Что будет с сибирью при глобальном потеплении
Ученые описали будущее Сибири после глобального потепления
Сибирь серьезно выиграет от начавшегося глобального потепления. Такой прогноз делают в совместном исследовании сотрудники Института леса СО РАН в Красноярске и американские климатологи в своей статье опубликованной в журнале Environmental Research Letters, сообщают РИА Новости.
Как ожидается, к 2080 году из-за роста температуры климат в Сибири станет пригодным для жизни человека и земледелия даже в арктической зоне региона.
В результате холодные регионы Восточной Сибири, Дальнего Востока, Аляски и Канадской Арктики могут оказаться более привлекательными для людей, чем южные регионы Земли. Ведь там как ожидается, пойдут волны жары и начнутся сильные засухи.
Климатические изменения в Сибири могут идти по двум сценариям, в зависимости от развития ситуации с выбросами парниковых газов.
Если техногенное воздействие на атмосферу станет минимизироваться, то перемены окажутся менее выраженными. Тогда, по оценкам ученых, площадь территории Сибири, которая абсолютно непригодна для жизни, сократится на половину. При этом плотность населения в азиатской части России сможет вырасти в пять раз.
Если же выбросы парниковых газов останутся в прежних объемах или увеличатся, климат и условия в Сибири и на Дальнем Востоке преобразятся значительно быстрее. В результате до трети их территории даже приобретет черты климата комфортного для жизни человека.
Между тем, по наблюдениям ученых, перемены климата в Сибири уже начались. Среднегодовые температуры в заполярье уже выросли за последние годы на 6-7 градусов.
Дивный новый мир Что станет с Россией при наступлении глобальной катастрофы
Международная группа ученых из России и США попыталась предсказать судьбу азиатской части России, включая Сибирь и Дальний Восток, в условиях глобального изменения климата. Ученые пришли к выводу, что условия обитания в целом улучшатся, однако они привлекут огромное число климатических беженцев из более неблагоприятных регионов Земли. «Лента.ру» подробно рассказывает о статье, опубликованной в журнале Environmental Research Letters.
Глобальный миграционный кризис
Когда речь заходит о глобальном потеплении, которое, согласно научному консенсусу, действительно происходит и вызвано человеческой деятельностью, многие специалисты вспоминают новое социальное явление — климатическую миграцию. На самом деле изменения климата, которые делали населенные человеком регионы непригодными для жизни, происходили и раньше. Считается, что южноамериканские и центрально-американские древние цивилизации исчезли из-за продолжительных засух, поскольку жители крупных городов покидали обжитые ими места.
Согласно многочисленным научным работам климатологов, нынешнее глобальное потепление является беспрецедентным и отличается от аналогичных явлений в прошлом тем, что оно происходит повсеместно на планете. Другие климатические сдвиги, спровоцированные изменениями в расположении оси Земли, были более локальными и ограничивались, например, Северным полушарием. Это значит, что в будущем человечество, чья численность продолжает расти, столкнется с глобальной миграцией, когда потоки населения хлынут в более благоприятные для проживания районы.
По оценкам, число переселенцев достигнет миллиарда. Это неудивительно, поскольку изменения затронут глобальную климатическую систему Земли. Произойдут сдвиги распределения муссонов в Азии и Западной Африке, а также в Гольфстриме. Северная Америка пострадает от разрушительных погодных явлений, включая лесные пожары, жару, засуху и наводнения. Азиатские реки станут менее полноводными, а количество осадков в Мексике и Центральной Америке упадет вдвое. Все это может привести к концу человеческой цивилизации в современном ее виде.
Климатические беженцы будут стремиться в более благоприятные условия жизни, например, в Сибирь.. Фото: Yannis Behrakis / Reuters
В 2013 году Межправительственная группа экспертов по изменению климата (МГЭИК) проанализировала экологические и социальные последствия изменения климата. Однако при глобальном потеплении условия обитания в некоторых регионах улучшатся и станут привлекательными для климатических мигрантов. Одним из таких регионов станет азиатская часть России.
Суровые земли
Одним из показателей такой привлекательности является экологический потенциал ландшафта (экопотенциал), который определяется доступом к воде, оптимальной температуре и плодородной почве. Он позволяет оценить, может ли ландшафт поддерживать тот или иной населенный пункт, производство продуктов питания, и много ли людей смогут там проживать. Изменение экологического потенциала даже на один пункт может привести к росту (или снижению) численности населения в три раза.
При таянии вечной мерзлоты начнут обрушиваться различные строения и коммуникации.. Фото: Александр Ковалев / РИА Новости
Россию можно условно поделить на зоны нескольких типов: от абсолютно неблагоприятных до благоприятных и самых благоприятных. В настоящее время в Сибири (за исключением пары небольших областей на юге) и на Дальнем Востоке не существует благоприятных или самых благоприятных зон. Чтобы выяснить, как изменится эта ситуация в будущем, ученые рассмотрели влияние глобального потепления на такие параметры, как тепло, холод, вечную мерзлоту и наличие воды.
Сибирская оттепель
Исследователи использовали данные ста метеорологических станций, чтобы рассчитать экопотенциал ландшафтов на основе среднемесячных температур и влажности. Они также определили зависимость площади вечной мерзлоты от температуры в теплые и холодные месяцы и ежегодных осадков. Затем ученые сконцентрировались на периоде с 2070-го по 2099-й годы, рассчитав вероятные показатели температур и осадков, рассмотрев два сценария изменения климата — умеренный RCP 2.6 и более экстремальный RCP 8.5.
RCP, или репрезентативная схема изменения концентраций, показывает изменение концентрации углекислого газа в атмосфере Земли. Для моделирования изменения климата используют четыре схемы: RCP 2.6, RCP 4.5, RCP 6 и RCP 8.5. RCP 2.6 предполагает, что глобальная эмиссия парниковых газов достигнет пика в 2010-2020 годах, после чего выбросы начнут снижаться. Согласно худшему сценарию (RCP 8.5), выбросы парниковых газов продолжат расти весь XXI век. RCP 2.6 предсказывает повышение глобальной средней температуры на один градус Цельсия к 2100 году, а RCP 8.5 — на 3,7 градуса.
Оказалось, что в Сибири средняя температура середины зимы повысится на 3,4 (для RCP 2.6) или на 9,1 градуса (для RCP 8.5) Цельсия, а в середине лета — на 1,9 или 5,7 градуса Цельсия. Количество осадков увеличится на 60 или 140 миллиметров в зависимости от сценария. В соответствии с RCP 8.5, к 2080 году площадь вечной мерзлоты сократится с 65 процентов до 40 процентов. Даже при сценарии RCP 2.6 экологический потенциал ландшафта улучшится более чем на 15 процентов.
Экваториальные и субтропические области планеты могут подвергнуться интенсивному опустыниванию.. Фото: Reuters
Климат в Сибири, который сейчас рассматривается как экстремальный, суровый или неблагоприятный, на 40 процентах территории станет достаточно благоприятным или умеренно благоприятным. По сценарию RCP 8.5, к 2080 году лишь 38 процентов территории азиатской части России останется с суровым или неблагоприятным климатом.
В целом, экопотенциал на большей части территории России вырастет на одну категорию в RCP 2.6 и на три категории в сценарии RCP 8.5. Если принять связь экопотенциала с плотностью населения, то последний показатель при RCP 2.6 увеличится с 0,9 до 2,4 человека на квадратный километр в Восточной и Центральной Сибири и вдоль северного побережья Дальнего Востока. При RCP 8.5 плотность населения увеличится до 22,1 на Камчатке, острове Сахалин, в западной части Восточной Сибири и Западной Сибири. В целом, при худшем сценарии увеличения выбросов треть азиатской части России станет пригодной для обитания.
Есть нюанс
Ученые подчеркивают, что исходя из этих результатов, можно предсказать усиление миграционного потока в Азию. Это контрастирует с прогнозами экономистов и социологов, согласно которым будет наблюдаться небольшой отток населения из Сибири, численность жителей России будет сокращаться, снизится рождаемость и уменьшится доля работающих людей. Климатические беженцы в таких условиях могут компенсировать потери людских ресурсов, пишут авторы.
Однако освоение земель, освободившихся от вечной мерзлоты, будет затруднено потерей устойчивой инфраструктуры, включая дома и дороги. Кроме того, свойства новых почв, находившихся в криолитозоне, в любом случае будут ограничивать сельскохозяйственный потенциал вне зависимости от климата. Следует учесть, что самые плодородные земли уже используются. Однако рациональное освоение земель зависит от социально-политической и экономической политики, проводимой властями, заключают ученые.
«Исчезновение тайги потрясет Евразию»: «Неизвестная Сибирь» о глобальном потеплении
Сибирь всегда имела огромное значение для жизни планеты, а в последнее время ее роль в сохранении экологии только усиливается. Но может ли она затормозить глобальное потепление и дать шанс человечеству сохранить нынешнюю цивилизацию? Об этом «Неизвестная Сибирь» поговорила с известным ученым, доктором биологических наук Николаем Лащинским.
Тайга.инфо публикует интервью без купюр и в дальнейшем будет рассказывать о наиболее интересных материалах журнала.
Николай Лащинский, доктор биологических наук, главный научный сотрудник лаборатории геосистемных исследований Центрального сибирского ботанического сада СО РАН. Родился в 1960 году в Новосибирске, окончил факультет Томского госуниверситета. Лащинский — автор 146 научных работ, один из соавторов нового учебника ботаники для средней школы. Читал курсы лекций в университетах США, Германии, Швейцарии, Австрии, Франции, Чехии, Австралии. В настоящее время занимается исследовательской деятельностью в международном проекте CryoCarb по изучению арктических экосистем Сибири.
— Признаться, я не очень люблю это определение — «экологический донор». В нем слишком явно звучит потребительское отношение. Сибирь вообще у нас воспринимают в первую очередь как «кладовую», откуда можно черпать и черпать ресурсы. Но если не придираться к словам, то — да, тут не поспоришь, планетарная роль Сибири действительно огромна. Это, пожалуй, последний относительно чистый и до сих пор не освоенный человеком кусок суши. По крайней мере, самый крупный — ни джунгли Амазонии, ни даже леса северной Канады с Сибирью не сравнятся.
— Обычно говорят, что сибирская тайга — легкие Земли.
— Это правда — но не вся. Не забывайте, что половину года Сибирь спит. Лиственные деревья облетают, а хвойные при низких температурах производят слишком мало кислорода. Летом, действительно, мы покрываем затраты большей части земного шара. А зимой остается полагаться только на тропические леса.
— То есть Сибирь и тропики «работают» посменно?
— Получается так. Но кислород на самом деле не самое главное. Мало кто знает, что Сибирь в масштабе Евразии действует как гигантский фильтр. Западные ветры, постоянно дующие в наших широтах, приносят с собой не только влагу Атлантики, но вместе с ней еще и всю пыль, всю химию и все отходы европейских стран. Эти отходы оседают на огромной территории — от Урала до Якутии, — и все это принимает, впитывает и переваривает сибирская тайга. Причем больше всего «импортной» грязи собирают на себе алтайские ледники. А потом этот «импорт» вместе с ручьями стекает вниз.
— Значит, высокогорные реки Алтая не такие уж и чистые?
— Увы, нет. Даже у самых истоков они уже имеют высокий уровень загрязнения. Но смотрите, что происходит дальше. В центре Сибири расположены крупнейшие в мире болотные массивы. Нигде на планете таких больше нет. В обывательском сознании болота — это топкое, вязкое, вонючее, с лягушками и водяными. На самом деле это настоящий подарок природы человеку. Недаром еще во времена перестройки немцы вели переговоры о покупке наших торфяников — они уже до дна вычерпали. К счастью, их удалось тогда отстоять.
Вы не представляете, какое это потрясающее зрелище — северные сибирские болота. Когда я впервые туда попал, было начало осени, и у меня просто разбежались глаза. Мох под ногами всех цветов и оттенков — красный, желтый, розовый, фиолетовый. И огромное количество ягод. Клюква, морошка, голубика — кажется, что здесь весь мир прокормить можно. Если все это собирать, мы бы не испытывали никакого недостатка в витаминах.
Но речь сейчас не об этом. Для нас (и для всего мира) самое главное, что наши северные болота фильтруют на себе всю атлантическую грязь. Сибирь — территория равнинная, реки здесь текут медленно, почвы заболочены, и за тот долгий путь, который проходит влага, двигаясь с юга на север, все ядовитые примеси оседают в толстом слое болотной органики. В итоге в Мировой океан попадает уже совершенно чистая вода.
— То есть дышать на Земле станет тяжелее?
— Существенно. Причем всем. Кстати, должен поправиться. В самом начале я сказал, что Сибирь — до сих пор край дикий и неосвоенный. На самом деле это уже далеко не так. От освоения и разграбления ее еще спасают удаленность и отсутствие дорог. Но как только появляются дороги, вокруг них начинается бурное строительство, вырубка леса, добыча природных ресурсов.
до сих пор многие считают, что Сибирь — это бескрайние леса, которые можно без оглядки рубить и им ничего не сделается. На самом деле настоящей девственной тайги у нас осталось не так уж много. Мне пришлось принимать участие в составлении Атласа ненарушенных лесов России. Посмотрели мы на то, что у нас получилось, — и сами испугались. Да, площадь, занятая лесами, достаточно велика. Но тех, куда не добрался топор человека, осталось всего пять процентов. И вот представьте себе: сосна живет четыреста лет, лиственница — восемьсот. Если мы сегодня вырубим участок нетронутого лиственничного леса, он вырастет только через восемь столетий. А вся экосистема сумеет полностью восстановиться лишь через три поколения. То есть через две с половиной тысячи лет.
— Это значит — никогда?
— Никогда, поскольку за двадцать пять веков на Земле сменится климат и несколько цивилизаций, так что у планеты будет совсем другое лицо. Наши северные соседи — финны — выразились довольно цинично. Они сказали: вы научитесь любить свой лес, только когда его весь уничтожите. У самих финнов, кстати, осталось не более полутора процентов естественного леса, остальное — «зеленые насаждения».
— Судя по всему, европейцам дорого далось их нынешнее высокое экологическое сознание.
— Очень не хочется идти тем же путем. Нам бы научиться на опыте — чтобы не наступать на чужие грабли. Но, к сожалению, у нас уже сейчас многое безвозвратно утеряно — то, что мы не успели даже толком понять, но успели уничтожить…
Иногда эти драмы происходят буквально у нас на глазах, мы просто этого не замечаем. Помните, было время освоения целины? После Украины Сибирь, пожалуй, обладает самым большим запасом чернозема. Целинников встретили бескрайние степи, среди которых то тут, то там виднелись маленькие березовые лесочки — колки. Ценности эта береза никакой не представляла, только мешала тракторам и комбайнам, поэтому колки просто вырубили на дрова, а всю степь ровненько распахали.
А потом наступил засушливый год. Если раньше колки выполняли роль ветроломов, то теперь ветру уже ничего не мешало. Он разогнался, превратился в настоящую пыльную бурю, и тот самый чернозем, ради которого все затевалось, поднялся в воздух и полетел на север.
— Действительно, итог очень обидный. 
— Погодите, история еще не закончена. Чернозем прилетел в Томскую область и там осел на болотах. Местные мхи, привыкшие к скудной болотной диете, внезапно получили «жирную» пищу и принялись безудержно расти. Казалось бы, что тут плохого? Но первая же засуха — и этот быстро наросший, рыхлый слой мха тут же подсох, покрылся трещинами, в трещины проник кислород, и кончилось все тем, что торфяники загорелись. Томск накрыло дымом.
И что в итоге? Мы сожгли тысячелетние запасы дорогого торфа, получили огромные экологические проблемы во всем регионе, заметно снизили плодородие сибирских земель и потеряли потенциальные урожаи. Только того, что пренебрегли маленькими березовыми колками, которые, казалось бы, ничего не стоили. Ну подумаешь, береза! Чего в ней такого особенного? Вот секвойевые леса — это да! Все понимают, что их надо охранять. А береза у нас растет на каждом шагу, кому она нужна…
В связи с этим вспоминается один случай. время назад мы начали возить в Сибирь научные экскурсии студентов и профессоров европейских университетов. Хотели показать им, что у нас есть удивительного и интересного. И вот едем мы в автобусе, останавливаемся по физиологической, так сказать, надобности, люди исчезают в ближайшем березнячке. Проходит пять минут, десять — никого нет. Начинаю волноваться, думаю — случилось. Иду и вижу: стоят мои экскурсанты на полянке с выпученными глазами. «Подожди, — говорят, — не мешай, ты не понимаешь, как это красиво — белый лес».
— Европейские профессора никогда не видели берез?
— А это не просто березки — сорная порода, которая первой вырастает в местах вырубок и пожаров. Это древние, коренные березняки, стоящие тут тысячелетиями. Нигде больше на планете таких нет, только у нас в Западной Сибири.
Вообще, должен сказать, мы часто даже не представляем, каким богатством обладаем. Причем не только обыватели, но даже научное сообщество. К примеру, только недавно вдруг выяснилось, что из всех северных лесов в нашей сибирской тайге — самое большой разнообразие растений. До 120 — 150 видов на сто квадратных метров! Ни Европа, ни Америка, ни Дальний Восток не могут с нами сравниться. Для ученых это открытие стало настоящим шоком.
— Неужели раньше об этом ничего не знали?
— В и дело, что нет! А когда скрупулезно посчитали все наши тундровые мхи и лишайники, получили еще одну ошеломляющую цифру — более сотни разных видов на участке десять на десять метров. А сколько растений даже еще не открыто!
— Удивительно, мне всегда казалось, что сибирская природа уже изучена вдоль и поперек. Что сюрпризы могут подстерегать ученых разве что в дебрях Африки…
— Это широко распространенное заблуждение. Сибирь еще полна загадок. Но вот сумеем ли мы все это сохранить — большой вопрос.
А если таких буровых было не одна, а множество? Мы сейчас получили на нашем севере настоящие рукотворные пустыни. Очень красивые. Песчаные дюны протянулись на целые километры. Они движутся, засыпая лес, дороги, поселки…
— Разве эти последствия невозможно было просчитать заранее?
— Отчего же, возможно. Но их не хотят просчитывать. Особенно когда речь идет о больших деньгах. Экология — вещь неудобная, она говорит неприятные вещи, требует вложений и не обещает никакой прибыли. Вот сейчас, например, много пишут о том, что Западная Сибирь оказалась под угрозой сильнейших землетрясений. Нет, не природного, а техногенного характера. Судите сами — накопали в земле кучу дырок, выкачали оттуда нефть, в результате образовались огромные подземные пустоты.
Если эти полости однажды схлопнутся — мало никому не покажется, сейсмоволна прокатится по огромной территории. Когда это может произойти — завтра, через год или через десять лет, — никто вам не скажет, прецедентов пока не было. Но для катаклизма все уже готово. Как видите, об опасности известно заранее — но разве пытается ее предотвратить? 
— Просто люди надеются, что на их век, как говорится, хватит и если до сих пор ничего не случилось, то, может быть, и дальше пронесет. С экологическими угрозами всегда так. Например, все знают о глобальном потеплении и опасности парникового эффекта. Но ведь ситуация не меняется?
— Глобальное потепление — тоже весьма интересная тема. И, надо сказать, Сибирь здесь опять «выступает» на первых ролях. Говоря о ее планетарном значении, мы пропустили один важный момент — Сибирь как регулятор климата на Земле. Лесные экосистемы вообще обладают огромным климатообразующим действием, а что уж говорить о таком гигантском лесном массиве, как сибирская тайга! Она определяет температурный и влажностный режим, силу и направление ветров. Если бы вдруг исчезла наша тайга — страшно представить, какие катаклизмы потрясли бы всю Евразию.
И конечно, ни один участок суши или Мирового океана не поглощает столько углерода, сколько Сибирь. Была даже опубликована цифра — 180 млн тонн в год, и, я думаю, она не завышена. Если и тормозит сегодня мировое потепление, то это наша сибирская тайга и наши сибирские болота.
— Так глобальное изменение климата — это реальность?
— Конечно, и мы в ней уже живем. Вопрос только — насколько быстро это произойдет и какова окажется роль человечества. Если изменения будут достаточно медленными и постепенными, природа успеет приспособиться, найти компенсирующие механизмы и сохранить равновесие. Но если сам человек станет глобальное потепление разгонять и подталкивать, то это может для него кончиться очень плохо.
Получается, что болота работают сразу в двух направлениях — и против, и в пользу парникового эффекта. Пока что баланс положительный, углекислого газа поглощается в раза больше, чем выбрасывается метана. Но в любой момент мы своим неосторожным вмешательством можем этот баланс нарушить.
Теперь возьмем тундру. Все знают, что в Арктике почвы скудные, верхний слой черной органики составляет не более сантиметра и живут там исключительно карликовые растения. Все это так. Но летом, когда земля слегка оттаивает, этот арктический «чернозем» потихоньку стекает вниз и там на глубине опять застывает. Как в морозильной камере.
Это происходит на протяжении многих тысяч лет, и сейчас запасы органики внутри мерзлоты почти в сорок раз больше, чем на поверхности земли. А теперь представьте, что будет, если мерзлоту разогреть. Микробы оживут и примутся за работу, вековая органика начнет окисляться, и огромное количество парниковых газов хлынет в атмосферу.
Причем чем больше газов, тем теплее. И тем сильнее в результате станет разогреваться мерзлота. То есть процесс будет разгоняться до бесконечности. 
— Но ведь это, наверное, пока гипотетическая проблема — из разряда страшилок, которые придумывают для обывателей экологи?
— А вот тут вы ошибаетесь. Если мы возьмемся активно осваивать Арктику, бурить скважины, строить города и дороги или поворачивать, не дай бог, сибирские реки — то есть предпринимать любые действия, которые ведут к увеличению температуры почвы, — мы сразу запустим этот процесс.
То же самое можно сказать и про болота: начните их осушать, или сжигать, или разрабатывать — и это приведет к гигантским выбросам метана. А значит, и к ускорению глобальных изменений климата, которые затронут всю планету.
Сибирь — очень чувствительный регион, который первым будет реагировать на все эти грядущие перемены, причем самым заметным и болезненным для человека образом.
— В таком случае мир должен нам приплачивать за то, чтобы мы свою Сибирь берегли и ее территории по возможности как можно меньше осваивали. Иначе пострадают все.
— Очень правильная мысль. Только когда она до мирового сообщества дойдет, боюсь, будет поздно. Для планеты последствия климатических изменений, конечно, не представляют особой угрозы, не в первый, что называется, раз. А вот для человеческой цивилизации они могут оказаться весьма печальны.
Повышение уровня Мирового океана чревато затоплением прибрежных районов. А ведь именно там больше всего построено городов. И, по большому счету, уже сейчас нужно думать о том, куда бедным жителям в случае опасности бежать и на какой горе спасаться. Где тот самый Арарат.
Мир будет меняться самым непредсказуемым образом. Есть несколько сценариев развития климатических событий. Если верить им, то в одних местах начнутся катастрофические засухи и суховеи, а в другие, напротив, придут морозы и обледенения. И никакого парадокса тут нет. Недавно вот на Европу обрушилась аномально холодная зима. Как ни странно, это тоже произошло по причине глобального потепления. Просто теплый Гольфстрим слегка изменил свое течение, отвернул от континента, и Европа получила тот климат, который ей и полагался на этой широте.
— А что будет с Сибирью?
— А вот Сибирь от глобального потепления, скорее всего, только выиграет. Вечная мерзлота отступит, климат станет мягче, условия для жизни, занятий сельским хозяйством и освоения той же Арктики будут куда более комфортными, чем теперь.
По крайней мере, большинство сценариев обещают именно такой расклад, а как оно окажется на самом деле — возможно, не в таком уж далеком будущем мы с вами сами увидим. Шанс у нас есть.