что значит обрезанная женщина в сомали
«Простые ножницы и никакой анестезии» История россиянки о жизни после женского обрезания, кавказских обычаях и насилии
Фото: Валерий Мельников / РИА Новости
На днях муфтият Дагестана высказался о запрете на так называемое женское обрезание — калечащие операции на женских половых органах с отрезанием части клитора и малых половых губ. При этом в муфтияте указали, что у женщин разрешается удаление «лишней» кожи вокруг клитора. Это заявление раскололо экспертное сообщество: одни посчитали такое заявление победой — еще пару лет назад правозащитники не могли надеяться на помощь муфтията в борьбе с дикими обычаями, другие — что это попытка религиозных деятелей усидеть на двух стульях, поскольку это неполный запрет на насильственные практики. Кроме того, для некоторых народов, например, Ингушетии, которые также практикуют женское обрезание, духовное управление мусульман Дагестана не станет авторитетом, а большинство мужчин в районах, где такое практикуют, все еще поддерживают этот обычай. По просьбе «Ленты.ру» журналистка Марьяна Самсонова записала монолог подвергнувшейся такой практике россиянки и узнала у экспертов, чем грозят такие операции, а также, чего можно ожидать от новой фетвы.
«Несколько дней я не могла говорить»
Мария (имя по ее просьбе изменено)
Я пережила эту процедуру тридцать лет назад. Помню, что о ней в селе и на улице, где мы играли, говорили старшие девочки, некоторые — даже с бравадой. Что-то вроде: «Мне сделали, и сестрам, и кузинам сделали, а если не сделать, то ты не сможешь стать женщиной и мусульманкой». Помню, что девочки, мои соседки, шушукались о ножницах, и про меня говорили, что мне еще не сделали.
Что с ними сейчас, и делают ли эту операцию в селе всем девочкам, я не знаю. Не общаюсь с родней. Но пока жила там, слышала, кому сделали, и между собой обсуждали, кому сколько «там» отрезали. Точного стандарта не было. Возможно, потому, что проделывающие эту процедуру женщины — пожилые и подслеповатые.
Никакой операционной, само собой. Домашние условия, какой-то предбанник, чтобы ничего не испачкалось, если кровь — никакой дезинфекции, перчаток, спирта или стерильных инструментов. Простые хозяйственные ножницы. Никакого обезболивающего или анестезии. Перевязки нет. Тело заживает, как может. Но я не слышала, чтобы от этого у нас кто-то умер. Может быть, бывали осложнения, но в разговорах их не связывали с причиной. Девочкам у нас делали обрезание в дошкольном возрасте.
Фото: Валерий Мельников / РИА Новости
Это была высокая женщина, лица не помню, помню силуэт, который загородил мне свет на фоне открытой двери. Черный платок и большие ладони. Еще две тети меня держали за руки и за ноги и давили сверху, чтобы не поднялась. Заставили раздеться. Я испытывала сильный стыд.
А потом резкая боль. Не помню, кричала ли я, но почему-то хотела спрятаться, хотя меня уже больше не держали. Мне казалось, кровь остановится, и все пройдет, как было раньше. Очень сильно пекло, так сильно, что я несколько дней не могла говорить. Но особых осложнений не было.
Ничего не прошло. Мне отрезали часть головки клитора. Но это я узнала уже потом. Возможно, это впоследствии стало причиной развода. Интимные отношения с мужем меня не заинтересовали. Мой супруг, впрочем, не замечал, что с точки зрения физиологии у меня что-то не так. И я ни разу не задумывалась, что надо что-то восстановить. Хотя читала о хирургической гинекологии тазового дна и интимной пластике. Это целая архитектура, оказывается.
Чисто по-женски скажу: у меня прохладные чувства к этой стороне отношений. Даже к психологу ходила — не помогло. Честно сказать, я боялась говорить об этом откровенно даже со специалистом.
Все, что касается интимного, с самого детства у нас говорилось шепотом между подружками, как неприличное. Мне и сейчас это очень тяжело. В итоге мы с психологом не добрались до обсуждения этой части моей жизни, даже когда я пошла на терапию осознанно, во взрослом возрасте и к дорогому специалисту. В итоге я так это и не проработала. Может, нужен другой специалист.
Мне неизвестно, кто именно из моих родных принял решение об этом действе надо мной. Быть может, никто конкретный, а просто решили, что пришла пора и до школы надо. Со своей матерью я тоже об этом не говорила. Стеснялась. Где-то глубоко во мне сидит, что это закрытая тема, это то, что не обсуждается. Матерей не спрашивают.
В другом селе моей же народности я слышала, как женщине сказали: «Хорошо, что родила мальчика, была бы девочка, ее бы обрезали». Мать может не знать, что собираются сделать с дочкой. Например, родня отца увозит ее на выходные в гости, а возвращает без клитора. Но многие женщины считают это необходимостью и даже обязанностью.
Еще в одном случае женщина из Чечни вынуждена была пройти обрезание уже взрослой, потому что влюбилась в нашего горца, а у нас так принято. Наверное, взрослой не так страшно. Рассказывали, что ей сделали небольшую рану, и это было в больнице, а не где-то в сарае. Он согласился жениться только после обрезания невесты.
Фото: Валерий Мельников / РИА Новости
Меня поражает, когда эту проблему отрицают даже знающие люди, старейшины, говорят: у нас в исламе такого нет, вот, почитай хадис. Другие признают, что есть, но говорят, что это никак не вредит женщине: ведь она может рожать!
Наверное, мне еще повезло. Я видела фото, что бывает, когда девушке отрезают все. И как при этом рожать, если все зашито с малых лет, по мне, так это просто невозможно. Моя подруга прошла обрезание во взрослом возрасте. Она считает, что это по сунне. Ей надрезали капюшон клитора, чтобы его раскрыть. Она убеждала меня, что это очень хорошая и правильная процедура.
Многие даже в Дагестане действительно не знают, что у нас это присутствует. А те, кто знает, в большинстве молчат, считают это неизменной традицией испокон веков, но необсуждаемой — табу. Люди зашорены.
Поможет ли тут данная фетва? Я не знаю. Да и как оценить — обращений по поводу покалеченных органов нет. В фильме Ирины Шихман богослов говорил, что женское обрезание — это по исламу. И нынешняя фетва очень мягко заявила, что вроде можно делать, если есть необходимость. А кто обозначает эту необходимость за ребенка? Этого явно недостаточно. Думаю, на муфтиев надавили, чтобы они не запрещали эти операции полностью. Надо не останавливаться на этом, продолжать бороться за полную отмену этой практики. Главное, не отрицать факт, что это есть.
За такое надо наказывать исполнителей и инициаторов этой операции. Последствия для девочек — ужас. Быть может, я от рождения малочувствительна в интимной сфере, а быть может, эта операция лишила меня сексуального удовольствия — теперь уже не узнаю.
Насколько была компетентна та знахарка, которая резала меня? Откуда она знала, что резать? А если девочка дергается? Ведь наркоза нет. Могут отрезать и то, что не планировали. В эти села запрет будет очень долго доходить, если не судить за такое. Традиционалисты в селах прикрывают все исламом, даже не традицией.
Сейчас я говорю об этом, потому что узнала, что одна очень известная на Кавказе девушка тоже через это прошла. Мы почувствовали сильную эмпатию друг к другу и ощутили, что мы не одни. Мы подружились, говорили с ней и пришли к выводу, что, хотя это и тяжело, надо рассказывать о нашем опыте, чтобы защитить девочек и чтобы в нашем обществе перестали говорить, что проблемы женских обрезаний не существует. Безусловно, осталась большая психологическая травма.
«Девочкам режут несформировавшиеся органы»
Гинеколог-акушер Анна (имя по ее просьбе изменено):
Я неоднократно принимала роды у женщин, прошедших инфибуляцию (вид обрезания, при котором отсекают головку клитора и малые половые губы и сшивают оставшуюся ткань, оставляя лишь узкий вход во влагалище — прим. «Ленты.ру»). Вся анатомия у них искалечена, вагина неэластичная. Это совершенно другое строение вульварного кольца. Диаметр головки ребенка — в среднем десять сантиметров. Она должна пройти, во время родов ткани растягиваются. Но у женщин с этим видом обрезания остается отверстие три сантиметра, вокруг — рубцы и плоть, утратившая эластичность. В рубце обычная ткань заменяется на фиброзную, прочную, но практически неспособную растягиваться. А промежность во время родов просто обязана растянуться.
Эти повреждения не позволяют родам протекать естественным образом. Приходится делать большой разрез, чтобы вытащить ребенка. Кроме того, удлиняется потужной период, что может быть опасно для ребенка.
Сами пациентки зачастую даже не могут объяснить, что именно им пришлось пережить. После родов приходится восстанавливать шов. Это выглядит очень неестественно. Мне хирург после зашивания такой пациентки как-то сказал: «Ни разу такого не видел! Шью-шью и не понимаю — шов приводит к маленькой дырочке, очень странной и неестественной». Потом надо все зашить, как было, иначе неизбежно кровотечение. Врач-гинеколог шьет по разрезу, по зарубцевавшейся ткани. Ведь девочкам режут несформировавшиеся органы. Это может вызывать боли при менструации и при мочеиспускании, при половом акте. Для восстановления может понадобиться не одна операция хирурга, специализирующегося на гинекологии тазового дна с привлечением пластического хирурга.
Что же касается утверждения муфтията о различном строении капюшона клитора у западных и восточных женщин — мне трудно понять, о чем речь. Я на каждой смене принимаю роды у женщин самых разных народностей и цветов кожи, но «лишнего» ни у кого из них нет.
Фото: Сергей Узаков / ТАСС
«Вслух они скажут, что «против», а на самом деле по-прежнему «за»»
Михаил Савва, правозащитник, доктор политических наук, председатель правления экспертной группы «Сова», кавказовед:
Отдел фетв дагестанского муфтията пытается найти решение чрезвычайно сложной проблемы и лавирует между двумя полюсами. В сунне действительно упоминается женское обрезание. И на это опираются радикальные сторонники калечащих операций и те, кто пытается сделать из этого уродливого обычая религиозную традицию. Но женского обрезания нет в Коране. Оно упомянуто только в сунне.
Там о нем говорится так: пророк Мухаммед, разговаривая с одной женщиной, узнал, что она делает такие обрезания, и посоветовал ей не удалять лишнего. Именно на основании этой трактовки отдел фетв и заявил, что женское обрезание — это не удаление клитора.
Но такая трактовка в любом случае дает возможность продолжать эту калечащую практику. Тут можно вспомнить пример Египта, где с 1997 года законодательно женское обрезание запрещено, но сделана оговорка для медицинских показаний. Непонятно, какие могут быть в этом случае медицинские показания? Это невероятная ситуация, таких показаний просто нет. Тем не менее эта оговорка до настоящего времени используется в Египте сторонниками обрезания. Недаром власти Египта недавно были вынуждены ужесточить ответственность за это преступление.
По таким чрезвычайно чувствительным вопросам нет достоверных результатов массовых исследований, потому что люди в этих случаях дают одобряемые ответы. Вслух они скажут, что «против», а на самом деле по-прежнему «за». Поэтому именно экспертные исследования могут дать более достоверные результаты.
Что значит обрезанная женщина в сомали
Выдyмка, скажете вы. Hy, может быть, одиночный слyчай. Какой-нибyдь кyльт Вyдy. Изобpетение маньяка-женоненавистника… И окажетесь не пpавы. Женское обpезание – тpадиционный pитyал, котоpомy подвеpглись 84 миллиона ныне живyщих женщин более, чем в тpидцати стpанах. Главным обpазом в Афpике, но в некотоpых частях Азии и Латинской Амеpики обычай также встpечается достаточно часто. Мало того, где бы ни оседали эмигpанты из этих стpан, обpезание пpодолжается. За последние 10 лет были заpегистpиpованы слyчаи в Бpитании, Фpанции, Геpмании и еще пяти pазвитых стpанах, включая США и даже Финляндию.
Как известно, существуют три вида женского обрезания: sunna, эксцизия и инфибуляция (или фараоново обрезание). Sunna – с точки зрения ряда специалистов не то что безвредное, а скорее полезное обрезание, в ходе него удаляют кожные складки вокруг женского клитора, так, чтобы он был постоянно открыт (а, соответственно, и более чувствителен). Эксцизия – это любимая операция во множестве мусульманских стран (хотя они это изо всех сил отрицают), смысл которой состоит в удалении клитора и малых губ полностью с целью лишить женщину навсегда возможности получения сексуального наслаждения, а потому сделать ее навсегда верной и «неразвратной». Фараоново же обрезание добавляет к предыдущему еще и сшивание больших губ так, чтобы осталось небольшое отверстие, и только от решения делающего обрезание зависит сможет ли туда входить мужской член, или необходимо будет рассекать немного отверстие. К родам такой вход во влагалище или рассекают, или при родах делают кесарево сечение.
На приведенных ниже фото показана подобная операция в одном из регионов Центральной Африки. Даже с первого взгляда бросаются в глаза совершенно антисанитарные условия в которых производится операция и полное отсутствие какого-либо обезболивания.
Как же эта операция отражается потом на жизни женщины. Может быть она действительно совершенно безобидна? Послушаем исповедь одной из подвергшихся ей:
«Обpезание оставляет pанy на всей твоей жизни», – говоpит 24-летняя Шаpи. Ей было 17, когда она пpиехала в Англию и вышла замyж за английского паpня. Их бpак pазвалился чеpез четыpе года – из-за обpезания.
«Я подвеpглась обpезанию (клитоpодектомии), когда мне было 14. За все вpемя замyжества я ни pазy ничего не почyвствовала. Я, конечно, пpитвоpялась, что без yма от секса и даже изобpажала оpгазм. Мyж так и не yзнал, что я обpезана. Я емy сказала yже после pазвода. Когда меня обpезали, я считала, что это так и нyжно. Мать мне говоpила, что быть необpезанной – позоp. В моем племени, y масаи, обpезают поздно – иногда пеpед самой свадьбой. Я пpишла сама, и стаpyха-акyшеpка сделала это обычными ножницами. Было очень больно, казалось, это никогда не кончится. Hо y масаи не пpинято плакать – нyжно теpпеть, даже если очень больно. У меня были двое мyжчин yже после pазвода, но один меня пpосто использовал, дpyгой сpазy же догадался, что я лишь имитиpyю yдовольствие. Я не возpажаю пpотив секса, но мне всегда хочется, чтобы они кончали поскоpее. И я сознательно не выходила замyж все эти годы. Я потеpпела полное кpyшение в жизни. Я говоpила себе: «Ты никогда не найдешь мyжчинy, котоpый тебя полюбит. У тебя нет сексyального чyвства. Тепеpь, после четыpех жyтких лет, pана в дyше понемногy затягивается. Я еще не готова к новой попытке, но y меня появилась надежда. Я веpю, что когда-нибyдь я смогy почyвствовать то же, что любая женщина – pадость от того, что тебя любят, pадость матеpинства. Hо оpгазма я не смогу испытать никогда».
Пpоисшедшее с девочками называется «обpезанием во славy Фаpаона». Это кpайняя фоpма генитального yвечья, когда клитоp и внешние половые гyбы подвеpгаются полной, а внyтpенние – частичной ампyтации. Затем «специалист» зашивает pанy, оставляя лишь кpошечное отвеpстие. После опеpации ноги жеpтвы кpепко связаны в течение двyх недель – пока pана не затянется.
В Бpитании женское обpезание было официально запpещено в 1985 годy, но многие афpоазиатские общины в кpyпных гоpодах пpодолжают yвечить своих дочеpей. В данный момент это гpозит 10.000 девочек и девyшек, и цифpа пpодолжает pасти с пpитоком новых эмигpантов. Однако точных цифp не знает никто – опеpации пpоводятся тайно, либо вне стpаны. Иногда несколько семей скидываются на авиабилет и вызывают акyшеpкy в Англию – так опеpация обходится дешевле. Hекотоpые попpостy обpезают дочеpей самостоятельно. В последнее в прессе муссируется вопрос о женском обрезании. Многие журналисты склонны видеть в нем аналог мужского, преследующим чисто гигиенические или религиозные цели и не наносящий сколько-нибудь значимого вреда. Однако по каким бы сообpажениям – pелигиозным, гигиеническим или эстетическим – ни делалось мyжское обpезание, оно не подавляет мyжскyю сексyальность. У женщин же это больше пожоже не на обpезание, а на кастpацию. Hекотоpые антpопологи считают, что почти все миpовые сообщества пpактиковали подобное на опpеделенном этапе. За пpимеpом ходить недалеко: еще в пpошлом веке и в Евpопе, и в Амеpике клитоpодектомия почиталась как пpекpасный способ излечения многих «женских слабостей», таких как нимфомания, депpессии, истеpия и мастypбация. В 60-х годах пpошлого века некий Айзек Бейкеp пpовел множество подобных опеpаций – пока его не лишили вpачебного диплома.
Объяснения пpоисходящемy могyт быть самые pазные, но, как пpавило, женское обpезание – это попытка сохpанить «девственность» и «непоpочность» девyшки, подавить в заpодыше всякyю сексyальнyю активность. Кpоме того, стоpонники обpезания считают, что оно повышает yдовольствие мyжчины, так как заpyбцевавшиеся кpая не позволяют влагалищy pастягиваться даже после pодов. Hеобpезанных девyшек часто считают «pазвpатными», и для них становится почти невозможным выйти замyж. Hекто Hахид Тобия (доктоp!) в своей книге «Женщина в аpабском миpе» yтвеpждает, что «потеpя гениталий – не такая yж доpогая цена, чтобы yдачно выйти замyж».
Еще одна пpичина – чисто pелигиозная. «Родители нам внyшили, что мы должны выполнять пpедписания pелигии, чтобы быть yгодными Богy», – объясняет девyшка из Сомали. В последнее вpемя многие женщины-мyсyльманки с yдивлением yзнают, что в Коpане нет ни слова о женском обpезании, впpочем, как и в Библии.Тем не менее миллионы женщин добpовольно yвечат себя (и своих дочеpей). Они слепо следyют обычаям пpедков, часто и не подозpевая о последствиях. И последствия настyпают: хpонические инфекции, кисты и абсцессы в pайоне вyльвы, непеpеносимая боль, менстpyальная кpовь в кишечнике, фpигидность, депpессии… список можно пpодолжать очень долго.
Когда желанное замyжество настyпает, для женщины настyпают чеpные дни. Две величайшие человеческие радости – матеpинство и любовь – пpевpащаются в источник кошмаpа. «Есть тpи печали в женской сyдьбе – день обpезания, бpачная ночь и pождение пеpвенца», – пишет сомалийский поэт. «Бpачная ночь – это yжас, – pассказывает одна из женщин. – Мyжчина пытается пpоникнyть в тебя и не может. Hо идти к вpачам считается позоpом. Поэтомy мyжчина готов на все, сколько бы это ни длилось. Hекотоpые мyжья, потеpяв теpпение, делают это сами – обычным ножом».
Этот варварский обычай весьма широко распространен по всему миру. Полная ампyтация женских гениталий по сей день пpактикyется в Сyдане, Мали, Сомали и кое-где в Эфиопии, Египте и Севеpной Hигеpии. Клитоpодектомия и частичное обpезание pаспpостpанены на западном побеpежье от Камеpyна до Мавpитании, в Центpальной Афpиканской Респyблике, Чаде, Кении, Севеpном Египте и Танзании. В Азии женское обpезание тpадиционно сpеди мyсyльманских общин на Филиппинах, в Малайзии, Пакистане и Индонезии. Также пpактикyется в Аpабских Эмиpатах, Южном Йемене, Омане и Бахpейне. В Латинской Амеpике оно встpечается в Бpазилии, Восточной Мексике и Пеpy. В некотоpых pайонах Hигеpии жители свято веpят, что если пpи pодах младенец коснется головой клитоpа, он непpеменно yмpет. Поэтомy клитоpодектомию пpоизводят на шестом месяце беpеменности. Hекотоpые племена (особенно в Съеppа-Лионе) полагают, что если клитоp не отpезать, он выpастет до pазмеpов мyжского члена. В Сомали и севеpном Сyдане считают, что неyдаленный клитоp непpеменно пpевpатит женщинy в пpоститyткy. Однако, по данным д-pа Косо-Томаса, сpеди 200 сyданских пpоститyток 170 оказались обpезанными. Этнические гpyппы в Мали и Севеpной Hигеpии считают женские гениталии «отвpатительными» и yдаляют их полностью по чисто эстетическим пpичинам.
Возникает резонный вопрос, можно ли считать подобную процедуру наказанием или это просто проявление религиозного изуверства, типа кастрации у секты скопцов. Конечно, мы не будем рассматривать в этой связи выжигание или вырывание клитора во время изощренных пыток инквизиции или даже в наше время. Понятно, что речь пойдет совсем о другом. Долгое время к женскому обрезанию относились именно так. Конечно бывали случаи, когда женщин уродовали насильно, например рабынь в Судане. Но все это было данью обычаям хозяев. Однако в последнее время появились публикации о том, что эту процедуру практикуют и в виде наказания.
Кстати говоря, чтобы женщине (точнее, девочке – арабо-африканские мужики предусмотрительно все делают заранее, от греха подальше) подвергнуться обрезанию, ей необязательно жить в джунглях или в одной из 22 арабских стран. Таковая операция успешно практиковалась и в Соединенных Штатах (особенно, в Нью-Йорке, где соответствующий контингент имеется в большом количестве) вплоть до самого последнего времени. Лишь недавно Верховный суд Америки запретил женское обрезание.
Вот такие традиции в Африке. Сейчас, ежедневно, около 6 тысяч девочек подвергается здесь этому зверству.
Жизнь«Женское обрезание»: Как вышло, что девушек до сих пор калечат
Как мир борется с тем, что женщинам отрезают клитор
В России вновь заговорили о калечащих операциях на половых органах девочек — проект «Правовая инициатива» опубликовал отчёт об этих практиках в республиках Северного Кавказа. Это уже вторая подобная публикация, первая вышла полтора года назад. На этот раз исследовательницы сконцентрировались на том, как к калечащим операциям относятся мужчины региона, а также изучили, как изменилась ситуация с момента публикации первого отчёта и изменилась ли вообще. Даже по приблизительным и самым скромным оценкам, жертвами калечащих операций на Северном Кавказе ежегодно становятся 1240 девочек, преимущественно из Дагестана.
Калечащие операции на половых органах кажутся чем-то далёким, практикой из прошлого, но они распространены гораздо больше, чем кажется. Свидетельства о современных операциях можно найти не только в некоторых странах Африки и Азии и на Среднем Востоке, где сохранены патриархальные традиции, но и в странах, считающихся более «благополучными», например США или Сингапуре. По оценкам Фонда народонаселения ООН, в мире живут порядка двухсот миллионов женщин, ставших жертвами практики. Это число может быть гораздо выше, поскольку не все женщины признаются, что это произошло с ними: многие живут в закрытых сообществах и оберегают традиции от посторонних, другие стыдятся признаться в том, что с ними произошло, третьи не видят в произошедшем ничего страшного — и не хотят привлекать к этому внимания.
Что такое «женское обрезание»
Калечащие операции на половых органах девочек называют ещё «женским обрезанием», но от этого термина в мировой практике постепенно отказываются: он вызывает ассоциации с мужским обрезанием — процедурой, которая может проводиться по медицинским показаниям. На самом деле для «женского обрезания» нет и не может быть медицинских предпосылок — напротив, она может привести к серьёзным проблемам со здоровьем и даже смерти. В английском языке помимо термина «female genital mutilation», то есть «калечащие операции на женских половых органах», можно встретить ещё и выражение «female genital cutting» — это можно перевести как «повреждение» или «надрезание женских половых органов», в зависимости от типа процедуры.
ВОЗ выделяет четыре типа практик в соответствии с их тяжестью. Тип I, или клиторидэктомия, подразумевает полное или частичное удаление клитора. В некоторых случаях удаляют только капюшон клитора или делают надрез. Тип II подразумевает удаление клитора и половых губ — иногда удаляют только малые половые губы, иногда и малые, и большие. При типе III (его ещё называют инфибуляцией или «фараоновым обрезанием») удаляют малые или большие половые губы, а затем ткани зашивают, оставляя лишь маленькое отверстие. Наконец, к типу IV относят все остальные калечащие операции на половых органах, например проколы, надрезы, прижигания или разрезы во влагалище.
Чаще всего калечащие операции проводят на несовершеннолетних девочках. В половине стран, где они практикуются, им подвергаются в основном девочки до пяти лет; в других странах с ними чаще сталкиваются девочки-подростки. В Кении процедуру традиционно проводили в день свадьбы — чаще всего девушкам к этому моменту исполнялось восемнадцать-двадцать лет.
Где и почему делают калечащие операции
По данным фонда ООН в области народонаселения, калечащие операции на женских половых органах практикуют в двадцати девяти африканских странах (например, в Египте, Эфиопии, Гамбии, Гане, Кении, Либерии, Нигерии, Судане, Танзании, Уганде и других), некоторых сообществах в Азии (в Индии, Индонезии, Малайзии, Пакистане и Шри-Ланке), на Среднем Востоке (Оман, ОАЭ, Йемен), в Ираке, Иране, Палестине и Израиле, Южной Америке (в Колумбии, Эквадоре, Панаме и Перу), а также в отдельных сообществах Грузии и России. Жертвами практики также становятся в Европе, США, Новой Зеландии и Австралии — с ней сталкиваются эмигрантки из стран, где практика по-прежнему существует.
Больше всего в мире распространены калечащие операции первого и второго типа. Через операцию третьего типа, то есть «фараоново обрезание», проходят около 10 % всех жертв — оно встречается в Сомали, Джибути и северной провинции Судана. Кандидат политических наук, юрист, президент Центра исследования глобальных вопросов современности и региональных проблем «Кавказ. Мир. Развитие» и одна из авторов отчёта о калечащих операциях в республиках Северного Кавказа Саида Сиражудинова отмечает, что на территории Кавказа большинство операций сводится к имитации «обрезания» (царапине, надрезу), но можно встретить и более жестокие формы практик.
Как именно возникла практика, точно неизвестно. Официально ни одна из религий её сейчас не поддерживает, но практику нередко объясняют религиозными традициями, особенно в исламе. Правда, связывать калечащие операции только с религией нельзя — их проводят и по многим другим причинам.
Юлия Антонова, юрист, сотрудничающая с проектом «Правовая инициатива», и одна из авторов отчёта, отмечает, что в Дагестане практику проводят закрытые общины, живущие в труднодоступных высокогорных районах и местностях восточного Дагестана: «Они рассматривают эту практику как часть этнического обычая, и с религией она не связана. Они продолжают её воспроизводить, потому что считают, что это часть культуры, часть идентичности, часть их самобытности. Над тем, чтобы этой практики не было, никто не работает — сами они от калечащих практик отказываться не планируют».
В некоторых случаях калечащие операции связывают с представлениями о том, что это якобы более гигиенично. Многие считают, что практика должна сделать женщину «менее темпераментной», уменьшить её сексуальную активность — а так как она не получает удовольствие от секса, она не будет изменять мужу, и её брак останется крепким.
Сами операции часто проводят старейшины сообщества. При этом патриархальную традицию поддерживают женщины — чаще всего калечащие процедуры проводят именно они. На Северном Кавказе процедуру, как правило, осуществляют близкие родственницы девочек: матери, тёти, бабушки. В некоторых странах процедура, наоборот, «медикализируется», и её делают медицинские специалисты: врачи, медсёстры, акушерки. Так происходит, например, в Египте, Судане, Кении, Нигерии и Гвинее; можно найти свидетельства того, что это есть и в Дагестане. Считается, что это делает процедуру менее опасной для здоровья и более гигиеничной, хотя опасные последствия для здоровья могут возникнуть в любом случае.
Как с этим пытаются бороться
Законодательно проблемой «женского обрезания» занялись относительно недавно — в восьмидесятых-девяностых годах. Сейчас законодательный запрет действует в двадцати пяти африканских странах (правда, в Либерии он был введён только в этом году — и только на год), а также во многих странах Европы, Австралии, Канаде и США. С 1997 года «женским обрезанием» занимается ООН — организация публично осуждает калечащие операции и призывает разрабатывать соответствующую нормативную базу.
«Два года назад я была ярой противницей вмешательства государства в этот вопрос. Сейчас я думаю, что оно неизбежно и желательно, — отмечает журналист, шеф-редактор портала „Даптар“ Светлана Анохина по поводу ситуации, сложившейся в Дагестане. — С одной стороны, нужна та схема, которую мы уже разработали — воздействие через Минздрав, распространение буклетов, листовок, которые должны быть в каждой гинекологии, роддоме, районных больницах. Плюс строжайший приказ врачам докладывать о подобных случаях. С другой стороны, нужно жёстче работать с духовенством. Это калечащие практики, это издевательство над ребёнком, не достигшим совершеннолетия, принятие за него такого решения уголовно наказуемо. Об этом все забывают».
Правда, одних законодательных инициатив недостаточно: процедуры могут по-прежнему проводить подпольно. Юлия Антонова считает, что повлиять на ситуацию на государственном уровне можно: в отчёте о ситуации на Северном Кавказе авторы приводят успешные международные стратегии. «Но нужно понимать, что если мы говорим, например, об африканских странах или европейских странах с большим наплывом мигрантов, там период борьбы с этими практиками составляет от тридцати-сорока лет. Мы пока только ищем путь», — добавляет она. Антонова также отмечает, что многие юридические нормы долгое время оставались «мёртвыми»: операции замалчивались, люди отказывались жаловаться на ближайших родственников, принявших решение об операции.
«В отношении к проблеме практически ничего не изменилось. Даже те люди, которых в 2016 году поставили нос к носу с проблемой, сейчас будто забыли о ней, — говорит Светлана Анохина. — Я выложила в фейсбуке скрины со страницы одной из самых влиятельных мусульманских газет в Дагестане „Нур-Ул Ислам“, где прямым текстом написано, что надо обрезать, что это гарантирует всяческую пользу, в частности, нравственность. Этот пост был удалён, но аналогичный „ВКонтакте“ остался. Если мусульманская газета прямо призывает обрезать девочкам кончик клитора, понятно, что ни о каком прекращении практики речи быть не может». Эксперты считают, что для решения проблемы нужна в первую очередь просветительская работа, разъясняющая, какой вред здоровью наносит даже «символическая» операция. Юлия Антонова отмечает, что её должны вести местные общественные организации или гражданские активисты, которым доверяют жители.
Саида Сиражудинова говорит, что в нескольких аварских районах, где традиционно проводилась практика, от неё отказались. Где-то это произошло под влиянием советской власти, политики атеизма и «раскрепощения горянки». Где-то изменения случились позже, около двадцати лет назад — благодаря религиозному возрождению, попыткам разобраться в вопросах ислама и имамам, которые говорили, что процедуру не обязательно или вообще не нужно делать.
«Чтобы ситуация изменилась сейчас, необходимо повышать и общую, и религиозную грамотность населения, — говорит Саида Сиражудинова. — Важную роль играет позиция авторитетных для данной группы религиозных деятелей (шейхов, имамов, алимов) или структур, формирующих религиозную стратегию. Но не менее важна позиция местных религиозных авторитетов (на уровне села или общины — джамаата), с которыми население непосредственно сталкивается и кому задаёт вопросы. В большинстве случаев именно имамы сельского уровня способствовали искоренению операций».