирается (не предлагает). В довершении Фауст убивает Валентина, брата Маргариты и сбегает с места преступления. Краткий итог «любви»: два трупа, позор и тюремное заключение Маргариты.
Фауст не любит Гретхен, это просто страсть, голос плоти. Он вспоминает о ней случайно во время шабаша на Брокене, и только случайность «спасает» его от того, чтобы не «изменить» Гретхен с одной из молодых ведьм. Это тот самый «вихрь огорчений и забав«, «страстей клокочущих горнило«. Фауст разрушил жизнь Гретхен, а потом сбежал, сбежал дважды – с места убийства Валентина и из узилища. Испытывал ли он муки совести? Думаю, что негативные эмоции были, но совесть тут не причем. Это нижняя часть фазы (огорчение) сменила верхнюю (забава) и не более того. Он же проклял любовь и любить не может, он проклял семью – его брак с Еленой Троянской промелькнул как сон, не оставив ничего после себя.
То есть есть гении, люди-титаны, покорители природы (познавать природу уже не нужно, нужно её просто покорять), а есть просто людишки, которые мешают. Мы будем внедрять вам демократию, даже если она вам не нужна и нужно будет вас вбомбить в средневековье – узнаете стиль? А если это противоречит установленным законам (международному праву), тем хуже для законов:
А вы не задумывались, что стало с фаустовской плотиной, после того как сделка была расторгнута и Бог забрал душу доктора на небеса? Осталось ли вообще хоть что-то после Фауста для потомков или Фауст, опершись на чёрта, оказался бесплоден? Дух отрицанья и вреда не может ничего создать, кроме иллюзий и горя. Куда идёт западный мир и какую сделку заключил он?
По дьявольскому счету
Будущий закон расширяет понятие кабальной сделки, повышает роль нотариусов и предлагает многое другое, до чего большинство наблюдателей пока просто не дочитало. Так что ждем новых открытий. Но вполне вероятно, что обновленный Гражданский кодекс сможет при случае даже защитить от правового беспредела самого дьявола. По крайней мере, в теории. Поверьте, я не сатанист, просто выступаю за верховенство закона.
Мало кто задумывается, что на самом деле Мефистофель и Фауст вступили друг с другом в гражданско-правовые отношения. Давайте попробуем посмотреть на бессмертное творение Гете с точки зрения предлагаемых правовых новелл. Лучшего повода, боюсь, не найдем.
Принято говорить, что Фауст продал душу дьяволу. На самом деле это не совсем так. Если брать трагедию Гете, там был скорее бартер. Герои поэмы заключили между собой договор: один предоставлял услуги, другой обещал оплату душой. Ставим первую галочку: нотариуса при заключении сделки они не пригласили.
Правовой результат (переход души в собственность дьявола) ставился в жесткую зависимость от настроения Фауста. Более субъективной оценки сложно представить. А для юридических документов это вещь опасная. Напомню, Мефистофель обязался всячески ублажать доктора Фауста, чтобы тот воскликнул: «Мгновение, повремени!». Чем-то подобный контракт (Борис Пастернак перевел название документа, как «долговая расписка», но, думаю, это неточность) напоминает договор пожизненной ренты, только вместо вожделенных квадратных метров выступала бессмертная душа человека.
Мне, кстати, всегда казалось, что в подобных сделках есть что-то дьявольское: ждать смерти человека, пусть и как-то скрашивая ему жизнь, чтобы в итоге получить его квартиру. Но оставим мораль, это слишком спорный вопрос. Как форма правовых отношений, оно имеет полное право на жизнь. Более того, в договоре пожизненной ренты есть хоть какие-то объективные критерии, у Мефистофеля же в сделке все было слишком неконкретно и умозрительно. Так что дьявол, скажем честно, пошел на риск. Но проиграл он не поэтому.
При выполнении условий сделки добросовестной стороной был именно Мефистофель. Все желания Фауста выполнялись по полной программе, претензий к сатане быть не может. Обманом на человеческую душу хозяин ада не посягал, терпеливо ждал своего. В итоге доктор достиг высшего пика наслаждения, и договорная фраза вылетела из уст сама собой. Чего, собственно, и добивался дьявол. После этого, в точном соответствии с условиями контракта, слуги дьявола потащили клиента в ад. В правовом государстве, на этом можно было бы ставить точку.
Заранее прошу прощения у верующих. Не хочу задеть чьи-то религиозные чувства, и если сделаю это, то не со зла. Давайте не будем касаться теологических вопросов, в данном случае я рассуждаю о литературном произведении. Не исключено, что Бог и дьявол, о которых говорится в «Фаусте» Гете, вымышленные персонажи, и не имеют ничего общего с реальными Богом и дьяволом. Поэтому, давайте будем терпимы к чужим словам.
Бегом от кабалы
Если говорить юридическим языком, сделка Фауста с Мефистофелем, видимо, была признана юридически ничтожной. Однако хочется спросить: на каком основании? Произведение этого не объясняет. Вполне возможно, Бог признал сделку кабальной. А наш проект Гражданского кодекса значительно расширяет это понятие. Ставим вторую галочку.
Если в действующей редакции такие сделки упоминаются вскользь и в скобочках, то теперь предлагаются более-менее внятные признаки для них. Например, как сказано в проекте, «сделка во всяком случае является кабальной, если цена, процентная ставка или иное предоставление, передаваемое потерпевшим, в два раза или более превосходит то, что предоставляет по сделке другая сторона». Видимо, имеются в виду средние тарифы на рынке подобных услуг. Но с чем можно сравнить условия Мефистофеля? Дьявол по определению монополист, мы не можем пойти к другому сатане и поинтересоваться его ценами. В общем, вариант не проходит.
Также, по проекту, правила о кабальных сделках применяются к сделкам, совершенных гражданином на крайне невыгодных условиях вследствие неопытности в делах, легкомыслия или слабоволия. Но был ли Фауст легкомыслен или слабоволен? Я не уверен. Ни один литературовед, думаю, не поддержит такую позицию. Остается общее толкование «кабалы»: «Сделка на крайне невыгодных условиях, которую лицо было вынуждено совершить вследствие стечения тяжелых обстоятельств, чем другая сторона воспользовалась (кабальная сделка). «. Однако исследовал ли высший суд все обстоятельства обсуждаемой нами сделки? Изучил ли позицию обеих сторон с достаточной беспристрастностью? Смог ли переступить через свои предубеждения? Как говорил классик, «вот в чем вопрос».
Конечно, кто-то может сказать, мол, чего с дьяволом церемониться. Но, извините, когда попирают закон даже ради благих целей, то начинается произвол. А произвол не приводит к хорошему, какими бы благими намерениями ни объяснялся.
Нотариус для сатаны
В какой-то мере защитить Мефистофеля мог бы какой-нибудь нотариус, заверивший бы сделку и отвечавший по ней всей душой. (Помните, первую галочку?). Кстати, идея повысить роль нотариусов, заложенная в проекте Гражданского кодекса, вызывает пока больше всего гневных откликов. Например, многие боятся обязательного оформления сделок с недвижимостью через нотариуса. Часто звучит вопрос: «А зачем нам новый посредник?»
Но, как объясняют юристы, государственная регистрация не имеет силы подтверждения законности сделки. Поэтому есть масса примеров, когда честно купленную квартиру отбирали у человека через суд. Присутствие же в сделке нотариуса снимает риск, потому что, как объясняют руководители Федеральной нотариальной палаты, он теперь будет отвечать за законность сделки. Если возникнут какие-то недоразумения, нотариус должен возмещать ущерб. Так что покупатель будет спать спокойно.
Сегодня же ни чиновник, ни риэлтор не отвечают так крепко за то, что не заметили каких-нибудь юридических нечистот в сделке. Так что если брать чисто теоретически, то должно быть только лучше. Однако и страх людей, что получится, как всегда, тоже понятен. Ведь как мы уже поняли, «кидали» (простите мне сленг 90-х) даже Мефистофеля.
В любом случае, проект закона лучше один раз увидеть собственными глазами, чем сто раз услышать в пересказе журналистов. Первоисточники можно найти на портале Российского частного права и на сайте Высшего арбитражного суда. Как говорят в таких случаях, читайте и наслаждайтесь. Если что-то не нравится, спорьте. Для того и дан нам великий и могучий, чтобы мы могли выяснять свои отношения, в том числе отношение к праву.