диптих пропавшая дверь потерянная комната
Диптих. «Пропавшая дверь / Потерянная комната»
Российская премьера
Танцевальный перформанс компании Peeping Tom
Концепция и постановка: Габриэла Kарризо и Франк Шартье
Загорается свет, и зрители погружаются в сознание человека: жизнь проходит перед его глазами как фильм или, быть может, это фильм о жизнях, отличных от его — одни уже прошедшие, другие еще предстоящие. Так начинается путешествие по лабиринтам кают и коридоров океанского лайнера, которое и есть «Диптих». В этой дилогии время, память и предчувствие вращаются вокруг иллюзий, утопий и потерянной любви ослепленных персонажей, воплощающих собственные сюжеты. Неконтролируемые силы заставляют их плыть по течению в этом поиске.
В «Диптихе» персонажи, потерянные во времени и пространстве, постоянно отдаляются и ищут друг друга. Отправляясь в это путешествие за идеалом, они были полны надежд, но реальность привела их к неопределенности. Они пытаются найти путь, блуждая в своих мыслях, оживляя воспоминания и переживая их вновь или создавая новые вариации, открытые для искажений. «Диптих» воплощает меланхолическую ностальгию по будущему.
Double Helix
Double Helix
Double Helix
Double Helix
Перформанс Dance Company Nanine Linning
Российская премьера
Голландский хореограф Нанин Линнинг известна прежде всего как постановщик, которая исследует новые формы воплощения идеи Gesamtkunstwerk, соединяя в своих работах режиссуру, хореографию и визуальное искусство. Издание Opernwelt назвало оперу «Эхнатон» Филипа Гласса, поставленную Линнинг в 2014 году для своей труппы «Театр и оркестр Хайдельберга», «кульминацией ее творческого опыта», а ее спектакль «Иероним Б» (2016), созданный как часть выставки «Видения гения» в рамках проекта «Босх-500», был признан критиками «экстраординарным театральным опытом» и «мощной ночной фантасмагорией». Танцевальный перформанс Double Helix («Двойная спираль», 2019) — третья по счету совместная работа Нанин Линнинг с дизайнером и видеохудожником Бартом Хессом. В центре их внимания — исследование влияния биотехнологий на человеческое тело и общество в философском ключе. Постановка предполагает использование, кроме видео-арта, интерактивных элементов для вовлечения в нее зрителей.
Перформанс Dance Company Nanine Linning
Российская премьера
Голландский хореограф Нанин Линнинг известна прежде всего как постановщик, которая исследует новые формы воплощения идеи Gesamtkunstwerk, соединяя в своих работах режиссуру, хореографию и визуальное искусство. Издание Opernwelt назвало оперу «Эхнатон» Филипа Гласса, поставленную Линнинг в 2014 году для своей труппы «Театр и оркестр Хайдельберга», «кульминацией ее творческого опыта», а ее спектакль «Иероним Б» (2016), созданный как часть выставки «Видения гения» в рамках проекта «Босх-500», был признан критиками «экстраординарным театральным опытом» и «мощной ночной фантасмагорией». Танцевальный перформанс Double Helix («Двойная спираль», 2019) — третья по счету совместная работа Нанин Линнинг с дизайнером и видеохудожником Бартом Хессом. В центре их внимания — исследование влияния биотехнологий на человеческое тело и общество в философском ключе. Постановка предполагает использование, кроме видео-арта, интерактивных элементов для вовлечения в нее зрителей.
Перформанс Dance Company Nanine Linning
Российская премьера
Голландский хореограф Нанин Линнинг известна прежде всего как постановщик, которая исследует новые формы воплощения идеи Gesamtkunstwerk, соединяя в своих работах режиссуру, хореографию и визуальное искусство. Издание Opernwelt назвало оперу «Эхнатон» Филипа Гласса, поставленную Линнинг в 2014 году для своей труппы «Театр и оркестр Хайдельберга», «кульминацией ее творческого опыта», а ее спектакль «Иероним Б» (2016), созданный как часть выставки «Видения гения» в рамках проекта «Босх-500», был признан критиками «экстраординарным театральным опытом» и «мощной ночной фантасмагорией». Танцевальный перформанс Double Helix («Двойная спираль», 2019) — третья по счету совместная работа Нанин Линнинг с дизайнером и видеохудожником Бартом Хессом. В центре их внимания — исследование влияния биотехнологий на человеческое тело и общество в философском ключе. Постановка предполагает использование, кроме видео-арта, интерактивных элементов для вовлечения в нее зрителей.
Перформанс Dance Company Nanine Linning
Российская премьера
Голландский хореограф Нанин Линнинг известна прежде всего как постановщик, которая исследует новые формы воплощения идеи Gesamtkunstwerk, соединяя в своих работах режиссуру, хореографию и визуальное искусство. Издание Opernwelt назвало оперу «Эхнатон» Филипа Гласса, поставленную Линнинг в 2014 году для своей труппы «Театр и оркестр Хайдельберга», «кульминацией ее творческого опыта», а ее спектакль «Иероним Б» (2016), созданный как часть выставки «Видения гения» в рамках проекта «Босх-500», был признан критиками «экстраординарным театральным опытом» и «мощной ночной фантасмагорией». Танцевальный перформанс Double Helix («Двойная спираль», 2019) — третья по счету совместная работа Нанин Линнинг с дизайнером и видеохудожником Бартом Хессом. В центре их внимания — исследование влияния биотехнологий на человеческое тело и общество в философском ключе. Постановка предполагает использование, кроме видео-арта, интерактивных элементов для вовлечения в нее зрителей.
Скважина смотрит в мир
На Дягилевском фестивале выступила компания Peeping Tom
В Перми завершился Дягилевский фестиваль, главным международным проектом которого стала российская премьера диптиха бельгийской компании Peeping Tom — двухчастного спектакля Габриэлы Карризо и Франка Шартье «Пропавшая дверь / Потерянная комната». В хитросплетениях пророческой фантазии авторов заблудилась Татьяна Кузнецова.
Созерцание живописных любовных игр скорее подавляет, чем воодушевляет героя «Потерянной комнаты»
Фото: Андрей Чунтомов
Созерцание живописных любовных игр скорее подавляет, чем воодушевляет героя «Потерянной комнаты»
Фото: Андрей Чунтомов
За 22 года своего существования знаменитая бельгийская компания Peeping Tom впервые приехала в Россию. Правда, в 2019 году, накануне нашествия ковида, на фестивале DanceInversion постановку «31, улица Ванденбранден» удивительного тандема Карризо—Шартье показала Лионская опера. Эффект был сокрушительный, хотя то была переработка спектакля десятилетней давности и танцевали артисты лионской балетной труппы, а не специально подготовленные «современники». Как раз во время тех гастролей Франк Шартье рассказывал корреспонденту “Ъ” о новой премьере, недооцененной, по его мнению, заказчиком, Нидерландским театром танца (NDT),— спектакле про какой-то океанский лайнер, на котором происходит почти детективная история. И добавлял, что они с Габриэлой Карризо решили пуститься с этим лайнером в самостоятельное плавание, переделав спектакль и расширив его до трех частей, для чего собирают участников проекта; нужно человек восемь, а на зов откликнулось чуть ли не две тысячи со всех концов света.
Вот эту-то постановку и привез на Дягилевский фестиваль Peeping Tom, полностью обновивший состав участников. В сущности, компания, носящая имя того самого легендарного горожанина, который тысячу лет назад отважился подсмотреть, как голая леди Годива проезжает верхом через Ковентри, и тут же ослеп, наказанный Провидением, и состоит-то из двух основателей, выходцев из бельгийской труппы Алана Плателя, которому они не раз помогали в его эпатажных постановках. Вуайеристский подход — подсматривание за чужой жизнью в замочную скважину — стал основным приемом их работ, а сценическое воплощение оказалось настолько оригинальным и ни на что не похожим, что критикам пришлось придумать специальное определение — «театр тела». Возможно, потому, что в экстремальной телесности персонажей и проявляется этический и эстетический смысл спектаклей Peeping Tom, утопленных в гиперреалистические декорации этой абсурдной жизни. Ее непрерывность вызвала к жизни целые сериалы с постоянными персонажами. Peeping Tom разглядывал «Сад», «Дом», «Мать», «Отца», «Детей». Новый этап жизни компании, возможно, связан и с уходом постоянных артистов — в спектаклях участвовали не только танцовщики-акробаты-циркачи, но и возрастные драматические актеры, готовые при случае на любые телесные эскапады.
Как бы то ни было, своим принципам тандем не изменил: «Пропавшая дверь» Габриэлы Карризо и «Потерянная комната» Франка Шартье (последнюю часть триптиха в Пермь не привезли) созданы с помощью давно испытанной конструкции и почти не отличаются друг от друга лексически и композиционно. Это каскад невероятных по телесной экспансии и абсурдистскому юмору номеров, объединенных местом действия, постоянными персонажами, кольцевыми мизансценами и пунктирным сюжетом, на сей раз весьма замысловатым. Трудно понять, кто из персонажей кем и кому доводится, где здесь реальность, где кошмар, где прошлое, где будущее. Благо софит на колесиках, то и дело въезжающий в замкнутое пространство комнат и ослепляющий лучом персонажей, намекает, что все происходящее — киносъемка. А следовательно, можно вольно жонглировать временем и самим пространством, подчеркивая его одновременную фантастичность и рукотворность. Один из впечатляющих эпизодов диптиха как раз и посвящен демонтажу-монтажу декораций, в ходе которых убогая сизая дощатая комната с множеством никуда не ведущих дверей и заплеванным зеркалом (в нем проплывают отражения незваных гостей — то ли из коридора, то ли из подсознания) преображается в обшитую деревом благоустроенную каюту с огромной кроватью, выходом на балкон и несколькими встроенными шкафами, из которых так и норовят выпасть материализованные «скелеты».
В принципе, разбираться в логике и последовательности сценических событий пропадает охота в первые же минуты двух спектаклей: оба начинаются с того, что бездыханную женщину, лежащую на полу ничком, лакей оттаскивает за ноги за дверь — непочтительно, словно убирает мусор. Героиня, впрочем, сразу явится на площадку живехонькой — к нежному, но ненадежному супругу (любовнику?), отношения с которым определяются в первом же дуэте, ноголомном в самом буквальном смысле. Промахнувшись с поцелуем, дама выпадает из объятий партнера: конечности ее выворачиваются, подламываются, словно лишаются мышц, или, напротив, жестко выстреливают в неконтролируемом направлении — например, намертво застревая за ухом. Другая пара не менее экзотична: жесткую, как доска для серфинга, женщину мужчина перекидывает через торс, голову, плечо, прихватив ее за шею и между ног. Еще одна пара пребывает в неразрывном телесном единстве, не размыкая объятий в самых невероятных положениях и перекатах. За этой сексуально-бесчувственной вакханалией невозмутимо наблюдают лакей, протирающий пол и мебель «убегающей» от него тряпкой, и горничная, беспрерывно носящая то полотенца, то белье.
Во второй части диптиха фантасмагория окончательно берет верх над бытом. Из стенного шкафа вываливаются непрошеные визитеры—призраки прошлого: они то пытаются затащить героиню к себе, в гардеробно-могильную тесноту, то всей ордой, не видимые героем, мчатся на балкон и выскакивают с него во тьму небытия. Надежная кровать тоже не убежище — из постельных недр в чувственном угаре являются загадочные любовники из первого спектакля и после акробатически-сексуального дуэта так же, не расцепляясь, исчезают, оставив за кадром младенческий плач. Младенец (кукла) тоже участвует в танцах: он третий, но не лишний в медитативном кружении очередного любовного адажио. Бездетную героиню чужой ребенок ввергает в депрессию — она теряет голову самым наглядным образом: сначала голова недоуменно ворочается в кровати, явно отделенная от беспокойного тела, потом ее, моргающую и попискивающую, под мышкой притаскивает с балкона один из давних знакомцев. Внешний мир — скрежет, грохот, скрип, плеск, человеческий лепет, писк, плач, снежная метель — все наглее врывается в уютный замкнутый мирок. Выходы-двери оборачиваются тупиками-гардеробными, завывающий ветер перекатывает персонажей с края на край каюты, маленькая лужица, легко стертая с пола в начале спектакля, в финале расползается по всей сцене. Вот так, за год до наступления пандемии, Peeping Tom пророчески предсказал всемирный катаклизм. И прописал рецепт: спасительный черный юмор.
Triptych: The missing door, The lost room and The hidden floor 2020
In Triptych: The missing door, The lost room and The hidden floor, several characters are evolving in spaces from which they cannot escape. They set out to seek an ideal, they left with a dream and with hope. Now, they keep wandering throughout a mysterious and macabre labyrinth in which they are lost. The characters live between reality and what’s imagined, guided by natural forces that lead them to an uncertain destiny. Gabriela Carrizo and Franck Chartier create a disturbing, dark and enclosed world – typical in the work of Peeping Tom, while at the same time putting a unique and extreme language of movement and performance at the centre of the pieces.
Each part of the trilogy has its own unique setting and evokes a film set. The missing door is set in a room or hallway filled with doors that won’t open. The action in The lost room happens in a cabin on a ship, focusing on the interior world of the characters. The hidden floor takes place in the public setting of an abandoned restaurant, where natural forces have taken over. The scenic changes between the piece are carried out in plain sight and become a part of the performance, as if it were a live film editing.
In this new creation, Peeping Tom is reimagining the three short pieces and adapting them from the originals created by Gabriela Carrizo and Franck Chartier between 2013 and 2017 with Nederlands Dans Theater (NDT 1).
Tour Dates
Concept and direction
Gabriela Carrizo and Franck Chartier
Performance
Konan Dayot, Fons Dhossche, Lauren Langlois, Panos Malactos, Alejandro Moya, Fanny Sage, Eliana Stragapede, Wan-Lun Yu
Artistic assistance
Thomas Michaux
Sound composition and arrangements
Raphaëlle Latini, Ismaël Colombani, Annalena Fröhlich, Louis-Clément Da Costa
Light design
Tom Visser
Set design
Gabriela Carrizo, Justine Bougerol
Costume design
Seoljin Kim, Yi-chun Liu, Louis-Clément Da Costa
Confection costumes
Sara van Meer, Lulu Tikovsky, Wu Bingyan (intern)
Technical coordination
Pjotr Eijckenboom (creation), Giuliana Rienzi (tour)
Technicians
Bram Geldhof (lights), Tim Thielemans (sound)
Stage management
Giuliana Rienzi (stage manager), Clement Michaux, Johan Vandenborn (stage assistants)
Production interns
Lisa Gunstone, Robin Appels
Production
Peeping Tom
Co-production
Opéra National de Paris, Opéra de Lille, Tanz Köln, Göteborg Dance and Theatre Festival, Théâtre National Wallonie-Bruxelles, deSingel Antwerp, GREC Festival de Barcelona, Festival Aperto/Fondazione I Teatri (Reggio Emilia), Torinodanza Festival/Teatro Stabile di Torino – Teatro Nazionale (Turin), D ampfzentrale Bern, Oriente Occidente Dance Festival (Rovereto)
Triptych: The missing door, The lost room and The hidden floor was created with the support of the Tax Shelter of the Belgian Federal Government.
Based upon Adrift, created with the dancers of NDT I: Chloe Albaret, Lydia Bustinduy, César Faria Fernandes, Fernando Hernando Magadan/Spencer Dickhaus, Anna Hermann, Anne Jung, Marne Van Opstal, Roger van der Poel, Meng-ke Wu, Ema Yuasa/Rena Narumi
Диптих. «Пропавшая дверь / Потерянная комната»
Российская премьера
Танцевальный перформанс компании Peeping Tom
Концепция и постановка: Габриэла Kарризо и Франк Шартье
Загорается свет, и зрители погружаются в сознание человека: жизнь проходит перед его глазами как фильм или, быть может, это фильм о жизнях, отличных от его — одни уже прошедшие, другие еще предстоящие. Так начинается путешествие по лабиринтам кают и коридоров океанского лайнера, которое и есть «Диптих». В этой дилогии время, память и предчувствие вращаются вокруг иллюзий, утопий и потерянной любви ослепленных персонажей, воплощающих собственные сюжеты. Неконтролируемые силы заставляют их плыть по течению в этом поиске.
В «Диптихе» персонажи, потерянные во времени и пространстве, постоянно отдаляются и ищут друг друга. Отправляясь в это путешествие за идеалом, они были полны надежд, но реальность привела их к неопределенности. Они пытаются найти путь, блуждая в своих мыслях, оживляя воспоминания и переживая их вновь или создавая новые вариации, открытые для искажений. «Диптих» воплощает меланхолическую ностальгию по будущему.
Double Helix
Double Helix
Double Helix
Double Helix
Перформанс Dance Company Nanine Linning
Российская премьера
Голландский хореограф Нанин Линнинг известна прежде всего как постановщик, которая исследует новые формы воплощения идеи Gesamtkunstwerk, соединяя в своих работах режиссуру, хореографию и визуальное искусство. Издание Opernwelt назвало оперу «Эхнатон» Филипа Гласса, поставленную Линнинг в 2014 году для своей труппы «Театр и оркестр Хайдельберга», «кульминацией ее творческого опыта», а ее спектакль «Иероним Б» (2016), созданный как часть выставки «Видения гения» в рамках проекта «Босх-500», был признан критиками «экстраординарным театральным опытом» и «мощной ночной фантасмагорией». Танцевальный перформанс Double Helix («Двойная спираль», 2019) — третья по счету совместная работа Нанин Линнинг с дизайнером и видеохудожником Бартом Хессом. В центре их внимания — исследование влияния биотехнологий на человеческое тело и общество в философском ключе. Постановка предполагает использование, кроме видео-арта, интерактивных элементов для вовлечения в нее зрителей.
Перформанс Dance Company Nanine Linning
Российская премьера
Голландский хореограф Нанин Линнинг известна прежде всего как постановщик, которая исследует новые формы воплощения идеи Gesamtkunstwerk, соединяя в своих работах режиссуру, хореографию и визуальное искусство. Издание Opernwelt назвало оперу «Эхнатон» Филипа Гласса, поставленную Линнинг в 2014 году для своей труппы «Театр и оркестр Хайдельберга», «кульминацией ее творческого опыта», а ее спектакль «Иероним Б» (2016), созданный как часть выставки «Видения гения» в рамках проекта «Босх-500», был признан критиками «экстраординарным театральным опытом» и «мощной ночной фантасмагорией». Танцевальный перформанс Double Helix («Двойная спираль», 2019) — третья по счету совместная работа Нанин Линнинг с дизайнером и видеохудожником Бартом Хессом. В центре их внимания — исследование влияния биотехнологий на человеческое тело и общество в философском ключе. Постановка предполагает использование, кроме видео-арта, интерактивных элементов для вовлечения в нее зрителей.
Перформанс Dance Company Nanine Linning
Российская премьера
Голландский хореограф Нанин Линнинг известна прежде всего как постановщик, которая исследует новые формы воплощения идеи Gesamtkunstwerk, соединяя в своих работах режиссуру, хореографию и визуальное искусство. Издание Opernwelt назвало оперу «Эхнатон» Филипа Гласса, поставленную Линнинг в 2014 году для своей труппы «Театр и оркестр Хайдельберга», «кульминацией ее творческого опыта», а ее спектакль «Иероним Б» (2016), созданный как часть выставки «Видения гения» в рамках проекта «Босх-500», был признан критиками «экстраординарным театральным опытом» и «мощной ночной фантасмагорией». Танцевальный перформанс Double Helix («Двойная спираль», 2019) — третья по счету совместная работа Нанин Линнинг с дизайнером и видеохудожником Бартом Хессом. В центре их внимания — исследование влияния биотехнологий на человеческое тело и общество в философском ключе. Постановка предполагает использование, кроме видео-арта, интерактивных элементов для вовлечения в нее зрителей.
Перформанс Dance Company Nanine Linning
Российская премьера
Голландский хореограф Нанин Линнинг известна прежде всего как постановщик, которая исследует новые формы воплощения идеи Gesamtkunstwerk, соединяя в своих работах режиссуру, хореографию и визуальное искусство. Издание Opernwelt назвало оперу «Эхнатон» Филипа Гласса, поставленную Линнинг в 2014 году для своей труппы «Театр и оркестр Хайдельберга», «кульминацией ее творческого опыта», а ее спектакль «Иероним Б» (2016), созданный как часть выставки «Видения гения» в рамках проекта «Босх-500», был признан критиками «экстраординарным театральным опытом» и «мощной ночной фантасмагорией». Танцевальный перформанс Double Helix («Двойная спираль», 2019) — третья по счету совместная работа Нанин Линнинг с дизайнером и видеохудожником Бартом Хессом. В центре их внимания — исследование влияния биотехнологий на человеческое тело и общество в философском ключе. Постановка предполагает использование, кроме видео-арта, интерактивных элементов для вовлечения в нее зрителей.
Диптих пропавшая дверь потерянная комната
Peeping Tom — это идиома для человека болезненного любопытства, подглядывающего за кем-то. А ещё это название бельгийской театральной компании, одной из интереснейших в мире. Peeping Tom — это Габриэла Карризо и Франк Шартье и их интернациональная труппа из профессиональных танцовщиков, драматических актеров, гимнастов, мимов и певцов. Хотя точнее будет сказать «семья»: большинство из них вместе с 1999 года, у каждого — своё амплуа в том, что в масскульте назвали бы «Вселенной Peeping Tom» — мира тяжёлых архетипических коллизий в нарочито простых и реалистичных бытовых декорациях.
фото Андрея Чунтомова
Они стремятся сделать свою аудиторию свидетелями, подглядывающими за тем, что обычно оказывается скрытым и несказанным. Происходящее за закрытыми дверями — главный источник вдохновения для них. И в постановке-диптихе «Пропавшая дверь / Потерянная комната», которую они привезли на Дягилевский фестиваль, это, кажется, те двери, которые мы запираем у себя внутри, чтобы спрятаться от прошлого.
У Кира Булычёва есть рассказ, в котором гениальный, но не всегда понимающий силу своего ума профессор изобретает таблетку идеальной памяти — так, что его добровольный подопытный вспоминает абсолютно всё, что когда-то забыл. И в конце того приходится вылавливать из реки при попытке суицида. Потому что нельзя помнить всё: есть двери, которые должны оставаться закрытыми.
Сколько мы тащим по жизни несказанных слов, неловких ситуаций, сломанных надежд, увечий собственных и нанесённых нами, сколько мелких царапин и глубоких ран маскирует наша милосердная память? В пространстве диптиха все они как будто поднимаются с морского дна, чтобы затопить судёнышко, в котором мы так старательно благоустраиваем одну-единственную освещённую каюту. И поворачиваются ручки закрытых дверей, и за всеми ждёт что-то страшное. Хотя иногда страшнее тот факт, что за этими дверями чего-то не оказывается — например, выхода.
И получается: каждый из нас — дом с привидениями, где вещи отказываются повиноваться, а двери хлопают сами по себе и не открываются вовсе или распахиваются, чтобы забрать что-то важное. Кошмары прошлого смотрят из окон и зеркал, ждут в постели, вываливаются из дверных проёмов, которые оказываются шкафами, полными даже не скелетов, а самых настоящих мёртвых тел. Что-то мы спрятали и забыли, а что-то обернули в шутку — но это тоже не более чем способ защиты, и некоторые ситуации, которые могут казаться курьёзными по прошествии времени, здесь даны с пугающей остротой непосредственного переживания.
Гиперреалистичность действия балансирует на грани сюрреализма. Как будто резкость наведена до такой степени, что глаза режет. И ты смаргиваешь слёзы, и это секундное искажение превращает благовоспитанную картинку в нечто несусветное, совершенно киношное — в духе то Хичкока, то Линча, то фон Триера.
Совмещая физический интерьер с психологическим, Шартье и Карризо создают пространство, которое, с одной стороны — внутренность человеческой головы, полной призраков, параллельных сценариев, неотвязных мотивов и автоматизмов. А с другой — внешний мир, в котором мы не очень много чего контролируем, и который полнится фрагментами чужих историй, влияющих на нас гравитационно. И вот эту всеобщую взаимозависимость они блестяще передают средствами своего «театра тела» — драматической эквилибристики, жанра на стыке танцтеатра, восходящего к Пине Бауш, и физического театра с его реализмом и физиологичностью. Танцовщики показывают высочайший уровень не-владения телом, мучительно преодолевая непредсказуемую гравитацию. Ими всё время что-то движет: то страсть, вина, обида, боль или страх, то ветра обстоятельств, то инерция недопрожитых жизненных сценариев.
фото Андрея Чунтомова
Культовый хореограф Ален Платель, из труппы которого вышли Шартье и Карризо — ортопедагог по образованию. Много лет занятия театром были для него дополнением к работе в больнице с детьми с ограниченными возможностями, в том числе глухими — и эту практику он перенёс в хореографию. Он рассказывал: глухие актёры изумили его своей способностью быстро увидеть то, что слышащие люди различают далеко не сразу, например, ложь. Потому что тело не умеет лгать. И способность каждого из участников постановки вчувствоваться в роль настолько экстремальна, а смелость в изображении того, о чем не принято говорить, так безжалостна, что ты как будто прикасаешься к оголённому проводу жизни. И по-настоящему содрогаешься от чужой боли, потому что она слишком правдива и слишком похожа на твою.
фото Андрея Чунтомова
Вряд ли кому-то из нас незнакома ситуация повторения одного и того же сценария с неизменной болезненной, хоть и фигуральной, смертью в конце. Первая часть диптиха, «Пропавшая дверь», как раз об этом. А во второй части фокусировка начинает смещаться вновь и вновь, складывая в фантастическую мозаику множество личных историй. Получается как будто объёмная модель всей жизни, где каждый — главный герой собственной истории и статист (или подглядывающий) во множестве чужих.
«Потерянная комната» начинается со слаженного и скрупулёзного строительства декорации — той самой красивой «каюты сознания» с радиолой, цветами и картиной волны на стене, самонадеянно утверждающей факт укрощения стихии. В оригинальной версии диптих был триптихом — в третьей части под названием «Спрятанный этаж» каюта уже полна воды, которая здесь только начинает просачиваться сквозь обшивку. Небесно прекрасная оперная ария на фоне звучит всё глуше, обрастая переливчатым эхом. Мы тонем, тонем, и свет гармонии, заметный в иллюминатор — это лишь издевательская игра бликов на поверхности океана…
фото Андрея Чунтомова
Некоторым утешением для зрителей, которых происходящее погружает в экзистенциальную бездну, может послужить то, насколько всё это красиво. Наверное, именно художественное переосмысление травмирующих событий — это главный ключ для всех дверей, которые должны закрыться — и остаться закрытыми.