Что будет если россия вступит в евросоюз
Что произойдёт, если Россия вступит в Евросоюз?
Начнём с перечисления выгод для населения России:
1-е. Рост пенсий, до 25 000 рублей по стране.
2-е. Рост зарплат, примерно до 80 000 рублей по стране.
3-е. В Россию станут завозить качественные продукты питания, лекарства и медицинское оборудование из Европы.
4-е. Приток иностранного капитала в Российскую экономику, а вместе с ней уменьшение процентов по кредитам населению.
5-е. Рост рубля, а это значит отдых за границей для наших людей будет стоить дешевле.
Всё это приведёт к росту продолжительность и качества жизни населения.
Всё перечисленное может показаться сказкой, но это сказка стала бы явью, по некоторым причинам:
1-я. Причина, при вступлении в ЕС, России пришлось бы сократить расходы на армию, скажем так у нашей страны появились бы свободные 30 млрд долларов, которые пошли бы на рост зарплат и пенсий населению.
К примеру сейчас, Россия тратит 60 млрд долларов на оборону
2-я. После открытия рынка между Россией и Евросоюзом, произошёл бы рост товарооборота, что привело бы к росту ВВП, появлению новых рабочих мест.
3-я. За счёт роста пенсий и роста рабочих мест, (а следовательно и зарплат) выросла бы платёжеспособность населения, а это рост поступления налогов в казну, которые будут возвращаться более высокой пенсией и зарплатой.
Чего пришлось бы лишится России:
1-е. Лишится большой армии в Европе. Пришлось бы сократить расходы на оборону, что аналогично бы сделали и в Евросоюзе, поскольку отстувие сильной армии в Европе, это отсутствие угрозы войны в Европе. Как вариант, Россия могла бы перебросить военные базы в Сибирь или на ДВ.
2-е. Как вариант, возможная потеря Крымского полуострова и Карелии. Но чего можно было бы избежать, провели бы перед наблюдателями из Европы очередной референдум, где население изъявляет желание остаться в России, территория окажется ещё и признанной за Россией. Но мы могли бы потерять Карелию, поскольку население могло бы проголосовать за присоединение к Финляндии.
3-е. Пришлось бы отказываться от старых Советских автомобилей, поскольку они загрязняют окружающую среду отходами. Пришлось бы закрывать старые советские предприятия, и строить на их месте новые, чтобы наносить меньше вреда экологии.
1-я. Сближение со странами Восточной Европы, как вариант создание содружества, например общие праздники со всеми Славянскими народами.
3-я. Рост политического веса России.
4-я. Отсутствие военной угрозы в Европе. Поскольку расширение Евросоюза стало бы России во благо, а это привело бы к возобновлению дружеских отношений с Грузией и Украиной.
На мой взгляд нам всем нужно объединятся, но делать это не в целях защиты, а в целях улучшения уровня жизни населения Европы и государств бывшего СССР.
Наши власти не понимают, что в один момент Москва может стать центром Европы и государств бывшего СССР. Что не делай, а главенствующую роль в таком союзе получит Россия и Германия. Войдя в ЕС, мы не потерям независимость, мы получим всё, что потеря в 90-х годах и даже больше. А если Евросоюз однажды развалится, получим обновленный СССР.
Европа не понимает: Путина давят, а русские не сдаются
Генералы НАТО не слышат разумных аргументов от своих же
Европейский истеблишмент снова расколот. Агрессивно настроенные «ястребы» требуют ввести в отношении России новые санкции. При этом аналитики и эксперты констатируют: никакого политического и экономического эффекта от санкций не будет. А скорее наоборот — Евросоюз просто выстрелит сам себе в ногу.
The Washington Post: позиция евробюрократов противоречит здравому смыслу
Поводом для введения нового пакета санкций Евросоюз хочет сделать ситуацию у границ Украины. Сочинив и упорно поддерживая фейк о том, что Россия якобы собирается начать военное вторжение на территорию сопредельного государства, евробюрократы теперь же мужественно и хотят противостоять «российской агрессии».
Даже одно из наиболее влиятельных американских изданий The Washington Post отмечает, что даже среди европейских лидеров нет единства по отношению к России. Наиболее агрессивно ведут себя государства, вышедшие из Варшавского договора, такие как Польша или Литва: они оголтело критикуют любые шаги по поддержанию дипломатических контактов с российским руководством.
Более опытные лидеры Франции и Германии, чувствующие за собой ответственность за всю европейскую и глобальную безопасность, напротив, выступают «за» прямые переговоры с Россией по различным вопросам.
«Мы не должны с самого начала отказываться от диалога», — цитирует The Washington Post президент Франции Эммануэль Макрон.
Американское издание анализирует экономические сношения России и Евросоюза, которые после 2014 года по ряду направлений только укрепились. С одной стороны, это позволяет блоку вводить потенциально более серьезные санкции, чем США. Но одновременно это также означает, что санкции могут ударить по его собственной экономике Евросоюза.
Невозможно, в частности, не считаться и с существованием крупнейшего инвестпроекта десятилетия — газопровода «Северный поток-2». The Washington Post отмечает, что позиция некоторых лидеров Евросоюза, которые одновременно выступают «за» введение санкций против России и в то же время заключают с ней деловые соглашения, противоречит здравому смыслу.
France24: Евросоюз стреляет себе в ногу
«Евросоюз выстрелил бы себе в ногу, введя санкции против России, потому что такие компании, как Total, Engie, Areva, Danone, десятилетиями вкладывали значительные средства в Россию, и они пострадали бы, если бы отношения были разорваны», — цитирует издание France-24 преподавателя геополитики в Sciences Po Анастасию Шапочкину.
Французское издание, цитируя эксперта, отмечает, что годы после введения первого пакета санкций в 2014 году однозначно продемонстрировали: Россия устойчива к санкционному давлению. Тем более сейчас, когда Москва упрочила экономические контакты с Китаем.
Живущий во Франции бывший советский дипломат Владимир Федоровский говорит France-24, что евробюрократы в принципе неверно оценивают социально-экономическую ситуацию в России. «Самая большая ошибка Запада заключается в нежелании интегрировать Россию в международную систему и не учитывать цели России. Когда Запад объявил себя победителем в холодной войне, это и привело к негативизму русского народа по отношению к Западу», — отмечает Федоровский.
К сожалению, мнения таких специалистов по России, как Федоровский, европейские политики и дипломаты зачастую не слышат, отдавая предпочтения воинственному клекоту «ястребов».
Süddeutsche Zeitung: о санкциях говорят безо всякой конкретики
Немецкая пресса также практически единодушна в отношении России. Лишь небольшая часть изданий, идеологически близких к свободным и христианским демократам, поддерживает жесткость позиции по отношению к России. Независимые аналитики указывают, что санкции станут губительными.
Общественное телевидение Германии MDR взяло интервью у политолога Алексея Макаркина, который уверен: европейские и российские дипломаты должны искать компромисс. Макаркин напоминает, что Евросоюз сам во многом подтолкнул Кремль к неприятию внутри России.
«Путин считает, что Запад несколько раз обманывал его страну. Последний раз в 2014 году, когда министры иностранных дел Германии, Франции и Польши договорились о компромиссе между тогдашним пророссийским президентом Виктором Януковичем и прозападной украинской оппозицией. Тем не менее, Европа не смогла остановить переворот в Киеве», — рассказывает Макаркин немецкому телевидению. Впрочем, европейцы не готовы признавать свою неправоту, перекладывая вину на Россию.
Крупнейшая немецкая газета Süddeutsche Zeitung в репортаже с полей саммита Евросоюза отмечает, что никакой конкретики по санкциям так и не прозвучало. Рассматриваются лишь рестрикции в отношении нескольких госкомпаний и провластных олигархов, и даже тема отключения России от международной платежной системы SWIFT не была доминирующей.
Зато, отмечает Süddeutsche Zeitung, несмотря на демонстративное похолодание отношений, в конце саммита президент Франции Эммануэль Макрон пригласил Владимира Путина продолжить диалог по Украине в привычном формате «Норманнской четверки».
Прочитав статью, так и хочется воскликнуть: ну и какая же это изоляция?!
«Разрыв» как благо. Почему России и Евросоюзу сейчас нечего терять
Авторизуйтесь, если вы уже зарегистрированы
Главный редактор журнала «Россия в глобальной политике», председатель Президиума Совета по внешней и оборонной политике, член РСМД
Политический диалог России и ЕС – рудимент прошедшего периода. Возвращение к нему невозможно, потому что изменилось все: Россия, Европа, Запад, мир. Либеральный мировой порядок завершился. Все консолидируются на своих внутренних основаниях, стремятся минимизировать любое воздействие извне и использовать внешние обстоятельства для решения внутренних проблем.
Дипломатический конфуз в Москве Жозепа Борреля, высокого представителя ЕС по внешней политике и политике безопасности, вызвал волну комментариев и с той и с другой стороны. Накипело у всех, рано или поздно должно было прорваться.
Прорвалось, и правда, впечатляюще. Как сказал Сергей Лавров, «хочешь мира – готовься к войне». Это, конечно, фигурально, но все же категорию «войны» к Европейскому союзу, кажется, прежде не применяли.
За перепалкой, катализатором которой стала ситуация вокруг дела Навального, – фундаментальный вопрос. Безальтернативны ли Евросоюз как форма организации европейского политико-экономического пространства и Европа как морально-политический ориентир для внешних партнеров?
Политический диалог России и ЕС – рудимент прошедшего периода. Возвращение к нему невозможно, потому что изменилось все: Россия, Европа, Запад, мир. Либеральный мировой порядок завершился. Все консолидируются на своих внутренних основаниях, стремятся минимизировать любое воздействие извне и использовать внешние обстоятельства для решения внутренних проблем.
Дипломатический конфуз в Москве Жозепа Борреля, высокого представителя ЕС по внешней политике и политике безопасности, вызвал волну комментариев и с той и с другой стороны. Накипело у всех, рано или поздно должно было прорваться.
Прорвалось, и правда, впечатляюще. Как сказал Сергей Лавров, «хочешь мира – готовься к войне». Это, конечно, фигурально, но все же категорию «войны» к Европейскому союзу, кажется, прежде не применяли.
За перепалкой, катализатором которой стала ситуация вокруг дела Навального, – фундаментальный вопрос. Безальтернативны ли Евросоюз как форма организации европейского политико-экономического пространства и Европа как морально-политический ориентир для внешних партнеров?
Моральное и политическое
Основы отношений Российской Федерации и Европейского союза сформировались в первой половине 1990-х годов. Базовое Соглашение о партнерстве и сотрудничестве было подписано в 1994-м, ратифицировано в 1997-м.
Это был обстоятельный и профессионально подготовленный документ (над ним работали выдающиеся специалисты и с российской, и с европейской стороны). Концептуально он исходил из постулата, казавшегося тогда чем-то само собой разумеющимся. Конец холодной войны открыл возможности для консолидации Старого Света в его максимально расширительном толковании (сколь возможно на восток и на юг) на основании норм и правил, которые выработали и совершенствовали в Западной Европе в процессе интеграции 1950–1990-х годов.
Многие новые страны получили возможность непосредственно присоединиться – в 1992 году в ЕС было 12 государств, на пике в 2015-м стало 28. Остальным отводилась роль по-разному аффилированных участников «Большой Европы». Ничего иного не предлагалось.
Россия никогда не фигурировала даже как теоретический кандидат на вступление. Но предполагалось, что ее посткоммунистическая трансформация пойдет по усредненной европейской модели и в конце концов сделает страну максимально совместимой с ЕС, составляющей с ним некую (впрочем, никогда точно не описанную) общность.
Долгое время (почти до конца 2000-х годов) Москва соглашалась с такой перспективой и даже после пыталась как-то адаптировать ее ко все более очевидному расхождению с Евросоюзом. Отсюда интенсивный политический диалог на высшем уровне (до 2014 года), аналогов которого у ЕС не было ни с кем. Именно российская сторона когда-то настояла на том, что Москве и Брюсселю нужно два саммита в год, хотя даже с самыми важными партнерами ЕС проводил один.
Все описанное основывалось на том, что у европейской интеграции как формы организации европейского политического пространства нет конкурентов. Помимо успеха в самой Западной Европе, она идеально вписывалась в схему либерального мирового устройства, восторжествовавшего после холодной войны.
Отсутствие у Европы традиционного силового потенциала и опора на другие инструменты (прежде всего на нормативную экспансию и обусловленность, то есть требование от партнеров менять их практики в обмен на допуск к привилегиям) представлялись как максимальное соответствие именно либеральным принципам.
Эволюция отношений России и ЕС – от полного надежд рассвета в начале 1990-х до безысходного заката в 2010-е, – вероятно, самая поучительная глава в истории мировой трансформации после холодной войны. С тех пор как идея формализованной общности России и Европы перестала быть актуальной (практических шагов в этом направлении не было со второй половины 2000-х), изначальные принципы потеряли смысл.
Попытка институционального партнерства России и ЕС была кульминацией для школы российского мышления, которая как минимум с конца XVIII – начала XIX века ориентировалась на то, чтобы вестернизировать российскую политическую практику и целеполагание. Впервые представилась возможность качественно изменить характер отношений с Западом.
Возможность эта, однако, оказалась коварной. Русские западники, сторонники модернизации, всегда ратовавшие за самое активное взаимодействие с Европой, призывавшие следовать ее примеру, не имели в виду формального подчинения России европейским правилам и установлениям. Между тем после 1992 года речь шла именно об этом.
Эксперимент по превращению Европы в политически консолидированный субъект, проецирующий свою нормативную базу вовне, подразумевал иерархические отношения с непосредственными соседями. Моральное превосходство превратилось в заявку на политическое.
С самого начала речь шла не просто о сотрудничестве, какое бывает у любых стран и объединений, а о необычном институциональном сочленении России и ЕС. Отсюда интенсивное взаимодействие с европейскими институтами на высшем уровне, стремление Москвы закрепить за собой эксклюзивный статус, но в рамках системы, центром которой был Брюссель.
Однако с европейской стороны максимум эксклюзивности заключался в необязывающих реверансах – например, сохранении этого самого интенсивного взаимодействия, чтобы было. Иными словами, Европа не шла в отношениях с Россией ни на какие отступления от своих правил и регламентов.
Если бы Москва, несмотря ни на что, ставила целью стать частью «Большой Европы», уступки разного рода были бы оправданны. В ином же случае объяснить их необходимость было невозможно. Устремления западников к европейским образцам натолкнулись на полную неспособность России переломить себя настолько, чтобы пойти на качественное ограничение собственного суверенитета во имя следования этим образцам.
Смена целей
Пропустим этап кризиса и деградации модели отношений, с конца 2000-х до второй половины 2010-х годов. К третьему десятилетию XXI века стороны подошли в состоянии глубочайшего взаимного раздражения и фактического отсутствия политических отношений на уровне Россия – Европейский союз.
Нынешний переполох после слов министра Лаврова о возможном «разрыве» отношений с ЕС не вполне оправдан, поскольку де-факто они не осуществляются с 2014 года (тут важно не путать отношения с ЕС и отношения с конкретными странами, которые продолжаются).
Казус Навального обнажил основное противоречие российско-европейской коллизии. Причиной политического обострения, санкционных угроз и прочих кризисных явлений стала российская внутриполитическая ситуация.
Если бы европейские институты и их представители упирали, например, на обвинения в использовании боевых отравляющих веществ, подчеркивали опасность их непонятно кем контролируемого оборота, то вопрос можно было бы трактовать как международный. И значимый для внешних контрагентов. Но основная линия упреков – нарушение демократических норм, прав и свобод человека внутри России, чего ЕС, по его заявлениям, терпеть никак не может. Именно об этом настойчиво твердил Боррель во время пребывания в Москве.
В логике строительства «Большой Европы» такое было бы объяснимо. Но эта логика давно неприменима к отношениям России и ЕС. Соответственно, реакция Москвы – резкое отторжение самой темы как не подлежащей даже упоминанию на российско-европейском уровне. С какой стати мы должны говорить об этом с вами?
Прежде в похожих случаях Москва пусть и отвергала упреки, но отвечала на них, приводила доводы, спорила. Кстати, сейчас это в некоторой степени сохраняется в Совете Европы. Как к нему бы ни относились в России, но Совет Европы по своему мандату имеет право поднимать вопросы о том, насколько внутренняя политика стран-участниц соответствует признанным в организации стандартам. А вот ЕС сам наделил себя таким правом по отношению к внешним собеседникам.
Политический диалог России и Евросоюза – рудимент прошедшего периода. Возвращение к нему невозможно, потому что изменилось все: Россия, Европа, Запад, мир. Если коротко суммировать эти изменения: либеральный мировой порядок завершился. Все консолидируются на своих внутренних основаниях, стремятся минимизировать любое воздействие извне и использовать внешние обстоятельства для решения внутренних проблем.
Это относится ко всем без исключения, Россия – яркий пример. В условиях явно начавшегося политического транзита и не вполне понятной социально-политической картины даже малейший намек на внешнее вмешательство будет пресекаться решительно. Что уж говорить о попытках прямого давления, которые предпринимает ЕС.
Решительность Москвы объясняется уверенностью, что терять особенно нечего. Если убрать эмоции, «разрыв» с ЕС не несет очевидных практических издержек. Экономические связи, которые есть, идут на двустороннем уровне, а страны – особенно на фоне пандемической рецессии – не заинтересованы в том, чтобы их еще сильнее сворачивать.
Конечно, степень санкционного давления может быть повышена. Но все, что выходит за рамки символических мер, наподобие расширения «черных списков», будет иметь обоюдное негативное воздействие. Опять-таки – не во время всеобщего спада усугублять проблемы европейских стран.
Есть и более общее соображение. В России набирает популярность точка зрения, что ЕС вступил в фазу необратимых изменений и уже никогда не вернется в состояние 15–20-летней давности.
Тогда углубление и расширение интеграции должно было превратить Европу в глобального игрока, равноценного США и Китаю. Поэтому в региональном контексте не возникало сомнений, что именно Евросоюз будет флагманом изменения не только Европы, но и значительной части Евразии.
Сейчас стало понятно, что эта цель недостижима. Не только в Евразии, но даже в Европе можно представить другие формы организации политико-экономического пространства. Теперь реальные задачи европейцев – это сжатие и новое обустройство в рамках, скорее всего, коллективного Запада, насколько он будет востребован Соединенными Штатами.
Как бы ни преображался Запад в будущем, ценностная риторика становится в чистом виде инструментом в борьбе с соперниками. Стало быть, курс последних должен быть направлен на то, чтобы максимально снизить действенность этого инструмента, в том числе с помощью жесткого отрицания права на его использование. А морально-политическая ориентация на Европу будет, как минимум, крайне осложнена ее собственными растущими изъянами в этой сфере.
Учитывая все обстоятельства, прежний формат отношений России и Евросоюза стал не только бесполезным, но может оказаться даже вредным, провоцируя все новые стычки. Полное отчуждение России и Европы невозможно по объективным причинам – культура, история, экономика, геополитика. Так что на следующем этапе, когда и Россия, и Европа осознают направления своего развития, начнется новое расширение сотрудничества, уже без претензий на формальную общность. Но это пока где-то на горизонте, не ближе.
Вступление России в Евросоюз и создание единственной настоящей сверхдержавы, способной конкурировать с США
Д. Марьянович (D. Marjanović)
Как уже было отмечено ранее, шоковая терапия не всегда имеет негативные последствия, но России она нанесла слишком большую травму. Поэтому после выхода из кризиса 90-х, когда в стране даже случился дефолт в 1998 году, Россию нельзя было рассматривать как идеального кандидата для европейской интеграции — в особенности из-за того, что доктрина шоковой терапии была связана с Западом.
И все же от идеи о присоединении России к остальной Европе, то есть о вхождении в Европейский Союз, никогда окончательно не отказывались, как не отказываются даже сейчас, когда отношения находятся на самом низком уровне и несколько европейских стран активно готовятся к возможному военному столкновению с Россией.
На той же конференции в Берлине в 2010 году глава немецкого центробанка Йозеф Акерман подтвердил, что согласен с Путиным и что тоже ожидает вхождения России в еврозону.
На самом деле эти несколько предложений, произнесенных уже семь лет назад, полностью раскрывают отношения между Россией и Европой. Россия не против перспективы вступления в Европейский Союз и даже в еврозону, но при этом она хочет сохранить свои национальные интересы, в особенности те, которые имеют ключевое значение для российской экономики. И прежде всего это касается энергетики.
Конечно, в то время членство в ЕС и НАТО почти всем странам Европы казалось идеально выгодной комбинацией.
Да, мы обсуждаем гипотетическую ситуацию. Но отношения, как мы видим, постоянно меняются. Например, два года назад Россия и Турция находились чуть ли не на грани войны, а сегодня они опять строят большие совместные планы.
Если бы Европа и Россия отказались от идеи извлечь из потенциального сближения только сиюминутную выгоду (а этого хочет и Евросоюз, и Россия), то со стратегической точки зрения Россия и ЕС, объединившись, создали бы сверхдержаву. Возможно, она была бы единственной силой в мире, способной реально конкурировать с США. И именно поэтому США так упорно добиваются разлада между Европой и Россией, стараясь любой ценой предотвратить их объединение.
Если исходить из того, что речь идет об одной из самых серьезных угроз американскому глобальному доминированию, то можно сказать, что, раздув украинский кризис, американцам виртуозно удалось заставить Европу на многие и многие годы отказаться от планов по объединению с Россией.
До начала украинского кризиса экономические отношения между Россией и ЕС были самыми лучшими за всю историю. Объединение принесло бы большую выгоду обеим сторонам. Напомню, что Европейский Союз был создан, в том числе, и для того, чтобы войны в Европе стали просто бессмысленны, ведь они обходились бы слишком дорого. Например, прежде Германия и Франция почти беспрерывно воевали, а теперь, когда существует ЕС и обе страны являются его членами, идея о войне кажется абсурдной и бессмысленной.
А вот войну с Россией, в особенности когда США к ней так «подталкивают», представить себе не так уж сложно. Другими словами, континент жил бы в мире, если бы Россия участвовала в существующих интеграционных процессах.
Но теперь этому не бывать. Или нет? Вообще, есть одно обстоятельство, которое в скором времени может снова сблизить ЕС и Россию и даже снова поднять вопрос о ее вступлении в союз. Речь идет о Брексите.
ЕС потерял Великобританию, что его, разумеется, ослабило. Вступление России придало бы Евросоюзу новых сил. И если Германия и впредь будет играть главенствующую роль, этот сценарий может оказаться вполне реальным. Почему? Вспомним, какую принципиальную позицию Германия заняла в вопросе квот, насколько упорно она ищет решение. Весь Берлин во главе с канцлером Меркель может сколько угодно рассказывать о правах человека и милосердии, но любой, кто знаком с реальной ситуацией, знает, что Германия пустила к себе более миллиона мигрантов с Ближнего Востока (и не только) не из сострадания к несчастным. Ворота Германии открылись перед ними из-за того, что за счет мигрантов власти хотят компенсировать дефицит, который ощутим на рынке труда из-за огромных демографических проблем в стране.
Следуя той же логике, Германия вскоре может прийти к мысли, что Европейскому Союзу, если он хочет конкурировать с США, необходима Россия. Сейчас отношения все же не самые плохие. Зуб на Россию точат прежде всего ее соседи, которые видят в ней гегемона, империю, которая стремится их поглотить. Однако Германия очень хочет сотрудничать с Россией, и если бы США не выкручивали Германии руки, это сотрудничество было бы еще более крепким (Вашингтон пытается всячески помешать строительству «Северного потока-2»).
2017 год постепенно проходит, но дождемся, к примеру, 2020-го или даже 2025 года. Тогда все эти гипотезы, которые сегодня кажутся далекими и надуманными, могут приблизиться к реальности.
Многие утверждают, что вскоре Китай станет соперником США. Если ситуация будет развиваться в том же направлении, что и сейчас, так и будет, но, повторюсь, только если ничего не изменится. Также многие видят в союзе России и Китая большую силу, которая будет доминировать в мире, но при этом забывают, что, как бы самодовольно это ни звучало, Китай — это все-таки «план Б», а «план А» — сближение с Европейским Союзом. И это понятно любому, кто давно следит за политической карьерой Владимира Путина. День, когда ЕС прекратит попытки изолировать и подчинить себе Россию, будет днем, когда изменятся мировые сценарии: Китай будет державой, однако настоящей мировой сверхдержавой может стать связка «Европа плюс Россия».