что значит постигать на свободу
Узник собственного разума или как найти свободу
Свобода — это одна из самых больших ценностей в нашей жизни. И об этой ценности мы ровным счетом ничего не знаем, считая ее выдумкой «проклятых империалистов». В нашем понимании свобода действительно существует и она заложена в нашей генетике — большинство мужчин сознательно стремятся к ощущению свободы, это базовая потребность, которая, быть может, имеет некоторые эволюционные преимущества. Но речь сегодня не о них, а о том, каким же образом этой свободы достигнуть.
Само слово слишком широкое по интерпретации, поэтому всегда есть расхождения во мнениях. Сложно точно описать слово «свобода», но отчасти оно представляет собой чувство, которое положительным образом отражается на всей нашей жизни. Большинство наших действий имеют в своей основе подсознательное стремление к свободе, но о них говорить долго и скучно, и вместо этого мы составили универсальный список того, что можно считать свободой:
— свобода быть тем, кем ты являешься на самом деле;
— свобода самовыражения;
— свобода говорить правду;
— свобода любить;
— свобода делать то, о чем ты можешь только думать;
— свобода создавать и влиять на других;
— свобода жить по вдохновению, а не по страху;
— свобода жить согласно собственным убеждениям, а не навязанным;
— свобода наслаждаться тем, что тебе нравится.
Если резюмировать, то чувство свободы — это возможность делать то, что хочется, не опасаясь чувства стыда или сторонних сдерживающих факторов. Это чувство возникает прежде всего внутри, а не вовне. Можно жить свободно даже в самом несвободном государстве на планете — тебя могут расстрелять, но ты умрешь свободным.
Тюрьма разума
Каждый человек заслуживает того, чтобы быть свободным. Это в нашей природе, несмотря на то, что все мы живем в обществе, где люди несвободны. В своей массе люди растеряли целостность с самими собой, и это парадоксально.
Это тюрьма, которую ты построил в своем разуме. Она говорит тебе, что ты можешь делать, а что не можешь. Ее надо разрушить, как была разрушена Бастилия во славу республиканских идей тысяч французов.
Страх и тюрьма разума
Если у тебя есть знакомый, который отсидел в настоящей тюрьме, то ты, вероятно, знаешь, насколько сложно привыкнуть бывшему заключенному к жизни на воле. Внутри рождается сопротивление, которое было заложено стальными решетками российских колоний.
Это потому, что тюрьма для них стала домом. Это их зона комфорта, где они чувствуют себя в безопасности. Они боятся другой жизни, их страх неразрывно связан со свободой. То же самое происходит и с тобой, когда ты хочешь почувствовать свободу — ты ее боишься, потому что застрял в своем небольшом мирке из собственноручно сколоченной тюремной камеры. Это та самая причина, по которой люди вообще не предпринимают никаких действий по улучшению своей жизни — они боятся.
Бездействие — враг свободы
Мы живем в обществе, где люди живут в своих маленьких тюрьмах. Они не умеют говорить правду — ни другим, ни себе. Они не знают о своем истинном потенциале. Они даже не пробуют его увидеть, и это продолжается в течение всей их бессмысленной жизни.
Люди предпочитают оставаться в кандалах, потому что они чувствуют себя защищенными. В глубине души они понимают, что проигрывают на всех фронтах, а их жизнь — дешевка. Но отвратительный голосок продолжает нашептывать: «Ты недостаточно хорош, тебя никто не ценит, ты лишь винтик в большом механизме, ты ничего не сможешь изменить — твои действия не имеют эффекта».
Такая жизнь ядовита, но она не убивает тебя сразу — она выгрызает очертания твоей смерти изнутри, каждый день по маленькому кусочку. Чтобы покрыть эту боль, мы часто уходим в сторону вредных привычек: интернет-зависимость, переедание, наркотики, алкоголь. Но ничто из этого не заглушит эту боль — станет только хуже.
Выйти из тени
Хорошая новость заключается в том, что каждый может изменить это. Сила воли, храбрость, искреннее желание изменить себя, а также упорная работа над своими негативными качествами — и вот ты уже другой человек. Да, изменения не произойдут сразу — тебе придется здорово потрудиться, но, как говорил Стив Джобс: «Имейте мужество, чтобы последовать своему сердцу и интуиции. Они-то уж знают, кем вы действительно хотите стать. Все остальное вторично». Основатель Apple был трижды прав и доказал правоту он своим собственным примером.
Но с чего начать? Первым шагом будет объективизация того, что происходит с тобой. Посмотри на свою жизнь со стороны, вдумайся в свои перспективы, пораскинь мозгами на тему того, куда ты катишься. Как только ты осознаешь, чего именно ты хочешь, то тебе останется лишь одно — сделать сознательное усилие, чтобы изменить жизнь и подняться на одну ступеньку выше. Чуть позже ты сможешь сделать еще одно сознательное усилие, чтобы подняться еще выше. В какой-то момент ты почувствуешь, что маленькими шажками не отделаешься, и тебе придется сделать прыжок, который наконец приведет тебя к чувству свободы, с одной стороны кошмарному, с другой — прекрасному. Ты поймешь, что способен на многое.
Когда вступаешь в свободу
Не все умеют пользоваться свободой, не всем она нужна — до нее следует дорасти, и это правда. Люди, которые способны жить здоровой жизнью в полной целостности с самими собой, — самые счастливые люди на планете. Но жить такой жизнью — значит знать себя. Ты должен быть уверен в своих навыках, своем умении выражать себя, а также в умении наслаждаться каждым моментом, который предлагает тебе жизнь. Если ты сомневаешься хоть в чем-то, то процесс «высвобождения» еще не закончен.
Противоположные взгляды на свободу
Свобода есть категория возможности, представляющая собой органическое единство (взаимоопосредствование) случайности и необходимости. — См. выше диаграмму категории “возможность”.
Если случайность определяет многообразие возможностей, а необходимость — их единообразие, то свобода есть единство возможностей в их многообразии или многообразие возможностей в их единстве.
В истории философии можно наблюдать две взаимоисключающие точки зрения на понятие свободы.
ОДНИ ФИЛОСОФЫ (НАПРИМЕР, СПИНОЗА, ГОЛЬБАХ, КАНТ, ШЕЛЛИНГ, ГЕГЕЛЬ) СБЛИЖАЮТ ПОНЯТИЕ СВОБОДЫ С ПОНЯТИЕМ НЕОБХОДИМОСТИ; ОНИ ЛИБО ОТРИЦАЮТ НАЛИЧИЕ В СВОБОДЕ ЭЛЕМЕНТА СЛУЧАЙНОСТИ, ЛИБО ПРЕУМЕНЬШАЮТ ЕГО ЗНАЧЕНИЕ.
Вот как характеризовал свободу Б. Спиноза: «Свободой называется такая вещь, которая существует по одной только необходимости собственной природы и определяется к действию только сама собой. » От Спинозы исходит знаменитая формула: «Свобода есть познание необходимости» (у него она звучит так: свобода есть познание «с некоторой вечной необходимостью себя самого, Бога и вещи» [Этика, Т. 42]). Гегель по-своему осмыслил эту формулу. Потом в марксизме она была основной в определении понятия свободы.
Учение Канта о свободе не так однозначно, как это представлено у Гулыги. Размышляя о природе свободы, Кант должен был так или иначе рассматривать ее в координатах необходимости и случайности. Свобода, утверждал он, «есть, собственно, способность подчинять все произвольные действия побудительным основаниям разума», поскольку она выступает как своего рода «третье» между природой (необходимостью) и случаем. См.: Reflexionen Kants zur Kritik der reinen Vernunft. Aus Kants handschriftlichen Aufzeichnungen Leipzig. 1884. — Цит. по: История диалектики. Немецкая классическая диалектика. М.: Наука, 1978. С. 61. (А. С. Богомолов).
Позиция Шеллинга во многом похожа на позицию Канта. «Человек зол или добр, — пишет А.А.Гулыга, излагая позицию Шеллинга, — не случайно, его свободная воля предопределена. Иуда предал Христа добровольно, но он не мог поступить иначе. Человек ведет себя в соответствии со своим характером, а характер не выбирают. От судьбы не уйдешь! Учение о свободе выбора Шеллинг называет «чумой для морали» [1]. Мораль не может покоиться на таком шатком основании, как личное хотение или решение. Основа морали — осознание неизбежности определенного поведения. «На том стою и не могу иначе». В словах Лютера, осознавшего себя носителем судьбы, образец морального сознания. Истинная свобода состоит в согласии с необходимостью. Свобода и необходимость существуют одна в другой» (Гулыга А. Шеллинг. М., 1984. С. 182)/
В другом месте А.А.Гулыга так излагает позицию Шеллинга: «Процесс творения — самоограничение бога. («В уменье себя ограничить проявляется мастер», — цитирует Шеллинг Гете) Происходит это по свободной воле бога. Значит ли это, что мир возник случайно? Нет, не значит: абсолютная свобода представляет собой абсолютную необходимость, ни о каком выборе при свободном волеизъявлении речи быть не может. Проблема выбора встает там, где имеет место сомнение, где воля не прояснена, а следовательно, не свободна. Кто знает, что ему нужно, действует, не выбирая» (Гулыга А. Шеллинг. М., 1984. С. 190).
В «Системе трансцендентального идеализма» Шеллинг, рассуждая о движении общества к всемирно-гражданскому устройству, говорил о взаимопереплетении свободной деятельности людей с исторической необходимостью (как потом говорили и Гегель, и К.Маркс с Ф. Энгельсом): «Человек хотя и свободен в отношении непосредственно своих поступков, но итог, к которому они приводят в пределах обозримости, зависит от необходимости, стоящей над действующим и соучаствующей даже в развертывании самой его свободы». А. Гулыга комментирует: «Мы действуем совершенно свободно, с полным сознанием, но в результате в форме бессознательного возникает нечто такое, чего в помыслах наших никогда не было. Гегель назовет подобную комбинацию «хитростью разума»» (Гулыга А. Шеллинг. М., 1984. С. 90).
В книге «О методе университетского образования» Шеллинг говорит о значении необходимости в истории: «В истории, как и в драме, события вытекают с необходимостью из предыдущего и постигаются не эмпирически, а благодаря высшему порядку вещей. Эмпирические причины удовлетворяют рассудок, для разума же история существует только тогда, когда в ней проявляются инструменты и средства высшей необходимости.» Он утверждал также, что в совершенном государстве необходимость сливается со свободой.
А вот мнение Гегеля о свободе и необходимости:
«…но истинное, дух — конкретен, и его определениями являются и свобода, и необходимость. Таким образом, высшее понимание состоит в том, что дух свободен в своей необходимости и лишь в ней находит свою свободу, равно как и, обратно, его необходимость зиждется лишь на его свободе. Только здесь нам труднее полагать единство, чем в предметах природы. Но свобода может быть также абстрактной свободой без необходимости; эта ложная свобода есть произвол, и она есть именно поэтому противоположность себе самой, бессознательная связанность, пустое мнение о свободе, формальная свобода» (Гегель. Лекции по истории философии. Книга первая. СПб., 1993. С. 90).
————————————————————————
[1] Интересно, что примерно в то же историческое время прямо противоположную позицию занял французский драматург Бомарше: «Всякая вера в фатальность унижает человека, отнимает у него свободу, без которой его действия совершенно лишены нравственности». — Л. Зонина пишет во вступительной статье к драматическим произведениям и мемуарам Бомарше. «Эта мысль для Бомарше — важнейшая. Он неоднократно будет к ней возвращаться. Сущность человека не в том, что ему предопределено, не в том, к какому сословию он принадлежит по рождению, — судьба человека зависит от него самого, от его ума и характера. Об этом напомнит Фигаро в своем знаменитом монологе, противопоставляя судьбе графа, который дал «себе труд родиться, только и всего», свою собственную жизнь, потребовавшую от него «такой находчивости, какой в течение века не потребовалось для управления Испанией». — См.: Бомарше. Драматические произведения. Мемуары. Жизнь и похождения Пьера Огюстена Карона де Бомарше. М., 1971. Вариант перевода высказывания Бомарше: «Всякая фатальность унижает человека, поскольку лишает его действия свободы, без которой они безнравственны».
ДРУГИЕ ФИЛОСОФЫ, НАПРОТИВ, ПРОТИВОПОСТАВЛЯЮТ ПОНЯТИЕ СВОБОДЫ ПОНЯТИЮ НЕОБХОДИМОСТИ И ТЕМ САМЫМ СБЛИЖАЮТ ЕГО С ПОНЯТИЕМ СЛУЧАЙНОСТИ, ПРОИЗВОЛА.
Американский философ Герберт Дж. Мюллер пишет, например: «Говоря просто, человек свободен постольку, поскольку он может по собственному желанию браться за дело или отказываться от него, принимать собственные решения, отвечать «да» или «нет» на любой вопрос или приказ и, руководствуясь собственным разумением, определять понятия долга и достойной цели. Он не свободен постольку, поскольку он лишен возможности следовать своим склонностям, а в силу прямого принуждения или из боязни последствий обязан поступать вопреки собственным желаниям, причем не играет роли, идут эти желания ему на пользу или во вред» (Мюллер Г.Дж. О свободе. — Журн.»Америка», № 89. С. 24).
Сравн. у Ж.-П. Сартра: «Я утратил свободу, я больше не властен делать то, что хочу» (Ж.-П. Сартр. Роман «Тошнота», Вторник, 3 января).
Подобное понимание свободы (по принципу «что хочу, то и делаю») мы находим и в немецком философском словаре (См.: Философский словарь (Г. Шмидт. Штутгарт, 1957). Пер. с нем., М., 1961. С. 523), и в “Краткой философской энциклопедии”:
“Свобода — возможность поступать так, как хочется”.
— Это скорее определение не свободы, а своеволия. Тацит по этому поводу хлестко сказал: “Лишь глупцы называют своеволие свободой”. Ср. Хейз: “Возможность делать все, что нам угодно — не вольность и не свобода, скорее это оскорбительное злоупотребление истинной свободой” (См.: Афоризмы. (По иностр. источникам. М., 1966. С. 61).
К сожалению, понимание свободы как возможности поступать так, как хочется, продолжает жить в умах определенной части интеллигенции.
Вот свежий пример. Ныне модный театральный режиссер Константин Богомолов в оправдание своей экстравагантной, скандально-эпатирующей постановки пьесы Оскара Уайльда «Идеальный муж» на сцене МХТ им. А.П.Чехова заявил в интервью телеканалу «Дождь» (22.04.2013 г.), что он действовал как свободный человек, которого никто и ничто не сдерживает:
Обращает на себя внимание последняя фраза: «Этим надо просто пользоваться». — Я бы сказал: довольно-таки циничное заявление.
И еще: обращает на себя внимание отсутствие морально-нравственной оценки. К.Богомолов говорит только об эстетической и политической составляющих свободы. Во имя ложно понятой художественности побоку мораль, побоку моральная щепетильность, совестливость.
Такое умонастроение характерно для определенной части нынешней художественной интеллигенции. Если свобода — право делать, что ты хочешь, то какие могут быть ссылки на «надо и нельзя», т.е. какие могут быть моральные ограничения, императивы, угрызения совести?!
Аргумент художественности (художественной свободы) стал фактически единственным основанием для театральной постановки, стал использоваться в качестве индульгенции для показа и оправдания всякой мерзости. Отсюда имморализм, потеря нравственных ориентиров.
Гегель, имея в виду такое понимание свободы, справедливо заметил: «Когда мы слышим, что свобода состоит в возможности делать все, чего хотят, мы можем признать такое представление полным отсутствием культуры мысли» (Гегель. Соч. Т. 1. С. 44). В другом месте Гегель, критикуя кантовский тезис о том, что свобода каждого человека должна быть ограничена не далее тех пределов, которые необходимы для обеспечения равной степени свободы для всех, писал, что в таком случае “свобода понимается только как случайная прихоть и произвол” (См.: Гегель. Энцикл. филос. наук. Т. 3, М., 1977. С. 353-354 [§ 539]). См. также ниже.
А вот остроумное замечание из сборника тюремных афоризмов: делай, что хочешь, но так, чтобы не лишиться этой возможности в будущем.
Еще в античную эпоху появились эти взаимоисключающие точки зрения на свободу. Киники понимали свободу как возможность поступать так, как хочется. Стоики — как познанную необходимость. Об этом пишет А. Н. Чанышев:
Если можно говорить о позитивной свободе у киников, то это исключительно свобода речи (паррэсиа), которая принимала у них форму свободы говорить дерзости самим царям. Но не только царям. Свободную речь Диогена Синопского, философа-обличителя, речь, «полную серьезного смысла и угроз», мало кто мог вынести (Анткин, 134). Этим Диоген Синопский был противоположностью Антисфена Афинского, который «сладостью своей речи мог приворожить кого угодно» (VI, 14). Негативная свобода киников хорошо видна из слов жившего много позднее римского стоика Эпиктета, который был знаком с сочинениями Антисфена и который рассказывал о том, чему он из них научился: «Он (Антисфен. — А. Ч.) научил меня тому, что является моим и что мне не принадлежит. Богатства не мои, родственники, близкие, друзья, слова, привычные ценности, общение с людьми — все это чужое. — Что же принадлежит тебе? — Мои представления. Они, — учил он, — никому не подвластны, зависят только от меня, и никто не может не им помешать, никто не заставит пользоваться ими иначе, чем я хочу» (Анткин, 112).»
Киник Антисфен не случайно употребил это слово «хочу». Оно является ключевым в случайностной трактовке свободы. Когда делается упор на «хочу» и игнорируется «надо», тогда и возникает крен в сторону своеволия, каприза, прихоти, произвола.
О стоиках А.Н.Чанышев пишет: «СТОИКИ ПОНЯЛИ СВОБОДУ ПО-РАБСКИ. ЭТО ОНИ ПУСТИЛИ НЕЛЕПУЮ ИДЕЙКУ О СВОБОДЕ КАК ПОЗНАННОЙ НЕОБХОДИМОСТИ. (Выделено мной — Л. Б.). Стоический мудрец пассивен, он примиряется со всем происходящим, теша себя иллюзией, что в целом все хорошо и прекрасно, и все, что происходит, происходит по промыслу вселенского бога-разума.
Но понять такое могут только мудрецы. Поэтому только они свободны. Все остальные, независимо от своего социального положения, рабы.
Таким образом, Зенон-стоик в еще большей мере, чем это было на самом деле, отверг полисную социально-политическую систему классической Греции, которая как раз и жила «особыми городами и общинами, управляемыми различными уставами» (и эта жизнь продолжалась и в эллинистические времена, только греческие города утратили суверенитет, жили же они все равно обособленно и по своим законам и обычаям, плюралистическое разнообразие сохранялось), и продолжил линию кинического космополитизма.
Любопытна связь идеи свободы как познанной необходимости с идеей единства, «общей жизни и единого распорядка». А. Н. Чанышев совершенно справедливо связал эти идеи стоиков. Вспомним, у Спинозы тоже указанные идеи были рядом (идея субстанции, единства природы и мира и идея свободы как познанной необходимости; сюда можно еще присовокупить отрицание голландским философом реального существования случайности). И в марксизме мы наблюдаем ту же картину: как в отношении свободы, так и в отношении единства. Там, где свобода понимается как познанная необходимость, неизбежно гипертрофированное стремление к единству-унификации, «общей жизни и единому распорядку». И наоборот.
У Иосифа Флавия в «Иудейских древностях» (последняя треть I в. н. э.) есть весьма интересный фрагмент, в котором он рассказывает о разном отношении иудаистских сект к вопросу о роли предопределения и случая в жизни человека. Вот что он пишет:
«…существовало среди евреев три сек¬ты, которые отличались различным друг от друга мировоззрением. Одна из этих сект называлась фарисейскою, другая саддукейскою, третья ессейскою. Фарисеи утверждали, что кое-что, хотя далеко и не все, совершается по предопределению, иное же само по себе может случиться. Секта ессеев учит, что во всем проявляется мощь предопределения и что все, постигающее людей, не может случиться без и помимо этого предопределения. Саддукеи, наконец, совершенно устраняют все учение о предопределении, признавая его полную несостоятельность, отрицая его существование и нисколько не связывая с ним результаты человеческой деятельности. При этом они говорят, что все лежит в наших собственных руках, так что мы сами являемся ответственными за наше благополучие, равно как сами вызываем на себя несчастия своею нерешимостью» (Флавий Иосиф. Иудейские древности. СПб., 1900. С. 25-26).
Этот фрагмент свидетельствует о том, что уже древние довольно-таки четко и во всей полноте представляли себе проблему соотношения необходимости, случайности и свободы.
Очень непросто, конечно, осознать присутствие в свободе обоих моментов: случайности и необходимости. Рассудочная мысль бьется в тисках «или». В марксистской философии несмотря на то, что все считали себя диалектиками, существовала какая-то случайнобоязнь при оценке и характеристике свободы. Вот что писал, например, И.В. Бычко:
““Существование случайности. — утверждает один из ведущих представителей американского натурализма К. Ламонт, — порождает свободу выбора, хотя и не гарантирует, что она действительно осуществится» (C. Lamont. Freedom of Choice Affirmed. N.Y. 1967, p. 62). Отождествив (или по крайней мере чрезмерно сблизив) свободу со случайностью, Ламонт на этом основании — совершенно в духе материализма ХVIII в. — противопоставляет свободу детерминизму» (Бычко И.В. В лабиринтах свободы. М., 1976. С. 85).
Некоторые наши философы буквально «зациклились» на формуле “свобода есть познанная необходимость». Между тем сам Гегель, если брать в совокупности все его высказывания о свободе, не понимал так упрощенно эту категорию. Он в сущности признавал, что свобода содержит в снятом виде оба момента: случайность и необходимость, а не только одну необходимость. Так, в Малой логике (§ 145) он говорит о голом произволе как воле в форме случайности. С другой стороны, он не отрицает, что истинно свободная воля в снятом виде содержит в себе произвол (воля «содержит в себе случайное в форме произвола, но содержит его в себе лишь как снятый момент»). В другом месте Малой логики (§ 182) он писал, что «истинное и разумное понятие свободы содержит в самом себе необходимость как снятую”. Таким образом, приписываемый Гегелю взгляд, что свобода есть познанная необходимость есть всего лишь полуправда, которая искажает сложное и многогранное представление немецкого мыслителя о свободе.
— Новая редакция соответствующего раздела книги «Либерализм и свобода» (см. здесь сокращенный текст книги под названием «Свобода»)
Путь к себе: почему люди стремятся к свободе, и реально ли ее достичь? (2 фото)
Призывы типа «Будь свободным», «Стань свободным», «Верь в свободу» в наше время часто встречаются в СМИ, книгах, кино и в обычной жизни. Почему человек хочет быть свободным, и что собой представляет свобода в понимании современного человека?
Быть свободным: что это?
Понятие свободы емкое и многогранное, и для каждого человека критерии этого состояния разные. Но в общем виде ее можно представить как комплекс следующих составляющих:
1.Возможность выбора мыслей, слов, действий, поступков.
2.Способность держать под контролем собственные страхи и опасения.
3.Разумное проявление позитива путем его применения при выходе из различных ситуаций.
4.Умение от души прощать и искренне просить прощения.
5.Способность ценить и поддерживать дружеские отношения.
6.Готовность бороться с собственными недостатками.
7.Возможность заниматься любимым делом, реализовываться в профессии, хобби.
8.Стремление понимать поступки других людей.
9.Желание проявлять благодарность за все позитивное, что происходит в жизни.
10.Постоянное желание стремиться к новым знаниям, созиданию, конструктивным переменам.
11.Забота о здоровье.
12.Четкое видение и понимание собственных целей и ценностей и готовность их совершенствовать.
Свободный человек, кто ты?
То есть стремящийся к свободе человек готов трудиться, чтобы изменить и сделать лучше себя и других. А это поможет меняться и миру, становиться ему более позитивным, добрым, таким, каким хочет его видеть множество людей.
Любовь к себе как основа свободы
Авторы книг по психологии часто дают советы, в соответствии с которыми свободным можно стать только приняв и полюбив себя. Человек полностью свободен в своем выборе в этом плане. Он может выбирать, каким ему быть: открытым, добрым, честным, преданным, гуманным, позитивным, ответственным или же жестоким, злым, низменным, агрессивным и идущим на поводу у собственного эгоизма.
В народе не зря популярно выражение «В чужом глазу соломинку ты видишь, а у себя не видишь и бревна». Люди обычно очень хорошо видят в других те качества и черты, которые не хотят замечать в себе. И именно их осуждают особенно активно. Чтобы освободиться от осуждений окружающих и своих собственных, необходимо не просто разобраться в себе, но и стараться одновременно прислушиваться и к логике, и к внутреннему голосу – интуиции. Это поможет приблизить себя к тому состоянию, когда человек становится достойным любви, уважения, которые дарят ощущение свободы.
Культивируя в себе гуманизм, альтруизм и интеллект, можно стать человеком, который действительно достоин уважения, восхищения, благодарности, любви. В таком человеке искоренены эгоизм и низменные инстинкты, он не разрушает, а созидает, способствуя процветанию как своему, так и общественному.
Найдя в себе силы начать работу над собой и проецировать духовные качества в окружающий мир, мы будем делиться с другими тем лучшим, что составляет основу личности. Что, в свою очередь, будет способствовать единению, а не стадности. В итоге свобода станет реальным, а не абстрактным понятием для каждого, и каждый будет волен творить свою собственную судьбу так, как захочет. А что для вас значит свобода?